Готовый перевод Three Lives Three Worlds, The Pillow Book / Три жизни, три мира: Записки у изголовья ✅: Глава 5.1

Несмотря на то, что Фэн Цзю любовалась цветами не с тем человеком, она была рада, что у нее хватило ума не сказать ничего неподобающего, что могло бы поставить под сомнение ее личность. Мало того, она еще и услышала сплетню прямо из уст Сицзэ. Это можно было назвать удачей.

На первый взгляд господин Сицзэ казался айсбергом, но кто знал, что его чувства к Цзюйно были так глубоки. Неудивительно, что смертные говорят: «Красота - в глазах смотрящего».

Фэн Цзю, однако, немного переживала за Сицзэ, когда легла спать в ту ночь. Воистину этот человек был слеп, если разглядел хороший темперамент и даже таланты у Цзюйно. Такой красивый мужчина и такой дурной вкус. Стыд и позор!

Она вздохнула и заснула, но не успела она встать, чтобы умыться, как петух издал свое первое «кукареку».

Прошлой ночью она с помощью уловки оставила Су Мое наедине с Чанди. Фэн Цзю задавалась вопросом, справился ли он с поставленной задачей или нет. Он может прийти сегодня рано утром, чтобы отомстить. Если она раньше проявит благоразумие, возможно, он смягчится и оставит все как есть.

Приняв такое решение, она выпрямила спину и села в своей каюте, ожидая.

Но только когда утренние лучи Бога Утра проникли на открытое пространство, Мо Шао неторопливо появился в поле зрения. Прибыв, он не стал упоминать о ее проступках. Он только сказал, что прошлой ночью принц Цин преследовал Чанди по лесу, пока она кричала от ужаса. После того, как принц Цин догнал ее и обвил своим телом, Чанди упала в обморок, и ее вернули на корабль. Это несчастье встревожило даже короля и королеву. Закончив свой рассказ, он озабоченно напомнил ей, что с Чанди не так-то просто иметь дело; кто знает, может быть, позже она захочет отомстить.

Только теперь Фэн Цзю поняла, почему Мо Шао был так мил сегодня.

Человек, которого он бросил, был близок к тому, чтобы попасть в беду, а он не пошевелил и пальцем. Конечно, он был бы счастлив изобразить доброту. Мо Шао все еще оставался Мо Шао.

Несмотря на недовольство, она приняла его совет близко к сердцу.

Она не думала, что Чанди станет рассказывать о таком позоре всем подряд, учитывая ее гордость, но откуда ей было знать, что король и королева решат разобраться в этом деле сами.

В ее словаре слово «неприятности» было выделено жирным шрифтом, но слов «контроль ущерба» не существовало. Она всегда была королевой Цинцю, и как королева, она верила, что достаточно знать, как причинить неприятности; контроль причиненного ущерба не был предметом, который ей нужно было изучать. Она почувствовала легкий стыд за свое прошлое невежество.

Она немного подумала и с надеждой спросила Су Мое: «Несмотря ни на что, Аранья все еще биологическая дочь Их Величеств. Даже если она будет наказана, они, вероятно, не будут наказывать ее слишком строго, верно?»

Су Мое нахмурился: «Трудно сказать».

Семь дней спустя, сидя на корточках в сломанной клетке в подземелье дворца Гуаньчэнь, Фэн Цзю, наконец, попробовала на вкус яростную дисциплину родителей Араньи. Теперь она знала, почему Су Мое хмурился в тот день.

Эта клетка была сделана из камня с горы Цзюцюй. Ее действительно можно было рассматривать только как клетку, ведь в ней можно было только сидеть на корточках – малейшее движение привело бы к немедленному контакту со стенками клетки. Она не знала, какие чары были наложены на эти каменные стены, но одно прикосновение было таким же болезненным, как пронзающие лезвия. Это была настоящая пытка.

 Однако и это наказание досталось ей только после того, как Су Мое лично попросил принять на себя часть ее наказания и десять дней стоял лицом к стене. Если бы не щедрая помощь Мо Шао, она боялась, что одним этим заключением она бы не отделалась.

В прошлом ее тоже держали взаперти всякий раз, когда она злила Бай И, хотя до сих пор она все еще негодовала на эти наказания, только сегодня она поняла, что по сравнению с отцом Араньи ее отец Бай И был вполне благодушным родителем.

Эта поза вприсядку и в обычное время была слишком неудобной, а теперь ее было необходимо поддерживать постоянно. В то время как в этом фальшивом мире можно было свободно творить заклинания, как и в настоящей долине Фаньинь, использование магии в ее камере было ограничено. Она даже не могла использовать поддерживающее заклинание. Благодаря хорошей физической подготовке она продержалась целый день, но к вечеру не выдержала и прислонилась спиной к каменной стене. Это вышибло из нее дух, ведь в тот же миг она почувствовала, будто тысячи ножей пронзили ее плоть. Боль была настолько сильной, что ее разум сразу прояснился.

Казалось, этой пытке не будет конца. В первый день Фэн Цзю упрямо думала, что все будет хорошо, если она смирится с этим. На второй день ее одежда промокла от пота, и Фэн Цзю мечтала, чтобы кто-нибудь пришел и спас ее. На третий, четвертый, а затем и пятый день она, наконец, поняла, что такого рода наказание никогда не прекратится, и никто не придет, чтобы спасти ее. Она не знала, какую глубокую ненависть родители питали к Аранье, если обращались с ней так безжалостно.

С того дня, как она родилась, и до сих пор, это был первый раз, когда Фэн Цзю, утопая в боли, думала о смерти.

Когда слово «смерть» всплыло из глубин ее сознания, она внезапно полностью пришла в себя. Но прежде чем она успела подумать о чем-то еще, дверь темницы, которая была заперта в течение многих дней, внезапно открылась. В свете фонаря выделялся тонкий силуэт.

Она попыталась поднять веки и увидела, что Чанди стоит на свету и улыбается ей.

В тусклом сумеречном свете, когда Чанди достаточно насладилась ее жалким состоянием, она подошла и посмотрела на нее сверху вниз.

– Сестрица, тебе пришлась по нраву эта тюрьма?

Ей было трудно даже просто слушать ее, не говоря уже о том, чтобы отвечать.

Чанди подождала секунду, а затем рассмеялась еще более радостно: «Разве не ты в прошлом была остра на язык? Что же ты сегодня такая тихая? Или боль мешает тебе говорить?»

Она присела на корточки, чтобы быть на одном уровне с Фэн Цзю, и сказала: «Твоя последняя шутка была особенной, она заставила глупого змея так жалко гоняться за мной. Но выдумав такой план в тот день, почему ты не подумала, что я не из тех, кто проглатывает обиду, что рано или поздно я отплачу тебе тем же?» Она еще раз внимательно посмотрела на клетку и прошептала: «Когда отец приговорил тебя к каменной камере для покаяния, я подумала, что обычная каменная клетка никуда не годится, поэтому тайно попросила их модернизировать эту штуку специально для тебя. Эта клетка сослужила тебе хорошую службу, не так ли?»

Ноги у Фэн Цзю онемели, и она снова всем телом прислонилась к стене. Острая боль заставила ее вскрикнуть. Чанди подперла подбородок и невинно спросила: «Неужели ты думаешь, что отец сжалится над тобой, и как только тебя выпустят отсюда, ты сможешь обвинить меня?» Она бросила еще один  презрительный взгляд: «Разве не смешно? Только потому, что я называю тебя «сестра», ты думаешь, что ты действительно моя сестра? Отец лишь взял тебя с собой во дворец Гуаньчэнь, и ты уже забыла, кто ты на самом деле? Даже заруби я тебя мечом, отец задержал бы меня всего на несколько дней. Неужели ты всерьез думаешь, что отец убьет свою любимицу только для того, чтобы отомстить за тебя?» Она глумливо продолжила: «Аранья, с того самого момента, как ты родилась, тебе суждено было стать нежеланной».

Уже с первых насмешливых слов Чанди Фэн Цзю поняла, что Чанди была довольно хороша, отыскав такой отличный способ отомстить и помучить ее. Поскольку она была не так хороша, ей пришлось признать свое поражение. Но, в конце концов, Фэн Цзю обрадовалась, что эти слова услышала она сама, а не Аранья. Даже будучи посторонней, она ощущала горечь и обиду.

Внезапно за приоткрытой дверью тюрьмы послышался шум. Издалека донеслись громкие удары гонга. «Небесный огонь, это небесный огонь! Воду, несите скорее воду во дворец!» - кто-то испуганно кричал снаружи. Переполох усилился. Чанди вдруг потянулась к ошейнику Фэн Цзю. Фэн Цзю пришлось отодвинуться к стене клетки, где ее снова пронзила боль. К тому времени, когда она пришла в себя, в подземелье появились первые клубы удушливого дыма. Чанди прикрыла нос, ее глаза ярко блестели в дыму, и она слегка рассмеялась: «Дворец в огне, он вполне может достичь этого места прежде, чем мы узнаем об этом. Сестрица, похоже, Небеса пожалели о твоей бессмысленной жизни, поэтому даруют тебе досрочное освобождение».

Фэн Цзю с трудом перевела дыхание и решительно втащила руку Чанди в свою камеру. Она слегка улыбнулась и поднесла ее  руку к стене. Пусть на своей шкуре ощутит вкус режущих лезвий. Пронзительный крик Чанди не заставил себя долго ждать. Фэн Цзю тихо выдохнула: «Ты не можешь вынести даже этого? Как малообещающе! Твоя болтовня очень раздражает. Если ты сказала достаточно, то проваливай!»

Чанди вырвалась из ее хватки и поспешила прочь. В дверях она обернулась и бросила на нее взгляд, полный ненависти.

Камера наполнилась дымом. Фэн Цзю кашлянула, пытаясь вспомнить. Прямо перед приходом Чанди, о чем она думала?

Правильно, о смерти. Несомненно, для бессмертных не существовало загробной жизни. Как только небожитель умирал, и его тело, и душа естественным образом превращались в пыль, которая парила в огромном космосе. Однако это было тело Араньи. Если это тело умрет, ее собственный дух вполне может освободиться и вернуться в свое настоящее тело. В то же время существовал шанс, что ее душа слилась с телом Араньи, и ее судьба – жить и погибнуть вместе, как единое целое.

У лис был острый слух. Теперь, когда она опустошила свой разум, она могла слышать звуки с еще большего расстояния. На фоне хаотичной какофонии звуков был слышен только один звук – это был голос Сицзэ. Супруг Араньи всегда был так спокоен, как древнее озеро, поверхность которого лишена волн и приливов. Удивительно, но бывали моменты, когда только по его голосу можно было понять, насколько он встревожен.

Но его беспокойство не имело к ней никакого отношения. Голос Сицзэ повис в воздухе, его вопрос звучал так: «Где старшая принцесса?» Она не была уверена, кого он имеет в виду.

Фэн Цзю на мгновение стало жаль Аранью. Образно говоря, небесный огонь был клинком, который одновременно вонзился в ее горло и в горло Цзюйно. Но ее единственная надежда, ее муж, всецело заботился о безопасности сестры. Разве это не трагедия? И опять же, у нее не осталось никого, кто мог бы ее спасти.

Огонь постепенно усиливался, теперь язычки пламени лизали двери подземелья. Словно бушующий огонь из тысячи поленьев, чудовищной силы пламя расцвело мгновенно. В этот критический момент Фэн Цзю была совершенно спокойна. Ее боль, казалось, испарилась от жара огня.

Она вдруг вспомнила то время на Девяти Небесах, когда она была ранена когтями однокрылого снежного льва Цзи Хэн, и ни разу надежда на то, что Дун Хуа придет ей на помощь, не пришла ей в голову. Когда она украла плод Саха и оказалась в ловушке на территории питонов, она испугалась, но вновь не вспомнила о Дун Хуа.

Не думать об этом было хорошо, потому что тогда ей не придется снова и снова грустить или разочаровываться.

Тетушка как-то сказала, что именно небеса определяют судьбы супругов; у девицы, попавшей в беду, всегда найдется рядом доблестный рыцарь. Она выросла, думая, что этот сценарий будет таким же и для нее. Возможно, именно поэтому она влюбилась в Дун Хуа, который однажды спас ее на горе Циньяо. Но кроме того единственного раза, Дун Хуа больше не помогал ей в трудную минуту. Каждый раз она выживала сама. Каждый раз она терпела сама. Сейчас ей оставалось лишь надеяться на удачу.  

Чувства глубоки, но судьба коварна. Глубокие чувства принадлежали ей; она и Дун Хуа были связаны коварной судьбой. Или даже лучше подходит слово «несчастливая». Ей не повезло, вот почему она встретила его; ему не повезло, вот почему он отпустил ее.

Она на мгновение подумала, что сегодня вечером была очень поэтичной. Но в следующее мгновение решила, что совершенно безнадежна, и, очевидно, солгала самой себе. Она думала, что Дун Хуа Дицзюнь стал для нее всего лишь четырьмя иероглифами, но в этот момент жизни и смерти она все еще невольно вспоминала о нем.

Но если она действительно умрет сегодня ночью, будет ли он грустить хоть минуту после того, как эта новость дойдет до него? Будет ли он сокрушаться: «Кто бы мог подумать, что в столь юном возрасте на ее долю выпадет столько страданий. В тот год в долине Фаньинь она кормила меня три раза в день. Она очень заботилась обо мне. Какая жалость».

Если она могла обменять свои три тысячи лет любви и настойчивости на слова Дун Хуа, это означало, что ее карма была не такой уж плохой.

Когда пламя лизнуло потолочные балки, одна из них треснула и начала падать. Фэн Цзю уставилась в потолок, где был виден только яростный огонь, и застыла. А потом закрыла глаза. Ее мысли текли плавно, когда она решила для себя, что путь «от праха к праху» все еще путь к жизни. Она ждала момента истины.

Ей повезло.

Путь к жизни и правда существовал.

Но он оказался не таков, как она ожидала.

Человек в черном сумел оттолкнуть в сторону падающую балку. Когда он увидел ее влажный лоб и восковые щеки, он испуганно спросил: «Они зашли так далеко, что заключили тебя в клетку Цзюцюй?» В его суровых холодных глазах полыхала ярость. Он поднял меч и быстро разрезал каменную клетку на четыре части. Фэн Цзю освободилась в мгновение ока, но в то же мгновение боль вернулась с новой силой. Она проникла в каждую клеточку ее тела, она споткнулась и не смогла сдержать болезненного стона. Молодой человек обнял ее за талию, чтобы придать устойчивости.

Вдобавок он накинул на нее плащ, защищающий от огня. «Чэнь Е? Почему ты пришел спасти меня?» - пробормотала Фэн Цзю.

Он не ответил ей; он держал ее и искал выход. Изначально узкое подземелье превратилось в море огня. Фэн Цзю не думала, что когда-либо он горел так ярко, как сейчас. Перед ее глазами бушевал ненасытный огонь, но ее нос был на удивление холодным. Волны боли продолжали накатывать на нее, и на этот раз она действительно потеряла сознание.

Долгое время спустя, она, казалось, почувствовала дуновение ночного ветерка. «Я создал это место для того, чтобы вернуть тебя к жизни. Хотя ты и не она, но если это тело будет уничтожено, какое значение будет иметь все, что я делаю? Я обязательно верну тебя, Аранья. Я в долгу перед тобой, они в долгу перед тобой. Ты должна вернуться и забрать то, что принадлежит тебе по праву». Когда этот голос произнес имя Араньи, Фэн Цзю распознала в нем скрытую и подавленную боль.

Но она не могла сказать, приснилось ей это или нет.

Когда она очнулась, на далеком горизонте висела серебристая луна. На много миль вокруг не было ни души, только несколько вялых цветов приветствовали ее. Огонь оставил неприятный привкус в ее горле.

Фэн Цзю смущенно взглянула на огнезащитный плащ на ее теле. Наконец в голове у нее что-то щелкнуло. Дворец был охвачен небесным огнем, который распространился на подземелье. В самый ужасный момент Чэнь Е появился из ниоткуда, чтобы помочь ей бежать.

Она посмотрела на бесплодную пустыню вокруг. Единственными живыми существами в радиусе тридцати шагов были усталые кузнечики. Ее спаситель, вероятно, передумал на обратном пути и бросил ее здесь, на дороге. В горле у нее чувствовалась горечь от лекарства, боль в теле частично утихла. Казалось, прежде чем ее выбросили, ей дали очень эффективное обезболивающее для лечения ран; ее спаситель был довольно милостив.

Холодный ветер обдувал ее лицо, заставив Фэн Цзю несколько раз чихнуть. Ее раненое тело за последние несколько дней перенесло множество мучений. Ко всему прочему добавился этот порывистый ветер; вредный воздух, просачивающийся в ее тело, вероятно, приведет к пневмонии, и когда этот день наступит, она будет страдать в полном одиночестве.

Фэн Цзю полностью понимала эту потенциальную проблему. Она снова плотно закуталась в плащ и, пошатываясь, пошла вслед за лунным светом к узкой дороге, ведущей к ее далекому жилищу.

Чем дальше она шла, тем меньше видела следов пожара. Когда она добралась до поместья Сяохань, то не увидела никаких признаков того, что дворец был охвачен небесным огнем всего несколько минут назад. Похоже, жизнь вдали от дворца тоже имела свои преимущества.

Она вошла во двор, одним толчком распахнув ворота. Пройдя мимо садовых цветов и растений, она направилась в главный зал. Пот на лбу Фэн Цзю превратился в крупные капли. С одной стороны, она восхищалась тем, как героически добралась домой даже в таком болезненном состоянии. С другой стороны, ее ноги начали дрожать, и все, что она хотела сейчас – это рухнуть на кровать.

Вход в главный зал находился в нескольких дюймах. Когда она подняла руку, чтобы открыть дверь, то внезапно услышала звуки, доносящиеся из-за резной двери, и это заставило ее руку замереть в воздухе.

Фэн Цзю заглянула внутрь; на маленьком столике в комнате стояла длинная горящая свеча. Цзюйно, которой не должно было здесь быть, лениво развалилась на кушетке. Муж Араньи, Сицзэ Шэньцзюнь, сидел на табурете рядом с кроватью, повернувшись спиной к двери. Склонив голову, он помогал Цзюйно перевязывать рану на ее руке. Возможно, из-за того, что он когда-то был верховным магом, этот муж Араньи не был похож на остальных Бийняо. Каждый его жест имел под собой скрытую подоплеку. В его отчужденности был проблеск лени, в его лени был проблеск нерешительности, а в его нерешительности был проблеск безразличия. В этот момент, когда он помогал перевязывать рану Цзюйно, было замечено небольшое отклонение от его обычных действий – он был осторожен.

Фэн Цзю на мгновение задержалась в дверях. Пытки в клетке Цзюцюй, возможно, затуманили ее мозг, и она зашла не в тот дом. Она тихо развернулась, и вновь прошла сквозь цветы и растения прямо к воротам, когда вдруг увидела Чачу, выходящую из арочного проема.

Ее верная слуга Чача подняла глаза и заметила ее присутствие. После некоторого колебания она радостно схватилась за ее рукав.

- Ваше Высочество, наконец-то вы благополучно вернулись. Не так давно был большой пожар в главном и малых дворцах. Я боялась, что огонь распространится и на подземелье. У вас что-нибудь болит?

Не дожидаясь ответа Фэн Цзю, она быстро продолжила: «В тот момент, когда начался пожар, господин Мо поспешил из места своего покаяния, чтобы найти вас. Вы вернулись с господином Мо?»

Фэн Цзю взглянул на Чачу, затем перевела взгляд на карниз здания, выглядывающий из-за цветущего дерева. «Значит, я не заблудилась, - задумчиво произнесла она. - Но мне кажется, я только что видела Цзюйно…»

Чача поджала губы: «Резиденция господина Сицзэ и дворец старшей принцессы находились рядом с главным дворцом. Оба были охвачены огнем. Так как старшая принцесса нездорова, королева распорядилась, чтобы она на некоторое время остановилась у нас». По выражению лица Фэн Цзю, она пыталась понять, о чем думает ее госпожа.

- Господин Сицзэ заботится о ней... тоже по приказу королевы…

Фэн Цзю, естественно, знала, почему глаза Чачи так вспыхнули. Сказав, что ей нужен горячий чай и отдых в качестве предлога, она отослала ее готовить чайные приборы. По правде говоря, все, что ей сейчас было нужно, - это кровать, на которой она могла бы растянуться. Однако в поместье Сяохань жилые комнаты находились на верхнем этаже. Ее спальня находилась прямо над главным гостевым залом. В это время у нее не было сил, чтобы справиться с двумя людьми в главном зале. Скопление цветов и растений во дворе можно было использовать в качестве щита от ветра. Еще недавно ее тело страдало в клетке, так почему бы ей не присесть под цветущим деревом и не вздремнуть немного. Заодно дождется Су Мое.

Ее дремота превратилась в долгий сон. Когда она засыпала, было очень холодно, но когда она открыла глаза, ее окружило тепло. Она склонила голову, чтобы увидеть накинутую на нее мужскую верхнюю одежду. В ее ушах раздался голос: «Ты проснулась?» Она подняла голову и увидела Су Мое, сидящего на каменной скамье рядом с цветущим деревом.

Фэн Цзю долю секунды непонимающе смотрела на него, прежде чем сказать: «Ты знал, что дворец будет гореть сегодня ночью, и что Аранья окажется в ловушке, не так ли?»

Су Мое, казалось, ожидал этого вопроса.

- Я знал, что сегодня будет пожар, но в прошлом,  когда это случилось, Аранья не выходила из поместья Сяохань. Вот почему я не обратил внимания на то, распространится ли огонь на подземелье или нет.

Он посмотрел на нее и сказал: «И правда в том, что она никогда не попадала в такие неприятности, чтобы быть запертой в темнице. Она и ты разные, поэтому, естественно, вещи, с которыми вы сталкиваетесь, также будут разными».

Фэн Цзю могла бы догадаться, что он ответит так.

- Поскольку я в любом случае не могу воспроизвести ее жизнь, как ты узнаешь причину ее смерти?

- По сути дела, неверный шаг приведет тебя на неверную милю, - легкомысленно заметил Су Мое. - Переменных так же много, как лепестков лотоса в озере Сяншуй. Вероятно, что даже простой чих может вызвать волнообразное отклонение от оригинального мира. Но знаешь ли ты, что в этих многочисленных переменных есть и такие, которые не могут быть легко изменены, несмотря ни на что?

Увидев ее растерянный взгляд, он продолжил: «Помнишь белые лотосы, которые образуются из сердец людей в пруду Пундарика перед дворцом Тайчэнь? Лотосы в нефритовом пруду меняются с каждым сезоном, рассвет всегда приходит с наступлением ночи, но тысячи белых цветков лотоса в пруду Пундарика остаются неизменными». Его голос на мгновение стал отсутствующим, как будто он спрашивал сам себя: «Что остается неизменным - лотос или сердце человека?»

- Сердце человека, - ответила Фэн Цзю.

Су Мое посмотрел на нее с одобрением.

- Да, только сердце человека не меняется так легко. Например, отношение Цзюйно или Чанди, или отношение короля и королевы к тебе.

Его глаза были устремлены в небо.

- Шумный пыльный мир - всего лишь эфемерные облака, и то, что я, в конечном счете, хочу видеть за этим пыльным миром, - это их истинные чувства по отношению к Аранье; было ли это причиной ее смерти?

Он изменил тему и сказал: «Поэтому ты можешь делать все, что захочешь, не обращая внимания на характер Араньи в прошлом. Однако для нескольких важных событий не забудь сделать тот же выбор, что и она».

Фэн Цзю подумала немного, потом кивнула. Она поправила плащ, прислонилась к старому абрикосовому дереву и подняла голову, глядя на полную луну в небе.

- Ты иди, а я пока понаблюдаю за луной.

Су Мое мгновение смотрел на нее, затем протянул руку помощи и поддразнил: «Чача сказала, что ты будешь ждать меня, своего учителя, здесь в саду, защищаясь от холодного ночного ветра. Раз я вернулся, нет никакой необходимости оставаться в этой туманной холодной ночи. Вставай и пойдем со мной в дом».

Весенние абрикосы заполнили двор, цветы были белы, как снег в лунном свете. Фэн Цзю проигнорировала протянутую ей руку и продолжала смотреть на круглый нефрит в небе. Через некоторое время она вдруг сказала: «Ты слышал о моей истории с Дун Хуа Дицзюнем?» Она едва успела спросить, как вдруг поняла, что это несколько неуместно. «Ветер сегодня делает меня сентиментальной, - быстро сказала она. - Притворись, что ничего не слышал. Уходи первым».

Улыбка на губах Су Мое погасла, он протянул руку к чайнику на каменном столе и согрел ей еще одну чашку чая. «Ляньсун мне кое-что рассказывал, - сказал он. - Бай Чжэнь всегда говорил, что не в твоем характере долго грустить, но прямо сейчас ты выглядишь так, будто пытаешься вынести печаль самостоятельно. Если у тебя что-то на уме, ты всегда можешь сказать мне. Хотя моя репутация - всего лишь ложная слава, я все еще могу считаться одним из твоих старших друзей».

Фэн Цзю некоторое время молчала, прежде чем сказать ему: «Чанди заменила каменную камеру, в которую меня заточил король, клеткой Цзюцюй».

Рука Су Мое, держащая чайник, задрожала.

- Что?

Фэн Цзю наклонила голову, чтобы посмотреть на него. «Ничего особенного, - быстро ответила она. - Я приняла кое-какие лекарства от ран. Больше не болит». Она снова посмотрела на небо. «Просто, когда я терпела пытки в клетке, я все время думала, чем я это заслужила? Тетушка рассказывала, что когда была поймана высшим божеством Яогуаном в водном подземелье, высший небожитель Мо Юань пришел, чтобы спасти ее. И когда она была захвачена во дворце Да Цзы Мин, Мо Юань снова пришел, чтобы вызволить ее. Выходит, Мо Юань каждый раз приходил ей на помощь? Тогда скажи, разве тетушка не истратила всю мою удачу? Вот почему каждый раз, когда я в опасности, я всегда одна?» - ее голос был невероятно спокоен, в нем не было ни следа обиды. Ее последние слова прозвучали как искренне интересующий ее вопрос.

Су Мое понизил голос: «Каждый раз?» Ему показалось, что он видит тень в глубине абрикосового сада, но при ближайшем рассмотрении там уже ничего не было. Даже затаив дыхание, он не смог уловить чьего-либо дыхания во дворе.

Фэн Цзю подняла голову и пробормотала: «М-м, несколько раз бывали случаи, когда моей жизни угрожала опасность. Если бы я в свое время не преодолела их, то, вероятно, не смогла бы выдержать пытки в клетке Цзюцюй. Поскольку я единственная внучка семьи Бай из Цинцю, меня всегда баловали с самого детства. Позже, поскольку мне нравился Дун Хуа Дицзюнь, я хлебнула горечи и стала намного сильнее». Она продолжила после короткой паузы: «Вообще-то, я бы не сказала, что никто никогда не приходил меня спасать. Например, в этот раз меня спас Чэнь Е, хоть он и бросил меня на полпути. На самом деле мне все равно. Много ли людей сможет выдержать пытки в клетке Цзюцюй в течение пяти дней? Я действительно пережила это, и даже выбралась оттуда. Я очень довольна и горжусь собой».

Су Мое вылил остывший чай и протянул ей теплый: «А потом?»

- А потом?

Она на мгновение задумалась, прежде чем медленно ответить: «Когда я вернулась, то увидела, как господин Сицзэ перевязывает рану Цзюйно. Честно говоря, я не думаю, что рана Цзюйно была настолько серьезной, но господин Сицзэ перевязывал ее так тщательно, что мне вдруг стало немного грустно». Она поднесла руки к глазам.

- В то время я чувствовала себя такой же, как Аранья, но в то же время мне было жаль ее. Увидь она такую сцену, то чувствовала бы себя еще хуже, чем я. И мне стало грустно, потому что теперь я поняла, как выглядит хорошо защищенная женщина. Я презираю притворство Цзюйно, которая даже из легкой раны делает представление, и все же я очень ей завидую.

Она подняла руки, чтобы прикрыть глаза.

- Дицзюнь... почему каждый раз, когда он мне нужен, его нет рядом? Были времена, когда я думала именно так. Когда мне угрожала опасность, он никогда не появлялся. Я говорила себе, это потому, что мы не созданы друг для друга, но на самом деле я в это не верила. Я думала, что если буду усердно работать, то когда-нибудь смогу тронуть своим усердием Небеса. На этот раз, однако, я действительно думаю, что если бы Чэнь Е не спас меня, я бы умерла. Я не верила, что нам не судьба быть вместе, возможно, потому, что была еще не полностью разочарована.

- Значит, ты его ненавидишь? - спросил Су Мое после долгого молчания.

Фэн Цзю опустила руки, посмотрела на цветы абрикоса в лунном свете и сильно заморгала.

- Скорее всего, нет. Я просто чувствую усталость. Дицзюнь великолепен, мы просто не созданы друг для друга.

- Ты еще очень молода, - мягко сказал ей Су Мое, - в будущем ты встретишь кого-нибудь получше.

Фэн Цзю бессознательно кивнула: «Да, в будущем я встречу кого-нибудь получше».

Су Мое улыбнулся: «И с каким мужчиной ты хочешь встретиться?»

Фэн Цзю на секунду задумалась.

- Хотя я не настолько слаба, чтобы умереть, если никто не придет мне на помощь, я все же надеюсь встретить кого-то, кто поможет мне, когда я буду в опасности. И если спасет меня, то не бросит впоследствии. И когда мне будет грустно, он будет рядом, чтобы утешить меня.

Су Мое понизил голос: «Разве ты не думала о встрече с кем-то, кто не позволит тебе страдать, кто не позволит тебе быть в опасности с самого начала?»

Она не произнесла ни слова.

Су Мое продолжал: «Разве у тебя не болит шея, когда ты так вытягиваешь ее? Кто-то сказал тебе, что взгляд вверх остановит слезы? Разве ты не понимаешь, что это ложь? Почему ты так стараешься сдерживаться?»

Пронесся порыв холодного ночного воздуха. Фэн Цзю все еще смотрела в небо, как будто круглая луна в небе была полна очарования. Через некоторое время из ее глаз выкатились две слезинки, сопровождаемые тихими всхлипываниями. Спустя мгновение она, наконец, заплакала навзрыд.

Налетел сильный порыв ветра, и лепестки абрикоса посыпались вниз и закружились, словно снежная буря. Внутри летящих лепестков Су Мое снова увидел пурпурную тень. Оказалось, зрение его не подвело. В густом лепестковом дожде божество в пурпурном одеянии было смертельным бледным, у его ног валялась пролитая чаша с лекарством. Его пальцы вцепились в старый ствол абрикосового дерева, а глаза остановились на Фэн Цзю. Та ничего не замечала, лишь плакала все сильнее и сильнее. Он нахмурился и молча посмотрел на нее. Казалось, он хотел подойти ближе, но не мог сделать этот шаг, который сократил бы расстояние между ними.

http://tl.rulate.ru/book/32932/764645