Готовый перевод Sui Yu Tou Zhu / Бусины из битого нефрита: Глава 35. Поездка в Чифэн (часть 1)

Настал конец месяца, пора было отправляться во Внутреннюю Монголию.

Поезд тронулся в восемь утра, трое юношей ехали в спальном вагоне. Они закрыли дверь купе, и стало тихо. Цзи Шенью был одет в утеплённую куртку, застёгнутую до самого верха и прикрывающую пол-лица.

Дин Эрхе улыбнулся и спросил:

— Не жарко? Сними её.

Шенью было жарко с тех пор, как они вышли из дома, но он терпел всё это время.

Он собрался последовать совету, но случайно бросил взгляд на сидящего рядом Дин Ханьбая — тот снова был мрачен. Старший смотрел поджав губы, и казалось, сними Шенью куртку, он сразу же поссорится с ним. Юноша был вынужден остановиться. Неважно, что ему жарко, если это сделает его сумасшедшего шигэ счастливым.

Цзи Шенью засунул руки в карманы и смотрел на пейзаж за окном. Постепенно потянулись одни ровные сельскохозяйственные поля без каких-либо рек. Через некоторое время он окончательно вспотел от жары и решил пойти иным путём:

— Шигэ, я хочу газированную воду со льдом.

Дин Ханьбай невольно рассмеялся:

— Раздевайся, где я буду искать тебе воду со льдом?

Цзи Шенью наконец-то снял куртку, оставшись в хлопковой рубашке. От скуки он достал книгу «Всякая всячина из Юяна»* и раскрыл на том месте, где лежала золотая закладка. Дин Ханьбай придвинулся к нему, делая вид, что хочет почитать вместе.

* «Всякая всячина из Юяна» — сборник историй, легенд, медицинских и других сведений IX века, автор — Дуань Чэнши.

Он действовал нахально, но притворился, что ничего плохо не сделал. Неожиданно Цзи Шенью сунул ему книгу. Это тоже хорошо: он держал книгу, а Цзи Шенью сидел рядом с ним, обстановка обещала стать более интимной.

Но кто бы мог подумать, что младший товарищ вытащит ещё одну книгу.

— Читай, у меня ещё есть «Книга божественного и удивительного»*.

* «Книга божественного и удивительного» — сборник рассказов о божествах и чудесных явлениях.

Дин Ханьбай потерпел неудачу. Книга оказалась скучной, и ему потребовалось много времени, чтобы найти интересный момент. Минуты текли незаметно, во время небольшой остановки Дин Эрхе вышел покурить. С тех пор как Дин Ханьбай выкурил свою первую сигарету, больше к ним не прикасался, однако сейчас тоже вышел, и братья подымили вдвоём.

Вскоре трое человек заскучали и молча уставились друг на друга. Цзи Шенью закрыл книгу и достал из сумки колоду игральных карт. Их ему дал Цзян Тинген, чтобы развеять скуку.

— Будете играть? — раньше он играл только с Цзян Тингеном, проиграв ему мешочек кристаллов и ещё пару натуральных камней.

Дин Эрхе закатал рукава:

— Играем на деньги или на вещи?

— На вещи, — решил Дин Ханьбай. Он знал, что у Цзи Шенью не так много денег. Перетасовав карты, разделил на две стопки. — Я ставлю один южный красный агат.

Цзи Шенью и Дин Эрхе решили рискнуть всем ради южного красного агата* и отнеслись к игре более серьёзно. Партия закончилась, Дин Ханьбай выиграл два камня и повысил ставку:

— Ставлю полметра китайского розового дерева.

* Южный красный агат — очень дорогой сорт агата.

— Может, не стоит делать такие большие ставки? — горько усмехнулся Дин Эрхе.

Неожиданно Цзи Шенью воодушевился:

— Ставлю резную шкатулку из сандалового дерева.

Дин Ханьбай всё ещё помнил, как Цзи Шенью проиграл кристаллы. Если он проиграет шкатулку из сандалового дерева, то сильно расстроится. Он намеренно поддавался, однако навыки игры в карты у Цзи Шенью были настолько плохи, что ему даже это не помогло, он потерпел поражение. Ставка Дин Эрхе была небольшой, но он выиграл большой куш без особых затрат. Партия закончилась, как раз пришло время поесть, поэтому не было возможности взять реванш. Дин Ханьбай воспользовался этим и сказал:

— Нельзя выиграть просто так, ты оплатишь нам еду. Посмотри за багажом, а мы сходим поесть в вагон-ресторан.

Они с Цзи Шенью коротали время в вагоне-ресторане. Еда не пришлась Ханьбаю по вкусу, и через некоторое время он отложил палочки для еды. Увидев, что Цзи Шенью тоже ест без особого желания, он спросил:

— Ты проиграл шкатулку из сандалового дерева, переживаешь?

Цзи Шенью признался:

— Немного... — Ему всё ещё было тоскливо, он подпёр подбородок и пристально взглянул на собеседника. — Шигэ, ты так много всего знаешь, можешь ещё рассказать что-нибудь?

Дин Ханьбай подумал: «Почему бы не развлечь его?» Ладно, он согласился и без раздумья поведал:

— В детстве я слышал, как дедушка говорил, что раньше был человек по фамилии Не, у него были превосходные навыки резьбы, он был очень одарён, но, к сожалению, быстро расцвёл и увял.

Цзи Шенью внимательно слушал, Дин Ханьбай продолжал:

— Этого человека звали Не Сунцяо, у его семьи был бизнес, но он не управлял им, скорее, просто сидел сложа руки и наслаждался привилегиями. После того как он увлёкся резьбой, много лет изучал эту сферу и приобрёл известность. Позже он увлёкся азартными играми, каждый день проводил время за игральным столом. Увлёкшись картами, постепенно перестал брать в руки резец.

— И он больше не гравировал? — спросил Цзи Шенью.

— Резьба для него была просто хобби, и, найдя что-то более интересное, он, естественно, отказался от первого. Я слышал от деда, что впоследствии этот человек проиграл все свои деньги и из представителя буржуазного класса превратился в бедняка- пролетария.

Цзи Шенью с горечью произнёс:

— Его мастерство навсегда было утеряно.

Дин Ханьбай припомнил, что навыки не были безвозвратно утеряны, ведь Не обучил своего сына.

— Кажется, умения его сына весьма посредственны, ни одна вещь не приглянулась моему папе. Дедушка говорил, что внук Не неплох, он ещё с малых лет учил его, поэтому знает.

Рассказ об интересных вещах развеял скуку. Поев, они вышли из вагона-ресторана и пошли отдыхать в купе. Поезд ехал на север, температура постепенно снижалась, и уже к четырём-пяти часам небо начало темнеть. Цзи Шенью проснулся как раз тогда, когда они проезжали туннель. Было так темно, что собственных пальцев не разглядеть. Он не понимал, день сейчас или ночь.

Когда поезд вынырнул из туннеля, в купе кроме Шенью находился только Дин Эрхе. Он спокойно дремал не раздевшись, видимо, ждал возвращения Дин Ханьбая. За окном становилось всё темнее и темнее, вдалеке солнце заходило за горизонт, и Цзи Шенью не смог удержаться, чтобы не пойти на поиски старшего.

Дин Ханьбай стоял на стыке меж двух вагонов, прямо перед дверью, и держал сигарету в зубах. Здесь проветривалось, поэтому дым немного рассеивался, а между затяжками удавалось вдохнуть холодного воздуха.

Он услышал шорох, повернулся и увидел заспанного Цзи Шенью:

— Уже вздремнул и захотел найти меня?

Честно говоря, Цзи Шенью давно проснулся, но не стал разъяснять.

— Шигэ, научишь меня курить сигареты?

Дин Ханьбай тоже не стал объяснять — чему тут учить? Взял в рот, и готово. Когда Цзи Шенью подошёл к нему, ярко-красный луч заката отразился в его глазах, и сердце Ханьбая ненормально забилось.

— Я выкурил всего три сигареты, ты чувствуешь запах дыма от меня?

Цзи Шенью вытянул шею и понюхал.

— Нет, он полностью развеялся.

— Подойди поближе, от воротника пахнет? — он был невозмутим и, словно гепард, заманивающий ягнёнка, напряг все мышцы, ожидая возможности напасть. Цзи Шенью ничего не заметил, наклонил поближе голову, кончик его носа потёрся о воротник Дин Ханьбая. Он вдохнул, чтобы понюхать, а на выдохе горячий воздух прошёлся по шее товарища.

Дин Ханьбай поднял руку и незаметно положил на спину младшего, касаясь лишь мягкой хлопчатобумажной рубашки.

Цзи Шенью сказал:

— От воротника тоже не пахнет, или ты сомневаешься в моих обонятельных способностях? — Закончив обнюхивать, он собирался отступить назад, но ладонь Дин Ханьбая удержала, а после схватила его. Молодой мужчина одним шагом зажал его в углу, у двери.

Как и объятия тем вечером, внезапный физический контакт заставил младшего запаниковать.

Цзи Шенью спросил:

— Ты злишься?

— На что мне злиться?

— Мне почему-то думается, что ты сдерживаешь гнев и хочешь побить меня, — пробормотал Цзи Шенью.

Вагон трясся, пейзажи за окном сменялись, и свет заходящего солнца окрасил багрянцем глаза Дин Ханьбая. Он не понимал, смеяться ему или плакать, но неожиданно с таким трудом сдерживаемые чувства подняли ему настроение.

Очарованный и взволнованный этим, он развернул Цзи Шенью и ответил:

— Не побью, лучше взгляни на закат.

Цзи Шенью стоял около двери, Дин Ханьбай обхватил его сзади. Он держался за поручень, а Дин Ханьбай положил свои ладони поверх его рук. Небо становилось огненно-красным, как и его лицо в этот момент. Сердце Цзи Шенью колотилось как сумасшедшее.

— Шигэ, — начал он, — небо такое красное, оно похоже на балин, да?

— Каждый раз, когда ты меняешь тему, это так очевидно. Ведёшь себя как дурак.

Они стояли на этом шатком стыке, и сквозь крохотное стеклянное окошко их освещали лучи заходящего солнца. Раскачивающийся поезд заставил двоих людей забыть о времени, а полыхающий закат — куда и зачем они едут. Дин Ханьбай, грудью прижавшись к спине младшего, сквозь одежду слышал собственное сильное сердцебиение и не мог не задаться вопросом: не чувствует ли его шиди то же самое?

В восемь вечера поезд, натужно гудя, подъезжал к станции. Цзи Шенью, стиснув в пальцах тёплую шапку, вступил на землю города Чифэн, и его горячие щёки наконец остыли. Пассажиры покидали станцию один за другим. Шенью крепко схватил за руку Дин Ханьбая, некоторое время сжимал её, но затем поднял глаза и увидел, что поймал Дин Эрхе.

Он тут же отпустил его и громко позвал шигэ. Дин Ханьбай повернулся, протянул руку и потянул его на себя.

Ханьбай больше не отпускал младшего товарища, его рука с толстыми мозолями уверенно держала скорее мягкую, чем грубую ладонь. Ближе к выходу со станции толпились встречающие. Он поднял голову и увидел табличку с именем. Кто-то удивлённо произнёс:

— Уюнь? Это ты?

Дин Ханьбай был ещё мал, когда приезжал сюда вместе с Дин Яншоу, после этого он сменил имя, а босс Ву по привычке позвал его детским именем.

Выйдя со станции, Ханьбай пылко обнялся с человеком, держащим табличку, и с благодарностью сказал:

— Дядя Ву, спасибо Вам за то, что согласились приютить нас.

Ву Нацинь от души рассмеялся и повёз их домой отдыхать. Уже полностью стемнело. Из-за усталости у них не было сил осмотреть окрестности Чифэна, и вскоре они добрались до жилого района. Квартира хоть и располагалась невысоко, но, в отличие от одноэтажного дома, была довольно тёплой.

Внутри их уже ждал накрытый стол. Трое молодых людей выстроились в очередь, чтобы вымыть руки. Неожиданно к ним приблизилась девушка и звонко рассмеялась. Это оказалась дочка босса Ву.

Ву Номинь внезапно стукнула по плечу Дин Ханьбая и скороговоркой выпалила приветствие.

Тот обернулся:

— Ты так выросла, и руки у тебя довольно сильные.

Ву Номинь с любопытством разглядывала гостей:

— Я приготовила рагу из баранины, прошу к столу.

Не только тушёная баранина, но и все блюда за столом были приготовлены Ву Номинь. Садясь за трапезу, босс Ву заметил:

— Давно кружила около меня, чтобы я научил её. Говорила, что приготовит для вас еду.

Среди блюд была пара особенно любимых Дин Яншоу. Он каждый раз, приезжая, дарил подарки Ву Номинь, и так девушка хотела его отблагодарить. Будучи гостем, Дин Ханьбай не мог не обратить внимания на доброту хозяев и вместо отца ел эти блюда, да так, что ему тяжело было дышать.

Ближе к ночи Ву Нацинь выделил им две комнаты — очень маленькие, но вполне подходящие для сна. Пока Цзи Шенью нерешительно топтался в дверях, Дин Эрхе вошёл в комнату и сказал:

— Чего застыл? Завтра мы едем в Байрин-Юци, надо пораньше лечь спать.

Цзи Шенью чувствовал, что для Дин Эрхе был чужаком, поэтому не очень хорошо к нему относился. Юноша также инстинктивно понимал, что нефритовая курильница была разбита неслучайно, и среди братьев больше всего подозревал именно его. Но Дин Ханьбай был здесь главным, к тому же весьма прихотливым, ему непременно хотелось спать одному в комнате.

Цзи Шенью молча переступил порог и подумал, что в любом случае им нужно только поспать. Это же не комната для новобрачных, так какая разница, с кем быть.

Когда Цзи Шенью закончил мыться и почистил зубы, в другой спальне по-прежнему никого не было. Не увидев Дин Ханьбая, он направился к себе. Как только дверь закрылась, атмосфера стала крайне неуютной. Дин Эрхе читал местную газету, а он стоял около окна и смотрел в одну точку.

Неожиданно он что-то услышал. Открыв окно, Шенью заметил прогуливающихся Дин Ханьбая и Ву Номинь.

Снаружи шёл снег, было холодно. Зачем они гуляют?

Кроме того, Дин Ханьбай бродил туда-сюда вместе с молодой девушкой и не боялся изнурить своё двадцатилетнее старческое тело. Цзи Шенью, думая об этом, непроизвольно улыбнулся и внезапно вспомнил, как Цзян Тинген говорил, что Дин Ханьбаю было жаль, что Шан Миньжу старше его по возрасту.

Шан Миньжу была старше, но Ву Номинь-то младше. Всё же с «минь»* ещё не было покончено.

* Иероглиф 敏 (минь) присутствует в обоих женских именах.

Снегопад усиливался. Дин Ханьбай переел и решил прогуляться, чтобы растрястись, Ву Номинь же пошла с ним — составить компанию. Он подумал, что Цзи Шенью непременно нужно посмотреть на эти снежные хлопья. Завтра утром всё вокруг будет в серебряном наряде, поэтому, конечно, тот увидит.

Возвращаясь назад, Дин Ханьбай осознал, что те двое уже отдыхают, а значит, находятся в одной спальне. Он как раз проводил Ву Номинь и хотел найти Цзи Шенью, но столкнулся с Ву Нацинь, и в итоге они принялись обсуждать покупку камней.

Стояла глубокая ночь, Дин Ханьбай предположил, что Цзи Шенью давным-давно крепко спит, поэтому решил не тревожить его.

Это была их первая ночь во Внутренней Монголии. Цзи Шенью, хоть и уставший за день, внезапно проснулся, повернулся на другой бок и едва не упал с кровати. Он постоянно вторгался в зону Дин Эрхе, но тот не шевелился. Однако его желудок вдруг заурчал, и он помчался в туалет, стараясь заглушить звуки рвоты.

Фруктовые батончики, баранье мясо, панир*... В глазах темнело, в горле саднило и першило. Он вернулся назад, хорошенько укутался в одеяло и сел на край кровати.

* Панир — свежий индийский сыр.

Через небольшой промежуток времени внутри всё закрутило, и его снова вырвало. Казалось, будто желудок горел.

После он почистил зубы. Возможно, с пустым животом ему удастся спокойно поспать. Бледный Цзи Шенью вернулся в спальню. Настольная лампа со щелчком включилась, и Дин Эрхе недовольно спросил:

— Чего ты шумишь посреди ночи?

— Мне плохо, дважды вырвало, — объяснил Шенью.

— Вырвало? Что за?.. — Уставший и сонный, Дин Эрхе завернулся в одеяло, злобно буркнув: — Спи ко мне спиной, не дыши на меня, надоел.

Цзи Шенью молча лёг на кровать, выключил свет, а после сжал губы и постарался дышать пореже: одна секунда, две, три... Досчитав до ста восьмидесяти, он вскочил, накинул на себя одеяло и ушёл. В доме было темно, он остановился перед дверью соседней комнаты и несколько раз постучал.

Эту спальню занял Дин Ханьбай. Только спустя длительное время он проснулся от настойчивого, но тихого стука в дверь. Открыв её, молодой человек увидел лишь одеяло, стянув которое, удалось обнаружить Цзи Шенью с бледным и измождённым лицом.

Не дожидаясь вопросов, Шенью заявил:

— Шигэ, я хочу спать с тобой.

Дин Ханьбай в мгновение ока очнулся, но решил удостовериться, что это не сон, и спросил:

— Что случилось?

— Я плохо себя чувствую, меня два раза рвало. — Он не стал говорить, что Дин Эрхе докучал ему, не желая ябедничать. — Я несколько раз почистил зубы, они совсем не грязные, я буду спать с закрытым ртом.

Дин Ханьбай протянул руку, обнял Цзи Шенью через одеяло и затянул в комнату. Закрыл дверь, запер на замок и дал младшему стакан воды, стоявший около изголовья кровати.

— Брат обижал тебя? — он всё понял. — Не бери в голову, не обращай на него внимания, давай лучше прячься под одеяло.

Цзи Шенью лёг. А Дин Ханьбай подошёл к чемодану и стал копаться в нём. Шенью молча ожидал. Раздался шорох полиэтиленовой плёнки, Дин Ханьбай вернулся и положил ему в рот конфетку.

— Поешь чего-нибудь сладкого, и тогда во рту не будет горько. — Выключив свет, он забрался под одеяло и повернулся лицом к Цзи Шенью. Тот с опозданием отреагировал:

— Я лягу на спину и буду спать.

Его схватили за талию и крепко обняли, всё так же через одеяло.

— Просто спи вот так, — сказал Дин Ханьбай. Он не мог и представить, что акклиматизация у Цзи Шенью будет проходить так тяжело, а Дин Эрхе окажется настоящим равнодушным сосунком, и даже не думал, что будет лежать в одной кровати с младшим товарищем.

Дин Ханьбай много размышлял, а придя в себя, увидел, что Цзи Шенью уже уснул, его щека надулась из-за недоеденной конфетки. Ханьбай вытянул указательный палец, коснулся мягких губ, затем раскрыл их и зубы и протолкнул палец внутрь. Он опасался, что Шенью во сне случайно сглотнёт и подавится конфеткой, поэтому хотел вытащить её.

Во рту было горячо и мягко. Палец Дин Ханьбая коснулся языка Цзи Шенью, а потом дотронулся до конфеты. Он замер, будто был одержим этим теплом... Почему он так поступает, пользуется чужой бедой? Чем он тогда отличается от хулигана?

Неожиданно Цзи Шенью, словно что-то почувствовав, издал тихий стон, потёршись зубами о палец, и даже на вдохе слегка пососал его.

В голове у Дин Ханьбая загрохотало. Молодой мужчина вытащил палец, изо всех сил стараясь мыслить ясно. Он поступает как хулиган? Как бандит? Эти тонкие губы, эти белые зубы и этот язык, с помощью которого младший спорил и цапался с ним, — Ханьбай жаждал обладать всем этим! Но это не просто невинная тяга. Рано или поздно он опробует всё это на вкус.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/48282/3122316