Готовый перевод I’m a Villainess, Can I Die? / Я злодейка, могу ли я умереть?: Глава 35

Что ж, как жила, так и умерла, так что ничего не изменилось с тех пор, как я вошла в тело Селены. Это правда, что я была раздражена и измотана. Верно и то, что я думала о сне, чтобы скоротать время, будь то в жизни или смерти.

Но также меня обуял непонятный страх. У Селены не было никакого давления или целей, так как же я должна была жить в течение 4 лет? Я могла бы просто бесстыдно притворяться ей и пребывать в роскоши, но я была человеком, который даже не мог принимать решения за себя, так как же я собиралась делать это в течение последующего времени?

Так что, возможно, именно по этой причине я была одержима желанием Селены. Если оно станет целью моей жизни и моей полезностью, то мне просто нужно было помнить об этом, чтобы жить дальше.

Тогда я бы прожила полезную жизнь. Снова, как я делала и раньше.

Поразмыслив так далеко, я не могла придумать, что еще сказать. В любом случае, дальнейшие споры были бесполезны.

Селена умерла, а я спрыгнула с башни с часами. Возможно, даже если бы моя голова была разбита, она была бы разбита дважды. Какой смысл двум людям спорить о жизни, когда они оба уже умерли? В конце концов, мы перестали разговаривать и сели рядом друг с другом. Голова Селены коснулась моего плеча.

Девушка, которая мягко закрыла глаза, глядя на меня, медленно заговорила:

— ...Просто притворяйся мной и живи. Просто…… Если ты живешь жизнью, полной обмана, и это заставляет тебя чувствовать себя счастливой, почему бы просто не принять все как есть и наслаждаться? Это нормально, если ты живешь, это нормально, если ты не живешь… Я жила так в своей прошлой жизни… Пока ты не вмешалась в нелепые ситуации и не начала жить фальшивкой.

— Когда я это делала?

— Вся твоя жизнь принадлежала твоей сестре. Для тебя там ничего не было. Ты была всего лишь оболочкой, содержимым которой владели другие, и ты жила, легко приспосабливаясь к таким нелепым ситуациям.

Я закрыла глаза, слушая голос Селены.

Да, эта жизнь была полна лжи. Ничего не было для меня, все было для моей сестры. Это была жизнь, в которой, если я уберу сестру, то ничего не останется. Другими словами, я была своей сестрой. Но даже когда она умерла, я не стала самой собой.

— Так что просто прими эту бессмысленную жизнь, и на этот раз тоже. Ты легко идешь на жертвы, но почему ты не можешь быть жадной?

— Потому что я не научилась быть такой.

— ...Тогда немного изучи это. Владелец позволил тебе, так что просто скажи: «Я поняла», - и нагло прими это. Позже, если окружающие тебя люди узнают об этом, сделай это снова. Просто отодвинь вопрос «Где я? Кто я такая?» как можно дальше. — Селена, которая говорила игриво, слегка хихикнула.

Наши голоса становились все слабее и тише, а веки начали тяжелеть, как будто мы двое, которые теперь почти что бормотали, стали колыбельной друг для друга.

— Сделай это. Сделай все это. Ты тоже должна жить своей жизнью. Потому что я даю разрешение… Просто возьми это. Ты можешь это принять. Даже если у тебя нет определенного метода, ты можешь научиться быть счастливой, пока живешь, или, возможно, захочешь прожить дольше. Ты можешь думать, что сама выбрала смерть, но… Я так не считаю. Тебя сподвигло на этот шаг что-то другое. «Твое использование закончилось, так что ты должна умереть сейчас». Вот что послужило причиной всего этого… — После этих слов голос Селены стал таким тихим, что его нельзя было расслышать.

В тот момент, когда даже звук был отключен моими полностью закрытыми глазами, мне стало странно грустно. Даже не зная, в чем причина, я окунулась в мир Морфея.

***

Селена посмотрела на девушку с закрытыми глазами и нежно погладила ее по темным волосам.

— Итак, с этого момента ты должна выбирать сама. Ни по чьей воле, ни от чьего имени. Не будь такой больше… Живи, как ты хочешь… Живи жизнью, которая действительно принадлежит тебе. — Бормоча недостижимым голосом, Селена снова превратилась в бабочку и рассеялась в воздухе. И снова, в пространстве, заполненном только тьмой, лишь девушка спала, словно мертвая.

***

Когда я вновь открыла глаза, Селены уже не было.

Я забыла, что должна была схватить ее за шею, потому что меня ни за что ударили по щеке. Эх..

Я закрыла глаза, а затем снова открыла их. В пустом пространстве было что-то похожее на белый дым, который я никогда раньше не видела.

«Что это еще такое? Это снова Селена?»

Тогда я бы хлопнула ее по спине, на этот раз наверняка.

Пока я размышляла об этом, дым превратился в человеческую фигуру. На этот раз я не могла произнести ни слова. Мои руки онемели. Было ли это тоской или обидой… Вихрь неизвестных эмоций начал проноситься через мою грудь. Тем временем особа, которая подняла его, закатила глаза с беззаботным выражением лица.

— Сестра. — Она позвала меня веселым голосом.

Мои глаза дернулись при виде лица и голоса моей младшей сестры. У меня не было другого выбора, кроме как сделать это. Действительно… У меня не было другого выбора, кроме как сделать это.

В голове у меня стало пусто. О, был ли еще какой-нибудь момент, когда что-то казалось таким же пустым, как этот?

Когда твое сердце остановилось, когда все умерло в одно мгновение. Когда ты произнесла последние слова, «сестра», своим надломленным голосом и больше не открывала рта.

И даже в тот момент, когда я упала со здания.

Но почему? Было ли это потому, что я никогда не думала, что умру вот так и снова увижу тебя? Я даже не могла вспомнить твою внешность с этими живыми щеками персикового цвета… Было ли это потому, что я могла видеть тебя только после своей смерти?

— ...Ынджи? Ты действительно… Ынджи? — Я думала, что мой голос может задрожать, но такого не было. Когда я услышала ее своими ушами, мое сердце немного успокоилось.

— Ну, может быть я, а может, и нет. — Ынджи иронически улыбнулась и дала неразумный ответ. Было непонятно шутка это или правда… У нее был такой вид, что было неясно, иллюзия это или реальность. — В любом случае, почему Сестра здесь?

— Я спрыгнула с башни…

— Почему? Ты хотела меня увидеть? — девочка расхохоталась и села передо мной.

Ее рука, которая всегда была бледной и шершавой, приблизилась к моей. Пока я наблюдала, как она двигается, не говоря ни слова, как будто я была одержима, ладонь Ынджи, коснувшаяся моей, мгновенно рассеялась, словно дым. Как будто ее вообще не существовало.

— Я могу бы быть твоей фантазией, настоящей душой или чем-то средним.

«Фантазия, настоящая душа или что-то среднее? Что это за чушь собачья?»

Независимо от того, знала она мои мысли или нет, Ынджи просто улыбнулась и мягко посмотрела на меня.

— Я здесь, потому что хочу кое-что сказать Сестре.

— ...Что?

— Причина, по которой ты пришла сюда. — Шепчущий голос эхом отдавался в моих ушах, словно мне рассказывали секрет.

Уголки глаз Ынджи, которые все это время были изогнуты, как полумесяцы, постепенно нашли свое место, и вскоре превратились в серьезное лицо и посмотрели на меня.

Могло ли у этого ребенка быть такое взрослое выражение? Хан Ынджи была вполне здоровой и, словно повзрослевшей. Она умерла, не дожив даже до 20 лет… Так что это невозможно.

— Ранее… Есть кое-что, что я хочу, чтобы ты знала. — Ынджи медленно подняла руку и коснулась моего лба. В отличие от предыдущего раза, она не рассеялась. Напротив, вокруг меня поднялся туман.

Я схватила тонкое запястье, задаваясь вопросом, исчезнет ли девочка вот так, и на этот раз я медленно закрыла глаза, глядя на исчезнувшую ладонь, как будто я поймала воздух.

«О, сколько раз я уже закрывала глаза вот так сегодня?»

В разгар бесполезных мыслей я, наконец, очнулась в незнакомом пространстве с Ынджи, что вернула себе прежний детский вид.

Нет, это просто я проснулась в знакомом месте. Это были воспоминания из моей прошлой жизни.

Я стала тенью и наблюдала, как росла юная я. Передо мной показалась пленка воспоминаний, сначала, когда мне было примерно 5 лет... затем 7, когда меня удочерили, потом 9, когда родилась Ынджи. И наконец, передо мной предстал 10-летний ребенок, которого оттолкнули в сторону.

11-летняя, 12-летняя, 13-летняя девочка, что избивали каждый день, постепенно забывала о своих желаниях. До того момента, пока этот ребенок не вырос и в конце концов не стал дееспособным взрослым, стоящим на крыше здания с угрозой для своей жизни.

Воспоминания, как длинные, так и короткие, промелькнули у меня перед глазами. Я была поражена, что эти бесчисленные этапы жизни могут течь так быстро. Было бы хорошо, если бы реальность была такой же.

Внезапно я села в кресло в кинотеатре и смотрела, как идут финальные титры моей жизни, в то время как Ынджи находилась рядом со мной.

— Единственное, с чем Сестра не могла смириться, - это с жизнью Селены…… Это потому, что Сестра и Селена - разные люди? Семья, друзья и все остальные, кто знает ее, тоже буквально считают тебя «Селеной».

— Просто потому, что я попала в ее тело, не значит, что ее прошлое может быть моим.

— Это так. Но, по правде говоря, это не единственное, что тебя беспокоит. Это может быть поверхностной причиной, но не настоящей, верно?

— Да.

Истинным намерением Ынджи, вероятно, было заставить меня рассказать о моем страхе перед непредсказуемой жизнью. Жизнь, в которой я даже не могла самостоятельно делать выбор, даже когда буду «притворяться Селеной».

Но я не хотела говорить об этом кому-то. Особенно Ынджи.

Глядя на движущиеся финальные титры, девочка лучезарно улыбнулась и посмотрела на меня заплаканными глазами.

— Нет. Настоящая причина. Глубже, чем эта. Например… Когда сестре было 10 лет, в тот день, когда ты пыталась убить меня, пока я спала. Вот что я имела в виду. (п/п: ого, неожиданно)

Какими жестокими были слова, слетевшие с ее губ.... Похоже, она научилась языковому боксу. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Этот ребенок, должно быть, часть моей фантазии. Потому что, когда мне было 10 лет, Ынджи было всего два года.

Ребенок, который не пробовал сладости, не знал, хороша или плоха окружающая среда, данная ему, и существует ли такая вещь, как мир фантазий, что был ярче тьмы. Однако, как только человек откусывает конфету, ее сладость обязательно появляется из ниоткуда. Даже если позже он будет есть траву от голода, воспоминания об этой сладости не исчезнут.

Если бы у меня были деньги, купила бы я еще травы или одну конфету?

До рождения Ынджи, то есть примерно через полтора года после того, как меня удочерили родители, я была любима. Нет, меня любили безмерно. Бездетная пара решила взять 7-летнего ребенка, который привлек их внимание, как будто это была судьба, из детского дома, куда они изначально пришли, чтобы усыновить новорожденного.

Хорошая одежда, хорошая еда, добрые слова и теплый дом.

О, как меня освободили из крошечного приюта, где я привыкла рычать из-за одного приема пищи и вести экстатическую жизнь. Да, в детстве я чувствовала себя принцессой из сказки.

А принцессе нужны испытания.

Как Белоснежка, которая сбежала из своего замка и укусила ядовитое яблоко, или Золушка, потерявшая родителей и подвергшаяся издевательствам со стороны мачехи и сводных сестер… Однако жизнь не была сказкой. В сказке я бы каким-то образом преодолела эти трудности и получила счастливый конец, однако передо мной были лишь испытания, испытания и испытания.

Жизнь всегда была полна препятствий и невзгод, но я все еще не могла отказаться от надежды, будучи ребенком, пребывающем во тьме.

«Я снова буду счастлива. Мои родители будут любить меня. Кухонная служанка в конце концов снова станет принцессой.»

Поэтому я всегда смеялась. Даже если я слышала грубые слова, даже если меня били, даже если я голодала… Даже если я буду сидеть на корточках в одиночестве в холодной складской комнате… не было пролито ни слезинки. Нет, даже когда я плакала, уголки моих губ были приподняты.

Потому что моим старым родителям нравилось мое улыбающееся лицо…

Перевод: Nipple

http://tl.rulate.ru/book/39274/2760452