Готовый перевод The Maid In The Reverse Harem Game Wants To Quit / Служанка в игре с обратным гаремом хочет уйти: Глава 24

Первая мысль, которая пришла ей в голову, была…

«Он блондин».

Возможно, это слишком распространенная идея, но Ирэн никогда в жизни не видела таких ярких светлых волос.

В то же время полуденный солнечный свет, льющийся в стеклянную оранжерею, делал блондинистые волосы по-настоящему прекрасными.

Цвет растопленного меда.

Поэтому когда Ирэн впервые увидела его, она подумала, что неправильно поняла, кто он такой. Потому что у взрослого Отиса были светлые волосы, не такие яркие. Тем не менее лицо мальчика не было неузнаваемым только потому, что цвет его волос был чуть более ярким.

«Это точно Отис».

Поднятые кверху уголки глаз, как у лиса, и губы, оттопыренные, словно надкусывающие ломтик вкусного нарезанного яблока, — две щеки с хорошим цветом лица, еще не сбросившим детского жирка.

— Почему ты вошла, когда я даже не звал тебя? Сейчас же убирайся!

...Даже эта высокомерная и грязная манера речи.

«Если это не Отис, то я — Луиза…»

«Я пришла в нужное место».

То, что он сказал, было верно. Хотя Ирэн немного удивилась, потому что не знала, что он так закричит. Хоть она и не обиделась, это также и не было неожиданностью.

Прежде всего потому, что она быстро поняла, почему Отис так резко отреагировал.

— Молодой господин, вы плакали?

Уголки глаз Отиса были влажными и покрасневшими.

Любой, кто это увидит, сможет сказать, что он плакал.

— Ух, я не плакал!

Да, это обычная реплика.

Однако, естественно, она его понимала. Поскольку Ирэн и Отис были ровесниками, он не хотел бы признаваться, что плакал из-за своей пятнадцатилетней гордости.

«Ну, я все равно не собираюсь его провоцировать».

Поэтому вместо того, чтобы заглянуть в слезы мальчика, Ирэн резко покачала головой.

— Если вы скажете «нет», тогда я вам поверю. Я подумала так, потому что ваши нос и глаза покрасневшие. Молодой господин, вы не заболели?

— Что, тебе интересно?

— Конечно. Если молодой хозяин более, я забеспокоюсь.

При словах Ирэн Отис холодно рассмеялся.

— Ты? Почему?

— А почему нет?

— Ты знаешь кто я? Ты только сегодня впервые увидела меня.

— Второй гсоподин особняка. Хоть вы и видите меня сегодня впервые, я вас знаю.

К тому времени, как она ответила, пожав плечами, улыбка Отиса уже не была похожа на холодную. Выражение его лица было пугающим.

— Так ты думаешь, что ты, слуга, можешь что-то сделать? Какая польза от твоего беспокойства обо мне?

Слова, которые он сказал, были слишком резкими для мальчика, просто пойманного плачущим. Возможно, будь это кто-то другой, она бы разозлилась на это ребячество.

Но Ирэн не возражала.

Отчасти это было из-за ее безразличного характера. Прежде всего, главная причина заключалась в том, что Отис был всего лишь маленьким мальчиком, который совсем недавно плакал.

К несчастью для него, глаза Ирэн загорелись интересом.

«Приятно видеть его таким после того, как каждый раз наблюдала за его свирепой личностью».

Тем временем Ирэн стала горничной и начала общаться с главными героями примерно в то время, когда они уехали в Личпен, лишь тогда они сблизились. Поэтому ее впечатление об Отисе закрепилось только после того, как он стал взрослым.

Шутник с улыбающимся лицом, чьим хобби было разбивать сердца рядами.

Такое впечатление у нее всегда было об Отисе.

С другой стороны, в детстве он был злющим, плаксивым мальчиком.

«Это довольно мило».

Конечно, если послушать, что он говорил, он был довольно далек от слова «милый». Тем не менее, она проделала весь этот путь и не собиралась уходить ни с чем.

Прежде всего, лимонных мадлен, которые она принесла, было слишком много, чтобы съесть их самой.

— Разве вы не хотите, чтобы я беспокоилась о вас? — снова заговорила она, подумав об этом.

— Да. Симпатия отвратительна. Ты тоже как моя мать.

— Если вам жаль ее, потому что вы думаете, что она бросила вас, то почему бы вам не остановиться?

Возможно, это был гвоздь в голову. Глаза Отиса расширились.

— Ты все знаешь… Ты сейчас надо мной издеваешься?!

— Я не дразню вас. С чего бы мне вас жалеть? Вы не очень легкомысленны.

Глаза Отиса снова недоверчиво сузились. Но он, похоже, не хотел кричать на нее, как прежде.

Увидев это, Ирэн тихо продолжила.

— Это правда, да? Мне приходится работать с сажей на фартуке, чтобы зарабатывать на жизнь. Кого мне жалеть?

— …Тогда это еще более странно. О ком ты беспокоишься, когда сама находишься в трудном положении на работе?

— Несмотря на то, что это тяжело, у меня все хорошо, но я думаю, что у господина не все хорошо, хотя ваша жизнь не так трудна.

При ее ответе лицо Отиса слегка покраснело.

Тем временем Ирэн продолжила, задаваясь вопросом, не слишком ли жарко в оранжерее.

— Все думают, что если увидят кого-то под дождем, то тот человек простудится, верно? Именно это чувствую и я.

Сочувствие — это беспокойство о чьем-то несчастье.

Беспокойство — это беспокойство о ком-то несчастном.

— Если молодой гсоподин плачет, меня беспокоит, почему он плачет. Когда молодой господин болеет, не так уж и странно беспокоиться о том, почему он болеет.

— …Я ничего не могу получить от своей матери, сказав ей так.

— Я здесь только для того, чтобы съесть лимонные мадлен.

Конечно, это была наполовину ложь.

Постоянная позиция Ирэн, похоже, немного смягчила бдительность Отиса. Нет… если быть точным, казалось, что он не до конца понял, о чем она говорила. Тем не менее, по крайней мере так казалось, что он почувствовал, что она не хочет сочувствовать ему.

Вместо того, чтобы крикнуть, чтобы она снова убиралась, он опомнился лишь когда сидел за чайном столиком в саду.

— Могу я остаться здесь? — взглянула на него Ирэн.

Ответа не последовало. Возможно, он чувствовал, что спорить с ней было бессмысленно.

И тогда у него покраснели уши.

«Не говорите мне, что он смутился…»

При этом она начала медленно приближаться к нему. Когда она подошла, Ирэн взяла из корзины один лимонный мадлен и съела его.

Изначально она намеревалась использовать его как приманку, но, несмотря на эти амбициозные планы, Отис, похоже, был не в настроении для сладостей.

Она действительно ничего не могла с этим поделать, поэтому ей просто придется их съесть.

«Он больше не говорит мне уходить?»

Тем не менее, он ничего не сказал.

В конце концов Ирэн заговорила первой.

— Кажется, людям в этом особняке не особо нравится оранжерея. Иногда они не приходят, пока не наступает время чая.

— …

— Я часто прихожу сюда. Разок после обеда, когда заканчиваю мыть посуду. И еще раз после ужина, когда темнеет. Приятно, когда есть место, куда могут приходить и уходить такие новички, как я.

— …Сейчас не обед и не ужин.

— Да. Время чая прошло.

Отис поднял голову в ответ. Он лежал на животе и, казалось, снова плакал. Ирэн это поняла, потому что заметила его черные глаза, которые необычно блестели от влаги.

— Тогда почему ты сейчас здесь?

— Я уже сказала вам. Съешьте мадлен. Вы не хотите перекусить?

— Что? У тебя нет ни вилки, ни тарелки?

— Печенье можно есть и руками.

— Он грязный и попадает на руки.

«Ему не нужно было говорить это перед кем-то, кто ест его руками».

Ну, то есть он хотел, чтобы это было так очевидно.

Ирэн швырнула в рот мадлен, которую держала в руках, и вытащила из корзины бутылку с водой. Затем она вылила воду и себе на руку.

— Что ты делаешь?

— Держу руки чистыми.

— Ты когда-нибудь слышала о мытье рук?

Это ведь оранжерея, поэтому не беда, если вода прольется на пол.

Тщательно вытерев мокрые руки салфеткой, Ирэн подняла руки, такие же влажные, как глаза Отиса, и гордо сказала:

— Теперь я чистая, да?

— Я понял, но у меня чистые руки.

— Тогда возьмите мою руку.

Поскольку это были мадлен, принесенные специально для Отиса, она подумала, что отдаст одну из своих.

Если у тебя нет вилки, тебе нужны хотя бы чистые руки!

Ирэн протянула мадлен в форме моллюска.

— Ну, вот.

Кроме того, она улыбнулась ему, чего обычно не делала.

— Печенье не отравлено, так что съешьте.

Лимонные мадлен вкусные. Время чая уже прошло, так что он, наверное, проголодался. Между тем, Отис казался немного противоречивым.

И в тот момент, когда его рот открылся…

— Эй, прекрати это!

Шлеп. С легким усилием рука Ирэн повернулась, и мадлен покатилась по грязному полу.

Отис теперь был полностью красным и разогоряченным. Затем он выбежал из оранжереи.

Это был день, когда пропала одна драгоценная мадлен.

http://tl.rulate.ru/book/57664/2098827