Готовый перевод Дракон на поводке / Дракон на поводке: Глава тридцать первая, в которой слишком много смерти

Елену, Наки и Жало вели связанных и полуголых под прицелом копий кияньцев. Выглядели они измученными. Похоже, я провел без сознания как минимум несколько дней. За это время их успели выбить из колеи. Хотя огонек гнева в глазах Елены все еще не угас. Это давало надежду.

Мы двигались длинной процессией по широкой дороге посреди джунглей, и к нам все время присоединялись какие-то отряды вооруженных до зубов кияньцев. Вскоре я перестал видеть, где заканчивается наша колонна. Зато хорошо видел ее начало. Лиман Грог шел во главе со своей свитой, часть из которой он все же отрядил на охрану Елены и «ее шайки». За ним двигались некоторые кияньские командиры, включая Йонг Чина и его помощника. Потом – мы. За нами – небольшая армия, цель которой – истребление народа Куцу, уничтожение королевства Миру и окончательное провозглашение власти Киянхолла (читай – Хоакина) на этих землях.

Я шагал в своем истинном облике, чем все еще смущал (мягко говоря) кияньских солдат. Но, глядя на спокойствие Лимана Грога и его свиты, вояки держали себя в руках, хоть и заметно нервничали.

Мы шли весь день, к вечеру устроили привал. Елену, Наки и Жало привязали к дереву, засунув в рот каждому по куску хлеба и дав по глотку воды.

Клетка, в которой я был заключен, время от времени начинала светиться сильнее, от чего голова становилась мутной, а тело пронизывала боль. Источником света, из которого она состояла, было не пламя. Это был холодный свет из другого мира, в котором могли существовать лишь создания в нем рожденные. Такие, как единороги. Для остальных он был губителен.

Когда стемнело, Лиман Грог снова решил обратить на меня внимание. Он подошел к клетке и сел возле нее прямо на землю в довольно расслабленной позе.

- Хочу тебе кое-что показать, дракон.

Он вытащил из-за спины сверток и достал из него Симгвелл. Я непроизвольно зарычал.

- Нравится, да? Люблю такие трофеи. У меня, как и у тебя, я уверен, есть своя сокровищница. Этот меч займет в ней достойное место. Но для начала он послужит моим целям. Этот подарок сильно упростит мне выполнение возложенной на меня миссии, спасибо тебе за него.

Я не отвечал. Лишь злобно, но гордо смотрел на единорога, упивающегося своей властью.

- Наши народы никогда не воевали. Знаешь почему? Знаешь, уверен. Такая война привела бы к гибели мира, который служил бы нам полем боя. Ибо силы наши огромны. Теперь, правда, ситуация изменилась. Вас, драконов, можно пересчитать по пальцам. Вы изжили себя сами. Словно люди, вы поддались алчности, и она истребила вас. Так почему бы мне не очистить мир от остатков твоего рода, когда я закончу? Думаю, с твоей помощью я бы справился быстрее.

- Ты так долго провел в плену у людей, что перенял их кровожадность, - ответил я. - А она куда опаснее алчности. Ты копаешь себе яму куда быстрее, чем все драконье племя. Но продолжаешь верить, что смотришь на мир сверху вниз.

- О, прости, это ведь ваша привилегия. Парить в небесах, думая, что вам оттуда все видится лучше, чем другим. Но иногда нужно заглядывать вглубь вещей, а не смотреть на них издалека. А с этим у вас проблемы.

Лиман Грог не моргая смотрел на меня, и я чувствовал, что он копается в моей голове. Но читать меня так, как он читает людей – словно открытые книги – он не мог. Мой мозг был для него лабиринтом, в котором непросто что-то отыскать.

Усмехнувшись, он поднял Симгвелл и покрутил им перед собой.

- Славная игрушка. Хоть и служит проводником примитивной энергии, которую мы презираем. Ой, прости, я запамятовал, что ты весь состоишь из этой энергии. Пламя. Буйное и неуправляемое. Хаотичное и низменное.

- Куда нам до высоких материй, - усмехнулся я. – Мы, драконы, не способны понять их величие и гармонию. Не исключаю, что жить в пустоте – очень весело. Вот только вы ее зачем-то покинули… И приперлись в мир, полный грязи и хаоса. Скажи мне, слуга Хоакина, что ты чувствуешь, когда все, что ты видишь вокруг, состоит из того самого хаоса, который ты так презираешь?

- Ошибаешься, дракон, - ледяным голосом ответил Грог. – Но это предмет разговора для тех, кто хоть что-то смыслит в тканях, из которых соткан мир. А ты к их числу не относишься.

Я улыбнулся еще шире.

- Вижу, надавил на больную мозоль, Грог. Извини. Не хотел тебя обидеть.

Прутья решетки засветились сильнее, чем за все время нашего похода. Меня прижало к земле, я зарычал от боли.

- Твоя самоуверенность растает, дракон. Ты сам не заметишь, как это произойдет. Ты видишь себя на вершине пищевой цепочки, я вижу лишь мусор. Из которого можно слепить в какой-то степени полезную безделушку.

- Так ты мусорщик на службе Хоакина? Бегаешь с совком и лопатой, подбирая то, на что тебе укажут? – прорычал я, хотя слова давались мне с трудом.

- Так и есть, - жестко ответил единорог. – Но лучше быть мусорщиком, чем отбросом.

Он встал и скрылся в темноте. Клетка жгла меня еще какое-то время, потом боль утихла.

Утром мы двинулись дальше. Во второй половине дня я почуял запах воды. К вечеру мы вышли к озеру Динку. Отряды кияньцев рассредоточились вдоль его берега. Нашей «шайке» Лиман Грог отвел место в первом ряду – чтобы мы видели все, что происходит.

- Что ж, господа. Исторический момент! Мятежный народ, угрожающий гармонии Ста Двенадцати Королевств, подрывающий работу великой Церкви по установлению мира и порядка, наконец, исчезнет с лица земли! – кричал Лиман Грог, взобравшись на высокий валун. – Да начнется момент правосудия!

Он вытащил Симгвелл. Несколько секунд смотрел на него, пока тот не начал пылать красным пламенем. Затем медленно направил его острие в центр озера. Меч засверкал еще сильнее. Озеро начало парить. Потом вскипело. Потом вода начала буквально взрываться, огромные шары кипятка взлетали в воздух и исчезали в нем. Все вокруг заволокло бы густым туманом, если бы жрецы, вставшие ровным строем по обе руки от советника Хоакина, не сдували его мощными выбросами энергии.

На наших глазах озеро исчезало. Вскоре его поверхность покрылась мертвыми рыбами. Жрецы начали выписывать руками одинаковые знаки. Рыба поднялась в воздух, сбилась в гигантский шар, который поплыл в сторону от озера, потом взвился вверх и на лес позади нас обрушился рыбный дождь.

Спустя какое-то время озеро иссохло. Дно его, которое сначала было зелено-серым, под напором пламени стало коричнево-красным и потрескалось. Лиман Грог опустил Симгвелл.

- Готовьтесь, - тихо сказал он.

- Готовьсь! – крикнул стоящий неподалеку Йонг Чин.

Солдаты обнажили мечи, взяли в руки копья и направили их в сторону озера. В этот момент дно затрещало. Из его середины вырвался воздушный гейзер. Потом – другой. Гейзеров было все больше, спустя минуту их были десятки. Из них начали выпрыгивать воины Куцу.

Видимо, под озером и было их убежище. Вход в него, скорее всего, был скрыт где-то в лесу. И защищен магией. Также, как и поверхность озера – я чувствовал, как Грог выжигал ее магию клинком Хозяина Солнца. А гейзеры служили народу, владеющему магией воздуха, чем-то вроде лифтов.

Куциан становилось все больше, но кияньцы не нападали – ждали команды Великого Советника. Воины Куцу собирались в стройные ряды между гейзеров. Между ними стояли и монахи, последние носители остатков учения Гамиру. Вскоре гейзеры утихли и исчезли, оставив на дне бывшего озера небольшие дыры. Вперед вышел старик в монашеском одеянии со странным посохом, спокойным взглядом и длинной седой бородой.

- Гэнси́н, - выдохнул Наки, привязанный вместе с Еленой и Жало к дереву позади меня.

- Мы не боимся смерти, - сказал старик, обращаясь к кияньцам. – Но обязаны ли мы отворачиваться от жизни?

- О, знаменитая куцианская мудрость, - пропел Лиман Грог. – Говорят, у вас, что ни слово, то – целая философия. Но сегодня слова вас не спасут. Лишь действия. Потому я предлагаю вам сложить оружие и преклонить колени перед величием Церкви Ста Богов. Иначе от жизни вам все же придется отвернуться!

- Слово сильнее, чем ты думаешь, гость из ниоткуда, - сказал старик, чем, как мне показалось, немного озадачил Грога. – Может ли решать судьбу мира тот, кто считает этот мир чужим?

Грог прищурился, глядя на старика. Такой осведомленности он не ожидал. Видимо, раньше не сталкивался с Куцу и не знал об учении Гамиру, которое давало им особое видение мира.

- Болтовня, - наконец сказал он. – У вас еще есть шанс сдаться и выжить. Но он вот-вот покинет вас. Воины! – обратился он к кияньцам, которым, судя по виду, не терпелось начать битву. Солдаты, и так занявшие боевые стойки, напряглись еще больше, готовясь к рывку.

- В атаку! – выкрикнул Грог, выдержав паузу, и кияньцы ринулись вперед по затвердевшей поверхности дна. Куцу даже не пошевелились. Когда солдаты Хоакина преодолели половину пути до своих врагов, Гэнсин взмахнул посохом, и первые ряды несущихся воинов подбросила вверх мощная волна воздуха, их закрутило в зарождающийся торнадо.

Но жрецы Грога не дремали: один из них запустил внутрь вихря светящийся шар, который втянул в себя бунтующий воздух, и кияньцы попадали вниз, на своих бегущих товарищей. Гэнсин снова поднял посох, но в этот момент Лиман Грог ударил по рядам Куцу пламенем Симгвелла. Старик едва успел защитить своих, но сдержать наступающих кияньцев уже не успел.

Началась рукопашная. Куцу и кияньцы рубили друг друга. Правда, последние были явно менее подготовленными бойцами, и первая волна почти полностью пала под точными и заряженными энергией воздуха ударами куциан.

Это подняло их боевой дух: они хором кричали какие-то странные фразы, в глазах их горел огонь войны. Но когда вторая волна кияньцев готова была ударить, что-то произошло. Куциане начали хвататься за головы, ронять оружие, падать на колени…

Лиман Грог.

Он проник в их головы, затуманил их, сбил с толку. Кияньцы, увидев это, бросились вперед с еще большим остервенением и начали вырезать беспомощных врагов. Дно озера стало еще краснее от лившейся крови, звуки битвы сотрясали воздух.

Куциане начали отступать, но сзади из леса вышли еще отряды, окружив остатки некогда великого народа. Выхода не было. Битва была проиграна. Хотя они проиграли ее еще очень давно – когда из-за предательства Бао учение Гамиру оказалось заперто на священной горе.

Я оглянулся. По щекам Наки катились слезы. Он сжал зубы настолько сильно, что, казалось, они сейчас рассыпятся в пыль. На его неестественно бледном лице выступили два красных круга вокруг глаз, что делало его похожим на демона – беспомощного, запертого демона, который смотрел на падение своего мира.

Куцу пришел конец. Остатки воинов сбились в небольшой круг, который с каждой секундой становился все уже.

То, что произошло дальше, было словно вспышка молнии – быстро и неожиданно. Из круга куциан вверх ударил столб красной пыли. В этом столбе я успел разглядеть очертания Гэнсина. Он направил свой посох прямо на меня. Его голос прокатился над лесом, затмив шум битвы и звуки смерти. Прутья клетки, в которой я был заключен, задрожали и исчезли. Я знал, что это ненадолго, и действовал максимально быстро. Узким потоком пламени я опалил веревки, которыми была привязана к дереву Елена, умудрившись при этом не задеть ее саму. Дальше, словно кот, выкашливающий комок шерсти, я исторг из себя кольцо Пчеловода, которое проглотил еще в замке в Аналайе, и кинул его Елене. В следующее мгновение вокруг меня снова появились светящиеся прутья, которые буквально пригвоздили меня к земле, выжигая на моем теле белые полосы.

Елена схватила кольцо в горсть, но надеть не успела: Лиман Грог ударил ее энергией, она подлетела и с силой ударилась о дерево, к которому была привязана еще секунду назад.

- Куцианские фокусы… - начал было Грог, но тут я увидел краем глаза как Елена, чудом не потерявшая сознание, надевает на палец кольцо.

Вспышка зеленого света заставила единорога закричать и упасть на землю. Прутья клетки снова пропали. Собрав всю силу, которая во мне была, я ударил белым пламенем по жрецам, так и не успевшим понять, что же произошло. После переключился на армию кияньцев, выжигая их уже обычным, красным огнем. Куцу ликовали, и добивали тех, кого я пропустил.

Меньше, чем через минуту остатки кияньцев убегали в лес. Я заметил, как пара солдат тащат за собой раненого помощника командира – Нинга. Несмотря на серьезные раны, он вопил не от боли, но от ярости:

- Дядя! Отец! Пустите!

Посмотрев в ту сторону, куда рвался юный Нинг, я увидел обожженное тело Йонг Чина, валяющееся в окружении других трупов на пропитанном кровью дне озера.

- Подчинись! – кричала сзади меня Елена.

Лиман Грог валялся на земле, на его лице сменялись гримасы боли, ужаса и ярости, через которые каким-то образом пробивалась его ухмылка.

- Ты… глупа… Власть… ты не знаешь… Хоакин… да кто ты рядом с ним… обычный… мешок…

Единорог корчился, не в состоянии принять власть кольца Пчеловода. Видимо, власть Хоакина над ним была сильнее. А это означало одно: смерть.

- Подчинись, тварь! – орала измазанная в грязи, с потрескавшимися губами, вся в синяках и кровоподтеках, взъерошенная и переполненная яростью Елена.

На несколько секунд Лиман Грог, Великий Советник, Защитник Церкви, замер. После его тело обмякло, глаза остекленели, кожа изменила цвет. Он начал исчезать, распадаться на нити холодного света, из которых был соткан. Перед тем, как перестать существовать, Лиман обратился в свой истинный облик – сверкающего единорога, ослепляющего всякого, кто мог его увидеть. Но Елена была человеком, и видеть его не могла. Она лишь почувствовала на своем лице обжигающий холодок, возвещающий смерть высшего существа.

- Где он?! Где эта сука?!

Я опустился рядом с ней, принял человеческий облик.

- Он мертв, Елена, - сказал я спокойно.

- Мне нужно увидеть его труп! – в ярости кричала она.

- Его не существует. Лиман Грог никогда не был во плоти. Люди видели, слышали и чувствовали его прикосновения не потому, что он осязаем. Он заставлял их видеть, слышать и чувствовать себя… Точнее иллюзию, созданную им. Он – гость этого мира. Гость из ниоткуда.

Я обернулся. Воины Куцу стояли позади меня, перед ними – старый Гэнсин. Окровавленные, израненные, но гордые и твердые. Остатки великого народа, разгадавшего тайны, недоступные другим, возвысившегося. Но не сумевшего удержать своего величия. Куцу. Созидатели. Оседлавшие ветер. И упавшие с высоты своих знаний.

Гэнсин положил ладонь себе на грудь, склонил голову и встал на одно колено. Также, как это сделал Наки, когда присягал Елене у костра под Ливерхоллом. Вслед за стариком преклонились и выжившие воины. Их было не больше сотни.

- Мы вверяем свои жизни тебе, - сказал Гэнсин. – Отныне мы в долгу перед тобой, сын Солнца.

http://tl.rulate.ru/book/42337/992642