Готовый перевод Lang'ya Bang / Список Ланъя: Глава 56. Чжоу Сюаньцин

Ближе к кануну Нового года, Сяо Цзинжуй, Янь Юйцзинь и Се Би наконец вернулись с горячих источников из Хюцу в столицу. Стоило им только вступить в город, как они сразу же почувствовали, что всего за месяц их отсутствия изменилось настроение в столице: все куда-то спешили, было шумно и оживлённо.

На самом деле, в последние годы битва за престол между наследным принцем и Юй-ваном зашла в тупик. Их силы были равны, вели они себя тихо, никто не спешил предпринимать какие-либо серьёзные шаги. Однако, на деле всё было совсем не так… Требовался лишь лёгкий толчок, чтобы между братьями развязалась настоящая война. Наложницу Юэ понизили в ранге, Лоу Чжицзин лишился власти, у Цин-гогуна конфисковали имущество, Хэ Вэньсиня приговорили к обезглавливанию… Новости накатывали волнами одна за другой — глаза разбегаются, люди попросту не успевали переключаться от одной новости к другой. Но теперь, когда наложницу Юэ восстановили в ранге, несколько цензоров из министерства церемоний сообщили, что все эти годы в порядок проведения обряда жертвоприношения затесалась грубейшая ошибка. Разумеется, Юй-ван немедленно воспользовался этим, пригласил во дворец влиятельных учёных, чтобы провести публичную дискуссию при дворе. Следовало обсудить, как наложница Юэ многие годы пользовалась своим положением, а также нарушения во время самого обряда.

Если так посмотреть, то дюжина, а то и больше, старых, влиятельных учёных, которых пригласил Юй-ван, оказались не просто полезны, они были очень важны. Его Высочество не просто так благоволил учёным столько лет, потраченные на них силы не были напрасны, поскольку теперь все они — его сторонники. Среди них оказался и почтенный учитель Чжоу Сюаньцин, долгие годы живший в Линъиньсы в провинции Цзинси — важнейший из важнейших. Почтенный учёный сторонился не только простолюдинов, но и двора, его не так просто вырвать из четырёх стен. Увидев его в Цзиньлине, многие не могли поверить своим глазам и на Юй-вана теперь смотрели по-иному.

Но, что странно, после того, как почтенный учитель Чжоу прибыл в столицу, он поселился не в Люхе, где Юй-ван приготовил места для учёных, а предпочёл резиденцию Му-вана.

Говорили, что почтенного учителя из Линъиньсы сопровождал сам Му-ван. И когда Чжоу Сюаньцин остановился в резиденции Му, он не принял ни одного человека. Юй-ван не стал исключением.

Однако, самым важным стало даже не то, как удалось пригласить почтенного учителя в столицу и кто его сопровождал. Самое важное — это его безусловный авторитет и глубочайшие знания, к которым прислушается даже император Великой Лян. Никто не посмеет с ним спорить.

Проще говоря, министерство церемоний ничего не сможет противопоставить словам почтенного учителя. Даже легкомысленный Янь Юйцзинь, который спустя рукава относился к правилам проведения обрядов и церемоний, прекрасно понимал, что в этой партии наследный принц точно проиграет.

Споры при дворе длились три дня. Несмотря на то, что наложница Юэ была восстановлена в ранге, во время церемонии ей запретили стоять подле императора. Наследный принц, поднеся жертвенное вино, должен будет отдать земной поклон и коснуться одежд императора. Министерство церемоний халатно относилось к своим обязанностям, а потому Чэнь Юаньчэна освободили от занимаемой им должности. Поскольку господин Чэнь уже преклонных лет, император позволил не проводить более глубокое расследование нарушений министерства церемоний. Во время споров Юй-ван неоднократно подчёркивал, что наследный принц — сын наложницы, чем приводил того в ярость. В итоге наследный принц потерял самообладание и ударил Юй-вана по лицу. За это Лян-ди при всех сурово отругал его. В царившем при дворе хаосе один лишь Цзин-ван оставался отстранённым зрителем, равнодушно принимая как хвалу, так и клевету — на придворных чинов, обращавших на него внимание, его сдержанность произвела впечатление.

Не успело министерство финансов сменить руководство, за ним последовало министерство церемоний.

Когда Чэнь Юаньчэн дрожащими руками снял с редких седых волос свою чиновничью шапку, которую он носил почти двадцать лет, Цзин-ван будто наяву увидел, как руками старика управляет пара бледных рук человека с равнодушным взглядом и лицом не тронутым и тенью эмоций.

И подавляющее большинство людей никогда не узнает, что самую важную роль во всём этом сыграл скрывающийся в тени Су Чжэ.

Пара солнечных дней совсем не согрела воздух, напротив, безоблачное утро стало ещё холоднее. Городские ворота распахнулись, и караульные наблюдали, как к ним мчится роскошная повозка в сопровождении сотни кавалеристов.

Даже если бы караульные не разглядели, что повозка принадлежит членам резиденции Му, они сразу бы поняли, что едет явно не простолюдин. Приказав солдатам уступить дорогу, караульные все вместе должным образом поклонились вслед покидающей столицу повозке.

Поскольку снаружи было ужасно холодно, извозчик выдыхал белёсый пар. Однако внутри плотные шторы и жаровни сохраняли тепло.

В повозке ехало два пассажира — старик и юноша. Один в простой, холщовой одежде и ватных туфлях, а второй в дорогих, расшитых халатах. Старец устало прикрыл глаза. Юноше дорога наскучила быстро, ему никак не удавалось усидеть на месте.

— Дедушка Чжоу, хотите чаю?

Не открывая глаз, старик покачал головой.

Чуть позже снова раздался голос юноши:

— Дедушка Чжоу, хотите перекусить?

Старик снова молча отказался.

И снова, спустя минуту, юноша предложил:

— Дедушка Чжоу, хотите имбирную конфету?

Наконец почтенный учитель разлепил веки и взглянул на юношу. На лице Му Цина расплылась довольная улыбка, он наклонился, протягивая старику конфеты.

— Они очень вкусные!

Почтенный учитель Чжоу был строг и внушал благоговейное почтение, однако, молодого княжича Му Цина это совершенно не волновало, — он относился к нему, как к самому обычному дедушке. Даже когда Чжоу Сюаньцин разгромил оппонентов во время споров при дворе, заставив всех прикусить языки, тем самым оказав великой княжне огромную услугу и поддержку, Му Цин всё равно продолжил относиться к старику как к «очень способному, но самому обычному дедушке». А потому, когда они жили вместе под одной крышей, Му Цин обходился без лишних церемоний, не соблюдая определённые правила этикета. С Чжоу Сюаньцином он общался так, будто они всю жизнь прожили под одной крышей.

Княжич Му, несмотря на свой княжеский титул, был молод, красив, а характером приветлив и жизнерадостен. В общем, совершенно очаровательный юноша. Этот ребёнок очень нравился Чжоу Сюаньцину, но, из-за своей прямолинейности и строгости, старик создавал впечатление сурового и холодного человека. Каждый раз, когда юноша пытался угостить его имбирной конфетой, почтенный учитель лишь равнодушно качал головой.

— Они совсем не липнут к зубам, — продолжил настаивать Му Цин. — Попробуете одну?

— Княжичу лучше съесть их самому, — равнодушно, ответил Чжоу Сюаньцин. Прищурившись, старик взглянул на покачивающиеся кисти занавесок. Выдержав паузу, он вдруг спросил: — Княжич, дряхлый старик хотел бы ещё разок взглянуть на него. Позволите?

— О! — Му Цин быстро проглотил конфету, утёр руки от глазури, спокойно достал из-за пазухи тканевой узелок и протянул его старику.

Раскрыв узелок, старик перевернул его, и на ладонь упала нефритовая цикада. Благодаря утончённому узору, она была совсем как живая, а сам нефрит глянцевый, яркий, высокого качества. Подобное драгоценное изделие было не всякому по карману.

Однако, для Чжоу Сюаньцина имело значение не цена цикады, а кое-что другое…

— Княжич, ты сказал, что тот, кто попросил передать эту цикаду мне, будет ждать меня за городом. Это правда?

Му Цин кивнул.

— Именно так и было написано в письме. Он хочет поприветствовать вас, когда вы будете возвращаться в Линъиньсы.

Чжоу Сюаньцин хмыкнул, покачал головой, снова сосредоточился на лежащей на ладони цикаде, а затем молча прикрыл глаза.

Примерно через половину большого часа повозка вдруг качнулась и остановилась. Му Цин приподнял занавеску и выглянул наружу.

— Дедушка Чжоу, человек, которого вы хотели увидеть, уже здесь.

Седые брови Чжоу Сюаньцина нахмурились. Му Цин, поддерживая дрожащего старика, помог ему выбраться из повозки. Когда он принялся оглядываться, к ним подошёл человек средних лет и сказал:

— Почтенный учитель Чжоу, мой господин ожидает вас вон там. Идёмте.

С этими словами, теперь он поддерживал старика вместо Му Цина, они неторопливо двинулись к неприметному местечку на обочине дороги. За поворотом, укрывшись от ветра и посторонних глаз, с улыбкой на лице его ожидал Мэй Чансу. Его чёрные волосы красиво лоснились на фоне белой меховой оторочки накидки. Мужчина неторопливо склонился в уважительном поклоне.

Чжоу Сюаньцин прищурился, пристально глядя на молодого господина, затем показал нефритовую цикаду и спросил:

— Эта цикада принадлежит вам?

— Да.

— Откуда она у вас?

— Подарок от почтенного учителя Ли Чуна.

— Кем вам приходится Ли Чун?

— Нижайший слуга некогда учился у почтенного учителя.

Чжоу Сюаньцин снова нахмурился.

— Брат Ли в те годы был наставником двора, но он никогда не отказывал и простолюдинам, его знания ушли далеко за стены дворцового города. У него было восемь тысяч учеников, быть может, все десять тысяч, их можно повстречать во всём мире. Однако, всего несколькими из них, он особенно гордился, и, как его хороший друг, старик знает их всех… Однако… старик никак не припомнит ваше лицо…

Мэй Чансу слабо улыбнулся:

— Я не талантлив и не достоин громкого имени моего учителя, обучение моё длилось недолго, поэтому не удивительно, что почтенный учитель не видел моё лицо.

Чжоу Сюаньцин ещё долго смотрел на него, затем вздохнул и сказал:

— Пусть! В ваших руках свидетельство брата Ли, этот старик не мог отказать в помощи. Я лишь не ожидал, что спустя столько лет вновь увижу цикаду, некогда принадлежавшую моему старому другу… Когда брат Ли покинул столицу, его сердце разрывало от боли и он поклялся не возвращаться. Старику неведомо, одобрил бы он сейчас вмешательство в дела двора или нет…

Мэй Чансу спокойно глядел на него. Затем тихо сказал:

— В тот год моего учителя осудили лишь за его честные речи. Он прекрасно понимал, что идёт наперекор Дракону, но продолжал без сожаления и раскаяния, как и полагается человеку учёному: говорил, как было. В этом сила его характера. Ученик считает, что всё следует своему пути. Скрыться в горах и лесах — это истинный путь. Выступить при дворе — это истинный путь. Пока сердце остаётся чистым, пока человек не идёт против совести, не ведёт лживых речей, к чему упрямиться и думать, что верно, а что нет?

Чжоу Сюаньцин вскинул седые брови, старые глаза широко раскрылись, ясным взглядом он смотрел на Мэй Чансу, говоря:

— Пусть вы и недолго были его учеником, но вы точно понимаете то, чему он учил. Не просто так он вручил вам эту нефритовую цикаду. Знаете ли вы, почему брат Ли носил эту цикаду на своём поясе?

Мэй Чансу медленно заложил руки за спину, чуть приподнял подбородок и пробормотал:

— Роса твои крылья смочила, они тяжелы для полёта. Никто в этом мире грязном, в твою чистоту не поверит. Хоть ты и поёшь свои песни, от самого чистого сердца.

• “Песнь цикады”. Автор Ло Биньван.

Перевод: Черкасский Л.Е.

Когда я в осеннее утро,

Узник с дальнего юга,

Слушаю пенье цикады, —

Думы меня терзают.

Цикада, скажи, зачем ты

Ко мне под окно прилетела?

Зачем ты напевом грустным

Тревожишь меня, седого?

Роса твои крылья смочила,

Они тяжелы для полёта,

И сильный, пронзительный ветер

Твой голос легко заглушает.

Никто в этом мире грязном

В твою чистоту не поверит,

Хоть ты и поёшь свои песни

От самого чистого сердца!

Чжоу Сюаньцин ничего не ответил и медленно закрыл глаза. Мэй Чансу продолжил спокойно глядеть в безмятежное небо, больше не издавая ни звука. Эти двое продолжили молча стоять в объятиях холодной зимы. Без смущения и досады. Как будто им суждено было вот так встретиться, чтобы безмолвно предаться воспоминаниям о делах минувших дней.

— Старик не думал, что на закате своих дней он повстречает ученика брата Ли, могу ли я мечтать о большем? — он медленно вложил нефритовую цикаду в руки Мэй Чансу, затем прошептал: — Старику неведомо, какие дела творятся в столице, но прошу лишь об одном: не забывайте о добром имени своего учителя, дорожите им.

Мэй Чансу почтительно поклонился.

— Ученик запомнит мудрые слова почтенного учителя. Почтенный учитель в столь преклонном возрасте, несмотря на снег, отправился в долгий путь ради старого друга. Мою благодарность нельзя выразить словами.

Чжоу Сюаньцин махнул рукой и сказал:

— Глупости! Увидев эту нефритовую цикаду, старик не только в столицу, я бы до пограничной заставы добрался! Теперь, раз уж доверенное дело завершено, дряхлому старику пора возвращаться. Здесь мы с вами и распрощаемся.

Мэй Чансу поднял руку, обращая на себя внимание мужчины, который стоял в нескольких чжанах от них. Тот подошёл и поддержал старика.

— Почтенный учитель, пожалуйста, не торопитесь.

Чжоу Сюаньцин что-то пробурчал в ответ, прошёл несколько шагов вперёд, затем внезапно остановился, обернулся и сказал:

— В те годы у брата Ли был ученик, которого он любил всей душой и сердцем. Он был сыном полководца, своенравный характером, но также невероятно умным и талантливым юношей, прочитавшим немало книг. Если бы вы были с ним знакомы, вы были бы как две половинки нефрита*.

• Так говорят о паре талантливых, безупречных людей.

Под порывами морозного воздуха лицо Мэй Чансу стало белее снега. Его губы тронула холодная улыбка, и он тихо ответил:

— Благодарю почтенного учителя за добрые слова. Жаль, что ученику не довелось познакомиться с этим талантливым юношей.

— Да, его… больше нет с нами… — спокойно сказал старик, но взгляд его затуманило горе. Он развернулся и ушёл, не оборачиваясь.

http://tl.rulate.ru/book/6026/2802071