Готовый перевод Connect / Connect: Совершенно новый сезон

Средняя школа Тейко. Апрель.

— Момо, а это точно нормально, что я иду с вами?

Ханако неуверенно плелась следом за розоволосой девушкой. Ситуация сильно нервировала — разве нормально, что посторонний человек вот так просто заявится на тренировку баскетбольного клуба с целью «посмотреть», даже если ее и пригласили члены клуба?

Момои в ответ улыбнулась:

— Все будет в порядке, ты будешь там не единственной, кто не состоит в клубе.

— Ну… Если ты так говоришь…

Нервозности в Сакурамори это почему-то не поубавило. Мало ли, кто там еще ходит, может же это быть человек, которому Ханако не понравится. А если они поругаются там? От подобной мысли бросило в холодный пот, а руки задрожали: наверное, зря она приняла это приглашение, стоило остаться и просто заниматься своими делами, а теперь оставалось лишь молиться, что ее не заметят, и стараться вести себя тихо, как мышка, не отвлекая игроков.

Момои уже зашла в спортивный зал, а Ханако все переминалась с ноги на ногу у входной двери, не решаясь сделать шаг внутрь. В зале игроки занимались челночным бегом под руководством капитана, черноволосого семпая с суровым взглядом.

В голове появилась мысль незаметно развернуться и уйти, пока Момои не видит, но это же будет некультурно и невежливо. Ее пригласили, разве можно уходить вот так…

— Что-то нужно? — голос совсем рядом заставил испуганно шарахнуться и отступить на пару шагов назад. Черноволосый парень, только что отдававший приказы команде, теперь находился прямо перед лицом Ханако, кажется, не слишком злой…

— Я посмотреть пришла! — выпалила внезапно даже для самой себя Сакурамори, чуть не наступив на собственную ногу. — Меня… Момо… Момои пригласила…

— Если пригласила, просто заходи. — Парень хмыкнул, отворачиваясь. — Поднимись на балкон и тихо смотри. Нечего тушеваться.

Как все оказалось… Просто. Даже слишком, Ханако такого совсем не ожидала.

— Пройди по краю, — бросил ей через плечо семпай, хмыкая. — Я капитан этой команды. Ниджимура Шузо, третьегодка. Спрашивай если что.

— Спасибо большое! — Сакурамори поклонилась, смущенно краснея: а семпай довольно добрый, пусть и говорит резко… Возможно, она действительно зря боялась и лишь накрутила себя.

Девушка аккуратно прошла по краю площадки и поднялась на небольшой выступающий балкончик, краем глаза заметив в самом углу еще одного человека: сидящую на непонятно откуда взявшемся стуле девушку со светлыми волосами, задумчиво глядящую вниз. Вот значит как, Ханако здесь действительно не одна. Девушка, кажется, не обращала на новоприбывшую ни малейшего внимания, а потому и сама Сакурамори вскоре утратила интерес к неизвестной личности и опустила глаза на площадку, где игроки все еще выполняли упражнения для разогрева.

Ханако тоже не была заинтересована в том, чтобы начинать разговор первой — мало ли, что это за девушка, и почему здесь находится. Она ведь может и нагрубить, как часто грубят блондинке ее одноклассницы просто потому, что она не имеет с ними схожих интересов, не ходит после уроков в модные кафе и не обсуждает симпатичных мальчишек, а любит девушек-айдолов и посидеть дома… Может, Сакурамори и ходила бы в кафе, но с тем, с кем ей действительно было бы интересно и комфортно.

Она не умела «дружить против кого-то», как большинство девушек, собирающихся только ради того, чтобы покритиковать кого-либо другого, не похожего на них, потому что большая часть людей вокруг ей была безразлична, и вообще это не ее дело, что там у других творится. Ханако бы со своей жизнью разобраться…

— О как, малышка пришла! — знакомый голос заставил вздрогнуть и опустить глаза вниз, туда, где махал рукой синеволосый улыбчивый Аомине Дайки.

— Я не малышка! — тут же выпалила Сакурамори, чувствуя, как у неё краснеют щеки. Парень рассмеялся, утирая пот краем футболки, обнажив рельефный торс, слишком уж хорошо сформированный для парня тринадцати лет. Ханако шарахнулась назад, отступая от ограждения балкона, и отвернулась — ей смотреть на него было незачем.

Девушка в углу чуть слышно хихикнула голоском, напоминающим звон колокольчика:

— Ао-тяна только что отшили.

— Не правда, — отреагировал синеволосый мгновенно. — Никто меня не отшивал!

— Я не отшивала, — пробормотала Ханако. — Мне и некого отшивать.

— И почему ты сегодня здесь? — продолжил Аомине разговор со златовласой. — Обычно ты приходишь, когда здесь Хайзаки.

— Кирарин обещала Акаши-сама быть здесь по возможности, — ответила девушка, зевая. — Да и ты же все равно не против. Кстати, мог бы познакомить со своей новой подружкой ради приличия.

Новой подружкой? В голове Ханако пронеслась странная мысль — может, она все-таки из-за Аомине тут сидит? Возможно, эту девушку так же, как и саму Сакурамори, он позвал, а потом просто переключился на нее, другую? Если это так, то златовласая наверняка сейчас злится на нее… Сердце сжалось от страха, не хотелось раздражать кого-то лишь одним своим существованием.

— Аомине, — голос Ниджимуры-семпая вырвал из задумчивости и вынудил посмотреть вниз, туда, где еще недавно улыбающегося парня вдруг схватили за ухо. Аомине завопил от боли, согнувшись в три погибели: руку семпай согнул в локте, чтобы больнее было. — Хватит отвлекаться, дуй к остальным!

Блондинка прыснула и сразу отвернулась, делая вид, что ничего не видела. Крики и ругань Дайки все еще разносились по спортзалу, рядом же едва слышен был тихий смех златовласой девушки: ее, кажется, эта сцена тоже позабавила.

А что, оказывается, здесь правда очень даже весело. Кажется, Момои и Аомине были правы, когда говорили, что девушке здесь понравится. Непринужденная атмосфера, беззлобные споры, смех и громкие разговоры — то, чего в классе Ханако так не хватало, и чего она была лишена в младшей школе...

Приятное и тёплое чувство.

— Так ты подружка Ао-тяна? — голос златовласой из угла заставил резко обернуться.

— Я не подружка, мы одноклассники. — лицо Сакурамори покраснело от смущения: ну почему если она пришла посмотреть тренировку, то значит сразу «подружка»? — А ты…

— Мы знакомые, — ответила собеседница, не дожидаясь вопроса. — Мы просто иногда убиваем вместе время.

У Сакурамори создалось ощущение, что девушка сказала ей это специально, чтобы она ничего такого не подумала, но от подобного на душе и правда стало немного легче. Значит, вот она в каких отношениях с Аомине…

— Куренай Кирари. — златовласая слегка поклонилась, называя свое имя. — А ты? Назовёшься? Если Ао-тян тебя знает, будет неплохо и нам познакомиться.

— Я Сакурамори Ханако… — немного нерешительный голос.

Ханако опустила глаза, разыскивая целенаправленно Момои, но натыкаясь почему-то всегда на Аомине, носящегося по площадке с мячом, словно молния, пластично обходя соперника, выполняющего невообразимые финты и подпрыгивающего до самого кольца, чтобы забросить мяч: и как вообще можно прыгать настолько высоко?

В любом случае, в баскетболе парень был очевидно хорош. Хорош настолько, что на его игру можно было смотреть часами не отрываясь, и все равно не насмотришься — каждый раз Аомине выдавал нечто новое, удивительное и неповторимое настолько, что даже дух захватывало. Возможно, он человек, которого однажды назовут «гением в своем деле», если Дайки продолжит играть подобным образом. Быть знакомой с гением — Ханако никогда не думала, что в жизни ей представится подобная невероятная возможность.

Казалось, что ее жизнь постепенно обретала новые краски благодаря подобному спонтанному знакомству, завязавшемуся из-за одолженной ручки. Хорошо ли это, плохо ли — покажет время, а пока девушка, стоило тренировке завершиться, спустилась вниз, где остался лишь Ниджимура-семпай, не спешивший идти переодеваться.

— Увидела все, что хотела? — спросил он, косясь на Ханако своими темными глазами.

— А… Да… — неловко произнесла Сакурамори, отворачиваясь. — Вы… Если позволите, я бы пришла еще.

— Спортивный зал — не проходной двор, — резко ответил семпай, заставляя девушку от досады закусить губу и опустить голову. Ниджимура же, видя, как она расстроилась, продолжил: — Если не будешь отвлекать игроков, можешь смотреть.

— Я не буду никому мешать! Честно! Спасибо, Ниджимура-семпай…

— Иди уже! — прикрикнул на нее капитан нетерпеливо. Девушка выбежала из спортзала, оставляя семпая в одиночестве.

Если бы она обернулась, то наверное, заметила бы изменение в его хмуром лице: складка на лбу парня разгладилась, взгляд немного смягчился, уголки губ поползли вверх — он редко показывал людям подобное выражение лица, но сейчас просто не мог удержаться. Ему обычно совсем не нравилось то, что на тренировках присутствуют посторонние, но кажется, когда за игроками смотрят милые девушки, все, включая Аомине, который всегда играл лишь для удовольствия, начинают стараться сильнее, пытаясь покрасоваться перед наблюдательницами.

Дверь в спортивный зал закрылась. Ниджимура покинул его спешно, присоединяясь в раздевалке к остальным игрокам. Уже там он пересекся взглядом с Аомине: Дайки улыбался до ушей, что-то насвистывая, казался очень довольным, переодевался быстро, куда-то торопясь. Куда именно — понятно: просто парню не терпелось спросить у своей новой знакомой, как ей его игра.

Ниджимура понимал.

Это ведь не отразится на результативности Аомине на матчах, верно?

***

Академия Тоо. Вечер.

Дождь колотил по окну громадными каплями, выстукивая неясную мелодию — реквием по уходящему лету. В спортзале было непривычно тихо — ни единого звука, не считая барабанившего по стеклам дождя и тихого дыхания совсем рядом, к которому Ханако прислушивалась совершенно непроизвольно: больше нечего было слушать, Аомине не произнес ни единого слова, лишь выдавил, когда блондинка нашла его в одиночестве сидящим и обнимающим мяч и спросила, где Момои, что Сацуки "ушла".

Сакурамори предполагала почему Момои могла "уйти": Мизуки Акира тонко намекнул девушке, что розоволосая с асом ушли ругаться. Под "тонко намекнул" имелось ввиду сесть рядом и умышленно начать об этом говорить — Акиру можно было назвать сплетником, и особенно он любил посплетничать о поведении Дайки, которого не переносил на дух.

Что же такого сказал Аомине Сацуки девушка могла лишь догадываться, а дозвониться до Момои сама Сакурамори не могла — каждый раз длинные гудки сменялись противным механическим голосом, вещавшим, что аппарат абонента находится вне зоны действия.

На сердце было неспокойно от мыслей о том, где же может сейчас находится подруга, разбитая жестокими словами не сильно задумывающегося над тем, что он говорит, парня. Захотелось вдруг рвануть с места прямиком к Момои, прямо по дождю, но иначе Сакурамори грозилась тоже потеряться — не имея ни малейшего понятия, где может быть девушка, найти ее не получится. Оставалось сидеть и ждать, изредка поглядывая на непривычно молчаливого Дайки.

Пожалеть его не хотелось: сам виноват. Пусть учится на своих ошибках. И все равно на душе было тоскливо, когда Ханако оборачивалась к нему — наполненные печалью и раскаянием такой силы глаза заставляли что-то в груди сжиматься, доставляя нестерпимую боль.

— Чибихана... — голос непривычно спокойный, без обычного самодовольства, приглушенный, от подобных ноток в голосе Дайки хотелось расплакаться навзрыд. — Сацуки... Она же вернется?

— Не знаю... Скорее всего, да... Куда же она денется... — пробормотала Сакурамори, отворачиваясь. Только бы сдержать слезы...

— Ругай меня, — парень выворачивал себе руки и выгибал пальцы, стараясь чем-то себя занять. Барабанил по мячу, выбивая глухой звук, утыкался в его бугристую поверхность лбом и шумно дышал, будто пытаясь сдержать рвущегося неведомо, куда, зверя, запертого глубоко внутри души. — Оскорбляй, скажи, какой я придурок. Давай. Легче услышать это, чем ждать в тишине.

— Не буду я ничего тебе говорить! — резко произнесла Ханако. — Не буду вот и все! Казни себя сам, чтобы в следующий раз следить за словами! Что ты такого сказал Момо, что она обиделась!?

— Я... — Аомине опустил голову, словно нашкодивший мальчишка, отчитываемый родителями, и чуть слышно пробормотал: — Я ругался что она не дала мне сыграть... Назвал уродиной... Я не хотел...

В груди вдруг неприятно защемило — ну вот, почему так всегда. Она должна быть с ним строже, злиться на него, но не было сил — для нее Аомине был человеком, злость и обида на которого исчезала, стоило взглянуть в грустные синие глаза.

— Ты этого не хотел, но все равно сказал. Разве ты не понимаешь, что причинил ей боль?

— Я знаю! — мяч с громким, звонким отскоком упал на паркет и откатился к стене. Аомине закусил губу, его руки дрожали, глаза нервно метались по залу, не найдя себе пристанища, потом вдруг застыли на месте, глядя в небесную голубизну глаз Ханако, в которой плескались слезы. — Чибихана... — в горле застрял комок. Дайки сглотнул слюну, пытаясь избавиться от сухости в глотке, и, встав, подошел к девушке, маленькой, хрупкой, росточком ниже его плеча, теплому и нежному созданию, к которому он тянулся так сильно изо дня в день. — Прости.

Занесенные ладони парня опустились. Он, кажется, хотел сделать нечто, но осек сам себя и отступил, не давая себе закончить начатое. Повисло неловко молчание, которое, по ощущениям Сакурамори, тянулось целую бесконечность. Сейчас она чувствовала себя неловко и, возможно, ещё хуже, чем до этого, потому что не знала, что ей ответить Дайки. Хотелось его коснуться, погладить по голове, как маленького ребенка, успокоить, но если Ханако так сделает, разве Аомине осознает, что грубить друзьям плохо? Что его поступок, что сейчас, что тогда, когда он накричал на саму Сакурамори, отвратителен?

От всего болела голова, хотелось, чтобы дождь закончился как можно быстрее, и Ханако тоже рванула бы куда глаза глядят. Или дозвонилась до Момои. Если ее телефон, конечно, по некому волшебству наконец окажется включен.

— Чибихана, обними меня.

И снова такое чувство будто сердце вот-вот выпрыгнет из груди, хотя ничего особенного не произошло. Его просьба была, кажется, совсем простой в исполнении: с девочками они часто обнимались, Кирари нередко вешалась на шею к самому Аомине и к некоторым другим парням, поэтому наверняка для Дайки обниматься с девушкой было привычно, но Сакурамори от мысли, что он будет прижимать ее к себе своими сильными широкими руками, начинала бешено краснеть.

А вообще ей не об этом сейчас надо думать. Может, ему правда будет нормально, а ей — нет, все-таки они были слишком разными. Обниматься с подругой — одно дело, Момои вот регулярно прижимала ее к своей груди, а с парнем, который нравится — совершенно другое...

Аомине взял девушку за руку и притянул к себе поближе, не желая ждать ответа. Теперь сердце блондинки было готово выпрыгнуть наружу, или в худшем случае — остановиться. Умереть от волнения на глазах у человека, который тебе нравится — не слишком приятная смерть, но что можно было сделать, когда чувствуешь его дыхание на волосах, тепло его тела совсем рядом.

От этого чувства подкашивались ноги, а в голове становилось пусто, и снова все недовольство на Дайки куда-то испарялось — кажется, его ладони обладали некими волшебными свойствами. Парень слишком широкий, чтобы обхватить его короткими девичьими руками, пришлось лишь прижаться к его теплой сильной груди и прикрыть глаза, теряясь в собственных грезах.

Хотелось, чтобы это длилось вечно.

— Не понял. И чем вы тут занимаетесь?

Голос Акиры заставил встрепенуться и с силой оттолкнуть баскетболиста, отбегая на приличное расстояние: ну почему стоит ей расслабиться, как некто вмешивается в едва наступившую идилию?

— Где крики, ругань, драма, накал страстей? — семпай говорил как-то обиженно, будто ждал именно такого, негативного, расклада с наивысшей степенью нетерпения. — Я ради чего вообще сюда пришел? Эх, думал, что и вы переругаетесь.

— Семпай, как вам не стыдно! — воскликнула Сакурамори, поворачиваясь к блондину, который и ухом не повёл. — Момо... Она так и не звонила?

— Нет, — мотнул головой помощник тренера, тут же расплываясь в довольной улыбке: — Зато мне позвонила Рико. Хоть какая-то польза от идиота-Аомине. Так уж и быть, благодарю тебя за это.

— Айда Рико? Тренер Сейрин? — блондинка удивленно посмотрела на Мизуки, тут же схватившись за голову от озарения. — Точно, Куроко-кун и Гинши-тян! Я изначально могла им позвонить, куда же ещё Момо могла бы пойти!

Момои была влюблена в Куроко с самой средней школы, во время ссоры с Аомине лишь он был ее единственной, по собственному мнению Сацуки, опорой, поэтому, разумеется, в подобном случае девушка пойдет жаловаться именно ему. Стоило сразу позвонить Тецуе, возможно, не пришлось бы так трепать себе нервы.

— Эй, стой, ты куда?! — Сакурамори уверенным шагом направилась к выходу. Сзади послышался голос ошарашенного Акиры: кажется, он хотел сказать еще что-то, но его уже никто не слушал, даже Аомине подорвался и поспешил за девушкой, судя по тяжелым шагам позади.

Ханако старалась не обращать на это внимание, достав из кармана рюкзака телефон и разыскивая номер, который не набирала с незапамятных времен, в списке контактов. Оставалось надеяться, что Куроко сейчас сможет взять трубку, в крайнем случае, она позвонит Кагуе — у той всегда мобильный был с собой на случай крайней необходимости.

Момои должна была быть с ними, блондинка была в этом уверена, иначе девушка-тренер Сейрин не стала бы звонить в их школу. По словам самого Мизуки Айда Рико очевидно была не тем человеком, который будет звонить просто так, да и не общался он с этой девушкой давно, как сам говорил. Не решила бы она позвонить тому, с которым сознательно оборвала связь, без серьезной причины.

Но даже с этим фактом трубку Куроко так и не взял, к разочарованию самой Ханако. Надежда оставалась на Гинши, и именно с этой надеждой Ханако набрала номер Кагуи и поднесла телефон, дождавшись, когда пойдут гудки, динамиком к уху.

— Алло?

— Гинши-тян! — Сакурамори облегченно вздохнула, услышав по ту сторону знакомый равнодушный голос. Другим бы показалось, что девушка на той стороне совсем не рада звонку, те же, кто учился с Кагуей в Тейко, были прекрасно осведомлены: она просто не может выказать никакой радости, не умеет. Она всегда была такой.

— Привет. Ты по поводу Момои? — перешла сразу к делу Кагуя. Гинши почему-то редко любила тратить время на пустые разговоры. — Куроко пошёл провожать ее. Она плакала.

— Вот как... — Ханако вздохнула с облегчением: ну наконец нашлась. Темнело ведь, пора бы девушке уже возвращаться обратно. Ее здесь ждут.

Краем глаза было заметно, как взволнованно ожидал новостей Аомине: интересно, чувство вины станет сильнее гордости, когда его подруга детства вновь предстанет перед ним, и он извинится, или решит заговорить с ней как ни в чем не бывало? Почему-то этот вопрос интересовал Ханако сильнее всего, правда, девушка сама слабо понимала зачем ей это, возможно, Сакурамори просто хотела понять, почему за ту грубость, на крыше, она так и не получила извинений: со всеми ли он такой, или лишь с ней?

— Она скоро вернется, — проговорила блондинка, удовлетворяя любопытство парня. — Все будет хорошо.

— Я встречу ее, — Дайки сорвался с места и побежал.

В сердце неприятно кольнуло: и почему за Момои он так бежит, а их конфликт в средней школе — благополучно забыл? Наверное, потому что подруга детства ему ближе. Да и изменился он немного. По крайней мере, научился осознавать свои ошибки.

"Время сейчас совершенно иное, нежели тогда, когда ты прорыл между нами ту пропасть. Ты учишься на своих ошибках, взрослеешь, а я все время вспоминаю те твои жестокие слова. Новое время всегда рождает совершенно новые веяния, а потому сейчас беги за ней, верни ее к нам, исправляй то, что совершил, собственными руками. Я бы тоже побежала, если бы не понимала, что помешаю объясниться наедине, если приду. Беги, а я буду ждать здесь и учиться не оглядываться больше на прошлое."

http://tl.rulate.ru/book/54004/1392203