Готовый перевод Принц-Дракон / Принц-Дракон: 4. Астарта, или плоды любви.

Астарта, или плоды любви. ==========

Комментарий к Астарта, или плоды любви.

Спасибо за ожидание. На этом вводные главы заканчиваются, и начинается канон и движуха.

— Собрание на сегодня окончено, — заявил главный распорядитель.

С шумом и гамом влиятельнейшие люди Пентоса начали вставать со своих мест.

«Наконец-то, — встрепенулся Иллирио Мопатис, разморившийся от духоты и долгого, вынужденного сидения. — Это сборище с каждым годом становится скучнее».

Учитывая, с какой скоростью остальные магистры выходили из зала, не он один находил бесконечное обсуждение пошлин унылым занятием. В конце концов, нет ни войн, ни иных катаклизмов, не говоря уже о дотракийцах, которых можно в этом году не ожидать. Нынешний Принц должен вздохнуть с облегчением, последние сезоны были милостивы к нему. Урожай с полей и морей выдался сносным, возможно, он сохранит голову ещё на несколько лет.

Весьма ловко и плавно, несмотря на своё массивное телосложение, спускаясь со ступеней Великого Дворца, Иллирио с удовольствием вдыхал бодрящий воздух с запахом моря, идущим с залива.

Наступали сумерки. Солнце почти скрылось за Бархатными холмами. Только выступающий край светила, красный, словно раскалённый металл в руках кузнеца, обагрял горизонт.

С холма, на котором стоял дворец, разворачивался прекрасный вид на город, и, кажется, с прохладой вечера он становился только более оживлённым. Залив, днём густо усеянный парусами утлых рыболовецких судёнышек, стал редеть, а порт, напротив, — заполняться мачтами кораблей на рейде.

Стали слышны звонкие и протяжные голоса служителей храма, начавших вечерние песнопения и молитвы. Издали святилище Р’глора замерцало всполохами костров, разжигаемых слугами Повелителя Света, дабы возблагодарить того за минувший день и молить о дне завтрашнем, чтобы снова послал миру солнце и разогнал грядущую тьму.

Иллирио различал знакомые слова в хоре голосов: «Благодарим тебя за солнце, что согревает. Благодарим за звезды, указующие нам путь через холодное море».

Сам купец мало верил в богов, но это не мешало ему изображать из себя преданного почитателя Владыки Света. Первое, чему Мопатис научился в ранние годы, — это ни в чём не выделяться среди прочих. Чтобы стать своим среди аристократов, ему пришлось перенять их образ жизни и повадки.

Последние столетия красные жрецы распространились по всем Вольным городам. Всюду, где они ступали, отстраивались храмы, алтари, молельни. Наивные умы людей захватывались фокусами с огнём и предсказаниями. Несмотря на андальские корни, семибожие не нашло последователей среди жителей портового города. На свободную нишу пришли огнепоклонники и быстро обустроились в самом сердце Пентоса.

У подножия дворца Мопатис резво сел в личный паланкин, украшенный красивой резьбой. Вельможи, подобные ему, предпочитали перемещаться по городу со всеми удобствами. Десять сильных мужчин, ухватившись за шесты, приподняли массивное ложе и понесли магистра вниз с холма. Ещё двое слуг шли впереди и держали уже зажженные масляные фонари.

Развалившись на мягких подушках, распахнув занавеси и лениво наблюдая проносящиеся мимо улицы, купец предавался пустым размышлениям.

Иллирио Мопатис всегда находил забавным, что именно он, в прошлом нищий браво, теперь восседает в высоком совете города Пентос.

Даже вспоминать не хотелось, каким тернистым был его путь наверх и, что уж лукавить, весьма неблаговидным. Запачкаться пришлось изрядно. Впрочем, если бы всех судили по минувшим делам, то половину совета пришлось бы отправить к красным жрецам… в качестве жертв. Однако в отличие от своих коллег Иллирио не мог похвастаться знатным родом за спиной. Он был обделён судьбой большинством благ, даруемых при наличии приличной семьи. Не считать же бандитов и головорезов с тёмных переулков за родню.

Казалось, с рождения ему суждено бороться за место под солнцем — драться за тёплый уголок для сна, воровать еду и убивать без всякой жалости. Милосердие было забыто, а совесть — зарыта. Так, чтобы не мешала обчищать окровавленное тело очередного неудачника. Это изрядно закалило его характер.

Однако там, где судьба его обделила, там же в другом весьма одарила. Он был красив и статен телом, обладал белокурыми льняными волосами и голубыми глазами на зависть многим. А его талант фехтования не знал себе равных. Клинок в руках молодого браво не ведал устали и пощады. Разил направо и налево, бедного и богатого, сильного и слабого.

С острым клинком и безбашенной смелостью он стал прокладывать путь вперёд. Но то, что предопределило его дальнейшее будущее, — так это судьбоносная встреча с мальчиком-евнухом по имени Варис.

Умелый дуэлянт и искусный воришка. Жестокий головорез и беспринципный лжец. Их тандем стал невероятно успешным. Варис отслеживал других воров, а Иллирио за вознаграждение наводил хозяев на краденное. Позже Варис додумался натаскивать на дело маленьких сирот и беспризорников. Дети, в будущем ставшие называться «пташками», проникали в чужие дома и воровали секреты хозяев: письма, учетные записи, карты — уносились маленькими руками, а позднее запоминались и переписывались, оставляя владельцев в счастливом неведении. Чужие тайны оказались ценнее любых денег. Они давали незримую власть, позволяя плести свою паутину, дёргать за ниточки и вершить судьбы людей.

Продажа чужих секретов принесла им богатство и влияние, немыслимое для вчерашних изгоев общества. Иллирио занялся и более законными способами добычи денег и влился в местную верхушку. В довершение он женился на троюродной племяннице Принца Пентоса, а позднее затесался в совет магистров, управляющих городом.

Варис же прославился настолько, что о его талантах прослышали даже за Узким морем. Тогдашний король Эйрис Второй, имея одному ему ведомые резоны, решил пригласить иностранца и утвердить в своем Малом совете в роли Мастера над шептунами.

Сумасбродный правитель, не доверявший даже своему окружению, под конец стал настолько пароноидален, что находил врагов, явных и мнимых, в каждой тени. В конце концов, своим безумием он настроил против себя половину королевства, а поступок его наследника поставил окончательную точку в терпении лордов. Восстание Роберта ознаменовало конец династии Таргариенов и становление венценосного оленя. Эйрис был прирезан на ступенях трона собственным гвардейцем, Рейгар погиб при Рубиновом броде, а Элия с детьми была жестоко убита людьми Ланнистеров. Последний оплот драконов был захвачен Станисом Баратеоном, но прежде младшие дети короля, Визерис и новорождённая девочка, были увезены за Узкое море.

До поры до времени эти дети были никому неинтересны, тем более они тихо сидели в Браавосе под покровительством Морского Лорда. Иллирио почему-то был уверен, что Джон Аррен намеренно оставляет их живыми, возможно, сохраняя их как страховку против львов и оленей. Они сами с Варисом не сильно беспокоились о детях, уверенные, что они никуда не денутся. Хватало и более важных дел: Варис, хоть и с трудом, но смог сохранить своё положение, однако требовалось заслужить благоволение новой династии. Так что за последними драконами присматривали издали да и только.

Тем удивительнее было, когда однажды спустя года Виллем Дарри вместе с ними внезапно сорвался с места и исчез в неизвестном направлении. Когда спохватились, было уже поздно. Он смог найти оставленных прямо в Пентосе слуг, но те мало что знали да и направили на ложный след, в Тирош. Судно, которое их перевозило, сгинуло возле Ступеней — то ли от осенних штормов, то ли от пиратов. Некоторые явные признаки указывали на Лис, но в самом городе слухи разнились, а иногда и противоречили друг другу. Иллирио резонно полагал, что тут не обошлось без высокопоставленной руки какого-нибудь магистра. Их исчезновение хоть и нарушило некоторые замыслы, но ничего, что могло бы повлиять на общий план.

За размышлениями Мопатис не заметил, как скоро добрался до особняка. Расторопные слуги суетливо встречали своего хозяина. Двое мужчин помогли ему встать и выбраться из паланкина, ибо сам он мог сделать это с трудом.

Проходя мимо бассейна с журчащим фонтаном, Иллирио привычно скосил взгляд на искусную статую изображавшую молодого красивого юношу с узким клинком в руке. Это была именитая работа пентошийского мастера Пито Меланона. Сейчас смотря на толстого магистра, никто не мог бы предположить, что когда-то натурой для этой композиции служил именно он.

С тех пор утекло много воды. Иллирио изменился до неузнаваемости, стал другим человеком, можно сказать. Выражаясь фигурально и буквально, он приобрёл значительный вес, соответствующий его новому статусу. Богатство и довольство имеют свои отличительные признаки.

Став состоятельным и уважаемым купцом, он выкупил эту статую, прежде разорив предыдущего хозяина просто из мелочной мстительности. Теперь она стояла в его саду и служила напоминанием о славных похождениях юности. Впрочем, он не слишком любил вспоминать те нищенские дни и жизнь впроголодь. Мопатис часто порывался убрать это яркое напоминание о его прошлом, но почему-то каждый раз оставлял подобную мысль.

Войдя в дом, он сразу направился в купальни, где юные рабыни раздели его и омыли благоухающей цветами водой. Заметно взбодрившись, толстяк переместился в столовую, где уже накрыли столы обильными яствами.

Каждому человеку необходимы маленькие, повседневные удовольствия, чтобы горечь накопленных дней разбавлять сиюминутной сладостью, будто приевшуюся, пресную пищу наполнять острыми специями. После потери любимой Иллирио несколько охладел к плотским удовольствиям, тем не менее спустя время нашёл увлечение в другом. Он стал изрядным гурманом: пустоту желудка оказалось легче заполнить, чем пустоту сердца.

Неутолимый аппетит магистра проявился в двух видах: страсть к еде и страсть к чужим секретам. Любопытство и чревоугодие — два главных греха в жизни Мопатиса, прекрасно отражающих его жадную и алчную натуру. Впрочем, эти черты характера прекрасно служили ему, помогая находить новых партнёров, а после того, как те исчерпают приносимую пользу, с лёгкостью их предавать. За подходящую цену, конечно.

Поднявшись в кабинет, Иллирио с удобством расположился в массивном кресле, под стать ему, с фруктовым вином в руке. Здесь, разбирая отчёты и донесения, можно было погрузиться в дела без спешки, свойственной дневным заботам.

За Узким морем начали разворачиваться интересные события. Месяц назад от его друга пришла весть о смерти старого сокола, десницы короля Роберта. Из зашифрованного письма он узнал, что смерть эта неслучайна, если бегство Лизы Аррен из столицы что-то значило. Когда внезапно и без всякой причины скоропостижно умирает фактически первый человек в государстве — это явный признак больших перемен.

Джон Аррен был умелым дипломатом и политиком, но управленцем оказался никудышным. Впрочем, король из его воспитанника вышел ещё более никчёмным. Как воин и лидер, Роберт Баратеон имел выдающиеся способности, однако, в мирное время его фамильная ярость и резкий характер не нашли применения за столом совещаний и переговоров. Тем более наружу вылезли его дурные наклонности — порочный образ жизни, а его же поданные оказались неспособны хоть в чем-то ограничивать своего буйного повелителя.

Неудивительно, что при подобном правлении Королевства были готовы разлететься по швам от одного необдуманного действия. Власть буквально держалась на добром слове Джона Аррена и железном молоте Роберта Баратеона. Однако теперь Десница мёртв, а король уже не способен совладать с собственным боевым оружием. Подобным образом, тонкий баланс сохранялся на протяжении пятнадцати лет.

Разве что однажды Железные острова решили проверить на прочность новую династию. Восстание не продержалось и года — паршивая овца быстро была возвращена в стадо. Пиратский флот был разбит силами королевской армады, острова — захвачены в решительном штурме, а Бейлон Грейджой в цепях и на коленях принёс вассальную клятву Королю.

Тем временем в Королевской Гавани возле Железного трона продолжалась непрекращающаяся борьба за влияние и преференции между Оленями и Львами.

Дорнийцы тихо сидели в своих песках и вынашивали планы мести. Мартеллы не могли простить убийства сестры и её маленьких детей. Они были на время обескровлены потерей десяти тысяч копейщиков и принца Ливена на Рубиновом броде. Потеря членов семьи, армии и политического влияния сильно ударило по положению Дорана Нимероса Мартелла. Вероятно, не должно быть никого, кто желает падения Узурпатора больше, чем он. Однако осторожный лорд Солнечного Копья явно выжидал подходящего случая, словно пустынная змея, долго накапливающая яд для одного смертного укуса.

Северяне после восстановления справедливости, как они считали, вернулись в свои холодные и бескрайние земли, не желая высовываться дальше Перешейка и отказываясь участвовать в южной политике. Старки в очередной раз осознали, что юг — несчастливое место для них.

Тиреллы, несмотря на своё богатство и кажущуюся силу, были обременены отсутствием у себя в крови королевской родословной. В прошлом известные как стюарды при Гарденерах, они возвысились с появлением драконов. И потому для полного утверждения своего высокого статуса и амбиций им требовалось породниться с правящим домом.

За это время в Речных землях и Долине власть первых домов изрядно ослабела. Новое поколение оказалось заметно слабее предыдущего. Дом Арренов мог прерваться на болезненном Роббине, а все достижения Талли могли быть разбазарены бездарным наследником. Все это могло привести к внутренним конфликтам и распрям внутри домена. Слабость Верховного дома послужит прекрасным поводом для более низкого и менее удачливого рода изменить существующее положение.

Единственное, что было незыблемо в Семи Королевствах, — так это власть Тайвина Ланнистера в Западных землях. Он правил железной рукой, и никто не смел посягнуть на территорию Льва. Однако даже у великих мира сего бывают разочарования, таким для Тайвина оказались его дети. Златовласые близнецы оказались не такими совершенными, как от них ожидалось. Каждый из них мог привести отца к головной боли, а уж вместе они готовили знатный сюрприз для всего королевства. Ведь Красном замке нет тайн, особенно от Паука. Третий же сын, родившийся карликом и уродцем, прежде прочего прославился своим пьянством и развратом, тем самым бросая тень на репутацию гордого Льва.

Каждое из Королевств имело свои претензии и обиды, амбиции и планы. Трения между ними только усиливались со временем, и закономерно, что первая же разгоревшаяся искра угрожала стать причиной всеохватывающего пожара. И именно тогда, в очистительном огне, как любят говорить красные жрецы, они с Варисом развернут свой долгожданный план.

План этот был настолько грандиозным и дерзким, что Иллирио усомнился бы в здравом уме предложившего, если бы не знал этого человека больше двадцати лет. Варис являлся кем угодно, но не сумасшедшим.

У циничного сердца Мопатис было мало привязанностей, не говоря уж о большем, однако даже его не миновала участь всех мужчин. Быть очарованным таинством богини любви и красоты. Лиссинийская рабыня, которую он однажды встретил в «доме подушек», ввергла его в небеса, а потом низвергла в самые глубины преисподни. Серра — так звали деву, что подарила ему самые сладостные моменты жизни. Красивая, как роза, и нежная, как лилии, она увлекла его, словно безусого юнца.

Он выкупил её и привел в свой дом, а позже официально женился на ней. Это был его второй брак. Чтобы придать вес своим деньгам и войти в знатное общество в ранние годы, Иллирио взял в жены троюродную племянницу Принца Пентоса. Однако этот союз не принёс ни любви ни общих детей, а вскоре он и вовсе потерял супругу. Хоть своим поступком он и вызвал недовольство Принца, однако, тогда это мало его волновало.

У них с Серрой были искренние и взаимные чувства, придавшие их жизни аромат цветения. Однако Боги, если они есть, имеют проклятое чувство юмора, иначе как объяснить, что его возлюбленную заставили умереть прямо у него на руках? Чумная зараза, занесенная в город браавоской галерой, убила его единственную любовь. Потеря была столь болезненной и непереносимой, что Плачущая Госпожа едва не потянула Иллирио за собой.

Вернуть его в рассудок смог только последний дар оставшийся от Серры и необходимость заботиться о нем. Ребёнок, маленький мальчик, в котором неожиданно ярко проявились валирийские корни обоих родителей. От матери малыш унаследовал серебристые волосы, от предков отца ему достались выразительные сиреневые глаза.

Обретя власть и влияние в Вольных городах, Мопатис позже смог отследить свою родословную до прямых потомков Дэймона Блекфаера, которые бежали в Эссос после поражения Чёрного Дракона на Краснотравном поле. Был ли он чьим-то неучтенным бастардом или законным ребёнком, для него уже не имело значения, но для его сына могли быть варианты.

Именно тогда Варису пришла безумная идея выдать его мальчика за «чудом» спасённого Эйгона, сына Рейгара и Элии. Дети, по словам евнуха, были невероятно похожи, настолько, что их отличили бы с трудом даже те, кто видел царственного наследника вблизи, тем более таких уже и не осталось в живых.

Иллирио так и не мог бы сказать, что тогда сыграло решающую роль, воинственная кровь, доставшаяся ему от предков, желавших добраться до Железного трона, или отчаянная родительская любовь, заставившая его подарить сыну лучшее будущее. Он не знал. Однако выбор был уже сделан.

Сам он, вероятно, достиг потолка, и прыгнуть выше не мог, но их с Серрой ребёнок при определённой удаче станет повелителем Семи Королевств.

В конце концов, план был согласован и принят к реализации. Варис, как Мастер над шептунами, исподволь вносил сумятицу и разлад в и без того разваливающийся механизм государства, тем самым приближая падение венценосного оленя и стравливая прочих зверей между собой.

Тем временем Иллирио отыскал спившегося и уже отчаявшегося Джона Коннигтона, убедив того, что сын Рейгара жив и нуждается в его опеке. Достойная цель для лучшего друга серебряного принца — воспитать будущего короля.

Эйгон, его единственный сын от любимой женщины, о котором он заботился и на плечи которого возложил свои амбиции, наконец, вынужден был покинуть отца. После пяти лет жизни в поместье Эйгон, теперь уже Юный Гриф, вслед за Джоном Конингтоном и собранной свитой наставников направился в долгое путешествие по берегам и притокам Ройны. Его должны были готовить и обучать с одной целью, одной мыслью: он законный король, который однажды вернёт своё наследие. Никто не сможет изобличить его во вранье, потому что Эйгон будет говорить только правду, которую сам знает. А правда, как известно, во многом зависит от того, во что человек верит. Какая в сущности разница, красный дракон или чёрный, ведь разница для маленьких зверей все равно незначительна.

***

В один из дней к Мопатису пожаловал торговый партнёр и заклятый друг Леминно Гроссат родом из Квохора. Разбогатевший на продаже древесины и тканей, делец желал расширить свою сеть сбыта на Вестерос и искал посредничества у Иллирио. Тесные контакты магистра с Королевской гаванью не были секретом ни для кого. После интенсивного обсуждения дел и политики два купца отдыхали у прохлады бассейна. Распивая вина под экзотические фрукты и ягоды, они вели пустую беседу, перемежающуюся обсуждением слухов и пересказом шуток.

Леминно, пышнотелый и округлый, словно тюлень, развалившись на софе, вальяжно закидывал в рот крупные бусинки винограда. Сок из раздавленных ягод стекал по его зелёной бороде.

— Что за история про красных жрецов, которую я слышал? — с намёком на интерес спросил Иллирио.

— А-а, ничего особенного, — махнул пухлой ручкой с нанизанными на пальцы драгоценными камнями собеседник. — Снова эти фанатики что-то не поделили. Слуги Чёрного Козла творят свою ворожбу, а огнепоклонники сжигают свои костры. Видимо, не могут решить, кому достанется больше жертв. Помяни моё слово, скоро они устроят какую-нибудь бучу.

— Возможно, ты прав, мой друг, возможно, ты прав. Но разве тебе не следует проявлять больше почитания к Черному Козлу?

— Вот ещё, — фыркнул Леминно. — Видел я этих божков в одном месте. Поверь мне на слово, служители и почитатели этого бога творят воистину гнусные дела. Кровавые жертвы — это самое безобидное, что за ними стоит. Я предпочитаю держаться подальше от этой братии.

— Вынужден с тобой согласиться, мой друг. Признаюсь, из необходимой предосторожности мне доводилось интересоваться подобными личностями. Для таких разумных, как мы с тобой, цена этой силы непомерно высока, а выгода ничтожна. Встречал я однажды чернокнижника из Кварта, — задумчиво проговорил Мопатис, — так вот, существо это, по-другому и не скажешь, имело от человека только оболочку. Желания и чувства, свойственные каждому смертному, были ему чужды, так что я счёл нелишним ограничить контакты с этими персонами.

— Полностью с тобой согласен. Мне этого дерьма и в Квохоре хватает. Эти колдунишки больше всего любят дураков, которые добровольно лезут к ним в лапы в поисках великих тайн. Жертв даже искать не приходится. Ладно, забудем об идиотах, — подняв бокал, Леминно отсалютовал. — Давай выпьем за осторожность и здравомыслие!

— Выпьем!

После непродолжительной паузы, квохорский купец вдруг спросил:

— Кстати, не хочешь выкупить у меня раба?

— С каких пор ты стал продавать рабов? Я о тебе что-то не знаю, мой друг? — с лёгким удивлением и усмешкой спросил магистр.

— Эх, не спрашивай, я получил его в качестве компенсации. Это огромный детина, евнух-боец, который даже успел прославился в бойцовских ямах Миэрина, но мне он никуда не сдался, а избавиться просто так жалко. Возьми его себе, выставишь эту рожу охранять ворота, будет отпугивать незваных гостей.

— Хм, не то, чтобы он мне нужен, — изобразил задумчивость хозяин дома, — но почему бы не сделать одолжение моему другу? Я куплю его.

— Вот и славно, одной головной болью меньше. Я отправлю Бельваса к тебе со следующим торговым караваном.

Согласовав детали сделки оба купца остались довольны. Пребывающий в благодушном настроении гость, вдруг вспомнив о чем-то, с прищуром посмотрел на Мопатиса и с тенью улыбки заговорил.

— Ты слышал новости, нынче гуляющие по Вольным городам?

— Какие именно? — лениво осведомился хозяин дома, чрезмерно расслабившись от третьего бокала вина.

Гость, наблюдая за потугами толстяка сохранить интерес к разговору, криво усмехнулся и произнёс:

— О Таргариенах…

— Что? Какие Таргариены? — не сразу осознавший сказанное, встрепенулся Мопатис.

— Те самые. Младшие дети, Эйриса Безумного короля. Кстати, имеющие законные претензии на Железный трон.

— Очень интересно, мой друг, очень интересно, — похмелье быстро слетело с магистра. — И где же они объявились?

— О, я был уверен, что тебя заинтересуют последние драконы, — лукаво улыбнулся квохорский купец, — однако не буду томить твоё любопытство. Они, должно быть, сейчас в Тироше. Моя быстроходная галера вернулась сегодня утром и, среди прочего, занесла эту весть. Вероятно, скоро новость дошла бы и до тебя.

Дальнейший разговор вышел немного скомканным, и гость скоро отбыл восвояси.

Появление исчезнувших беглецов навело магистра на определённые мысли. Было неприятно, что он получил эти сведения не от своих осведомителей, а от стороннего человека. Впрочем, корить их смысла нет, отпрыски Безумного короля объявились внезапно и весьма громко, судя по всему.

Ожидаемо, через несколько дней весть о принце и принцессе широко распространилась в Пентосе. Пересуды, вызванные этой новостью, не были удивительны. Иллирио также участвовал в обсуждениях и даже больше - смог вложить в голову некоторым праздным особам желание увидеть выживших детей короля. Было решено пригласить их в Пентос отправив нарочного с письмом.

Кровь Старой Валирии имела силу даже спустя века. После гибели валирийского Фригольда отдельные представители этого народа все же смогли выжить и позже рассеялись по бывшим колониям. Потомки валирийцев, хоть и с разбавленной кровью, продолжали властвовать, заняв положение архонтов и триархов в Вольных городах Эссоса. Однако, Таргариены были единственным домом который не только уцелел, но и сохранил все свои богатства, семью и драконов.

***

Евнух у входа нараспев объявил об их приходе.

— Визерис из дома Таргариенов, третий носитель своего имени, — провозгласил он тонким и сладким голосом, — король андалов, ройнаров и первых людей, владыка Семи Королевств и Хранитель государства. Его сестра, Дейенерис Бурерожденная, принцесса Драконьего Камня.

Под своды зала вступили долгожданные гости. Высокий, стройный юноша с серебристыми волосами и сиреневыми глазами всем своим обликом являл высокородную кровь Старой Валирии. Рядом с ним жалась миниатюрная девочка, только вступившая в пору цветения, однако её невероятная красота была очевидна уже сейчас. Они приковали все взгляды к себе, просто войдя в зал.

Наконец, первый ажиотаж спал, и вначале немного робкие гости начали ходить по залу и знакомиться со всеми видными людьми города. Конечно, прежде их представляли самым знатным: принцам, архонтам, князьям и магистрам. С каждым желающим они перебрасывались хотя бы несколькими словами, а с некоторыми вели более существенные беседы. Через непродолжительное время дошла очередь и до Мопатиса, который внимательно наблюдал за каждым движением особ королевской крови.

Иллирио первым выступил вперёд и, заметно поклонившись, приветствовал молодых людей с добродушием на лице.

— Ваша светлость, добро пожаловать! Для меня было большой радостью узнать, что представители столь славного рода живы и пребывают в здравии. Да благословит Повелитель Света ваши дни! Мои молитвы не пропали зря, раз позволили лицезреть вас лично. В Пентосе вы найдёте отменное гостеприимство и новых друзей. Да будет мне позволено признаться, ведь я был среди инициаторов вашего приглашения. Династия Таргариенов имеет много почитателей среди благородных людей города. И немало тех, кто надеется на возвращение истинного короля.

Говоря медовым голосом и размахивая пухлыми пальцами перед собой, толстяк внимательно следил за реакцией молодого человека, и он заметил, как его поклон и выражение почитания отразились тщеславным удовлетворением в глазах юноши.

— Благодарю, магистр, — с довольной улыбкой ответил тот и порывисто с лихорадочным взглядом добавил: — Найти достойных друзей моя главная цель. Придёт день, и я верну отцовский трон, который по праву принадлежит мне. Соратники рядом со мной узнают щедрость дракона, а враги познают жестокость. Узурпатор пожалеет о своём вероломстве.

Иллирио не позволил радушной улыбке превратиться в скептичную усмешку. Пустое бахвальство! Этот мальчишка пока мог только разбрасываться словами, но на деле... Магистр окинул оценивающим взглядом Таргариена. Тот подбоченился, гордо вскинув подбородок.

— Воистину так, — проговорил тем не менее благодушно Мопатис. — Вестерос не знал лучших королей, чем Таргариены. Эйгон принёс мир и процветание в эти раздробленные королевства, да будут боги свидетелями моих слов. От простолюдинов в поле до лордов в высоких замках никто не знал бед. Разве это не правда?

— Вы понимаете, магистр, - приблизившись ближе и понизив голос, значительно кивнул Визерис. - Но разве эти подлые предатели, восставшие против моего отца, заботились о благе государства или народа? Нет, их вела низость и зависть к нашей династии. Поверьте, Узурпатор не может спать спокойно, зная о том, что мы живы. Все эти годы нам пришлось бежать и скрываться от убийц, посланных по нашим следам.

Иллирио мог бы резонно усомниться в этом, но зачем разубеждать юнца, уверенного, что весь мир крутится вокруг него? Дальнейший разговор только убедил магистра, что он имеет дело с недалёким глупцом с завышенным самомнением. Присовокупить к этому бегающие в волнении глаза, порывистые движения рук, срывающийся иногда голос, и с очевидностью можно разглядеть затаённый страх вкупе с внутренней неуверенностью, обнажающий суть молодого человека. Управлять подобной личностью не составит труда, а значит, стоит включить последних Таргариенов в свой план.

Что эти двое, собственно, представляют собой? Ослепленный жаждой мести гордец и девочка, основательно запуганная им же. Нет, они не смогли бы пойти против Иллирио, даже если бы захотели.

Там же, не сходя с места, Мопатис предложил принцу остаться в Пентосе под своим покровительством и обещал оказать посильную помощь в реставрации старой династии. Быть может, опрометчиво с его стороны, но Визерис казался слишком легкой жертвой, чтобы отступиться.

***

— Я не хочу быть его королевой, — прошептал умоляющий голос. — Пожалуйста, пожалуйста, Визерис, я не хочу, я хочу домой.

— Домой? — ответил яростный голос. — И как же мы попадем домой, милая сестрица? Родной дом у нас отобрали. И как же мы вернемся?

— Не знаю.

— А я знаю. Мы направимся домой во главе войска, милая сестрица. Во главе войска кхала Дрого, вот так мы вернемся домой. И если для этого тебе нужно выйти за него замуж и лечь с ним постель, значит, ты сделаешь это. Я бы позволил всему его кхаласару оттрахать тебя, моя милая сестрица, всем сорока тысячам мужчин и их жеребцам, если бы таким образом смог получить для себя войско. Радуйся, что тебя ждет только Дрого. Со временем он, может быть, тебе даже понравится. А теперь просуши глаза. Иллирио ведет его сюда, и кхал не должен видеть твоих слез.

***

Дейенерис рывком села на шёлковых простынях, судорожно вдыхая. Она стёрла холодный пот со лба и попыталась успокоить сбившееся дыхание. Остатки сновидения все ещё цеплялись за её разум, нагоняя необъяснимый страх. Это видение было настолько живым и ярким, что Дейенерис, даже пробудившись, едва не поверила в реальность увиденного.

— Это всего лишь сон, — проговорила она сиплым голосом. — Это не правда.

Немного придя в себя, Дейенерис взглянула в окно и увидела предрассветную мглу. Только тёмные силуэты квадратных башен выступали вдали. Ночь все ещё удерживала свои права. Наверное, даже слуги магистра не поднялись в такую рань. Но она больше не сможет уснуть, не после такого. Не в силах оставаться одна, она встала и направилась к двери.

Впечатления последних месяцев сыграли с её разумом злую шутку.

С тех пор, как они покинули Лис, их жизнь стала бесконечным круговоротом событий. Каждый день являл им новые места и новые лица. Постоянные переезды утомляли, очередные пиршества, устраиваемые в честь законного короля Железного трона и его сестры, надоели после первых двух раз, а лоснящиеся, спесивые, холёные рожи разодетых, словно попугаи, на параде магистров, архонтов и других богатых купцов не вызывали у неё ничего, кроме отвращения. Особенно она ненавидела их откровенно оценивающие, буквально раздевающие взгляды, которые они даже не думали скрывать. Словно она была молодой кобылой, а они — покупателями. Ради брата и их плана ей приходилось держать лицо и расточать улыбки. В другом случае она бы сказала все, что думает о них.

Если раньше они сидели тихо, словно мыши, то теперь Визерис, кажется, вознамерился объявить о них всему миру. В каждом городе, не успев толком заселиться, они рассылали вести о своём появлении. Громко оглашались их имена и титулы, и в особенности заявлялось о намерении Визериса вернуть законный трон.

Внезапное появление последних Таргариенов вызвало знатное волнение в определённых кругах. Им рассылали приглашения, радушно встречали, устраивали грандиозные пиры в их честь. Многие проявляли примитивное любопытство, а некоторые имели вполне ощутимый интерес, который неприкрыто выражали.

Визерис в своём лицедействе полностью преобразился, словно стал другим человеком. Она бы сама не поверила в это, не увидь собственными глазами. Её спокойный и, насколько возможно, сдержанный в повседневной жизни брат, стал напоказ вспыльчивым, нервным, мелочным и эгоистичным человеком, готовым на все ради возвращения своей власти. Впрочем, ей тоже пришлось участвовать в этом фарсе. Играть тихую и забитую девочку, до смерти боящуюся разозлить своего брата.

Она так до конца и не поняла, зачем такие сложности, к чему подобное притворство, но брат твердил ей о каком-то искусстве войны и необходимости скрывать свои истинные намерения и планы. Если ты умён, покажи что глуп, или что-то в этом роде. Дейенерис решила не задумываться над этим, полностью доверившись брату.

Одетая в лёгкую ночную сорочку, босиком, она раскрыла дверь и встретилась глазами с охранявшим её покои спартанцем. Это был темнокожий и высокий Агесилай. Тот оглядев её и убедившись, что все в порядке, просто кивнул головой. Пройдя дальше по коридору, минуя пролёт и резную арку, она вышла к знакомой комнате. Здесь также сторожил спартанец.

Не став стучать, она стремительно проскользнула внутрь и робко произнесла:

— Визерис, ты спишь? Можно к тебе?

Конечно, было нелепо врываться посреди ночи в спальню и спрашивать подобную глупость. Но сейчас она была не в самом лучшем состоянии.

Приподнявшийся на широкой кровати силуэт голосом её брата ответил:

— Дени, это ты? Что случилось?

— Я… — она вдруг почувствовала себя глупой маленькой девочкой. Говорить, что испугалась сна и трусливо прибежала к нему, показалось ей слишком неловким. — Прости… мне…

— Ладно, это неважно, — прервал её лепет Визерис. — Просто иди ко мне.

Дейенерис быстро юркнула под приподнятое покрывало и прижалась спиной к горячей груди брата. Он привычно обнял её сильной рукой, и она, наконец, смогла расслабиться.

Через некоторое время тихий голос спросил:

— Итак, что же напугало мою храбрую сестрёнку?

— Ничего. Это просто глупый сон.

Но…

— Визерис?

— Да?

— Ты ведь не отдашь меня замуж за какого-нибудь дикаря, чтобы получить армию?

— Откуда такие мысли?

— Просто ответь.

— Ладно. Раз ты спрашиваешь… Никакой варвар, даже будь у него самая большая армия в мире, не заслуживает такое сокровище, как ты. Довольна?

Дейенерис улыбнулась про себя и сильнее прижалась к брату. В её груди разлилось непривычное ощущение тепла.

— Но все же, откуда тебе это взбрело в голову?

— Это… — в конце концов, она рассудила, что брат не станет смеяться над ней, — мне приснился сон, а которому ты отдаёшь меня кхалу дотракийцев. Наверное, я переволновалась в последнее время. Услышала от магистра, что к Пентосу направляются степные кочевники, вот ночью глупости и взбрели в голову.

Она почувствовала, как мимолётно напряглось тело её брата, но не увидела, каким задумчивым стало его лицо.

— Значит, ты у нас теперь Дейнерис Мечтательница? — пошутил он.

Она не до конца определила, был ли в голосе Визериса вопрос или утверждение, однако…

Названная Дейнерис только фыркнула.

— Это было больше похоже на кошмар, а не мечту, — после непродолжительной паузы она все же спросила. — Как ты думаешь, вещие сны существуют?

— Узнаю свою любопытную сестрёнку, — она чувствовала улыбку Визериса, — но, насчёт вопроса: кто знает? В этом мире много странного, в том числе и люди, обладающие необычными силами. Валирийцы применяли магию, а наш род, хоть и не обладал подобными талантами, сильно верил в пророчества и предсказания. Считается, что именно благодаря этому дом Таргариен смог избежать Рока Валирии.

— Так мне верить или нет?

— Ты можешь верить, что подобные сны и видения реальны, но не стоит доверять им всегда. Видения могут быть обманчивы. Иногда за видениями может стоять чьё-то злое намерение, так что стоит проявлять бдительность.

— Хорошо… постой, разве ты не предсказал некоторые события?

— О да, — даже не глядя, Дейенерис могла видеть усмешку на его лице, — у меня есть парочка предсказаний. Но мой случай особенный, не стоит учитывать его.

Визерис не очень любил распространяться об этом. Всему своё время, говорил он.

Наступила уютная тишина, наполненная размышлениями.

Дейенерис плохо помнила своё детство. От Браавоса остались едва смутные воспоминания. Красная дверь и запах лимонного дерева под окном. Переезд в Лис и слезы перед могилой. Могучие морщинистые руки седого старика, который был всегда добр с ней, — единственная память сохранившийся об их последнем защитнике.

Вестерос она знала только по словам Визериса и урокам Квиберна. Страна высоких гор, цветущих долин, плодоносных равнин, рек и ручьёв; страна могущественных лордов и доблестных рыцарей. Страна, восставшая против своих законных правителей.

При бегстве из Красного замка она все ещё находилась в чреве своей матери. Родилась Дейенерис под завывания и грохот страшной бури. Ужасный летний шторм едва не опрокинул родовую твердыню, а от флота Таргариенов остались только щепки. Мать не пережила родов, а гарнизон был готов сдать их на милость победителям. Таким было её рождение. Судьбоносное, как говорит брат.

Визерис стал её опорой. Единственным человеком, которого она любила безоговорочно. Она никогда не видела, чтобы он выходил из себя или злился на неё. Готовый спокойно терпеть её детские выходки и истерики, всегда находил ответы на любые её вопросы, развлекал и придумывал для неё забавные истории. Да, позже у Дейенерис появилась добрая и заботливая леди Селина, а также занудный старик Квиберн со своими наставлениями, но именно Визерис был центром её мира. Брат учил её, что они, как последние оставшиеся из рода, должны держаться вместе. Прикрывать друг другу спину. Друзья приходят и уходят, а семья всегда одна. И она была готова идти с ним хоть в Край теней, хоть в само Пекло.

Восемь лет в Лисе останутся в памяти Дейенерис как самые счастливые. У неё был брат, были учителя, возможно, ей немного не хватало сверстников и друзей, но она легко пережила их отсутствие. Время от времени Визерис выводил её в город. Они смотрели экзотические зверинцы, ходили на выступления клоунов и циркачей, посещали театральные представления. Она будет с ностальгией вспоминать эти радостные моменты.

Но, в конце концов, им пришлось покинуть дом. Дейнерис не хотела другого, но брат убедил её, что они не могут вечно сидеть на чужбине. Их настоящий дом далеко, там, за Узким морем. Здесь, в Вольных Городах, именуемых Закатным Королевством или землей андалов, ройнаров и Первых людей. Не все там ждали возвращения последних Таргариенов, а многие и вовсе желали их исчезновения. Она не знала, зачем им возвращаться в Вестерос, но брат сказал, что это лучший вариант из возможных. В Эссосе у них мало шансов реализовать себя. Ее мало волновали «мужские амбиции и глупости», как о подобных стремлениях говорила Леди Селина, однако, как сестра, она всегда последует за братом. Эйгон завоевал Семь Королевств с помощью двух сестёр, а Визерис, если понадобится, сделает это с одной — Дейенерис. Так она решила.

Единственное, чего она боялась, — это разочаровать брата. Боялась, что он оставит её. Недалеко то время когда ей исполнится четырнадцать. Первая лунная кровь Дейенерис уже прошла. Не станет ли брат сватать руку сестры, в обмен получая связи и силу? Ведь ясно, что без влиятельных союзников трон не отвоевать. А тут как раз принцесса в подходящем возрасте.

Впрочем, была и другая возможность. Таргариены веками женились между собой. Этой традиции положил начало Лорд-Дракон женившись на своих сёстрах. С одной стороны, гордые потомки валирийцев таким образом сохраняли чистоту крови, с другой, старались удержать власть в рамках одной семьи. Именно поэтому брат и сестра часто соединялись узами брака. Дейенерис нередко думала, что, как последним Таргариенам, им суждено быть вместе. Во всем. И, как ни странно, она не имела мысли против. Она и так любила брата, разве что любовь станет больше. Сам Визерис об этом с ней никогда не говорил, но против тоже ничего не высказывал. Быть с братом или выйти за незнакомого мужчину? Для неё выбор был простой.

Вынырнув из размышлений, Дейнерис сосредоточилась на равномерном дыхании брата. Тёплая струя воздуха щекотала её над ухом.

— Визерис, ты спишь?

— Нет, — последовал незамедлительно ответ.

— Скажи, что ты приготовил для меня? — тихо и немного робко спросил девичий голос.

— О чём ты? — после паузы с лёгким недоумением вопросил брат.

— О моем будущем. У тебя ведь есть планы на меня?

Целую минуту, а по ощущениям — вечность, длилось молчание за ее спиной, она уже испугалась, что не получит ответа или, что ещё хуже, услышит подтверждение. Однако…

— Никаких. Единственный план для тебя — быть рядом со мной.

Дейенерис радостно выдохнула и, не удержавшись, громко воскликнула:

— Правда?

Она резко повернулась лицом к нему и встретила смеющиеся глаза Визериса. Вслед за глазами последовали и губы, растянувшиеся в улыбке.

— Правда, — сказал он серьёзно, но потом, как бы задумавшись, добавил: — Конечно, сначала я думал отдать тебя какому-нибудь толстому и вонючему магистру, или какому-нибудь воинственному архонту, или…

Кто там был дальше, Дейенерис не стала слушать, начав лупить негодяя по груди. Для удобства экзекуции она перекинула через него ногу и села верхом.

— Я покажу тебе толстого магистра, — прошипела девушка под издевательский смех предателя.

Через минуту безуспешной борьбы, уставшая и пойманная за обе руки, она была вынуждена признать поражение.

— Какая агрессивная, — весело проговорил Визерис. — Ты пробудила ярость дракона? А огнём плеваться умеешь?

— Я сейчас плюну, мало не покажется, — пообещала она.

— Ладно, остынь, горячая девушка. А то разбудим все поместье.

Дейенерис успокоилась, и они вновь спокойно легли, лицом к лицу.

— Тебе легче? — фиалковые глаза брата смотрели с привычной заботой. Ненавязчивой, но всегда ощутимой.

— Да, спасибо.

— Ты ведь хочешь спросить ещё что-то? — с улыбкой поинтересовался брат, который в любой момент читал её как открытую книгу.

— Ты сказал, что я могу остаться рядом с тобой?

— Да. Так и есть.

— Но кем я буду?

— Не знаю, — просто ответил Визерис, — ты сама должна это решить. Ты можешь быть принцессой правящего Дома, а можешь быть королевой. Это будет полностью твой выбор.

Последние слова он закончил, глядя ей прямо в глаза. Не выдержав взгляда, она уткнулась ему в грудь. Знакомые руки обхватили Дейенерис, сильнее прижимая к родному человеку.

— Не нужно отвечать сейчас. Время терпит. Спешка в подобном деле ни к чему.

— Хорошо, — прошептала девушка, хоть уже знала, какой выбор сделает.

В широкое окно начал серебриться день. Скоро лучи солнца прорежут тьму. Но шёпот и секреты должны остаться в темноте. И потому…

— Визерис.

— Да?

— Когда мы покинем Пентос?

— Тебе что, не нравится наш гостеприимный хозяин?

— Нет. Он отвратительный. Меня претит от одного его вида. Особенно его хитрые поросячьи глазки, которыми он на нас смотрит. Неужели он думает, что самый умный, а нас считает за дураков?

— Какая наблюдательная сестрёнка! Хорошо, что считает так, дураков недооценивают. Пускай будет для него приятный сюрприз. Магистр уже в нетерпении, так хочет заглянуть в ящик Квентина.

— Кстати, ты мне так и не сказал что в ящике и кто такой Квентин.

— О, Квентин — забавный малый. Он умеет ставить кровавые, но интересные зрелища. Он подсказал мне трюк с ящиком. Содержимое ящика очень таинственно и секретно, и именно поэтому все хотят заглянуть в него.

— Ну, не знаю, разве это не звучит глупо?

— О, сестрёнка, в том-то и дело, что глупые вещи иногда самые действенные. Умные люди попадаются на них чаще всего.

— Ладно, когда мы начнём?

— Скоро. Думаю, ближайшие день или два.

— Хорошо, мне не терпится покинуть это место.

— А теперь, Дени, будь хорошей девочкой и возвращайся в свою кроватку. Слуги магистра не должны видеть тебя в моей комнате. Иди и не попадись никому.

Поцеловав Визериса в щеку, она соскользнула с кровати и резво выбежала из спальни. Если у неё и оставались опасения после увиденного во сне, то здесь, рядом с братом, они были окончательно развеяны.

«Я от крови Дракона, — проговорила она про себя. — Я Дейенерис Бурерожденная, принцесса Драконьего Камня, и никакие сны больше не испугают меня».

http://tl.rulate.ru/book/71018/1916687