Готовый перевод Принц-Дракон / Принц-Дракон: 3.Прометей, или средневековый учёный.

========== Прометей, или Средневековый учёный. ==========

Квиберн был не слишком эмоциональным человеком, как он сам признавал, но даже у него засвербило в душе, когда его взгляд коснулся теряющейся в дали пристани.

Старый город, издревле ставший оплотом веры и знаний в Семи Королевствах, был домом Квиберна долгие годы, пока он посвящал свое время и мысли познанию всех наук и дисциплин, известных Ордену.

Цитадель стала для него храмом, где свеча его жизни была впервые зажжена и поставлена на алтарь служения. Именно Цитадель дала ему новую семью и смысл существования. Члены Ордена, такие же ученики, как и он, заменили ему братьев и сестёр, лекции мейстеров — наставления родителей, а книги стали верными друзьями, любовь к которым он пронесёт до конца своих дней.

Квиберн никогда не верил в предназначение, но, кажется, здесь, под сводами высоких башен, среди тысячи старых фолиантов, он обрёл целостность и завершенность, которые только может ощущать человек, наконец обретший своё место в бренном мире. Два сфинкса, встречающие у входа в храм знаний каждого неофита, стали его единственными спутниками на протяжении долгих лет.

Иногда он даже сетовал на своё бренное и слабое тело, которое не позволяло погрузиться в обучение целиком и полностью, забыв о еде и сне. Впрочем, в конце концов, он смог свести все позывы и требования плоти к минимуму.

Богиня знаний и мудрости — единственная богиня, которой он был готов поклоняться — отвратила его от большинства человеческих пороков: чревоугодия, похоти, алчности и честолюбия.

Квиберн не был амбициозным в обычном понимании этого слова — статус и признание, слава и почести не находили отклика в его душе. Звенья в его мейстерской цепи были даже более многочисленны, чем у некоторых архимейстеров, а его знания и умения превосходили самых известных из учёных собратьев. Но он не променял бы маленькую и пыльную келью, в которой прожил столько лет, даже на роскошные палаты Красного Замка в роли Верховного мейстера. Самое главное: он ни на что не променял бы обширные лаборатории, в которых мог беспрепятственно проводить исследования.

Стоя на палубе и опираясь о борт удаляющейся шхуны, открытый морскому бризу, он наблюдал за тем, как белокаменный город растворяется в дымке утреннего тумана. Только Высокая башня одиноким маяком все ещё провожала его бегство с родных берегов.

Осуждённый своими собратьями, изгнанный из своего единственного дома, Квиберн снова возвращался воспоминаниями в прежние годы, раздумывая, где он мог оступиться, где совершил ошибку и было ли это ошибкой.

Может, он слишком возгордился и в высокомерии свойственному всякому смертному посмел прикоснуться к запретному? А может, бытие молчаливым служителем знаний, слугой господ всегда казалось ему недостойной растратой его таланта? Или, что вероятно, он проявил беспримерное своеволие, отважившись прикоснуться к мистическим граням бытия, будто мореплаватель, рискнувший отправиться к неисследованным берегам? Его всегда манили неизведанные тайны…

Возможно, догматизм мейстеров, проявлявшийся в их бесконечном рвении отрицать все не подподавшее в их ограниченное миропонимание, основанное лишь на наблюдении и фиксировании очевидных явлений, окончательно изжил себя…

Тем паче совсем рядом находилась Церковь, имевшая сильное культурное и духовное влияние на умы людей. Так что даже имей университет мейстеров недозволенные мысли о природе вещей, они были бы вмиг возвращены в лоно святой церкви, карающей дланью Святого Воинства. По крайней мере, так было раньше.

Квиберн слишком долго точил свой разум, чтобы трусливо остановиться на полпути. Мейстеры чересчур закостенели на его взгляд. Они давно утратили любознательность первых исследователей. Страх перед переменами сковал их разум. Скука и суета — вот что стало их образом жизни. Они превратились в жалких переписчиков, замковых служителей и консервативных хранителей былых традиций.

Серые овцы, как их называл Марвин, — вот кем они стали.

Мейстеры вскрывали мёртвых, чтобы познать жизнь, а Квиберн начал вскрывать живых, чтобы познать саму Смерть.

День и ночь, свет и тьма, жизнь и смерть — единый круг, в котором нельзя познать одно без другого. Во всяком случае, Квиберн верил в это. И в своей вере он перешагнул черту, что навсегда отдалило его от Ордена.

Так он стал белой вороной. Изгоем.

Как бы человек ни старался, все скрытое, рано или поздно, становится явным. Аморальные, по общему мнению, исследования, которые Квиберн тайно проводил несколько лет, были разоблачены. Он предстал перед Конклавом Архимейстеров во Дворе Сенешаля и всеобщим голосованием был осуждён — его наказанием стали лишение мейстерской цепи и вечное изгнание из Староместа. И если бы не нежелание конклава обнародовать столь вопиющее преступление и явное опасение создавать прецедент с казнью мейстера, он, вероятно, лишился бы не только цепи, но и головы.

Влияние Цитадели на Вестерос было колоссальным. В каждом замке от мала до велика сидели мейстеры, которые имели постоянную связь со своим орденом. А это значит, что ни один лорд не впустил бы его в свои владения, опасаясь испортить отношения с древним Храмом, успевшим пустить корни по всему континенту, начиная с Века Героев. От палящих песков Дорна до заснеженных пустошей Севера мейстеры занимали исключительное и неоспоримое положение рядом с правителями этих земель.

И теперь, с позором изгнанный, одинокий, он покидает привычные берега, уносимый осенними ветрами, пересекая Узкое Море, направляясь к туманным островам первого свободного города. Первого, но не последнего.

Его скитания только начинаются. Возможно, там, за морем, он найдёт либо свою судьбу, либо же свою смерть.

Браавос встретил Квиберна моросящим дождём, туманом, сыростью и холодным отчуждением. К сожалению, его положение не располагало любованием достопримечательностями. В любом же ином случае он восхитился бы рукотворным чудом света, описанным в книге Ломаса Странника.

Он пытался предложить свои лекарские умения и знания богатым и знатным бравози, даже ходил к дверям Морского Лорда, но в лучшем случае встречал лишь вежливое молчание, в худшем — презрительные насмешки. Непонятный мейстер, к тому же лишённый цепи, оказался никому не нужен.

Последние деньги заканчивались, впрочем, как и доверие местных к навязчивому чужаку. Можно было ошиваться среди узких улочек и каналов до скончания веков, но нищему старику было нечего ловить в этом городе.

Нужно было искать дальнейший путь. Дороги, ведущие в глубь материка, вызывали сомнение отсутствием безопасности, поэтому вернее было довериться проторенным морским путям.

Вдоль юго-западной границы огромного континента расположились многочисленные Вольные города. Экономя оставшиеся гроши, мейстер за еду и небольшой уголок просился к капитанам торговых шхун, взамен предлагая услуги лекаря.

Скудная пища, теснота и мелкая работа с утра до ночи стали его спутниками на ближайшие месяцы. При такой своеобразной жизни были посещены Тирош, Мир, Пентос — и это помимо других мелких городов. По-своему разные и в тоже время неуловимо похожие, они были как браться, имевшие сходные черты, но разный характер. Тирош, по его ощущениям, имел самодовольный, немного агрессивный тон. Пентос отыгрывал щедрого и великодушного добряка, под яркими шелками прятавшего острый стилет.

Если на виду магистры изображали праздник тщеславия, где конкуренты и соперники были готовы обнимать и целовать друг друга, то за глаза каждый был способен сожрать оппонента без приправ. Так, по крайней мере, со стороны это выглядело для наблюдательного чужака.

Его даже приглашали на пиршества некоторые магистры, но рассматривали скорее как экзотическую зверушку. Можно поразглядывать да только приближать к себе побрезгуют. Его услуги оказались все так же мало востребованы.

В конце концов, он оказался в Лисе. Как всем известно, этот город вёл постоянные споры с двумя другими Вольными городами за территории Спорных Земель, вследствие чего количество собираемых в этом регионе наемных отрядов было запредельным. Эти сборища солдат удачи всегда нуждались в компетентном лечении.

Конечно, он планировал подобное лишь на крайний случай, поскольку эта неблагодарная, опасная и, главное, малооплачиваемая работа, не была пределом его мечтаний. Но, видимо, все к этому и шло.

Уже третий день Квиберн разглядывал причудливую архитектуру лиссинийцев, в которой проглядывали неприкрытое восхваление и подражание валирийцам. Хотя Валирийский Фригольд давно перестал существовать, в умах людей не переставал властвовать образ могущественных повелителей драконов. Их боялись и ненавидели, ими восхищались и перед ними преклонялись.

Но те времена давно прошли. Нынче драконы стали былью истории, а их наездники изжили себя, растратив все былое господство. Теперь крылатых тварей встретишь только в одном виде — нарисованном. В стеклянных витражах, настенной мозаике, колоннах, барельефах, фонтанах — он давно перестал считать количество изображений драконов, увиденное им.

Прямо сейчас, он стоял на Центральной площади, рассматривая огромную статую дракона, высеченную из зелёного мрамора с поразительной детализацией.

Из раздумий его вывело ощущение подергивания рукава, которое он заметил не сразу. Он обратил внимание на уличного мальчишку протянувшего ему руку или, точнее, записку в руке. Взяв и раскрыв тонкую бумажку Квиберн пробежался взглядом по следующим строкам: «Живой дракон интереснее каменного. Если хочешь увидеть, мальчик тебя проведёт».

Потратив некоторое время на раздумья и, в конце концов, решив, что терять ему нечего, старый мейстер кивнул малолетнему посланцу и попросил проводить до нужного места.

Минув пару оживлённых кварталов, они вышли к району, где состоятельные люди, приехавшие в Лис для удовлетворения своих низменных потребностей, находили удобным останавливаться.

Беспрепятственно войдя в здание, Квиберн вслед за мальчишкой поднялся на второй этаж и вскоре оказался у двухстворчатой двери, которую охраняли два высоких воина в полном вооружении. Мальчик кивнул на дверь и быстро убежал, оставив мейстера в неловкости, пока один из стражей не постучал в дверь и не открыл её, приглашая гостя внутрь.

Это была роскошная гостевая комната, но рассмотреть богатые убранства можно было и в другой день. Прежде всего он обратил внимание на человека, стоящего у окна спиной к нему. Когда тот повернулся, Квиберн увидел молодое, красивое лицо с яркими валирийскими чертами. Глубокие фиолетовые глаза рассматривали его с не свойственной такому юному возрасту серьёзностью. Старый мейстер уже успел насмотреться на красивую внешность лиссинийцев, однако человек в этой комнате отличался от них, как лорд отличается от крестьян. Единственное, что не сходилось с образом в его голове, — это длинные — до плеч, распущенные синие волосы.

Молчание, наконец, было нарушено.

— Приветствую вас в этих краях, мейстер — с лёгкой улыбкой начал хозяин комнаты, — хоть и удивительно, что заставило вас оказаться столь далеко от Цитадели.

— Благодарю за приветствие и приглашение, добрый господин, — осторожно ответил Квиберн. — Если так можно выразиться, некоторые обстоятельства вынудили меня покинуть Орден.

Юноша на это только хмыкнул.

— Под обстоятельствами вы имеете в виду лишение статуса мейстера и изгнание из Староместа?

— Да… вы хорошо осведомлены о моем положении, как ни удивительно. Однако позвольте узнать, чем моя скромная персона привлекла ваше внимание?

— О, здесь нет сложности, и тем более нет никакой тайны, поэтому мы можем прямо перейти к делу. Мы в силах предложить друг другу то, в чём нуждаемся. Мне нужен мейстер, вам нужен покровитель. Здесь наши дороги сошлись. К тому же между нами есть общее.

— Общее? В чём? — с видимым удивлением спросил Квиберн, сцепив руки в широких рукавах своего балахона.

— В том, что нам обоим пришлось бежать из Вестероса, — усмехнулся юноша.

Старик не мог не задать закономерного вопроса:

— Тогда… могу ли я спросить имя господина?

Мужчина перед ним карикатурно взмахнул руками и манерно ответил:

— Ах, какая грубость. Где же мои манеры? Позвольте представиться — Визерис Таргариен, третий этого имени…

Квиберн мог жить затворником среди реторт и научных книг, отдалиться от мира и ни с кем не говорить месяцами, но даже он не мог не знать этого имени и титулов, что должны за ним стоять.

Последний живой Таргариен. Из династии, почти триста лет правившей Семью Королевствами. До того, как были свергнуты Робертом Баратеоном.

— Ваша мил…

— Не стоит, — прервал его властный голос и резко поднятая рука. — Я не король, а такой же беглец, как и ты. Почести здесь ни к чему. Итак, возвращаясь к главному, мне нужен наставник. Ты готов служить мне в этой роли?

Старик думал недолго. В любом случае ему некуда податься, а с потенциальным королём он куда-нибудь да придёт.

— Это будет честью для меня, мой господин.

— Вот и славно. Тогда приветствую тебя в нашей компании.

***

Это оказался он. Я не был уверен в его появлении в Лисе, но предупредил Роши на всякий случай.

На следующий день я лично после некоторого преображения отправился наблюдать за мейстером.

Квиберн был высоким, худощавым, сутуловатым стариком. Его волосы были не седыми, а скорее посеребренными. Морщинистое, спокойное лицо делало его похожим на старого профессора, которого вы могли встретить в университете, читающим лекции студентам.

Впрочем, дружелюбное, дедушкино лицо не мешало ему резать людей на живую плоть.

Встреча была организована ещё через день, в арендованном частными лицами элитном Гостевом доме. Разговор прошёл быстро и без проблем. Это был лучший выход для Квиберна. В особняк мы уже вернулись вместе, где он дал мне формальную клятву. Клятву служить не королевству, не замку, а лично мне. Конечно, первое время все его движения и связи будут под пристальным наблюдением. Перестраховаться не помешает.

С появлением старого мейстера весь наш дом превратился в импровизированную школу. Почти каждый житель особняка получил свою программу обучения. Прежде всего мы с Дени начали изучение валирийского. Началось и наше знакомство с положением, статусом и символами знатных семей Вестероса. Приоритетом в данной теме было изучение истории Дома Таргариен с момента завоевания Эйгоном Семи Королевств.

Вторым учеником Квиберна стал Роши, который получал более практичные знания, применимые в повседневной деятельности.

Своё обучение проходили и мои спартанцы. Их уроки имели исключительно милитаризированный характер — тактика и стратегия многих известных сражений происходивших в Вестеросе. Конечно, все это были теоретические раскладки, но тем не менее… У меня нет надежды, что кто-нибудь из них проявит полководческий талант, ожидать подобного было бы глупо. Одного имени недостаточно для великих свершений. Моей будущей армии понадобятся лейтенанты и командиры, которые прежде всего будут отвечать за логистику и передвижение. Этого достаточно на первое время.

Квиберн, помимо всего прочего, оказался блестящим педагогом, умеющим доступно доносить знания до каждого ученика. Его умение находить подход к любому человеку оказался удивительным. Я ожидал встретить холодного и бесчувственного социопата, этакого доктора Менгеле от средневековья или, в лучшем случае, отстранённого учёного-исследователя не от мира сего, но нашёл в нем вежливого, тактичного и деликатного человека. Даже не знаю, что в нем пугало больше: внешняя мягкость или же внутренняя жёсткость, скрывающаяся за ней. Муки совести и моральные страдания ему были совершенно незнакомы. Им двигало чистейшее любопытство.

Был ли он злым? Однозначно — нет. Высокоинтеллектуальным, антисоциальным психопатом? Однозначно — да.

Казалось очевидным, что по сравнению со своими собратьями из Цитадели Квиберн сделал шаг вперёд. В способе исследования и изучения природы вещей. Если мейстеры были схоластами по определению, то Квиберн набрел на индуктивную методологию или, говоря по простому, экспериментальный метод исследований. Опыты и анализ — вот его инструменты.

Религиозные и нравственные ограничения мало сдерживали целеустремлённый интерес учёного. Это одно ярко выделяло его из череды серой массы этого мира.

Наши беседы по вечерам стали частым явлением, в котором поднимались всевозможные темы: начиная от истории, мифов, легенд и заканчивая религиозными и философскими вопросами. Обсуждение культур, законов, традиций и неведомых тайн нового для меня мира приносили редкое за последние годы удовольствие. Новые книги и новые загадки — все то, что делало этот мир для меня интересным. Власть и борьба едва ли вторичны.

***

Почти восемь лет. Много это или мало. Лис приютил и оберегал нас восемь лет. За это время мы подросли и окрепли, набрались умений и знаний. Обзавелись маленьким окружением, приобрели, в буквальном и переносном смысле, верных людей. Время сыграло нам на руку, а наши враги ослабли и погрязли в склоках. Но обманчиво убаюканные комфортом и безопасностью, мы не могли вечно прятаться на периферии основных событий.

Признаюсь, у меня были мысли забыть об этой нелепой игре в престолы. Навсегда остаться в Лисе, вдали от обмана, лицемерия, интриг и бесконечной борьбы за власть. Как тот китайский мудрец, я мог бы сесть на берегу реки и просто ждать, когда проплывут тела моих врагов.

С другой стороны, оказавшись в этом мире, в придачу я получил и соответствующую фамилию. Даже если решу отсидеться, мне просто не позволят. Как известно, если ты не занимаешься политикой, политика занимается тобой. Только во втором случае я буду исключительно пешкой в чьей-то игре.

Однако эти мысли были все же отброшены. Во-первых, я уже дал несколько обещаний, в том числе и самому себе. Во-вторых, я бы не простил себе, имея такой потенциал и возможности, просто отсидеться в стороне. Как говорили римляне, жребий брошен. Ставка в этой игре — жизнь, и отозвать ее не получится.

Размышления и сомнения, планы и ожидания, надежды и страхи — как бы ни были важны они для реализации моих планов, все же не могли перевесить одного единственного фактора.

Наличие Дара. То, что в роду Таргариен известно как Драконья Кровь.

Не знаю, что это за мифический субстрат и с чем связано его наличие, но точно одно — пробудить драконов может только обладатель этой крови. Последние поколения королевского дома были лишены этого дара, и только Дейенерис смогла пробудить его. Вопрос в том, с чем он связан? С духом, психикой или характером? Почему в известной истории Дейенерис имела драконью кровь, а Визерис — нет? Это врождённый фактор или приобретённый? Много вопросов и мало ответов.

Но главный вопрос: есть ли дар у меня? Вопрос, которого я старался избегать все эти годы. Не знаю, почему. Страх это был или просто отсрочивание неизбежного, но тянул я с этим до последнего. Перед тем, как покинуть Лис, нужно было удостовериться и решить эту дилемму.

Это случилось просто и буднично, в ничем не примечательный день. Я просто заперся в своём кабинете с зажженной свечой. Как ни странно, наличие дара можно проверить примитивным способом. Драконья Кровь даёт своим обладателям устойчивость к огню. Я банально провёл рукой над свечой. С некоторым трепетом я почувствовал ласкающее тепло и никакой обжигающей боли. Спектр моих эмоций был двойственным, надо сказать. Это был первый раз в моей жизни, когда я столкнулся с чем-то магическим. К сожалению, больше ничего особенного не случилось. Ни ощущения внутренней энергии, ни видений. Ничего. Странно, да. Но и только.

Магия, кажется, слабо развита в этом мире. При том, что цена использования подобных сил бесконечно велика. Единственным исключением, которые только подтвердили это правило, были валирийцы. Просто их плата была отсрочена по времени. Магию они применяли во всем, в том числе и над собой. Без магических ритуалов трудно объяснить сверхъестественные способности и внешний вид повелителей неба. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Каждый раз, когда я видел Дени или собственное отражение в зеркале, становилось очевидным, что без магии тут не обошлось. Ну не бывает у людей такой неестественной красоты. Совершенство — единственное слово, которым можно описать нашу внешность. С подобным обликом не далеко и нарциссом стать. Добавьте к этому ещё и почти идеальное физическое здоровье. За эти годы я ни разу даже не простудился. Тут волей-неволей начнёшь подозревать искусственное вмешательство в природу людей.

Магией изменить генетический код. Валирийцы действительно достигли невероятных высот в искусстве магии, впрочем как и в естественных науках. Говорят, что повелители драконов были настолько высокомерными, что среди них ходила поговорка: «Мы не поклоняемся ни смертным, ни богам». Видимо, им забыли сказать, что гордыня — смертный грех. Зола и пепел — все, что от них осталось на вулканических островах.

Дейенерис также была предметом моих размышлений и планов. Какую роль ей отвести и к чему приобщить? В известной мне истории она была безвольной и слабой девушкой, которая в горниле стресса и страданий, вопреки давлению целого мира, выковала свой характер, проявила недюжинную силу воли, но, в конце концов, под гнётом потерь и предательств была сломлена психологически. Я не желал ей такой участи.

Рядом со мной, в заботе и внимании, она росла словно тепличный цветок, оберегаемый от трудностей и невзгод. Ей не пришлось заботиться о еде, крыше над головой или о безопасности. У нас не было королевства, но в особняке она жила словно принцесса. Дени выросла в добрую, любознательную, искреннюю девушку, которую можно отправить прямиком в сказку. О её красоте вообще следовало молчать, иначе набегут всякие степные дикари и захотят украсть её. Конечно, она ни в коем случае не была наивной и доверчивой, об этом позаботились её наставники — Леди Селиса и Квиберн. Дейенерис одинаково хорошо влилась бы и в знатное празднество, и в игры с уличной детворой.

Будут нас впереди ждать испытания или нет, пусть она останется такой же невинной и доброй девочкой. Пусть трагичная судьба обойдёт её стороной. Я отказался от мысли пытаться намеренно изменить её характер. Борьба за власть и сражения — это не та ноша, которую должна взваливать на себя юная девушка. Она останется рядом со мной, но не в качестве боевой соратницы, а в виде семьи и моральной поддержки. Если мне придётся встать на темную, сомнительную сторону жизни, пусть она останется на светлой.

Впрочем, была и более приземленная причина покинуть Лис. Все эти годы я с трудом растягивал скудные финансы, оставшиеся от Дарри. К счастью, дом, проданный в Браавосе, и деньги, взятые в долг у Морского Лорда, позволили нам вести скромную жизнь без всяких излишеств. И это при том что, освобожденные Безупречные и служанки не получали от меня ни медяка. Можно сказать, что они служили мне за счёт будущих преференций, которые посыпятся на них словно из рога изобилия, если я смогу возвыситься.

Издержки и скромное существование стали определяющим принципом в эти годы. Можно было бы задумать какой-нибудь бизнес, но сложности стоящие за этим затруднения отвратили меня полностью. И сложность только увеличивалась для человека, живущего с подставным именем и пытающегося скрываться. Если у меня и были фантазии, что я, такой умный, быстро вольюсь в местный деловой мир и разбогатею, то они разбились о суровую реальность. Без какой-либо силы и влияния меня бы съели со всеми потрохами. Так что выбор был невелик: либо ты сидишь тихо и не отсвечиваешь, либо привлекаешь ненужное внимание и огребаешь по полной.

Не все планы получилось реализовать полностью. Найти полноценного мастера фехтования так и не вышло. Пришлось обходится полумерами. Время от времени я нанимал наёмника или бродячего рыцаря для отдельных уроков. Но качество таких занятий не было впечатляющим.

К сожалению, просто прийти на рабский рынок и купить себе великого воина или мечника не получилось. Такой товар был эксклюзивным. Талантливых рубак забирали в бойцовские ямы Миэрина или в личную гвардию богатых магистров.

Мне не пришлось бы искать наставника по фехтованию, будь рядом хотя бы один долбанный королевский гвардеец. Но нет, все они решили позорно сдохнуть у Башни радости. Видимо эти идиоты забыли, что у короля вообще-то два сына. Очевидно, доблестные рыцари были очень заняты, держа за руки и ноги Лианну Старк, пока их прекрасный принц трахал чужую невесту. Просто нет слов.

Впрочем, была и более существенная проблема в моем воинском воспитании. Отношение.

Ну не мог я, в прошлом житель современного мира, всерьёз воспринимать холодное оружие. Как интересное хобби — да, но проникнуться душой и телом, словно от этого зависит вся моя жизнь, — нет, не мог.

Местные мечом буквально добывают себе еду, положение и все прочие блага. В подобной социальной среде твоё положение в пищевой цепочке определяется умением махать железкой. Для меня это было слишком чуждо. Так что можно было не ожидать от меня становления великим мечником. Я научился фехтовать прилично, но кто-нибудь, вроде Джейме Ланнистера, сделал бы меня всухую. Да и к чему лукавить, не было у меня тяги к убийству себе подобных. Тем более холодным оружием. Конечно, мне придётся посылать людей на смерть, или отдавать приказы на ликвидацию, но все же я постараюсь дистанцироваться от крови. Это может быть малодушно или лицемерно, однако я ещё не готов преодолеть некоторые барьеры. И это забывая, что однажды мне придётся оседлать крылатую огнедышащую тварь и сжигать врагов заживо.

Говорят, когда у Таргариенов рождался ребёнок, ему в колыбель клали яйцо дракона. Не знаю, правда это или нет, но факт, что у нас они отсутствуют. К счастью, я знаю, у кого яйца есть. В Пентосе живёт магистр, который решил сохранить их для нас. Этот добрый «самаритянин» однозначно отдаст их истинным хозяевам. Если нет… он познакомится с моим ручным вивисектором.

Пентос ждал нас, но явиться туда должен был не я, а высокомерный и заносчивый претендент на Железный Трон. Образ каноничного Визериса хорошо послужит мне.

Итак, фигуры расставлены. Игроки на местах. Первый ход сделает Пересмешник.

Влюблённая дура Лиза, в девичестве Талли, передаст своему мужу Джону Аррену привет из Лиса и прикажет тому долго жить. Первая костяшка упадёт и вызовет цепную реакцию.

Скоро чьи-то планы и интриги придут в действие. Чужие судьбы и события столкнутся в смертельном противостоянии. Никогда не знающий покоя механизм войны снова придёт в движение. Вестерос запылает. Красная комета появится на горизонте. Запад и Восток познают кровавую вакханалию. Все звери перегрызутся между собой, и миру явятся древние монстры. Забытые, но не ушедшие. Они возродятся и вернут своё господство. И тогда все они вспомнят. О страхе и ужасе, что испытывали их предки. Они вспомнят слова.

Пламя и Кровь.

Комментарий к Прометей, или Средневековый учёный.

Один день из жизни попаданца, который начал заметно напрягаться.

Визерис: Квиберн, где тот вор, который пытался проникнуть в поместье?

Квиберн: Он в мусорном мешке.

Визерис: Каким образом он оказался в мусорном мешке?

Квиберн: По частям.

Визерис:...

http://tl.rulate.ru/book/71018/1904407