Готовый перевод Three Lives Three Worlds, The Pillow Book / Три жизни, три мира: Записки у изголовья ✅: Глава 1.1

Ночной ветер был холодным; на мерцающей поверхности болота Шуйюэ отражалась яркая луна.

Теснящиеся вдоль берега деревья Байлу тянулись к небу. От этого священного леса так и веяло холодным запустением.

На первый взгляд этот пейзаж ничем не отличался от того, который запечатлелся в памяти.

Но учитывая, что снег в долине Фаньинь выпадал постоянно, болото Шуйюэ, находящееся на окраине имперского города, также должно было быть покрыто толстым слоем снега. Но в это время не было видно ни одной снежинки.

Ибо это пространство было на самом деле сном. Сном Араньи.

Хотя этот сон был так же сопоставим с долиной Фаньинь, как зеркальное отражение на поверхности воды, настоящая долина Фаньинь была связана с остальным огромным миром, простираясь до бесконечных границ. Это место, с другой стороны, было не более чем потайным уголком, спрятанным за стеной.

Прошло уже больше трех месяцев с тех пор, как Дун Хуа и Фэн Цзю были заперты в этой клетке.

Когда она попала в эту страну грез, защитный барьер, созданный Фэн Цзю из остатков ее волшебной энергии, был разрушен. После того, как ее 30 тысяч лет культивирования исчезли, ее тело значительно ослабело, и она ничем не отличалась от смертной души.

Стало накрапывать – ожидай ливня [1]. Неожиданно сон Араньи оказался местом множества низких и темных мыслей. Эти зловещие мысли породили множество мелких демонов, которые питались человеческой сущностью. Фэн Цзю стала восхитительным блюдом для этих голодных демонов. К тому времени, когда Дун Хуа прошел мимо питонов, чтобы добраться до нее, ее белоснежное лицо было полностью иссушено.

Глядя на Фэн Цзю в таком состоянии, разум Дун Хуа внезапно опустел.

Он всегда знал, что она смутьянка, но не ожидал от нее такой безрассудности. Он оставил ей клетку Тяньцан, потому что думал, что она сможет гарантировать ее безопасность, в какой бы опасности она ни находилась. Очевидно, он ее недооценил.

Он знал, что она желает заполучить плод Саха, но, судя по записям, которые дал ему Чжунлинь, она совершила много еще более возмутительных поступков, чтобы удовлетворить свое обжорство.

Рассказывали, что однажды, когда она была молода, в Цинцю выдался неурожайный год, и деревья локва [2] в королевстве не приносили плодов. Тем не менее, позади ее дома росло большое дерево-мушмула, плоды которого были сочными и сладкими. Неподалеку жил маленький жадный волк. После того, как он украл у нее несколько фруктов, она безжалостно преследовала его в течение целых трех лет.

Поэтому, когда он спросил ее, зачем ей нужен фрукт Саха, и она ответила, что хочет попробовать его, он сразу же поверил ей. Более того, он обнаружил, что ему все больше не нравится видеть ее вместе с Янь Чиу в эти дни. Конечно, он был не слишком счастлив.

Поэтому в ту ночь, когда Цзи Хэн пришла к нему и попросила дать ей плод Саха, сказав, что только этот плод может помочь ей вылечить яд Цюшуй в ее теле, и что она надеется, что он дарует ей эту милость, он, не долго думая, согласился.

Данный вопрос, по его мнению, не требовал дополнительного размышления.

В то время его занимала другая проблема: как он мог позаботиться о Янь Чиу, не испачкав свой меч?

Было действительно нелегко заставить его полностью исчезнуть из жизни Сяо Бай, не вызвав у нее подозрений.

Фэн Цзю всегда была для него особенной. Но долгое время он не задавался вопросом о своих чувствах, или, возможно, не желал приложить усилия, чтобы задать его.

Более того, такого рода вещи отличались от того, что гласили буддийские писания. Иногда, не пытаясь вникнуть в суть проблемы, можно действительно получить ответы. А иногда речь идет просто о судьбе.

Дун Хуа с удивлением понял, что это была за судьба, в день соревнований.

В это время, сидя высоко на террасе, он поднял глаза и увидел, как Фэн Цзю сбросила своего соученика со снежного столба всего несколькими движениями. Когда она вложила меч обратно в ножны, ее вишневые губы незаметно изогнулись в полуулыбке, что заставило его впервые задуматься о ее царственном положении в Цинцю. В этот момент в его сознании всплыли четыре слова: «Скромность всякому к лицу». [3]

«Благовоспитанная» и «скромная», были времена, когда она могла быть такой? Это было для него новым открытием, даже интересным.

Нервная служанка из Бийняо подала ему теплый чай. Он поднял руку, чтобы принять его, и слегка отхлебнул. Когда он оглянулся, Фэн Цзю уже перестала улыбаться.

Она словно почувствовала, что ее улыбка была неприличной. Пока никто не смотрел, она тихонько прикусила нижнюю губу, а затем бросила взгляд, как будто боялась, что кто-то это заметил. Поскольку ее губы были сочными, легкий укус оставил бледную вмятину, которая постепенно снова стала розовой, как светло-розовый бутон в начале зимы.

Подперев подбородок ладонью, он вдруг почувствовал, что если уж выбирать королеву, то Фэн Цзю – вполне неплохой выбор.

Он замер на мгновение, когда эта мысль пришла ему в голову. Затем он тщательно все обдумал.

Нет, сказать, что она была неплохим вариантом, было бы неправильно. Надо признать, что во всем этом мире она была единственной подходящей кандидатурой. Другими словами, она была единственной, кто ему нравился.

Когда его мысли вернулись к этому пункту, он понял смысл своих недавних действий.

Оказывается, дело было в этом.

Выходит, она ему нравится.

Но почему из тысяч людей ему нравилась только Фэн Цзю? Он долго думал об этом и, наконец, пришел к выводу, что это потому, что у него хорошее зрение. Поскольку его зрение было острым, он смог обнаружить этот неограненный алмаз. Он хотел, чтобы она ему понравилась, и ему это удалось. Сказать, что его чувства пришли легко, было бы правдой, но сказать, что они пришли тяжело, тоже не было ошибкой.

Как бы то ни было, он просто должен быть здесь прямо сейчас, и Сяо Бай будет в порядке.

Атмосфера в сновидении Араньи была мирной, но снаружи долина Фаньинь была окутана туманом.

В тот день Дун Хуа Дицзюнь без колебаний вытерпел удары молний и яростный гром, чтобы войти в чары, в которые была поймана Фэн Цзю. Его поступок одновременно шокировал и смутил распростертую ниц толпу, ожидавшую снаружи  змеиного формирования.

Причина их шока заключалась в том, что Дицзюнь провел в уединении десятки тысяч лет. Хотя по неизвестным причинам он уделял особое внимание долине Фаньинь и регулярно посещал лекции, он ни разу не применил силу, пока находился здесь.

В прошлом Дицзюнь орудовал своим мечом на вершине эфемерного мира с небывалым высокомерием. Даже этот образ они могли представить только благодаря пересказанным легендам; никто никогда не видел воочию, как он выглядел в настоящем бою, даже во сне. Семьдесят тысяч лет назад, когда разразилась война со злыми духами, Дицзюнь тоже не посчитал нужным появиться. По какой причине он без колебаний оставил свою волшебную энергию сегодня, чтобы войти в этот сон?

Это действительно шокировало.

Среди павших ниц придворных было немало тех, кто слышал о слухах, касающихся Дицзюня и Цзи Хэн. Раньше они задавались вопросом, не было ли у Дун Хуа и королевской музыкантши за душой какой-то неизвестной истории. Но как это объясняет сегодняшнюю сцену?

Всё это выглядело очень двусмысленно.

После минутного шока и сомнений на этих верных маленьких Бийняо внезапно снизошло озарение.

Только голубое небо над головой могло сравниться с величием короля. Только солнце и луна, вместе взятые, могли сиять подобно королевской милости. Как мог, кто-то столь благородный и добродетельный, быть запятнанным мирской пылью? Цзи Хэн и подвергшаяся опасности Цзю’гэ, конечно же, не имели ничего общего с Владыкой. Дицзюнь рисковал всем, чтобы спасти принцессу Цзю’гэ, и все из-за доброты, доброты благородного божества.

Как смеют они своими вульгарными мыслями пятнать благодушие благородного и добродетельного Владыки? Им было так стыдно, так ужасно стыдно.

Одновременно они размышляли о своей грубости и смотрели, какая опасность маячила внутри силового поля. Затем они протерли глаза. Они увидели благородного и великодушного владыку, который был тяжело ранен и неторопливо поднял руку к лицу принцессы Цзю’гэ.

Их пристыженные сердца замерли.

...Может быть, именно так выражается забота о младшем?

Но прошла лишь секунда, когда они снова протерли глаза, напрягая зрение, поскольку Дицзюнь, естественно, помог принцессе Цзю’гэ убрать ее выбившиеся из прически волосы. Некоторое время он наблюдал за принцессой, а затем нежно обнял ее.

И снова их пристыженное сердце пропустило удар.

…Возможно, именно так в наши дни выражают беспокойство за младшего на Девяти Небесах?

Но сразу же после этого они снова энергично протерли глаза и увидели губы Дицзюня, скользнувшие по лбу принцессы Цзю’гэ. Последовала короткая пауза, как будто он успокаивал ее, затем его руки крепче обняли принцессу...

Стыд, охвативший коленопреклоненных придворных, рассеялся, как тонкие облака. Они задержали дыхание, их сердца учащенно забились. Неужели это сердце Владыки так взволновалось? Сердце Его Величества способно трепетать? Сердце Владыки Дун Хуа дрогнуло, и они застали его в действии? Сегодня им действительно выпала небывалая удача!

Что произошло потом, никто не знал. В то время, как они были охвачены возбуждением, из ниоткуда появились густые облака, закрывая силовое поле источника Цзею. Перед их глазами осталась лишь черная пелена.

Когда чернильные облака рассеялись, Владыку и принцессу уже не было видно внутри силового поля. Только четыре питона остались упрямо охранять хрупкую хрустальную сферу, и по-прежнему продолжали испускать пары ядовитого воздуха.

В глазах питонов читались одновременно и ярость, и печаль. Они напряженно вглядывались в силовое поле, словно ожидая, что Аранья снова появится в мягком голубом свете. Красные слезы текли по их медным, как колокольчики, глазам, словно они ждали очень, очень долго. Они выглядели устрашающе, и в то же время жалко. Без грусти на них смотреть было нельзя.

Раз Владыка Дун Хуа остался внутри, Ляньсун, естественно, был самым высокопоставленным человеком среди присутствующих.

Королева Бийняо вместе со своими подданными смотрела вверх, ожидая решения Ляньсуна. Третий принц на мгновение зажмурился, а затем постучал веером по ладони.

- Вы стоите на коленях довольно долго, я уверен, что все устали. Почему бы вам не вернуться пока к себе? Однако, пожалуйста, помните, что вы ничего не видели и не слышали сегодня. Если я случайно услышу, что кто-то проговорился, последствия этой ошибки... - он поднял бровь и огляделся, - боюсь, придется взвалить на плечи всему клану.

Его слова были вежливы, но в их мягкости таилась скрытая сталь. Именно так поступал принц Ляньсун. Королева и ее подданные поклонились, принимая его приказ. Их ноги тряслись, когда они встали, и даже преодолев некоторое расстояние, они все еще не прекращали дрожать.

Господин Ляньсун пользовался репутацией ловеласа, и его часто ошибочно воспринимали как человека, не стоящего доверия, но представители старших поколений по всей земле знали, что всякий раз, когда возникали кризисы, принц Ляньсун был гораздо решительнее своего отца.

Было широко известно, что из трех сыновей Тянь Цзюня второй принц, Сань Цзи, был самым умным и одаренным. Ведь, когда он родился, 36 пятицветных птиц с горы Цзюньцзи взмыли в небо, кружась над покоями императрицы и танцуя в течение 81 дня.

Но сторонники принца Ляньсуна считали, что ум третьего принца был еще более острым, чем у второго принца. Просто так случилось, что третий принц родился на морском дне; его благоприятным предзнаменованием были плавающие рыбы в воде, а не летающие птицы в небе. Более того, когда родился третий принц, наводнение, которое в те дни вызывало головную боль Тянь Цзюня, внезапно прекратилось; это также было знаком необыкновенного рождения третьего принца. Ляньсун не имел такого влияния, как второй сын Небесного Владыки, но лишь потому, что его третье Высочество был скромным – он не хотел соперничать с братом из-за бессмысленной славы.

Конечно, будучи любвеобильным человеком, Ляньсун не совсем понимал, как пишется слово «смиренный». Использовать это слово для его описания было откровенной ложью. Но если говорить о врожденном таланте, то он действительно был немного лучше, чем Сан Цзи. В прошлом он не боролся с Сан Цзи за титул наследного принца, потому что у него хватило мудрости выставить себя некомпетентным и избежать обременительных обязанностей. Таким образом, его жизнь протекала вполне счастливо и свободно.

Но бывает, что в жизни происходят непредсказуемые события. Хотя Ляньсун достиг просветления в раннем возрасте, у кого в этом мире совсем не было друзей? Время от времени приходится рисковать жизнью ради близких, и иногда невозможно убежать от ответственности.

Например, в этот раз.

Сегодня, если бы третьего принца не было здесь, чтобы управлять ситуацией, и поползли бы слухи о том, что Дун Хуа серьезно ранен и может умереть, мир мог погрузиться в хаос.

Хотя Дун Хуа ушел в отставку и больше не занимался мирскими делами, пока он оставался внутри дворца Тайчэнь, он был сдерживающим фактором для неудержимого клана демонов. Более того, древние боги с доисторических времен скрывали слишком много тайн о сотворении мира. Ляньсун также опасался, что если Дун Хуа не сумеет выбраться из этого передряги, никто не знает, что произойдет, когда поползут слухи.

Ляньсун закрыл веер и тихо вздохнул. Для обычных людей тысяча Фэн Цзю не стоила и одного пальца Владыки. Его последние слова прозвучали слишком беспечно. Очевидно, он не знал, что для его подданных это была плохая сделка.

______________________________

[1] русский эквивалент пословицы «Стало накрапывать - ожидай ливня»: пришла беда - отворяй ворота; беда не приходит одна

[2] мушмула японская, другие названия – Локва, Шесек и Эриоботрия (лат. Eriobotrya japonica) – это плодовое и декоративное растение из семейства розовых.

[3] здесь, как я поняла, использована китайская идиома с примерным переводом: «благовоспитанная, серьезная, почтенная, скромная». Русский эквивалент я не нашла, пришлось использовать нашу пословицу, более-менее подходящую по смыслу

http://tl.rulate.ru/book/32932/737368