Готовый перевод I’m a Villainess, Can I Die? / Я злодейка, могу ли я умереть?: Глава 22

Розента небрежно открыла дверь гостиной и села во главе стола. То, как она сняла шляпку с воротничком и уложила свои растрепанные волосы, было очень элегантно.

— Что привело тебя сюда?

— Как грубо. Так не принято разговаривать между братьями и сестрами.

— Тот, кто провел черту и сказал, что мы не семья, была ты!

Словно она даже не слышала крика Луиса, Розента закатила глаза и оглядела комнату.

«Такое запущенное место».

Должно быть, посетителей тут не было. Кто мог прийти навестить такую разоренную семью? Не было никаких причин использовать людей для уборки неиспользуемых территорий… Нет, глядя на внешний вид, было ясно, что они даже не ели как следует.

Внезапно ей стало неудобно в кресле, на котором она сидела, поэтому женщина встала, расстелила носовой платок и снова села. Все трое нахмурились, увидев, что Розента ведет себя так, как вела бы себя, сидя на открытом воздухе.

— Лукас, пошли с мамой. Дорогой, позови меня, когда графиня Хантер скажет, что уходит. — Мать Лукаса, Белла, схватилась за свою пульсирующую голову и ушла. Ребенок хотел остаться и послушать разговор взрослых, но все же взял маму за руку и вместе пошел в комнату.

Убедившись, что ее мать лежит в постели, и уютно укрыв ее одеялом, Лукас вышел из комнаты, чтобы принести воды. Конечно, это была ложь. Было неприятно лгать ей, но мальчик не мог вынести любопытства по поводу происходящего.

— Зачем ты на самом деле здесь, Розента?

— Сидеть вот так лицом к лицу напоминает мне о прошлом. Разве это не так, Брат?

Луис криво улыбнулся словам Розенты. Прошлое, то, что было давным-давно…

— О каком прошлом ты говоришь? Тогда, когда нас еще называли семьей? Или в тот день, когда вы пришли, чтобы разорвать все узы? Или те давние дни, когда я пришел к графу Хантеру, прося о помощи, отбросив всю свою гордость? Перестань говорить смешные вещи, просто переходи к делу.

— О, я здесь, чтобы сделать хорошее предложение. Если ты будешь так себя вести, мне будет грустно. — Услышав слова Розенты, Луис, сам того не осознавая, сглотнул слюну. Предвкушение, от которого ему следовало избавиться, пробежало по пальцам его ног. Его сердце уже бешено колотилось.

Его гордость была уязвлена тем, что ему пришлось проглотить и вынести слова своей младшей сестры, которые были похожи на слова врага, но какое имело значение - потерять лицо? Станет ли от этого лучше для Беллы? Будет ли Лукас доволен своей гордостью?

Розента приподняла уголки губ, наблюдая за его эмоциями. Жалкий. Он все еще был глуп, чтобы она могла держать его в своей ладони. Женщина слегка пошевелила рукой. Несмотря на то, что это было бессмысленное движение от ее возбуждения, Луис вздрогнул. При виде этого Розента слегка прикусила язык, чтобы сдержать рвущийся наружу смех.

— У меня к тебе просьба, Оппа. Это очень хорошо и для тебя тоже… Кроме того, если ты просто послушаешь… Я оплачу лечение Беллы. Как насчет этого? Хотел бы выслушать? — Ее глаза сверкали, как у змеи, уговаривающей его откусить запретный плод.

* * *

— Милый… С тобой действительно все будет в порядке?

— Конечно. Не волнуйся, все в порядке. Я вернусь меньше, чем через год… А ты пока будешь получать лечение.

— Но...

Лукас стоял позади своей матери, опустив голову. Он так много плакал по ночам, что не мог нормально открыть глаза. Ему было стыдно и жаль, что ему пришлось провожать своего отца на опасную дорогу с таким лицом.

— Лукас, ты не собираешься показать свое лицо? Мы не увидимся несколько месяцев. — Мужчина согнул колени, чтобы встретиться взглядом с сыном. Распухшее лицо было милым и жалким.

Оставляя такого ребенка и больную жену, он не хотел уезжать, но… он должен был уйти. Таким образом, он мог бы заработать достаточно денег для оплаты медицинских счетов и расходов на проживание. Луис боялся монстров, но мысли о потере жены было достаточно, чтобы остановить его страх. Когда Лукас поднял голову, он крепко обнял мальчика.

— Позаботься о своей маме, пока папа не вернется. Я люблю тебя, сын мой.

Лукас стиснул зубы. Он не хотел отсылать своего отца с заплаканным лицом.

«Когда папа вернется здоровым, тогда я буду плакать и повисну у него на руках».

Это не имело значения, даже если бы это было слишком по-детски. В объятиях отца он плакал вместе со своей матерью. Лукас кивнул головой.

— Да… Папа. — Луис улыбнулся плачущему голосу и погладил ребенка по голове. Послышался звук подъезжающей кареты. Это был знак расставания. Его отец уходил туда, где кишели монстры.

Покорение чудовищ являлось одним из способов порабощения в великой войне против них. Поскольку все больше и больше людей страдало от внезапного увеличения количества монстров, произошла великая битва, вызванная инициативой самого императора.

Людовик был там командиром рыцарей. Он стоял перед людьми и показывал дорогу.

В основном, такие роли принадлежали знати. Ничто так не поднимало боевой дух солдат, как те, кто был у власти, и не сбежал. Обычно на эту должность назначались дворяне, которые славились своим рыцарством, или не участвовали в бою, но выполняли стратагему в казармах. Поэтому в этой битве приказ был отдан графу Хантеру, что имел глубокие корни в семье, специализирующейся на фехтовании, но тот выдвинул отца Лукаса на фронт в качестве доверенного лица, используя как предлог свою болезни.

Конечно, это тоже была сделка. Вместо того, чтобы участвовать в покорении монстров, граф решил поддержать медицинские расходы его жены и обеспечить расходы на проживание для нее и ребенка в течение года… Это, конечно, было неотразимой сделкой для Луиса, потому что он сделал это ради своего сына.

В тот день, прячась и слушая историю, Лукас мечтал только о будущем, в котором его отец… вернулся бы живым. Верно. Он только мечтал об этом, но никогда не думал, что его отец вообще пойдет на битву.

И вдруг мальчик понял, насколько он был эгоистичен, думая о том, чтобы толкнуть своего отца в такую опасную зону боевых действий? Он почувствовал, что его сейчас вырвет, поэтому прикрыл рот и пополз вниз.

Его родитель, который сел в повозку, оглянулся и лучезарно улыбнулся. Такая яркая улыбка была… Лукас разрыдался. Дом без отца казался абсурдно большим.

* * *

— Тетушка!! Тетя!! — Лукас постучал в большие ворота. Должно быть, в этом большом особняке было по крайней мере два человека, которые смотрели на эту сторону ворот.

— Тетушка!! Пожалуйста… Это нормально, если вам не нужно платить за проживание.… Пожалуйста! Мама умирает!! Пожалуйста!!

Однако его крик, казалось, не достиг особняка. Он так сильно постучал в дверь, что его рука покраснела и окровавилась, но Лукас не мог перестать плакать. Его мать умирала.

Обещанная поддержка была оказана только в первые три месяца. После этого сумма постепенно уменьшалась, и, само собой разумеется, лечение его матери, которое было прервано к восьмому месяцу, не проводилось должным образом. По мере того, как ей становилось все хуже и хуже, женщина не могла прожить и дня без обезболивающих. Сегодня ее, наконец, вырвало кровью.

— Тетушка! Пож-… Пожалуйста!… Тетя...

Лукас продолжал стучать в дверь, которая не открывалась. После продолжительного время, ворота, наконец, открылись. Это была не тетя Розента и не граф. Это был мужчина средних лет, который, по-видимому, был дворецким.

Он взглянул на Лукаса так, как будто ему не нравился его вид, затем бросил мешок с деньгами на землю. Несколько серебряных монет выскользнули из кармана и упали на пол.

— Проваливай. Я сделаю так, что ты не сможешь постучать в дверь, когда придешь в следующий раз. — Мужчина убийственно ухмыльнулся и отвернулся. Лукас тупо уставился ему в спину, когда тот отошел от двери и нащупал карманные деньги.

Его мать… Он думал только о том, чтобы вызвать врача для своей матери. Он засунул деньги в карман одежды и посмотрел на небо. Солнце уже садилось. Как будто небо было разорвано, красный пылающий закат казался слишком жестоким.

— Пожалуйста... моя мать в критическом состоянии.

— Однако этих денег недостаточно.

Доктор, который был главным врачом его матери, сухо покачал головой. Денег в кармане Лукаса было всего несколько серебряных монет, которых не хватило, чтобы вызвать врача домой. Он решительно отказался и выставил Лукаса, который плакал, умолял и цеплялся за него, за дверь.

Неудачно покатившись по грязной земле, мальчик, пошатываясь, поднялся и побежал домой. Никто не помог. Никому не было дела до его матери.

«Мама… Я должен заботиться о тебе.»

Лукас стиснул зубы. Он бежал обратно домой, пока не запыхался. Оттуда не просачивалось ни единого огонька. Чувство тревоги стало возрастать.

«Ни за что… этого не может быть...»

Ребенок зашел, чувствуя беспокойство. Из-за двери неухоженного дома всегда доносился скрип. Он слегка вздрогнул, увидев старую дверь, которая сегодня звучала слишком громко. Навернулись слезы.

Лукас медленно прошел мимо гостиной, где разговаривали его отец и тетя, мимо столовой и остановился перед дверью, где спала его мать. Но он не мог легко открыть дверь. Его руки дрожали. Он должен был сделать это и пойти к родительнице, но у него не хватило смелости.

«Может быть, может быть...» — Эти мысли медленно поднимались от пальцев ног и душили его.

— Лукас?.. — Слабый голос раздался в тихом и темном доме.

— Ха... — Тихий вздох облегчения сорвался с его губ. Вся тьма, которая окутала его тело одним только ее голосом, казалось, исчезла. Лукас прикусил губу и потер глаза.

«Я не могу быть слабым. Мама… Я должен защитить маму.»

Мальчик взялся за дверную ручку.

— Мама...

— Да, Лукас… Ты ходил на прогулку?

Женщина посмотрела на него, вновь ложась на кровать. Она прекрасно знала, что он пошел за врачом, и видя, что вернулся один, вела себя так, как будто ничего не понимала.

— Я.… хорошо прогулялся… Мама. Прости, что так долго... — Поэтому он ответил так, словно не ходил за врачом. Это было все, что он мог сделать. Они были единственными, кто думал друг о друге…

— Мне очень жаль… Я хотела пойти погулять со своим сыном… Маме так жаль...

— В следующий раз… в следующий раз мы можем пойти вместе.

Она молча улыбнулась. Белла подняла руку и погладила Лукаса по щеке. Они были холодными от продолжительной беготни.

— Наш маленький, милый и красивый сын.

— Мам, ты голодна? Я приготовлю суп. Осталось несколько помидоров.

— Хорошо… Мама должна его приготовить… Томатный суп — это мамино секретное оружие.

Этому маленькому существу пришлось стоять перед огнем в возрасте одиннадцати лет. Этот бедный ребенок ушел из дома на рассвете, чтобы разнести газеты, сказав, что заработает денег на проживание.

«Ах… Это милое дитя...»

— Я теперь тоже хорошо готовлю. Мама научила меня.

— ...Верно. Это верно… У моего сына хороший учитель... — Белла вдруг громко дернулась всем телом и забилась в конвульсиях. Это был припадок.

Перевод: Nipple

http://tl.rulate.ru/book/39274/2760437