Готовый перевод Дракон на поводке / Дракон на поводке: Зарисовки

«Рыцарь Онг взмахнул клинком могучим, словно молния сверкнула, и долой башка дракона полетела с крепких плеч…»

- Себастьен, курвин сын, опять книжки свои читаешь?! У тебя конюшня в говне вся, а ты тут зенками хлопаешь!

Луцк – здоровенный верзила, стал правой рукой атамана после того, как Харю и Мордогрыза отправили в укрепление. Себастьен вздохнул, отложил книгу, на обложке которой красными чернилами было написано «Легендарные деяния рыцаря Онга», и хотел уже взяться за лопату, но Луцк его остановил:

- Стой, куда, мать твою за ногу, я к тебе не поорать пришел. Атаман зовет. Но сначала захвати с собой те доспехи, которые мы у кузнеца в прошлом году отжали, помнишь? Они на складе где-то. И меч тот… сувенирный, с узорами который, тоже возьми. Задание для тебя есть.

- Это что ж за задание такое?!

- А ты пасть-то не разевай тут! В кои-то веки пригодились твои книжки, хе-хе. Пойдешь на дракона охотиться!

- Да это как же…

- Пасть, говорю, прикрыл, и делай чего сказано!

Луцк грозно зыркнул на конюха, развернулся и потопал к пьянствующей толпе, к которой пару часов назад присоединилась какая-то наглая баба.

Себастьен вздохнул, еще раз взглянул на перечитанную десятки раз книгу, достал из-под лежащего в углу пучка сена бутыль самогона, хорошенько глотнул.

- Ну, на дракона, так на дракона. Ух, и получит он у меня, тварь нечестивая! Во имя света и справедливости!

***

Шел четвертый день Вакханала. Всебог, одаривший пьянствующих почитателей своих свежим мясом и крепким самогоном, думается, был доволен. Ибо паства его, вусмерть пьяная, устроила драку, да такую, что аж стены тряслись. Старожилы говорили, что последний раз так кости хрустели аж лет тридцать назад. А то и сорок.

- Расскажи еще раз, Поц… - говорил хлипкий мужичок с разбитой физиономией и отсутствующими передними зубами. Сидящие рядом не менее избитые почитатели Всебога восторженно закивали.

Корчмарь наигранно вздохнул, надменно осмотрел просящих, и начал свой рассказ сначала.

- Ну вот, как зашли они, так я сразу понял – Всебог их прислал, как пить дать. Лики у них… богоугодные. Сели за стол, я им кашу свою поставил. И говорят они, значит: «Воистину, каша твоя – дар Всебога животворящий. Хвала тебе, Поц!»

- Дык, откуда они имя-то твое узнали?

- А кто их разберет… Я ж говорю – посланцы Его. Один из них и говорит: «Название корчмы твоей – истинно праведное, и сам ты, говорит, праведен. Нарекаю корчму твою святым местом, во имя Всебога!»

- Так и сказал? – в очередной раз охнула публика.

- А то, - потянулся корчмарь.

- Видать, и правда помнит Всебог о нас… Не забывает детей своих…

- А посему, - продолжил Поц, - цены на выпивку у меня теперь выросли. Так что будьте любезны, господа, раскошелиться. Ибо то, что свято, дешевым не бывает…

***

- Трепещи, выродок, перед тобой Длинный Халь, боец самого Абаля, будущий чемпион Гроттерхейма!

Хитрый взгляд похожего на грызуна мужичка, сидящего у входа в конюшни Гроттерхейма, быстро пробежался по Длинному Халю.

- Так, поговаривают, наваляли тебе по первое число на последнем поединке. Еле живым ушел, чемпион, - захихикал мужичок.

- Ты, Щавель, забыл место свое или как?! – угрожающе забухтел Халь. – Перед тобой не крыса подзаборная, кои у тебя в дружках ходят! Так что отворяй ворота свои, пока ряха цела!

Щавель снова захихикал.

- Гони монету, чемпион, и ставь свою клячу. А коли нет – так и на тебя управа найдется. Я тут, знаешь ли, таких как ты каждый день вижу по дюжине. И живой до сих пор, гляди-ка. А они вот – не все, не все…

Халь гневно вздохнул, постоял у конюшни. Потом начал рыться в карманах.

- На вот, подавись.

- Дык, маловато тут…

- Отдам остальное!

- Ой ли?

Длинный Халь посмотрел по сторонам.

- Эй! Гондр! Стоять, пес!

Бородатый человек в металлическом шлеме с кривыми рогами обернулся на голос.

- Ты кого псом назвал, гузно бородатое?

- Займи монету!

- А ежели займу – выйдешь со мной на арену сегодня?

- Да как два пальца!

- Лови тогда, - Гондр из Хордейла швырнул монету Халю. – Если выживешь – отдашь. Если нет… Тогда я еще больше заработаю, хе-хе!

- Тоже мне, вояка, - буркнул себе под нос Халь. – Вот и посмотрим сегодня, как ты запоешь, когда я тебя в мясо покрошу.

- Лошадку-то заводи, - проскрипел Щавель. – Очередь не создавай. И помни: коль помрешь, лошадка мне отходит. Никаких наследников чтоб!

Халь поморщился и сделал как велено.

- Хрен тебе, а не лошадка. Также, как Гондру – хрен, а не монета.

***

Мужики начали приходить в себя, когда солнце было уже в зените. Они лежали на телеге, которая ехала по неровной дороге, подскакивая на каждой кочке.

- Вашу ж мать, - сказал Варк, главарь сопровождающей группы, потирая лоб. – Это мы где? Где повозка, где товар?

Мужичок с пропитым лицом и множеством преждевременных морщин, который управлял телегой, обернулся.

- Не было при вас никакого товара, господа хорошие, - хриплым голосом сказал он. – Валялись вы посередь Поющей равнины, как мешки с солью. И ежели б не я, так и остались бы там.

- Какого… Что, мать вашу, происходит? – не успокаивался Варк. Остальные мужики стонали, мотали головами и пытались прийти в себя.

- Какой же пес вас на Поющую равнину-то погнал? – спросил мужичок. – Известно ведь – духи там обитают, не пропускают никого. Меня токмо не трогают, меня Одноглазая Ихон заговорила, и травки специальные дала. Пьешь их – и можно гулять смело. Я таких как вы каждую неделю пачками вывожу.

- Мы как будто грибов обожрались, - сказал Сам, самый здоровый из группы. – Только от них такой приход.

- Я помню… помню демонов каких-то… - говорил Мелкий, новичок в команде Варка. – Один – с огненными усами и саблей… тоже огненной. И глазища – черные, словно и нет их. Второй – полузверь-получеловек, быстрый, как вихрь. И ведьма какая-то, вся светилась, волосы в разные стороны колышутся, словно под водой. А потом пришел дракон и всех положил. Да как начал летать и все вокруг огнем поливать. А больше и не помню ничего…

- Ну, с драконом, это вы загнули, - хохотнул мужичок. – А вообще, тут каждому свое мерещится.

- Товар, походу, там, на равнине остался, - сказал Сам. – Надо вернуться…

- Да куда ж вы, господа хорошие? Вы ж там едва кости не оставили…

- А теперь мы, мужик, не одни будем, - сказал Варк. – Ты с нами пойдешь, страховать.

Мужичок поморщился, вздохнул, но спорить с вооруженными верзилами не стал.

- Не знаю, что это был за приход, - задумчиво проговорил Варк. – Но я определенно хочу еще!

Толпа захохотала.

***

- Соломон, у нас Виги опять хулиганит… Игрушки все в кучу собрал, и сидит охраняет. Других детей не подпускает.

Соломон Лемна улыбнулся.

- Мальчишка с характером. Богатырь. Сейчас разберусь.

Рума, женщина преклонного возраста с большим количеством морщин из-за частой улыбки и смеха, кивнула и указала на дверь, ведущую в игровую комнату.

Основатель и владелец приюта для сирот поднялся со стула и двинулся в указанном направлении. В игровой сидел пухлый и крупный не по годам мальчишка с суровым лицом.

- Здравствуй, Виги, - сказал Соломон, садясь на корточки рядом с мальчиком. – Что делаешь?

- Я - дракон, а это моя пещера! Охраняю сокровища от посягательств!

- Ух ты! Здорово! – Соломон восхищенно покачал головой. – А ты знаешь историю про дракона… гм… Гудбеста?

Мальчик отрицательно замахал головой.

- О, это был великий дракон! Он собрал невиданные сокровища, но вместо того, чтобы их охранять, он раздавал их тем, кто докажет свою доброту. Тому, кто совершал добрые дела, он позволял забрать любые, даже самые ценные штуки из свое сокровищницы. А когда он раздал все свои сокровища, Солнце вознаградило его за щедрость. И он стал самым сильным драконом в мире, бессмертным и неуязвимым! Хочешь быть как Гудбест?

Мальчик быстро закивал, а потом крикнул куда-то за спину Соломона.

- Эй! Малайа! Ты сегодня какие-нибудь добрые дела совершила?

- Ну… - замялась девочка. – Я котика погладила…

Мальчик задумался.

- Сойдет! Выбирай себе приз из моей сокровищницы! Глеб! Иди сюда! Рассказывай, что доброго совершил…

Соломон поднялся на ноги и зашагал обратно к стулу, на котором осталась его любимая книга. В этот момент у нему подбежал тощий мальчишка.

- Дядя Соломон! Дядя Соломон! Там Катия с каким-то дядей пошла в переулок!

Соломон нахмурился.

- Показывай.

Мальчишка побежал вперед, Соломон – за ним быстрым шагом. Они вышли на улицу из приюта, и Соломон увидел издалека, как Катия протягивает незнакомцу кусок то ли хлеба, то ли пирога. Но тревожило его другое.

Небо над Муравейником вдруг покраснело. Облака быстро расходились в разные стороны, а на пустых местах начали появляться странные круги.

- Риз, - обратился он к мальчишке. – Беги к тете Руме. Скажи, пусть выводит всех детей на улицу.

- А зачем? – спросил мальчишка.

- Что-то грядет, Риз. Что-то нехорошее.

***

Халай сегодня был в хорошем настроении. Жена с утра приготовила его любимый омлет, на улице была отличная погода, да и сам Чикрум трясло не так сильно, как обычно.

Насвистывая веселую мелодию, он зашел в здание. Кивнул охраннику, спустился вниз по широкой лестнице. Оказавшись в подвальной части, он зашел в свой кабинет. Там сидел Игг – его напарник. Он был старше его, имел постоянно уставший вид и смотрел на все вокруг скучающим взглядом человека, которого уже ничем не удивить.

- Ну как? – спросил Халай.

- Молчит, собака, – ответил Игг. – Надо кочергу тащить. Кромсать уже бесполезно.

Халай задумался.

- Пойду загляну, - сказал он и вышел из кабинета.

Допросные располагались дальше по коридору. Та, что нужна была Халаю, была в самом конце, в тупике.

Внутри стоял Хрон – здоровый детина с тряпочной маской на голове, закрывающей лицо, на которой были лишь прорези для глаз. Хрон, глядя на Халая, отрицательно покачал головой.

За его спиной сидел привязанный к стулу человек. Его лицо напоминало вишневое варенье. Он был совершенно голый, все тело – в глубоких порезах и синяках.

- Ну здравствуй, Пупырка, - сказал Халай. – Вижу, ночка тяжелая была. Не надумал сотрудничать?

Пупырка с трудом поднял голову и взглянул на Халая.

- Рад служить и готов к сотрудничеству, господин. Только в толк не возьму, чего от меня требуется…

- Все очень просто, Пупырка. расскажи о своих друзьях, с которыми ты в корчме беседовал и которым, я уверен, потом документы нарисовал. И можешь быть свободен.

- Дык я им травки продал, да и ушли они… А про документы слыхом не слыхивал.

Когда Пупырка говорил, его голос хрипел и свистел – видимо, из-за повреждений в груди.

- Вот ведь упрямый сукин сын. Ты же не думаешь, что твой номер здесь пройдет? Мы с товарищем только разогреваемся. И тебя разогреем, коли надо.

Халай повернулся к Хрону.

- Кали кочергу. Будем правду из этого засранца огнем выжигать.

Пупырка застонал.

- А ты как думал? Пока не расскажешь все про твоих дружков, отсюда не выйдешь. А процедур для развязывания языка у нас ой как много. На год хватит. А если думаешь помереть, то не выйдет – мы люди опытные, знаем, как с такими как ты обращаться.

Избитый израненный Пупырка взглянул на Халая.

- Знаете что, господин. Не услышите вы от меня ничего, кроме того, что я уже рассказал. Потому что нечего мне сказать. А выдумывать… Не в моих принципах Церковь обманывать. Святотатство это.

Халай Захохотал.

- Ну ладно, Пупырка, - сказал он, отсмеявшись. – Тогда мы тебя отпустим. Но при одном условии: для этого ты должен сдохнуть. А как я уже сказал, будет это не скоро. Так что готовь шкуру. Будем ее потихонечку спускать.

Халай вышел из допросной. Да, определенно сегодня хороший день. Пупырка вот-вот расколется, и тогда его, Халая, возможно, переведут на этаж выше. Вот уж пир он закатит! Кстати, надо сказать жене, чтобы завтра куриный шашлык приготовила. А то что-то жареного на огне мяса захотелось.

***

Юная Аямэ сидела на холодном полу рядом с другими детьми и подростками. Ее взгляд был прикован к другому концу пещеры, в котором стоял Гонто – ее старший брат, который совсем недавно был принят в ряды воинов Куцу. Раньше бы его не взяли – слишком суровые требования. Но теперь брали всех, кто может держать оружие.

Пещера, которая служила им местом сбора, была самой большой в убежище под озером Динку. Примерно час назад Гэнсин позвал всех Куцу на очередной сбор.

Когда пещера заполнилась людьми, появился сам Гэнсин. Вместе с ним на возвышенность вышли несколько монахов и самые прославленные воины. Толпа, до того гудевшая, словно пчелиный улей, затихла.

- Мы спрятались здесь от войны, - без лишних приветствий начал Гэнсин. – Но война нашла нас. И она уже близко.

Аямэ снова посмотрела на брата. В его глазах зажегся огонь предвкушения. Аямэ поежилась: ей не нравилась реакция брата на грядущее кровопролитие. Жажда войны кончается скорбью – так всегда говорил их покойный отец.

- Сюда идет советник Хоакина, армия кияньцев. С ними дракон.

Толпа загудела. Гонто аж подскочил с места, словно готовясь броситься в бой прямо сейчас.

- Дракон пленен, и, возможно, не будет сражаться на их стороне. Но нужно готовиться к худшему, - продолжал Гэнсин. – Также они пленили Наки.

Толпа загудела еще сильнее. Аямэ встрепенулась. Каруото? Тот самый, который учил ее держать клинок? На горбушке которого она каталась, когда была маленькой? Который, уходя, подарил ей свой талисман с горы Нимара – самое ценное, что у него было?

- Нам придется принять бой. Воины, готовьтесь. Военачальник Таро соберет вас здесь же через час. Остальные должны уйти. Путь отхода вы знаете. Вас поведет Хироки.

Один из монахов сделал шаг вперед.

- Он выведет вас и доставит в новое убежище. Собирайтесь прямо сейчас – время не ждет. И последнее: успокойте свой разум. Гнев не должен туманить ваши глаза, когда придет час испытаний. Идите!

Толпа зашевелилась, пришла в движение. Большая ее часть устремилась к южным пещерам – собирать вещи. Воины же пошли к северным – туда, где были казармы. Аямэ побежала за ними.

Когда она, запыхавшаяся, догнала Гонто, пещера сбора уже опустела. Аямэ схватила брата за рукав. Он повернулся.

- Чего? – бросил он. Гонто явно спешил.

- Там Каруото…

- Знаю. Но нам не о нем надо думать. На кону – судьба нашего народа…

- Да я знаю… - Аямэ опустила глаза. – Братик… Я тебя очень прошу. Пожалуйста, не ищи смерти! Я знаю, что ты готов к ней, я вижу это… Но быть готовым – не значит погибнуть напрасно.

Гонто опустился на одно колено.

- Аямэ. Я обещаю тебе, что сделаю все, чтобы защитить тебя и всех Куцу. Но обещать вернуться живым я не могу.

- Да я знаю, но…

Девочка расплакалась. Гонто взял ее руку и крепко сжал.

- Послушай Гэнсина. Успокой разум. Ты нужна мне сильной. Если я вернусь, я обещаю, мы придумаем, как спасти Каруото. Но пока…

- Гонто, - прервала его Аямэ. – Я верю в тебя. Ты должен помнить это, когда пойдешь в бой.

Гонто улыбнулся.

- Я помню, сестренка. Я помню…

***

Собака-на-Шее шел по темнеющему Хоупхоллу постоянно оглядываясь. Его путь был извилист и сложен. Он свернул в нужный переулок только когда убедился, что за ним никто не следит. Войдя в здание с бокового входа, он сразу же наткнулся на Паука, сидящего в своем любимом углу.

- Абутураб мертв, - сказал он.

- Знаю, - после небольшой паузы ответил Паук. – Волки Хоакина вернулись мстить за убитых псов.

- Надо что-то делать…

- Уходи, Сава, - сказал старик.

Сава непонимающе уставился на Паука.

- Уходи, говорю. Здесь скоро не будет места таким, как ты. Отправляйся в путь. Выйди через третий ход, и беги не оглядываясь. Найди себе новый дом.

Собака-На-Шее смотрел на старика, как будто не понимая, о чем он говорит. Хотя он понимал, и очень хорошо.

- Они уже здесь, да? – спросил он. Вопрос был лишним. – Знаешь, Галай, ты старый вонючий брюзга. Давно хотел тебе это сказать.

- Сава, мать твою лесом!..

- И если я тебя здесь брошу, то грош мне цена.

Сава ударил кулаком в стену, стена зашевелилась. Из открывшегося тайника он достал меч. В тот же момент он услышал топот – солдаты бежали по коридору. Видимо, вошли через главный вход с улицы и теперь искали нужную дверь.

- Ну что, повоюем, старик?

Паук хрипло усмехнулся. Поднялся на ноги и достал из-под балахона длинный тонкий кинжал.

- Повоюем, сопляк.

***

Ная ехала в крытой карете с маленьким Ромулом на руках. По документам она была нянькой для церковных сирот, которую переводили в другой город. Рядом сидел Лом – человек Летоса. Хотя теперь так говорить не совсем правильно. Ведь Летоса больше нет…

Она всхлипнула.

- Не бойся, - спокойно сказал Лом. – Мы вывезем тебя отсюда. Летос приготовил убежище, и не одно… Там вы сможете жить спокойно. Мы поможем.

Ная знала, всегда знала, что все закончится именно так. Она годами уговаривала его бросить все и спрятаться. Уехать подальше от всех этих шпионов, бандитов, солдат, жрецов…

Ромул спал – мирно, тихо. Он привык, что папы нет рядом. А когда подрастет… Он хотя бы не так остро будет чувствовать боль потери, как она сейчас.

- Летос был… Он сражался за правое дело, Ная. За правду. В этом была его жизнь. Ты не должна осуждать его. Мир нуждается в таких, как он.

- Мир… - сказала она жестко. – Миру он был не нужен. Мир прожевал его и выплюнул. А потом добил. В топку этот гребаный мир, раз он не умеет ценить таких, как Летос.

Лом промолчал. Карета остановилась. После проверки документов их выпустили за ворота, и Ная, отчаянно боявшаяся потерять еще и сына, наконец выдохнула.

- Ромул, мой маленький Ромул. Отныне я клянусь, что буду оберегать тебя от ненужного никому геройства. Ты должен жить. Несмотря ни на что. Я научу тебя тому, чего не умел твой отец. Жить в мире… даже когда вокруг война.

Лом посмотрел на Наю, потом – на спящего Ромула. Покачал головой. И уставился в окно, за которым мелькали деревья, возвещая, что старая жизнь закончилась. А новая только-только заходит на порог.

***

Никида несла на подносе бокал вина и какое-то письмо. Во дворце Защитников было темно. Но на этаже, где жила Мара, тьма была особенная: густая, тяжелая. Никида постучалась в массивную, украшенную золотом дверь. Не дождавшись ответа, она отворила ее и зашла внутрь.

- Поставь на стол.

Голос Мары, как и она сама, был мерзким, пугающим. В темноте кабинета ее глаза светились двумя красными фонариками. Когда она двигалась, они оставляли в воздухе след, который тут же исчезал.

- Так-так, Елена Одосская сдохла, - сказала Мара, прочитав письмо, и улыбнулась, обнажая коричневые заостренные зубы. – Повод для праздника, а, булочка?

- Как скажете, госпожа.

Никида всегда пугалась, когда Мара называла ее булочкой, ватрушкой или еще каким-нибудь блюдом. Потому что знала – советница Хоакина действительно может ее съесть, если захочет.

- Отныне бунтарка будет кормить червей. Может мне поднять ее? Пусть послужит Церкви, а? – Мара захохотала. – Хотя пусть себе разлагается. Теперь она не важна. Род Одосских прерван, и это хорошо. Хоакин, наверное, нагадил под себя от радости.

Никида стояла перед столом, ожидая дальнейших распоряжений. Ей не терпелось покинуть резиденцию Мары.

- Не бойся, булочка, если бы хотела тебя попробовать, уже давно попробовала бы. Но ты невкусно пахнешь. Так что пошла прочь.

Девушка поклонилась и быстрыми шагами покинула комнату. Мара отхлебнула вина.

- Ну что, Хоакин, - тихо проговорила она. - Остались только мы с тобой. Интересно, ты уже начал меня бояться? По-моему, самое время.

Защитница Церкви усмехнулась и осушила бокал целиком. Потом подожгла письмо и долго смотрела как оно горит. А когда в окно проник свет полной луны, она вышла на балкон и исчезла.

http://tl.rulate.ru/book/42337/1004085