Готовый перевод Дракон на поводке / Дракон на поводке: Глава тридцать третья, в которой мы оцениваем шансы

Мы стояли у подножия гигантской недостроенной статуи, которую, словно муравьи, со всех сторон облепили строители. Ее недоделанная верхушка терялась где-то на высоте сотни метров.

- Это что за хрень, хватать ее складки? Хоакин себе памятник при жизни лепит?

- Хоакин не строит себе статуй, - процедила Елена. – Его изображений нет ни на картинах, ни на мозаиках в церквях, ни на площадях. Создает себе атмосферу таинственности.

- Это памятник героям-жрецам, якобы спасшим народ Хоупхолла от гибели, - сказал человек с татуировкой собаки.

- Когда Хоакин захватывал это королевство, местный король хотел сжечь город, но жителей вывести не успел, - рассказывала Елена. – Жрецы Хоакина потушили пожар и спасли людей. Вот только о том, что фитиль подпалили они же, Церковь почему-то умалчивает.

Собака-на-Шее взглянул на часы, висящие на одной из башен позади нас.

- Нам пора, - сказал он.

Мы двинулись в сторону зарешеченного входа в подземелье, через который должны были уходить жители Хоупхолла сто лет назад, но который оказался тогда завален из-за мощной атаки жрецов Хоакина. Теперь подземелья использовались для доставки крупных партий товаров в разные концы города. Например, строительных материалов для нового памятника.

- Им нечего есть, они живут в грязи, но вместо того, чтобы навести порядок, они строят памятник… - задумчиво сказал я.

- Дело не в том, что они плохо живут, - ответил Собака-на-Шее, - а в том, что их все устраивает. Они не видели другой жизни. И не знают, что можно по-другому. А памятник служит подтверждением того, что происходящее вокруг – в порядке вещей.

Внутри тоннеля рабочие заканчивали разгружать запряженную лошадьми телегу с камнями. Как только она опустела, Собака-на-Шее кивнул вознице и жестом пригласил нас в кузов.

На стенах тоннеля мелькали огни факелов. Мы ехали довольно быстро, никуда не сворачивая и притормаживая лишь для того, чтобы пропустить едущие нам навстречу груженые телеги.

Когда мы выехали, оказалось, что тоннель вел за пределы города. Возница остановился перед поворотом, у деревьев, где стояли подозрительно вида люди. Судя по их одежде, лицам и повадкам, это были бандиты.

- Нежнее, лапочки, не девок воруете, - надменным и слегка угрожающим тоном сказал Жало прежде, чем нам надели мешки на головы. Видимо, на этих головорезов грозность Кровавого Уса не произвела впечатления, поскольку нежности с их стороны я так и не почувствовал.

Из одной телеги нас пересадили в другую, на этот раз закрытую какой-то тканью так, чтобы нельзя было увидеть ее содержимое.

- Бандитская романтика. У вашего брата тяга к таинственности не меньше, чем у Хоакина, - обратилась к Жало Елена.

- Это чтобы ты по пути не передумала, красотуля. Хоупхолл по сравнению с Серой Ямой – бальная зала в сердце Попенхолла, трясти его мясо.

- А то я мало ям в жизни видела…

- Это верно… Например, та, что у твоего Галая вместо жопы!

Жало расхохотался, Елена хмыкнула. Наки молчал. Но я догадывался, что он размышляет. Это было самое частое его занятие с тех пор, как мы столкнулись с Лиманом Грогом. Кажется, он менялся. Но в какую сторону?

Трястись пришлось долго. Когда телега остановилась и нам позволили выйти и снять мешки с голов, была уже глубокая ночь.

- Жало! – раздался грозный голос из темноты. – Ты усатый ублюдок! Не представляешь как я ждал этой встречи, чтобы вытрясти из тебя кишки, паршивый пес!

- Кто это там блеет? – развернулся Жало, глядя в темноту. – Неужто Подлый Пим? Кусок жира все еще не скормили псам? Какая жалость, придется заняться этим лично.

Из темноты вышел толстый низкорослый человек в яркой одежде, с абсолютно гладкой головой: ни намека на щетину, ни волоска на макушке. За поясом виднелось аж три кинжала, инкрустированных драгоценными камнями. Густые брови, которые были его единственной видимой растительностью, тянулись друг к другу, собирая складки над переносицей.

- Как предпочитаешь сдохнуть, склизкий кусок… - начал было Пим, но Елена его прервала.

- Вы еще пососитесь тут, голубки! – резко сказала она.

Жало и Пим еще пару секунд смотрели друг на друга глазами, полными ненависти, потом расхохотались и принялись обниматься.

- Ах ты прохвост! – говорил смеющийся Подлый Пим. – И ты здесь, Елена Одосская! Решила податься в главари? Давно пора! Ты на дороге как рыба в воде!

- Увы, Пим, - улыбаясь отвечала Елена. – Я все еще с головой в политике.

- Политика, политика… Скверное это дело. В нашем деле как: рядом – братья, на дороге – добыча, в башнях – враги. А в политике куда ни глянь – ни хрена не понятно. То ли враг, то ли друг.

Елена вздохнула. Пим уставился на нас с Наки.

- И который из них дракон, - прищурившись, сказал он. – Наверное этот!

Толстяк указал на меня. Я улыбнулся.

- Что вы, господин, я всего лишь слуга, - сказал я, глядя ему в глаза.

- Точно этот, - заключил Пим. – Ишь, как смотрит. Как на букашку.

- Так ты и есть насекомое! – толкнул его кулаком в плечо Жало.

- На себя посмотри, жук навозный, - хохотнул Пим. – Ну пойдемте выпьем что ли. До Совета еще полно времени.

Как мне потом объяснили, мы приехали не в саму Серую Яму, а в бандитское убежище неподалеку от нее, скрытое за лесом и холмами. Мешки и прочие меры предосторожности были скорее традицией. И плащи, и «жуки», и даже некоторые посвященные обыватели знали про это убежище. Но заблудившемуся крестьянину здесь, конечно, оказали бы такой прием, что тот напрочь забыл бы про то, что он тут видел.

У каждого вожака или, как говорил Пим, главаря здесь был собственный дом. Рядом – строения поменьше для охраны и прислуги. Эдакая бандитская деревня.

Мы сразу двинулись в сторону дома Жало – он был ближе к центру, чем дом Пима, что говорило о его более высоком статусе в криминальном мире.

Дом был двухэтажный, просторный, с кучей спальных комнат и большой столовой, где мы и расположились с вином и шикарным ужином.

- За чей счет праздник? – спросил я, поедая какую-то дичь.

- Общак, - сказал Жало с набитым ртом.

Когда все наелись, пришло время питья и разговоров.

- Говорят, нынче к вам внимания больше, чем обычно, - говорила Елена. – Плащи…

- Не то слово, - отвечал Пим. – Спасибо тебе, Елена Одосская. И твоему дракону. До нас уже дошли слухи, что при тебе дракон. И про то, что Большая Шестерка теперь – Пятерка. Ловко ты… Показала силу, да так, что весь Гретхом зашумел. А после – сразу к нам. Теперь-то вряд ли кто из главарей против тебя осмелится выступить…

- В этом я сомневаюсь, - задумчиво сказала Елена. – Узкий Круг…

- Согласен, Абутураба и иже с ним убедить в чем-то непросто. Они в политику не вмешиваются – закон…

- В этот раз не получится, - сказал Жало, отрыгнув. – Политика их уже вмешала. Сейчас вопрос стоит – на чьей они стороне.

- Тут все тоже непросто, - прищурился Пим. – Нава́р уже шепчет на ухо Кругу… Ты его знаешь. «Мы не противники системы, мы ее часть…» И все такое. Дескать, пойдем против режима – и нам конец.

- Навар влиятелен… - протянул Жало. – Но не влиятельней Абутураба. А ему мозги запудрить… Не родился еще такой умник.

- Ну, Абутураб стоит за сохранение Круга и Совета. За традиции. Ты его знаешь, Жало, в учениках у него ходил. Елена же… Твоя война опасна для нашего брата.

- А ты сам-то… - начала Елена.

- Да брось! – перебил Пим. – Вы мне как брат и сестра. А с идейной стороны… Думается мне, что режим, его отсутствие или присутствие, его форма мало что решают. Дороги будут всегда, а на них – добыча. Больше мне и не надо.

Я услышал шаги. Уверенные, твердые, наглые.

- У нас гости, - сказал я.

Жало и остальные повернулись, чтобы проследить за моим взглядом. На входе стоял высокий человек с худощавым бледным лицом, на котором застыло презрение ко всему окружающему миру.

- И ты тут, Пим. Это хорошо, - сказал человек густым басом.

- Джар, давненько… На огонек заскочил? – подозрительно наклонив голову, спросил Жало.

Джар не удостоил его ответом, молча подошел к столу, уселся между Пимом и Жало, прямо напротив Елены. Взял пустой кубок, налил себе вина, отпил, поморщился и отодвинул его от себя.

- Елена Одосская. Я пришел, чтобы сказать. Первое: не надейся на легкую победу. Против тебя – целый альянс. Он сформирован, организован и силен. Они знают, что ты хочешь сказать и знают, как на это ответить.

В зале повисла тишина. Елена не выказывала эмоций. Жало и Пим недобро косились на незваного гостя, но не прерывали. Наки смотрел на него взглядом отдыхающего на солнце тигра.

- Плюс, Узкий Круг. На него давят. Церковь, плащи… Узкий Круг никогда не был независим. Само его существование – компромисс.

Джар сделал паузу, снова взял кубок, сделал большой глоток, поморщился еще сильнее.

- Я, Джар Белый, говорю тебе да. Независимо от того, что скажет Совет. Мне плевать на мнение Абутураба, Навара, Кима и прочих. Хоакин держит нас на поводке, как своих собачонок. Указывает, что можно брать, а что нельзя. А я не для того присягнул дороге, чтобы спрашивать разрешения.

Елена кивнула, не переставая смотреть Джару Белому в глаза.

- Я не один. Многие солидарны со мной. Ты увидишь это на Совете. Мы готовы вступить в войну, если итогом этой войны станет свобода. Я понимаю, что, если ты победишь, то устроишь на нас охоту. Потому что окажешься по ту сторону баррикады. И это правильно, так и должно быть. Но Церковь… Хоакин перешел границы. Пришло время это прекратить.

Джар взял кубок, выпил его до дна, поставил на стол, молча встал и покинул залу.

- Вот те на, - хитро улыбнулся Пим. – Да ты у нас обзавелась фанатами, благородная Елена.

Елена не ответила. Лишь молча смотрела на пустой кубок, стоящий там, где только что сидел Джар.

http://tl.rulate.ru/book/42337/993858