Готовый перевод Hard to Escape / Трудно сбежать: Глава 34.2

В ту ночь мы прибыли на нашу следующую остановку: Чичен-Ица, великолепный город майя.

Мы поужинали при свечах на открытом воздухе в отеле недалеко от пирамид майя.

Инь Ли указал на меню. – «Я бы хотел еще один заказ - креветки с чесноком».

Даже не задумываясь об этом, я продолжила:  - «Разве ты не ненавидишь чеснок больше всего? Ты даже не ешь чесночный хлеб. Я помню, что в последний раз, когда ты откусил кусочек, тебе было противно целых три дня».

Инь Ли не ответил. Я почувствовала что-то неладное в этой минутной паузе в разговоре, поэтому оглянулась и увидела Инь Ли с опущенной головой. Выражение его лица было трудно прочесть и трудно выразить словами.

-«Янь Сяо, я никогда не испытывал неприязни к чесноку. Совсем наоборот, мне он нравится».

После этого обмена репликами мы доели остаток ужина в молчании и больше не поднимали эту тему. Тот, кто не любил чесночный хлеб, не был Инь Ли. Очевидно, это была путаница в моих воспоминаниях.

Я выпила немного вина, надеясь успокоить свои эмоции. Мне отчаянно хотелось запереть дикие, всплывающие воспоминания обратно в клетку. Но они злонамеренно вырвались на свободу способами, которые я не смогла предотвратить. Это даже испортило мои нынешние воспоминания. Становилось все труднее различать прошлое и настоящее. Обычные, повседневные воспоминания мгновенно наводнили мои мысли и повлияли на мои действия. Я подумала об автопортретах Фриды и почувствовала холодный пот.

Я была в ужасе. Я ничего не могла сделать, чтобы остановить натиск воспоминаний.

-«Инь Ли, я подумала о Ли Цзине». Я проглотила кусок торта "шварцвальд", наконец-то не в силах больше молчать.  – «Раньше, Ли Цзин и я... Я только сейчас вспомнила… есть еще кое-что... по отношению к нему, я...»

- «В прошлом ты отклонила его предложение». Инь Ли положил вилку и нож, и его взгляд стал острее.

- «Нет, нет, все не так». Мне стало нехорошо. – «Я действительно помню несколько эпизодов нашего общения. Но эти воспоминания всегда кажутся чьей-то чужой историей. Между Ли Цзин и мной такое чувство, что мы незнакомы. Даже сейчас я не могу определить, реально все это или нет».

Только я действительно помнила. Я знала истинную причину, по которой отвергла его. Это было не потому, что я его не любила, а потому, что я боялась.

Выражение лица Инь Ли стало неразличимым, но его голос был мягким. – «Когда ты начала вспоминать об этом? Чего ты боишься?» Он был слишком проницателен и сразу перешел к сути вопроса.

- «В музее Фриды Кало. Эти часы. Я вспомнила, что в тот день, когда я отвергла Ли Цзина, я тоже купила такие часы и остановила их в тот момент, когда мы расстались».

Сегодня я не в первый раз слышала о Фриде. По моим воспоминаниям, я знала о ней с самого раннего детства. Она отказывалась вести жалкую жизнь. Другие считали, что она посвятила свою жизнь искусству, но я видела в ней только душу, захваченную искусством.

В ее жизни не хватало радости. Ее необузданность объяснялась только тем, что ей наскучила жизнь и она стала гедонисткой. Ее инвалидность закрыла для нее много возможностей. Она могла только рисовать. Возможно, она была одаренной и любила искусство. Но как только у нее не осталось другого выбора, кроме как стать художницей, она, должно быть, почувствовала боль. Возможно, она даже возненавидела искусство.

Она была похожа на меня в прошлом, у которой был только балет.

Волна негодования угрожала утопить меня.

Когда-то давным-давно завораживающая форма искусства украла мое сердце. Я поклялась стать фигурой, которая ярко сияла на сцене. Когда-то я усердно трудилась, чтобы улыбнуться маме со сцены, и была опьянена восхищенными взглядами зрителей. Я жила самой роскошной жизнью. У меня не было ни желаний, ни потребностей, и я жила только ради балета.

- «Когда я смотрела на автопортреты в этом музее, я думала о портретах, которые Ли Цзин написал обо мне. Там была одна картина, на которой я упала, и я вдруг вспомнила. В то время я упала нарочно. Я намеренно оступилась и даже в воздухе знала, что опоздаю на посадку. Но я с нетерпением ждала этого. Я подумала: - «Если я сломаю ногу, смогу ли я освободиться от жизни, в которой правит балет? Смогу ли я жить обычной жизнью? Смогу ли я съесть столько мороженого, сколько захочу? Могу ли я носить цветастые небалетные юбки, которые моя мать считала вульгарными? Могу я спрятаться на диване и смотреть мыльные оперы? Могла бы я завести нормального парня, испытать горе и боль и быть любимой?»»

По мере того как я становилась старше, внешний мир становился все более удивительным. И все же я была скована балетом. Я подавила свои желания. Во всяком случае, я не могла их выполнить. Они были моими врагами. Я могла только связать и погасить их.

- «Однажды я написала фразу, похожую на «Я надеюсь, что отъезд будет радостным, и я надеюсь, что никогда не вернусь». Когда Фрида писала это предложение, я всегда думала, что она несчастна и неудовлетворена своей жизнью. Я думала, она была так несчастна, что больше не хотела жить». Я закусила губы и продолжила. – «Когда Инь Сюань ехала, я бросилась перед ее машиной. Это был минутный порыв. Но мысль о смерти была там давным-давно. В день аварии была годовщина смерти моей матери. Она любила балет, а я нет. Это было источником большой боли для меня».

В моих смутных воспоминаниях я вспомнила лицо моей матери. Она выглядела молодо для своего возраста, но все же внушительно.

- «Не останавливайся! Ты сегодня тренировалась всего четыре часа! Ты начала учиться только в двенадцать, и твои основы хуже, чем у остальных. Ты должна превзойти их!»

- «Как ты могла ошибиться в такой критический момент? Мадам Тейлор возьмет ученицу из тех, кто участвует в этом спектакле. Даже если тебе нужно сделать инъекцию блокады нерва, ты все равно должна ее выполнить. Как балерина, ты должна терпеть эти боли».

Она всегда так резко ругала меня. Моя мать дала мне лучшие ресурсы. Она позволила мне испытать самое элегантное искусство, но при этом ни разу не задумалась о том, хочу я этого или нет. Она только думала, что это в моих интересах.

Теперь я наконец-то могла вспомнить ее лицо и каждое выражение, когда она говорила со мной.

-«Тебе не кажется, что ты слишком сблизилась с Ли Цзин? Позволь мне напомнить тебе о том, как много ты вложила, чтобы прийти туда, где ты находишься сегодня. Если ты сдашься на полпути, сбежишь с мужчиной и родишь ребенка, твоя балетная карьера на этом закончится. Роды разрушат твое тело. Любовь монополизирует твое время и остановит твои шаги. В этой жизни ты будешь только третьесортной танцовщицей».

-«Беременность-позор для нашего искусства! Мы с мадам Тейлор так и не родили. Это может быть одним из немногих общих черт между нами».

Когда эти воспоминания вернулись ко мне, у меня сдавило грудь. Но теперь, когда я сказала Инь Ли, мне показалось, что это бремя было снято.

- «Это были требования моей матери. Она заставила меня поклясться своей жизнью, что я посвящу себя искусству. Мне пришлось отвергнуть Ли Цзина. Но даже сейчас я могу вспомнить свое смущение, безнадежность и чувство вины».

Инь Ли обхватил мое лицо ладонями. – «Все это в прошлом. Янь Сяо, ты должна помнить: ты должна научиться различать свои эмоции. Твоя боль и безнадежность могут исходить не обязательно от Ли Цзина, но от тебя самой. Возможно, ты чувствовала, что твоя жизнь не принадлежит тебе и что тебе не хватает свободы. Ты шла по пути, который тебе не нравился. Возможно, именно поэтому ты испытывала эти эмоции».

Я опустила взгляд. – «К тому же, моя мать не была моей родной матерью. Она так и не вышла замуж. Я была всего лишь ребенком, которого она усыновила».  В этот момент я не могла успокоить свои эмоции. Инь Ли держал меня за руку и успокаивал.

- «Когда мне было 12 лет, она усыновила меня и привезла в Париж. Она усыновила меня только из-за моей хорошей структуры тела. Все мое существование было ради танца. Как смешно. У нее было сердце для танца, но не было для этого ног. У меня были ноги для танца, но не было сердца для этого».

Словно мучая себя, я продолжала воскрешать эти воспоминания.

Но Инь Ли прервал меня. – «Не говори больше об этом. Янь Сяо, не заставляй себя».

Но я упрямо продолжала.-  «Я боюсь этого синего дома. Это место хранит воспоминания Фриды. Когда я вижу ее страдания и ее боль, я тоже это чувствую. Когда я вижу путь, по которому прошла ее жизнь, мне кажется, что я вижу свою собственную. Ты не знаешь, каково это, когда твои воспоминания медленно всплывают на поверхность. Это страшно и опасно. На каждом автопортрете я чувствовала, как она смотрит на меня и жалеет меня. Я чувствовала себя какой-то кровавой, грязной опухолью, которую раздели догола».

- «У меня нет любви, социальных связей или хобби. Кроме балета, у меня нет никаких средств к существованию. Много раз мне хотелось сбежать. Но я никогда не понимала внешнего мира».

Я отдала все, что у меня было, балету. Моя мать тоже заковала меня в кандалы. В конце концов, я поставила все на кон, импульсивно бросившись под машину, чтобы умереть. Была ли я слишком слаба или слишком храброй?

Инь Ли вытер мои слезы и ничего не сказал. Он повел меня к основанию пирамиды Чичен-Ица. Он взял меня за руку, и мы вышли через заднюю дверь к пирамидам. Ночью посетителей было мало, если вообще было. Проходящий ветер, казалось, нес с собой уныние времени, когда он пронизывал каждую пирамиду. Казалось, это отражало состояние моего сердца.

Инь Ли привел меня к самой большой пирамиде Кукулькана. В темноте перед моими глазами возникла огромная пирамида. Я напрягла шею, но не могла разглядеть верхушку. Такая величественная цивилизация майя…

Он потянул меня вниз, чтобы посадить на землю.

-«Здесь, когда народ майя совершал свои человеческие жертвоприношения, они поднимались на вершину пирамиды», - сказал он. – «Они обезглавливали жертву, а затем бросали головы вниз. Они использовали бы остроконечный инструмент, чтобы выковырять сердца. Земля под тобой пропитана кровью и временем тысячелетий» .

Инь Ли повернулся, чтобы обнять меня. – «Я - это не ты. Я не имею права легкомысленно просить тебя забыть прошлое, как будто это ничего не значит. Но ты знаешь, что я надеюсь, что ты выйдешь из его тени. Жизнь полна неожиданных поворотов. Но по сравнению с самыми древними цивилизациями мы малы и скромны. Цивилизации становятся цивилизациями не просто так. У них варварское, кровавое прошлое. Но это прошлое накапливается в мудрости. Только испытав тьму, мы сможем создать наши нынешние культурные общества. Люди одинаковы. Твоя боль и твоя борьба - все это делает тебя той, кем ты являешься сегодня ».

Мы с Инь Ли лежали на траве под пирамидами майя. Роса испачкала нашу одежду, и мимо промчались ящерицы. Небо над нами было чистым и сплетало воедино целую галактику звезд.

Я глубоко вздохнула, словно желая вкусить кровавые, но великолепные остатки царства тысячелетней давности. 

- «Я чувствую, что больше не могу танцевать или, по крайней мере, больше не буду танцевать балет. Я начинаю сомневаться в смысле первой половины моей жизни». Мой разум все еще был в беспорядке. Прошлое и настоящее пытались слиться воедино, но процесс не был гладким. Я почувствовала раскол.

Инь Ли помог мне убрать волосы из-под головы. - «Я думаю, что тебе нравится танцевать. Вчера ты была очень счастлива, когда танцевала. Но балет - это еще не все. Ты можешь наслаждаться как балетом, так и другими танцами. Ты Алисия, и ты также Ян Сяо. Ты должна не только простить свое прошлое, но и принять его ».

Я сжала его руку сильнее и попыталась подавить свои воспоминания.

Инь Ли посмотрел мне в глаза и сказал: - «Я буду рядом с тобой, пока ты найдешь свое прошлое. Возможно, только тогда, когда ты все это вспомнишь, твоя душа станет полной. Но я надеюсь, что ты никогда больше не вспомнишь о Ли Цзине. Прямо сейчас я могу доставить Ли Цзину много «неприятностей» и занять его. Но я не могу тебя остановить. Я только прошу тебя не возвращаться в прошлое».

- «Почему ты тогда назвал меня Ян Сяо?» - неожиданно спросила я.

Инь Ли улыбнулся. - «Мы встречались раньше. Если ты вспомнишь, тогда ты поймешь, почему». Затем он посмотрел на небо. - «Возможно, даже если бы ты не потеряла воспоминания, ты все равно не вспомнила бы. Не думаю, что меня вообще можно было назвать знакомым в твоем прошлом. Просто прими это, как будто я надеюсь, что ты будешь больше улыбаться. Ты прекрасна, когда улыбаешься ».

В конце концов, Инь Ли отвез меня обратно в отель. Я потерлась лицом о его рубашку, которая пахла им. Я втайне испугалась. Я никогда полностью не понимала Инь Ли и никогда не знала, что у него будет такой ужасный план. Даже если Инь Сюань не была виновником аварии, я могла бы восстановить свои воспоминания в любой момент и покинуть его. Он жил так, как хотел. Он знал, что даже в моих прошлых воспоминаниях было бесчисленное множество переменных.

В этих отношениях он так скромно любил меня. Помимо чувства восхищения или зависимости, это был первый раз, когда мое сердце болело из-за него.

Я любила его таким.

http://tl.rulate.ru/book/43340/1568702