Готовый перевод Sui Yu Tou Zhu / Бусины из битого нефрита: Глава 34. Что со мной не так?

Если в доме произошло что-то хорошее, то Дин Яншоу будет расспрашивать, что за бескорыстный человек сделал это. Если же случилось что-то плохое, то он непременно первым станет подозревать родного сына.

К счастью, его сын открытый и честный, поэтому осмелится признаться в своём проступке.

Дин Ханьбай, сидя за столом, без утайки признался, что это из-за него умерли рыбки в пруду. Кстати, сидел он не на своём обычном месте. Заметив это, Цзян Цайвэй посмотрела на пустое пространство между племянником и Цзи Шенью и спросила:

— Шенью, что это опять с ним?

Цзи Шенью предположил, что виной всему светло-зелёная фарфоровая ваза. Он не думал, что статуэтка нефритового ребёнка, парные кольца и ваза разозлят Дин Ханьбая, но тот сидел так далеко от него, к тому же, встретившись с ним утром на выходе из комнат, старший тут же убежал.

На тарелке остался лежать лишь один кусочек печенья с финиками в форме цветка. Две пары палочек одновременно взяли печенье и так же одновременно отпустили его. Дин Ханьбай украдкой взглянул на Цзи Шенью: тот опустил голову, притворяясь, что ест кашу и больше его ничто не интересует.

— Кто готовил это печенье? Сделано так мало. Жадины. — Пожаловавшись, он положил оставшуюся штуку в тарелку Цзи Шенью и ушёл.

Шенью от изумления поднял голову. Он не ожидал, что рассерженный Дин Ханьбай будет так добр к нему. Поэтому он откусил немного, встал и побежал догонять. Остановленный у самого выхода из дома, Дин Ханьбай не мог никак избежать разговора:

— Чего тебе надо, сам съесть не можешь?

— Ты тоже поешь, — Цзи Шенью поднёс оставшуюся половину ко рту товарища. Дин Ханьбай упёрся пятками в порог, но отступать было некуда, поэтому ему пришлось съесть печенье.

Оно было сладкое и мягкое.

Он ещё никогда так тщательно не пережёвывал пищу, долго смакуя каждую крошку. У Цзи Шенью, которого к тому времени уже и след простыл, был талант заставлять краснеть старшего.

Дин Ханьбай не стал садиться за руль. Он не осмелился вести машину, боясь потерять концентрацию и снова врезаться куда-нибудь. Юноша шёл и смеялся над собой: он с самого рождения вёл спокойную, рассудительную жизнь и тут — на тебе! — пошёл на поводу у чувств. Он никогда не действовал бездумно. Его идеи так масштабны, что другие люди должны подчиняться ему. Почему же сейчас он так растерян?

Дин Ханьбай не мог понять своих чувств и эмоций, ему было трудно определить, что он на самом деле испытывает.

Молодой человек утешал самого себя тем, что, возможно, все странности последнего времени были связаны с Цзи Шенью, а он сам просто был сбит с толку. Лучше всего сейчас было просто сбежать, перестать часто видеться друг с другом. Ему нужно спрятаться.

* * *

Жизнь Цзи Шенью оставалась прежней, но чувствовалось, что чего-то не хватает. Когда он ел, с правой стороны никого не было, Дин Ханьбай больше не проводил внезапных проверок, встречая его после школы, а маленький дворик был пуст даже ночью, хотя Дин Ханбай всегда раньше проводил там встречи и вечеринки.

Наступил конец месяца, и Ханьбай всё-таки пришёл, поскольку вечером состоялся семейный совет по поводу поездки в Чифэн за камнями.

Справа сидел Цзян Тинген, и Шенью тихо спросил его:

— У нас школа, сможем ли мы поехать?

Цзян Тинген предположил:

— Можно попросить отгулы. Хотя если старший брат и захочет с кем-нибудь поехать, он точно выберет не меня. — Он придвинулся ближе и шёпотом добавил: — Когда брат пришёл, он попросил меня поменяться с ним местами. Ты его чем-то обидел?

Цзи Шенью беспомощно улыбнулся:

— Видимо, так...

Он посмотрел прямо и наткнулся на взгляд Дин Ханьбая. Тот мгновенно отвернулся, показывая, что никоим образом не желает общаться. Цзи Шенью не любил быть назойливым, поэтому повернулся к Цзян Цайвэй, которая в этот момент вязала перчатки.

Цзян Цайвэй заметила:

— Я не закончила, осталось ещё прострочить, и тогда всё будет готово.

Дин Ханьбай даже не взглянул на свою тётю, зато ясно увидел улыбающегося Цзи Шенью, который с нетерпением ждал свои перчатки. Он равнодушно хмыкнул и с раздражением произнёс:

— Почему мы ещё не начали собрание? Чем там занят папа?

На кухне закипела вода, заварили маофэн*. Только выпив его, Дин Яншоу пришёл и заговорил:

— Я сейчас болею, в Чифэн вместо меня поедет Ханьбай.

* Маофэн — сорт зелёного чая.

Изделия в лавках в основном из балина, поэтому каждый раз этот камень закупается в большом количестве. Бывает легко ошибиться с партией, так что всегда нужен кто-то опытный для переговоров.

Дин Хокан сказал:

— Я тоже не поеду, в последнее время похолодало, мои колени болят.

Это означало, что дана возможность поехать молодому поколению. Дин Ханьбай молча пил чай и ждал, когда кто-нибудь проявит инициативу. После двух глотков Цзян Тинген с большим энтузиазмом воскликнул:

— Брат, я хочу поехать!

Дин Ханьбай не успел и рта раскрыть, как Цзян Шулиу отрезала:

— Думаешь, твои родители отпустят тебя? Останешься здесь.

— Лучше со старшим братом поехать кому-нибудь из нас, — предложил Дин Кейю, указывая на себя и Дин Эрхе, — мы оба справимся.

Услышав это, Дин Ханьбай воодушевился, бросил взгляд на брата и с натянутой улыбкой произнёс:

— Я возьму с собой Эрхе... — потом оглянулся и опустил глаза. — И ещё одного.

Казалось, долго размышляя, он намеренно держал интригу. На самом деле всё было не так, он действительно тщательно обдумывал.

Внезапно Дин Ханьбай поднял голову и увидел, как Цзи Шенью, сжав губы, разгребал чайные листья в чашке. Он выглядел так, будто его это всё не интересует, наклонился к Цзян Тингену и прошептал что-то о надписи на дне.

Дин Ханьбай про себя прикидывал: если он уедет, не будет ли этому маленькому южному варвару слишком хорошо жить? Сегодня с Цзян Цайвэй поест шоколада, завтра с Цзян Тингеном поиграет в карты, а потом ещё весело проведёт время с родителями, — столько забот у него.

Затянувшееся молчание становилось странным, и Дин Ханьбай наконец-таки прервал его:

— Возьму ещё и Цзи Шенью.

Цзи Шенью не подходил ни по старшинству, ни по опыту, к тому же отличные технические навыки ещё не гарантируют остроты ума. Дин Кейю и Цзян Тинген молча сидели с недовольным выражением лица. Впрочем, первый не сказал ни слова — как будто бы и не возражал.

Цзи Шенью сам не ожидал услышать своё имя. Следует сказать, он вообще не думал о таком. Оглядевшись, он не мог понять, как к этому относятся другие. Взглянул на Дин Яншоу, молча прося помощи, но тот лишь пил чай, отстранённо и безучастно.

— Шигэ, а мне точно надо? — тактично спросил Цзи Шенью, намекая, что старшему стоит ответить отрицательно.

— Не поедешь — не научишься. А если ничего не поймёшь, то хотя бы будешь таскать мою сумку, — сказал Дин Ханьбай.

Собрание завершилось, с поездкой определились. Если даже и были те, кто остался недоволен, то они не осмелятся поступить наперекор, так как не захотят разозлить Дин Ханьбая. Все разошлись, Цзи Шенью улизнул в спальню переднего двора, болтая о том о сём с Дин Яншоу.

Дин Яншоу был хорошим человеком, он бы не стал придираться к Цзи Шенью, поэтому юноша спросил:

— Учитель, я правда могу поехать в Чифэн? Мне кажется, остальные братья тоже хотят поехать, нужно соблюдать иерархию.

— Какой сейчас век, а мы всё должны ставить в приоритет возраст?

— В любом случае у меня ещё будет возможность, мне следует подождать своего шанса.

Минуту помолчав, Дин Яншоу спросил:

— Что-то случилось, я прав? — Он сильно закашлялся, однако при этом легко улыбнулся. — Я догадался об этом в тот день, когда мы готовили ягнёнка. Твой шигэ, когда злой, всегда сразу же устраивает скандал, ему так и хочется ударить кого-нибудь по лбу. Он завуалированно ругался, чтобы я не понял.

Цзи Шенью кивнул. То дело уже улажено, и он не хотел вдаваться в подробности.

— Шенью, хотя твой шигэ и суровый, он очень прямолинеен и не будет тайком издеваться над людьми, — продолжил Дин Яншоу. — Другие не знали, что ты сделал всё самостоятельно, поэтому и ставили палки в колёса. Это лишь глупая выходка, не думай об этом слишком много.

Было уже поздно, и Цзи Шенью ушёл. Учитель и ученик очень долго общались друг с другом. У Цзи Фансю не было других детей, но он никогда так много не разговаривал с сыном. Его спокойный голос и рука на плече были в глазах Шенью как драгоценное сокровище.

Цзи Шенью подспудно чувствовал, что Дин Яншоу очень благоволит ему.

Так всё и решилось. Что бы ни делали молодые люди, они всегда весьма эгергичны, что уж говорить о небольшом путешествии. Дин Ханьбай отпросил Цзи Шенью у школьного учителя, купил билеты и стал ждать поездки.

Накануне вечером они втроём собрались в комнате Дин Ханьбая, планируя поездку в Чифэн. Раньше все, кто туда отправлялся, оставались жить у босса Ву, потому и им придётся. Дин Ханьбай подумал и сказал:

— Нас трое, а комнаты две, к тому же у босса Ву есть взрослая незамужняя дочь. Если нам будет неудобно, придётся найти гостиницу, чтобы не беспокоить его семью.

Договорившись о проживании, Дин Ханьбай продолжил говорить о списке покупок, перечисляя, какие камни за последние два года они израсходовали.

Дин Эрхе предложил:

— Давайте арендуем микроавтобус, чтобы вовремя доехать до Байрин-Юци*. Ежегодно спрос на балин бывает самым высоким, а так нам не придётся волноваться, что хороший камень раскупят.

* Байрин-Юци — уезд городского округа Чифэн автономного района Внутренняя Монголия.

Дин Ханьбай не дал окончательного ответа:

— Посмотрим, когда придёт время. Возможно, в этом году балин будет ничем не примечателен.

Цзи Шенью чувствовал себя посторонним: он не знал местность, к тому же у него не было опыта крупных закупок, ему оставалось только слушать обсуждение двоих братьев. Но постепенно атмосфера высокомерия начала рассеиваться, и он расслабился. Это не тот бизнес, который может процветать только благодаря навыкам мастерства. Дин Ханьбаю и Дин Эрхе было только по двадцать лет, а они уже могли самостоятельно отправиться в такую даль за материалами. Им придётся отбирать образцы, общаться с местными производителями. И в реальности всё будет намного труднее, чем он себе представляет.

Цзи Шенью сосредоточился на обсуждении, он не слышал, что до этого сказал Дин Эрхе, но смог услышать небрежный ответ Дин Ханьбая. Когда совещание закончилось, Эрхе ушёл в восточный двор, и Шенью спросил:

— Шигэ, в этом году ты не хочешь покупать слишком много балина?

Дин Ханьбай посмотрел на него и заметил:

— Я этого не говорил.

Цзи Шенью принял немного самодовольный вид:

— Я сам догадался.

Говорящий сказал это просто так, а у слушателя уже вертелся в голове миллион мыслей: почему тот сообщил о своей догадке? Намекал, что они понимают друг друга и умом, и сердцем? Дин Ханьбай построил море предположений на пустом месте и, разозлившись от смущения, подтолкнул Цзи Шенью к выходу.

Когда звуки шагов стихли за дверью, он подошёл к створке, не желая расставаться с этим человеком.

Дин Ханьбай вздохнул, немного сожалея, что ранее выбрал Цзи Шенью для предстоящей поездки. Это не он будет всю дорогу поддразнивать его, а, напротив, будет сам истязать себя. Ханьбай потряс головой и принялся собирать одежду. В шкафу он увидел нераспакованный пакет. Это была куртка, купленная для Цзи Шенью.

Её как раз можно носить во Внутренней Монголии, вот только что сказать, вручая подарок?

Дин Ханьбай стоял перед шкафом. Казалось, будто всё его красноречие разом испарилось. Про себя он много раз отрепетировал монолог, но... неважно. Ханьбай взял куртку и пошёл — что-нибудь да скажет, ещё неясно, понравится она или нет.

Он быстро приблизился к соседней двери, но услышал в комнате голос Цзян Цайвэй. Девушка пришла, чтобы подарить перчатки, которые она только закончила вязать. Цзи Шенью не хотелось снимать их.

— Спасибо, тётя! — перчатки ему очень понравились. — Вы добавили в них хлопковую нить, поэтому они не такие большие.

Изначально перчатки начинали вязаться для Дин Ханьбая, но тот вырос. Цзян Цайвэй смущённо улыбнулась. Она помогла выбрать одежду и настойчиво сказала:

— Во Внутренней Монголии холодно, возьми побольше тёплых вещей, а если у тебя их нет, тогда купи. Там невыносимый холод, поэтому попроси Ханьбая отвести тебя за покупками.

— Когда я надену перчатки, мне не будет холодно.

Дин Ханьбай хотел пнуть дверь ногой. Почему этот маленький южный варвар никогда не говорил ему таких милых слов? Ещё эта Цзян Цайвэй — не вовремя связала и вручила перчатки, вставив палки в колёса родному племяннику!

Он молча возмущался за дверью, но так и не вошёл, пока не стало поздно и Цзян Цайвэй не ушла.

Цзи Шенью, всё ещё довольный, держал пару печаток. Увидев вошедшего Ханьбая, он брякнул, не подумавши:

— Шигэ, смотри, какие перчатки мне связала тётя, они очень тёплые!

Дин Ханьбай громко хлопнул дверью.

— Одна пара перчаток, а ты уже такой счастливый?

Цзи Шенью смущённо потупился, думая, что Дин Ханьбай считает его невежественным. Когда он снова поднял голову, старший, стоя перед ним, всучил ему пакет. В нём лежала тяжёлая бежевая куртка с двумя карманами и всё ещё с магазинным ярлыком.

— Это мне? — у Цзи Шенью не было такой тёплой одежды, он был удивлён и обрадован.

Дин Ханьбай успокоился при виде его восторженного лица и ласково произнёс:

— Померь.

Цзи Шенью спросил:

— Из-за того, что мы поедем в Чифэн, ты специально купил её мне? — Он застегнул молнию, под курткой не было жарко, но чувствовалось мягкое тепло. — Кажется, немного великовата, но мне всё равно очень нравится.

Дин Ханьбай стянул с него куртку.

— Дурак, зимняя куртка и должна быть немного большой, надень свитер и примерь ещё раз. — У него вдруг появилось эгоистичное желание, и он нарочно добавил: — Я купил её не для тебя, а для ученика учителя Лян.

— Но это же я ученик учителя Лян.

Дин Ханьбай подчеркнул:

— Когда я покупал, то ещё не знал об этом, я хотел от всего сердца подарить тому человеку. Если бы знал, что это ты, не купил бы.

Цзи Шенью держал свитер в руках, но, услышав такие слова от Дин Ханьбая, почувствовал себя брошенным.

— Если бы это в самом деле был кто-нибудь другой, то ты не подарил бы мне эту куртку? — вопрос был риторический, он прекрасно знал ответ, но именно это знание заставило его упрямиться. — Мне тоже это не очень нравится.

Атмосфера стала гнетущей, оба чувствовали себя тоскливо.

Дин Ханьбай привык оставлять последнее слово за собой:

— Не нравится, и ладно, не буду настаивать, чтобы ты принял.

Эти слова завели в тупик. Невооружённым глазом было видно, что Цзи Шенью неловко. Дин Ханьбай отдал ему куртку. Одной рукой он протянул одежду, а другой схватил руку товарища и спросил:

— Ты злишься?

Цзи Шенью не мог вырваться и потому нарочито беспечно покачал головой. Эгоистичное желание Дин Ханьбая заключалось в том, чтобы посмотреть на ревность младшего. Ревность показала бы, что он ему не безразличен. Дин Ханьбай вдоволь насладился этим зрелищем, однако не мог не отдать куртку.

— Ты не находишь это странным? Покупал я другому, а размер соответствует твоему.

Цзи Шенью не поверил:

— Раз ты давно её купил, так почему отдаёшь только сейчас?

Дин Ханьбай про себя подумал: «Ты в эти дни был в плохом настроении, много работал, тебе бы было наплевать на подарок». Но Цзи Шенью не остановился и снова спросил:

— Ты избегаешь меня. Думал, я не замечу? Если ты злишься из-за светло-зелёной фарфоровой вазы, я больше не буду о ней напоминать. Я отдам тебе тридцать тысяч, а ты перестать вести себя со мной странно, хорошо?

Нервы Дин Ханьбая слегка дрогнули.

— Почему это я веду себя странно?

Во время еды молча и с холодным взглядом садится в другом месте, да и все эти провокационные слова... Цзи Шенью молчал, схваченное место на руке очень нагрелось, что заставило его взволноваться. Внезапно отпустив руку младшего, Дин Ханьбай вновь достал из шкафа убранный ранее свитер и попросил надеть его под куртку.

У Цзи Шенью уже пропало желание примерять её, поэтому он не пошевелился.

Дин Ханьбай сдался:

— Обещаю, что не буду вести себя с тобой странно, нам скоро уезжать, неужели ты думаешь, что я буду всю дорогу ссориться с тобой?

Ласковые слова от этого человека также не вызывали доверия: ясно же, что у него настроение крайне изменчивое, он каждый раз провоцирует, а потом обвиняет собеседника. Однако Цзи Шенью решил пока что закрыть на это глаза. Он смерил взглядом Дин Ханьбая, чтобы понять, искренен тот или нет, а насмотревшись, сказал:

— Должно подойти. Я сперва помоюсь, после примерю.

— Примерь сейчас, я хочу посмотреть, — не отставал Дин Ханьбай.

То ли Цзи Шенью внезапно показалось, то ли у Дин Ханьбая и правда будто заблестели глаза. Ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. Он поочерёдно расстегнул пуговицы и снял рубашку. Дин Ханьбай откровенно пялился на него: на его плечи, грудь, на то, как он надевает одежду, на его поднятые тонкие и гибкие руки. Ханьбаю хотелось запереть его, чтобы только он мог любоваться Цзи Шенью.

Шенью натянул свитер, его волосы слегка взъерошились. Надев наконец куртку, он казался заключённым в кокон, такой беззащитный.

Он не был готов к тому, что Дин Ханьбай приблизится и поднимет его на руки, поэтому испуганно вскрикнул:

— Ты что творишь?!

— Что тебе нравится, перчатки или куртка?

— Мне всё нравится.

Дин Ханьбай до боли сжал его.

— Ты можешь выбрать только одно. — На самом деле он не был уверен в своём подарке, поэтому боялся услышать не тот ответ. — Если ты не ответишь, я брошу тебя в пруд, будешь спать всю ночь вместе с мёртвыми рыбками.

Как человек может быть таким ужасным? Цзи Шенью зло процедил:

— Куртка! Она мне до смерти нравится!

Ханьбай отпустил его, не объяснив причину таких объятий, лишь молча смотрел. Он понимал, что на такой ответ Шенью вынудила ситуация, и в данный момент не ждал честности.

Цзи Шенью отвернулся, чтобы переодеться, и неожиданно пробормотал:

— Я собрал несколько книг для чтения в дорогу, золотая закладка лежит в одной из них, а подвеска с янтарём каждый день висит на портфеле. Ещё спрашиваешь, нравятся ли мне подаренные тобой вещи? Я каждый день ими пользуюсь. Да ты...

Дин Ханьбай развернул Цзи Шенью к себе лицом.

— Что со мной не так? Ненавидишь меня?

Цзи Шенью настороженно поинтересовался:

— Ты снова шутишь надо мной? И нет, не ненавижу!

Не ненавидит... Мысли Дин Ханьбая понеслись вскачь. «Не ненавидеть» значит испытывать симпатию? И разве симпатия не всё равно что любовь? А любовь не значит ли, что он влюблён до смерти? А раз влюблён до смерти, то это непременно должен быть он?

Он безумец, он сошёл с ума!

Он влюблён... по-настоящему влюблён.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/48282/3060751