Готовый перевод Three Lives Three Worlds, The Pillow Book / Три жизни, три мира: Записки у изголовья ✅: Глава 8

На следующее утро Фэн Цзю пришла в школу пораньше, чтобы спросить своих соучеников, как зовут их учителя. Она не знала, что помириться будет так трудно, и не ожидала, что узнать имя ее учителя будет еще труднее, чем узнать имена аристократических дам. После шести месяцев в школе Фэн Цзю, кроме Янь Чиу, подружилась только с принцем Сянли. Однако, когда она пришла к нему домой, то обнаружила, что даже принц не знает, как зовут их учителя.

Был час кролика [1], и на небе висел одинокий полумесяц, испускающий ясный свет. Обычно очень немногие честолюбивые студенты могли видеть, как горит лампа в этот час. Однако сегодня шум можно было услышать еще издалека. Он не был громким, но, безусловно, исходил от более чем одного или двух человек. Сонливость Фэн Цзю как рукой сняло при мысли о том, что можно услышать что-нибудь интересное. Ранние пташки действительно получают лучшие лакомства; хорошо, что сегодня она поспала поменьше.

Несколько ночных жемчужин освещали большую классную комнату. Фэн Цзю тихо прокралась через заднюю дверь и заглянула внутрь. Большинство ее соучеников были там. Они сновали туда-сюда с таким видом, словно тайком собрались устроить засаду вокруг школы.

С разорванным рисунком в руке одна ученица стояла, раскинув руки, командуя всеми остальными. Это была младшая кузина Мэн Шао, принцесса Цзелу.

Фэн Цзю некоторое время стояла рядом. В это время вошли несколько ее соучеников; они были близкими друзьями Цзелу, и из их разговора Фэн Цзю поняла суть происходящего.

Как выяснилось, сегодня на лекцию по искусству чаепития должен был приехать божественный лорд с Девяти Небес. Но вчера перед тем, как класс был распущен, их учитель сказал им, что это божество не посетит их из-за непредвиденных дел и послало другого небожителя, чтобы заменить его. Великая идея Цзелу и ее когорты состояла в том, чтобы устроить ловушку и прогнать того заменяющего. Когда в классе не будет лектора, тот, кто должен был прийти изначально, возможно, найдет время прийти сам. Фэн Цзю подумала, что это довольно-таки по-детски.

Она не долго проучилась в этой школе, но слышала много слухов об этом бессмертном. В этих слухах никто никогда не упоминал его имени, предположительно из уважения, поэтому он казался очень почитаемым божеством. Говорили, что он занимал очень высокое положение на Девяти Небесах и был очень просветленным на пути Будды. Тем не менее, он никогда не брал себе учеников. В прошлом Тянь Цзюнь однажды обратился к нему с просьбой принять наследного принца Е Хуа, но в конечном итоге получил отказ. Короче говоря, этот человек был выдающимся. Кто-то настолько выдающийся оказался достаточно заботливым, чтобы прийти и обучить клан, такой тривиальный, как Бийняо. Несмотря на то, что он приезжал только раз в десять лет, и каждый раз гостил от месяца до полугода, его визита было достаточно, чтобы весь клан почувствовал себя польщенным. Единственным прискорбным обстоятельством было то, что этот клан не смешивался с другими кланами, и поэтому об оказанной им чести мало кому было известно.

Когда Фэн Цзю впервые услышала эту новость, она вспомнила всех божеств, которых когда-то знала на Девяти Небесах, и сузила список до двух. Одним из них был Дун Хуа, другим - Даодэ Тяньцзунь, также известный как Тайшан Лао Цзюнь. Отвергнуть Е Хуа как ученика – это было вполне в духе Дун Хуа. Однако он был не из тех, кто стал бы утруждать себя преподаванием здесь. В этой долине было так много женщин. Разве он не покинул клан демонов, потому что не хотел, чтобы его беспокоили тамошние женщины? С другой стороны, Тайшан Лао Цзюнь из дворца Доушуай был также преинтересным, себе на уме, стариком; но Фэн Цзю никогда бы не подумала, что жители долины Фаньинь будут в восторге от престарелого господина.

Начинался рассвет. За окнами показались высеченные из камня горы, туман постепенно начал рассеиваться. Ветер поднимал вверх хлопья снега, и кое-где можно было заметить ярко-зелёные иглы травы, будто намекавшие на признаки жизни.

Когда студенты, трудившиеся над ловушкой, встали, чтобы отдохнуть, вошел Сянли Мэн и ошеломленно уставился на сцену перед его глазами.

Молодой господин Мэн вздохнул и сказал своей кузине: «Я знаю, что ты его очень любишь. Но только по возрасту он легко может быть предком твоего предка. Твои чувства будут только досаждать ему, и он больше не придет сюда читать лекции». Он снова вздохнул.

- Мне все равно, но моя мать, Ее Величество, сурово накажет тебя. Когда этот день придет, не проси, чтобы я за тебя заступился. Во всяком случае, несколько дней назад я узнал, что он нашел себе жену на Девяти Небесах. Хотя они еще не приняли обет, их вполне можно считать женатыми. Говорят, он очень ее любит, они даже спят и купаются вместе... Эй, эй, почему ты плачешь, не плачь...

Принцесса Цзелу, не обращая внимания на причитания своего кузена, принялась громко плакать. Хоть молодой господин Мэн и выглядел смышленым, но совершенно не знал, как справиться с женскими слезами. Он мог только молча стоять на месте.

Фэн Цзю повернулась и подняла руку, чтобы поправить отвисшую челюсть. Затем она оперлась на стол, медленно села и налила себе чашку холодного чая, чтобы успокоиться. Самым известным бабником на Девяти Небесах считался третий принц - Ляньсун. Но даже о Ляньсуне никогда не ходили слухи, что он купался с кем-то, на ком не был женат. И даже если подобное действительно произошло, не следовало ли замять это дело по-тихому? Она сильно недооценила Тайшан Лаоцзюня. Хм, выходит, старый мудрец вовсе не был травоядным. Он был абсолютно откровенным, абсолютно потрясающим и абсолютно образцовым.

Фэн Цзю в задумчивости покусывала свой мизинец, когда услышала, как принцесса Цзелу сказала сквозь слезы: «Ты делаешь это нарочно. Ты влюблен в королеву Цинцю, но не можешь ее заполучить. Вот почему ты втайне надеешься, что все остальные в этом мире будут так же одиноки, как и ты. Дицзюнь слишком добродетелен, чтобы упоминаться в таких абсурдных слухах. Я не поверю ни одному твоему слову». Сказав это, она ушла.

Лицо господина Мэна побледнело при упоминании слов «королева Цинцю», которые произнесла Цзелу, и которые Фэн Цзю слышала очень ясно. Ее тетя Бай Цянь уже была замужем, но казалось, что ее репутация все еще крепка. Она могла даже разбить сердце человека из такого далекого места, как эта долина; она заставляла семью Бай гордиться ею. Но второй принц Мэн был просто ребенком по сравнению с ее тетей; если бы они встретились, она лишний раз не взглянула бы на него. Фэн Цзю сочувственно покачала головой, глядя на господина Мэна, который ошеломленно стоял в отдалении. Когда он, наконец, посмотрел в ее сторону, их глаза встретились.

После того, как они встретились взглядами на некоторое время, Мэн Шао поднял чертеж принцессы Цзелу и поманил ее: «Цзю'гэ, иди сюда. Ты лучше всех умеешь расставлять ловушки. Есть еще много недостатков в дизайне Цзелу, которые я вижу. Она хочет сделать так, чтобы приезжее божество не смогло выйти на лекцию в течение нескольких дней. Как думаешь, мы должны изменить этот участок?»

Фэн Цзю поняла, что он говорит с ней, когда он произнес имя «Цзю'гэ». Она использовала личность девятой принцессы клана Сов, когда была в долине Фаньинь. Девятую принцессу действительно звали Цзю'гэ. Будучи доброй душой, господин Мэн был готов помочь своей кузине даже после того, как она оскорбила его. Фэн Цзю, державшая в руках остывшую чашку, придвинулась ближе, чтобы посмотреть на чертеж в руках Сянли Мэна. Простая детская игра - это было ничто по сравнению с годами сражений между ней и ее учителями.

Фэн Цзю указала пальцем на зал для лекций и сказала: «Уберите всё лишнее. Используйте магию, чтобы создать вот здесь колодец и соединить его с рекой Сы’Син за пределами города. Потом хорошенько его замаскируйте. Как только он ступит на эту территорию, обязательно провалится. Я гарантирую, что он не покажется в академии по крайней мере дней десять».

Мэн Шао нахмурился: «Не слишком ли это грубо? Если он выберется оттуда и обвинит нас...»

Фэн Цзю продолжила потягивать свой чай.

- Или мы можем выкопать глубокую яму, а дно утыкать магическими клинками. Белые лезвия станут красными от крови, как только он упадет в дыру. Конечно, в этом случае будет трудно избавиться от тела.

Господин Мэн некоторое время изучал чертеж и, наконец, решил: «...Давай начнем с первого варианта».

Гора Фуюй стояла прямо, покрытая густым лесом. Хотя время года вступило в зимнюю пору, деревья еще не успели сменить окрас. Навесы из листьев все еще отбрасывали зеленые тени, оставляя лишь небольшие трещины голубого неба над головой. В небе раздавалось хлопанье крыльев журавлей. Можно было сказать, что это была необыкновенная и мистическая гора.

Чжунлинь, управляющий дворцом Тайчэнь, стоял перед скалой долины Фаньинь. Он тревожно вздохнул. Начиная с более чем двух тысячелетий назад, сфера Мяои Хуэймин никогда не пребывала в мире. Каждые десять лет Дицзюнь использовал лекцию в долине Фаньинь как предлог, чтобы прийти и очистить три яда внутри сферы Хуэймин. Каждый раз, когда Дицзюнь приходил сюда в прошлом, он брал с собой Чжунлиня. Но на этот раз он этого не сделал, и Чжунлинь забеспокоился о ежедневном комфорте Влыдыки.

Мало кто знал о существовании мира Хуэймин, кроме древних божеств доисторических времен. Несмотря на то, что это место носило буддийское имя, оно ни в малейшей степени не было благоприятным. Из-за трех мирских грехов - жадности, невежества и недовольства – в мире смертных вспыхивали войны, обусловившие дальнейшее вымирание. Чтобы защитить царство смертных, Дун Хуа создал другой мир за семь ночей, чтобы поглотить излишки ядов, которым царство смертных не могло противостоять. Этот мир был Сферой Хуэймин. Десятки тысяч лет пролетели как один миг. Благодаря тому, что Сфера Хуэймин действовало как гигантская урна для хранения токсинов, небо и земля оставались в мире.

Тем не менее, если однажды мини-вселенная Мяои Хуэймин рухнет, это приведет к концу света для всех.

К несчастью, подумал Чжунлинь, этот апокалипсис наступил триста лет назад. Хотя Дицзюнь, по-видимому, вовремя предотвратил это, к сожалению, его действия лишь помогли отложить катастрофу на некоторое время. Надолго ли, никто толком не знал. В течение последних двух столетий три яда сферы Хуэймин начали распространяться. Долина Фаньинь была единственным местом на Земле, которое все еще было достаточно чистым, чтобы поглощать подобные злосчастные испарения. Чжунлинь прислонился спиной к валуну и снова вздохнул. Многие ошибочно полагали, что Дицзюнь наслаждался своим отдыхом в уединении дворца Тайчэнь. Конечно, большую часть времени он наслаждался своим досугом, но в такие критические моменты, как эти, Владыка Дун Хуа все еще был очень ответственным.

И все же Чжунлинь стоял здесь не для того, чтобы вздыхать о благополучии мира. Ему было не по себе, потому что Дицзюнь сегодня вел себя странно. Будда с западных Небес пришел вчера вечером во дворец Тайчэнь, чтобы обсудить священные писания с Дицзюнем, но на самом деле они обсуждали судьбу мира Хуэймин. Сегодняшнее путешествие в долину Фаньинь для прочтения лекции, казалось, будет отложено. Всякий раз, когда это случалось в прошлом, Дицзюнь посылал вместо себя другое божество. Таким образом, будучи умным и предупредительным, Чжунлинь отправил сообщение в долину Фаньинь, написав, что на место Дицзюня придет другой старший небожитель. Но когда Чжунлинь прибыл на гору Фуюй со старшим божеством, известным своим знанием процедуры чаепития, они вдруг увидели словно высеченную из нефрита точеную фигуру Владыки, стоящую высоко на вершине. Из его пальца исходил мистический свет, и с помощью этого луча он вошел в долину Фаньинь.

Долина Фаньинь была очень странным местом. Чтобы избавиться от ядов Хуэймин, только в день зимнего солнцестояния могущественное божество могло использовать магию, чтобы открыть вход в долину. Отныне вход будет открыт в течение двух месяцев. В этом году зимнее солнцестояние выпало на сегодня, поэтому Чжунлинь не думал, что Владыке Дун Хуа нужно спешить. Более того, он никогда не был тем, кто спешит. Оставалось еще два месяца, когда он мог свободно входить и выходить из долины. И все же он оставил почтенного Будду, который гостил во дворце Тайчэнь ради того, чтобы посетить гору Фуюй за тысячи миль отсюда. Вряд ли дело было в лекции для студентов клана Бийняо. Неужели Его Величество всегда был так великодушен?

Чжунлинь размышлял безрезультатно и прищелкнул языком – просто представим, что за последние два года Дицзюнь стал более великодушным. Он и его спутник развернулись на полпути и направились обратно во дворец Тайчэнь.

Королевская академия Бийняо могла похвастаться историей, насчитывающей более 18 000 лет. Говорили, что ее построили искусные бессмертные. Мало того, что расположение было отличным, украшения также были уникальными. Двор окружали несколько десятков зданий. Искусственный ручей петлял по пересеченной местности с востока на запад по маленьким мощеным ступенькам из голубого камня. По берегам росли всевозможные виды акаций и сосны. Летом их отражения на поверхности воды выглядели безмятежно и мирно. Однако сейчас стояла зима, и лишь один единственный цвет – белый – за счет снега бросался в глаза. Этот цвет вызывал ощущение абсолютной чистоты и заброшенности, но в то же время территория казалась открытой и просторной.

Фэн Цзю любила эти пейзажи и часто приходила сюда прогуляться, но сегодня она была не в настроении наслаждаться окружающим видом. В рукаве у нее были переписанные священные писания с прошлой ночи. Задумчивая, она продолжала идти вдоль ручья.

Час назад Фэн Цзю пропустила урок чаепития и тайком отправилась на поиски мастера Цзи Ханя, потому что услышала, что он объявит список участников соревнований этого года до начала вечерних занятий. Она собиралась попытаться завоевать его благосклонность с течением времени, но за такой короткий срок она могла лишь пропустить урок и надеяться повлиять на своего учителя в последний момент. Но поскольку она также хотела увидеть, как старшее божество, посланное Тайшан Лаоцзюнем, попадет в ее ловушку, она прошептала Янь Чиу, прежде чем уйти, чтобы он запомнил каждую деталь произошедшего, а потом рассказал ей.

Она была уверена в своем плане, но учителя Цзи Ханя, чье местонахождение обычно не было загадкой, нигде не было видно. Безрезультатно обыскав все вокруг, она почувствовала себя обескураженной. Посмотрев в сторону класса, она подумала, что старшее божество уже должно было растянуться в приготовленной яме. Она хотела вернуться в класс, потому что замерзла, но если это божество вдруг проявило чудеса смекалки и не попало в их ловушку, ее бы наказали за прогул. Она подумала и решила, что все же лучше подождать снаружи. Пока она ждала, она размышляла, что могла бы сжечь часть своей домашней работы, чтобы согреться, если бы не ее идея подлизаться к учителю. Но она написала десять экземпляров. Что страшного, если она сожжет один?

Фэн Цзю опустилась на колени у старой сосны и сунула руку в рукав. И тут кто-то похлопал ее по плечу. Она обернулась и увидела, как Сяо Янь направил кинжал на свое красивое лицо.

- Скажи, мне нужно сделать разрез вот так, или так? С точки зрения женщины, что сделало бы меня более красивым, как ты думаешь?

Фэн Цзю выглядела глубоко задумавшейся и подняла палец, чтобы нарисовать на его лбу знак.

- Я думаю, ты будешь выглядеть лучше с этим.

В плохом настроении Сяо Янь отбросил нож и сел рядом с ней.

- Ты тоже считаешь, что шрамы не сделают мое лицо лучше? Тогда как насчет бороды? Я думаю, что борода будет неплохо смотреться...

Бред Сяо Яня в основном пролетал мимо ушей Фэн Цзю. Она была рада, что Сяо Янь наконец понял, что девушки не жалуют его, потому что он был слишком красив. Но также она догадывалась, что если однажды он отпустит бороду и намалюет знак «король» на лбу, девушкам это понравится еще меньше.

Две ветки хрустнули под тяжестью снега. Фэн Цзю чихнула. Она прервала словесный поток Сяо Яня: «Ты видел Фу-цзы по пути сюда? Где он был весь день, я искала его целую вечность».

Сяо Янь резко обернулся и удивленно посмотрел на нее: «А ты разве не знала?»

«Что... что я должна знать?» - Фэн Цзю подпрыгнула и попятилась к дереву.

Сяо Янь почесал голову.

- Видя, как ты подавлена, я подумал, что брат Мэн предупредил тебя после того, как урок был отменен.

Все еще почесывая затылок, он продолжил: «На самом деле это не так уж и важно. Новости для тебя одновременно хорошие и плохие. Не волнуйся, подожди, и я все тебе расскажу. Плохая новость касается расставленной тобою ловушки. Человек, который должен был туда упасть, не упал. Но учитель, которого ты ищешь... вот хорошая новость, он наступил на нее и упал...»

Сяо Янь сделал паузу, чтобы понаблюдать за ее реакцией, и продолжил: «Брат Мэн думает, что с учительским знанием местности у тебя не будет много времени, чтобы бежать. Только через полчаса Фу-цзы смог отползти от реки Сы'Син и поклялся, что сдерет с тебя шкуру живьем. Согласно анализу выражения его лица брата Мэна, велика вероятность, что он сделает именно это».

Затем он посмотрел на нее с зарождающимся пониманием: «Сначала мне показалось странным, что ты не побежала прятаться, узнав обо всём. А я еще думал, что ты храбрая душа. Оказывается, ты ничего не знала».

Фэн Цзю сидела, прислонившись к дереву, и слушала Сяо Яня. Ее голова закружилась, когда она увидела темную фигуру, приближающуюся к ним издалека, очень похожую на ее учителя. В мгновение ока, словно молния, она метнулась прочь.

Она бежала, и одновременно думала, стоит ли ей остановиться и объяснить своему разгневанному учителю, что все это было недоразумением. Но, в конце концов, она решила бежать еще быстрее.

Жизнь была непредсказуема. Теперь ей не придется льстить своему учителю, чтобы стать участницей конкурса. Даже если она почтительно вручит ему десять экземпляров священных писаний, он только быстрее сдерет с нее шкуру.

Янь Чиу погнался за ней, громко крича: «Я еще не закончил. Есть еще одна хорошая новость, которую ты не слышала...» Затем, увидев, что их учитель быстро приближается, он испугался, что обнаружит ее местоположение, и быстро закричал в другом направлении. Сегодня он был вполне доволен собой. Наконец-то он овладел искусством социального взаимодействия – а это уже достаточный подвиг.

Выше по течению вдоль берега тянулся широкий участок с цветами Саха-Манджушаки [2]. Они великолепно цвели на заснеженном фоне. Фэн Цзю мало интересовалась растениями и цветами, поэтому ее знания о них были довольно скудными. Она знала только, что они назывались Саха-Манджушака, потому что Дун Хуа часто использовал их в церемониях. Она не помнила, чтобы видела кого-то несколько мгновений назад, но в эту самую секунду среди цветов вдруг возник элегантный пурпурный силуэт. Фэн Цзю сначала подумала, что она спит. От неба до Земли никто не был так вечно предан этому фиолетовому цвету одежды и не мог носить его так красиво, как Дун Хуа. Но почему Дун Хуа сейчас здесь? Если бы он хотел спасти ее, то пришел бы еще полгода назад, а сейчас это было еще менее вероятно. Для него было больше смысла пребывать на Девяти Небесах, читать буддийские сутры или ловить рыбу у пруда с лотосами.

Пока она была занята развеиванием своей теории, она бездумно шагнула вперед и чуть не упала, но, к счастью, вовремя ухватилась за ствол. Краем глаза она еще раз оглядела цветник за старыми соснами на другом берегу ручья, и на этот раз фиолетовой фигуры там уже не было. Она подула на свои руки, пытаясь согреться, и обернулась, чтобы проверить, не догнал ли ее учитель. В тот же миг она наткнулась на кого-то.

В нескольких шагах позади нее стоял ее учитель. Он согнулся, пытаясь отдышаться, но всё-таки выпрямил свое одеревеневшее от старости тело. Когда он увидел, что она отступает назад и хочет убежать, он быстро схватил ее за рукав. Фэн Цзю пребывала в шоке. Ее обычно медлительный учитель вдруг стал проворным, как кролик! Прежде чем она успела среагировать, ее руки и ноги были связаны магическими веревками. «Стой на месте, непослушная! – услышала она его слова. - Первый урок, который должны усвоить ученики, - это уважение к своим учителям. После твоей сегодняшней выходки мне придется отправить тебя в водяную тюрьму. Не думаешь же ты, что это несправедливо? Потому что я вижу здесь водяную тюрьму». Прежде чем он закончил говорить, он уже начал заклинание, чтобы бросить ее в бурлящий поток.

Не было никакого способа использовать защитный барьер, когда она была связана магическими веревками. Без магической защиты она, скорее всего, умрет, если погрузится в эту холодную воду. Но Фэн Цзю никогда не любила ни о чем просить, даже в детстве. Когда ее подбросили в воздух, она даже ответила на это в бесцеремонной манере своего дяди Бай Чжэня: «Дерьмовая удача у меня сегодня» [3]. А потом стиснула зубы, готовясь к наказанию.

Лицо ее учителя побагровело от ярости. Его длинные усы закрутились, в то время как два указательных пальца сошлись вместе, творя заклинание. Когда заклинание, которое должно было погрузить ее в поток, было готово сформироваться, две веревки, связывающие конечности Фэн Цзю, внезапно развязались. Неторопливый голос донесся до них: «Если вы отправите ее в водяную тюрьму, кто позаботится о моих приемах пищи?»

Снежинки размером с гусиные перья непрерывно падали вниз – небо было окутано белым. Дун Хуа Дицзюнь в своем пурпурном одеянии медленно вышел из-за цветов Манджушака у двух старых сосен. Снежинки, падавшие на его серебристые волосы, мгновенно таяли. Он был самым необыкновенным божеством в мире... где бы он ни стоял, пейзаж превращался в рай.

Саха-Манджушака под подошвами Дун Хуа постепенно уступала место заснеженной тропинке. Фэн Цзю опустила глаза и пошла по следу отпечатков, которые он оставил на снегу. Когда он достиг ручья, она вышла из транса и оглянулась на Дун Хуа, затем повернулась и убежала.

В течение полугода были моменты, когда Фэн Цзю мечтала о том, что ее кузен А Ли прилетит в Нижний Мир на огненной колеснице, чтобы спасти ее. Но увидеть Дун Хуа здесь, в долине Фаньинь, было чем-то, о чем она никогда не думала и не мечтала. Сначала она думала, что забудет о том, что Дун Хуа не спас ее от падения в долину. Но вид Дун Хуа во плоти, просто стоящего перед ней без следа сожаления на лице, почему-то возмутил ее.

Мастер Цзи Хань ликовал, что, наконец, обуздал свою нерадивую ученицу, но тут приключилось несчастье. Его слабые ноги подкосились, когда он опустился на колени, чтобы поприветствовать Владыку. Но Дицзюнь не обратил внимания на приветствие Фу-цзы. Он поспешил за озорной студенткой, которую только что связали. Коленопреклоненный учитель еще раз вспомнил слова Дицзюня. Он, что, встретил сегодня соплячку Цзю’гэ и нашел ее умной, поэтому хотел, чтобы она служила ему несколько дней, или он имел в виду, что знал ее раньше и пришел спасти ее, когда узнал, что она была наказана? Его старое сердце подскочило к горлу. О Господи, ну что за напасть!..

Мягкие порывы ветра кружили снежную пыль, летящую над ветвями. Фэн Цзю знала, что Дун Хуа догнал ее, но она не остановилась. Менее чем через три шага Дун Хуа спокойно стоял перед ней. Фэн Цзю продолжала идти вперед, но он остался стоять у нее на пути. Она подняла голову и посмотрела на него.

- Только не говори, что ты здесь, чтобы спасти меня. Где ты был последние полгода? - Она усмехнулась. - Что, сегодня ты наконец вспомнил, что меня нужно спасти? Ну, так знай, что мне это не нужно! [4]

Она развернулась и пошла вдоль ручья обратно. Когда ноги Дун Хуа снова появились на земле перед ней, она остановилась.

- Уходи, не мешай мне!

Они стояли в метре друг от друга, и Дун Хуа некоторое время рассматривал ее, а потом, наконец, повысил голос: «Как забавно, ты сердишься на меня? Какая разница, спас я тебя на полгода раньше или позже?»

Одним прыжком Фэн Цзю отскочила от него на 30 метров. Пламя гнева внутри нее грозило вспыхнуть. Как бесстыдно с его стороны, ведь он же старше. Он что на самом деле, спрашивает ее, в чем разница между тем, чтобы спасти ее на полгода раньше или на полгода позже?!

Фэн Цзю сжала руки в кулаки.

- А ты попробуй превратиться в носовой платок, который привяжут к рукояти меча, почувствовать ужас от того, что тебя втянули в битву, а потом на несколько месяцев бросили в богом забытую долину. Попробуй, почему бы тебе не попробовать!

Выкричавшись, она вдруг удивилась, как могла простить его полгода назад. Любой, кому посчастливилось выжить в этой ситуации, колол бы иглы в куклу вуду Дун Хуа каждый день. С этой мыслью она с бравадой добавила: «Так что я чувствую себя немного сердитой, но я всё же не втыкала иголки в твою куклу вуду, потому что у меня хорошее воспитание. А ты еще смеешь спрашивать меня, какая разница?!» Она схватила старую сосновую ветку и переломила ее пополам.

- Если ты еще раз задашь такой глупый вопрос, будь готов страдать так же, как этот прутик!

Фэн Цзю, наконец, почувствовала, что ее отношение к Дун Хуа стало другим. Полгода назад, когда она бывала на Девяти Небесах, она всегда вела себя с ним осторожно. Подсознательно вспоминая, что когда-то, две тысячи лет назад, он ей нравился, она всегда была с ним вежлива, всегда скромна. Так что она сама виновата, что над ней подтрунивали. Когда она была маленькой, она, рассердившись, даже кричала на Праотца Будду. Конечно, это не принесло ей никакой пользы; отец отшлепал ее за недостойное поведение. Тем не менее, она умела выражать свою храбрость не меньше, чем мальчишка. Она была красной лисой Фэн Цзю из Цинцю. Сколько людей в мире осмелилось спорить с Праотцом Буддой, но Фэн Цзю из Цинцю сделала это. Сколько людей в мире осмелилось объявить, что они разломят Дун Хуа пополам, как веточку, но Фэн Цзю из Цинцю сделала это. Она чувствовала себя совершенно удовлетворенной и хотела поаплодировать самой себе. В то же время она могла предположить, что Дун Хуа будет в ярости. Важным персонам почти никогда не нравилось, когда их оскорбляли подобным образом; возможно, сегодня ей не видать хорошего конца. И все же было бы неплохо разрешить их вражду в одном последнем бою. Хотя она наверняка проиграет, и Дун Хуа переломит ее пополам, как обращаться с ее противником, она решит сама.

Фэн Цзю почувствовала, что ее демонстрация не прошла незамеченной, потому что увидела мимолетное удивление в глубоких спокойных глазах Дун Хуа. Ха, как и ожидалось. На Девяти Небесах она была слишком почтительна. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что сегодня она не проявляет уважения.

Дун Хуа долго молча смотрел на нее и, наконец, сказал: «Так ты говоришь, что очень зла. И если я тоже превращу себя в носовой платок, который будет в твоем распоряжении, ты, возможно, больше не будешь так сердиться?» Его губы изогнулись в улыбке: «Ну, так это не проблема». Прежде чем Фэн Цзю успела отреагировать, он действительно превратился в пурпурную шелковую ткань и опустился ей на голову.

Фэн Цзю застыла в недоумении. Наконец она тихо вздохнула; уголок платка слегка приподнялся. Ее сердце громко стучало. Боже мой, это не сон?

Шелковая ткань закрывала ей глаза, словно свадебная вуаль. Она посмотрела вниз, на землю, и увидела только снежинки, плывущие к ее ногам. В размышлениях она простояла почти полдня. Она столько наговорила, но и предположить не могла, что Дун Хуа превратится в тряпку, чтобы успокоить ее. Ее короткая тирада наполовину охладила ее пыл, хотя она и сама не была уверена, что может утихомирить ее полностью. Хотя то, что Дун Хуа пришел к такому выводу, было весьма примечательно.

Фэн Цзю протянула руку и сняла с головы шелковую ткань. Этот пурпурный платок был чуть больше того, в который она превратилась в прошлый раз. На нем были стежки изящной вышивки листьев Бодхи; качество ткани также было немного лучше. Она даже смутно ощущала знакомый запах белого сандалового дерева, которым часто пользовался Дун Хуа. Она слегка встряхнула его, и когда он почти выскользнул из ее рук, он автоматически полетел обратно, сопровождаемый спокойным голосом Дун Хуа, звенящим в воздухе: «Держи крепче и не дай мне упасть на землю. Я боюсь холода».

Фэн Цзю погрузилась в свои мысли. В конце концов, она присела на корточки и набрала пригоршню снега, чтобы завернуть платок внутрь. Затем она выкопала в земле заснеженную яму и с огромным удовольствием закопала его. Через полчаса она поковырялась в снегу и, достав мокрую тряпку, спросила: «Эй, чего еще ты боишься?»

«…»

Когда Янь Чиу вернулся в Дом Шторма, он увидел, как Фэн Цзю держит платок над огнем печи. Ему стало любопытно, когда эта непоседа успела вышить такой красивый платок. Но поскольку он был поглощен своими мыслями, у него не было настроения для пустой болтовни.

Фэн Цзю играла с куском ткани почти час. Дун Хуа не произнес ни слова с тех пор, как она вытащила его из снежной ямы. Тем не менее, по мнению Фэн Цзю, мужчины всегда должны держать свое слово. Превратиться в носовой платок, чтобы успокоить ее, было его собственной идеей, а не ее. Она не могла разочаровать его, отказавшись от его доброй воли, не так ли? И разочаровывать его доброй волей она не стала. Закопав его в снег на полчаса, она еще немного подержала его в ледяном ручье. К тому времени, когда она закончила, ей пришлось размораживать тонкий слой льда на ткани. Затем она обернула его вокруг мандарина, чтобы выжать сок. После этого она распластала его на гладком камне, чтобы очистить мякоть большой щеткой. В конце концов, она еще раз окунула его в воду, прежде чем вытащить обратно и высушить над огнем. Дун Хуа не сказал ни слова на протяжении всего процесса; Фэн Цзю считала его очень храбрым.

Всего за несколько мгновений до того, как Янь Чиу толкнул дверь, Фэн Цзю все еще смотрела на платок, жарящийся над огнем печи. Плохое отношение Фэн Цзю не прошло для платка даром - он потерял по крайней мере три оттенка своего первоначального цвета. Ей стало немного жаль, что она так обошлась с Дун Хуа. Но по сравнению с ее первоначальным планом поджарить его во фритюре в чане с маслом, который был поцарапан, потому что в Доме Шторма не было никакого масла, но его можно было легко купить снаружи, она была довольно снисходительна. Она подумала про себя, что как только она закончит сушить его, вся их вражда добродушно рассосется. В конце концов, они были божественными существами; такие слова, как «щедрость», «прощение» и «терпимость» считались важными в их мире. Пришло время позволить ему испытать некоторые из ее достоинств.

Раздался треск, и в печи блеснула искра. Янь Чиу мрачно придвинул стул и сел у камина рядом с Фэн Цзю. Он достал из рукава небольшой сверток и поделился с ней половиной своих дынных семечек.

Свет костра отбрасывал тень на искаженный профиль Янь Чиу; он щелкал семена дыни, выглядя немного несчастным и меланхоличным.

Фэн Цзю, посмотрев на него, вдруг показалось, что Сяо Янь был действительно замечательным цветком. Когда этот цветок был окрашен оттенком грусти, он был особенно заманчив. Если он захочет стать мужественным героем, ему лучше подождать перевоплощения в следующей жизни. Иначе с этим гладким шелковистым лицом, даже с бородой и отметиной «король» на лбу, он все равно был бы потрясающим цветком.

Ей вдруг стало жаль этого человека. Она приблизилась к нему и обеспокоенно спросила: «Воин Сяо Янь, почему ты так безутешно вздыхаешь? Что же случилось?» Сяо Янь всегда любил, когда его называли воином. Она подумала, что, начав разговор таким образом, сможет поднять ему настроение.

Судя по лицу Сяо Яня, его понемногу начало отпускать беспокойство. Он поднял голову, чтобы заговорить, но вместо этого поперхнулся дынными семечками. В спешке он схватил носовой платок, висевший над огнем в печи, и прикрыл им рот, чтобы выкашлять семена. Затем он тяжело вздохнул: «Ледышка Дун Хуа прибыл в Фаньинь Гу. Ты слышала?»

Фэн Цзю спокойно смотрела на фиолетовый платок в руке Сяо Яня. После того, как он вытер им рот, он, казалось, планировал вытереть им и нос. Она вздрогнула и слегка откинулась назад, кивая.

Сяо Янь начал сокрушаться.

- Раньше я думал, что мои способности в магии недалеко ушли от Ледышки. Нет, на самом деле я думал, что я немного лучше, чем он. Но... - он взволнованно сжал в руке платок. - Когда я проходил мимо болота Шуйюэ, я увидел Ледышку, использующего магию сжатия пространства, чтобы сжать пространство между долиной Фаньинь и Девяти Небесами…

Фэн Цзю знала об этой магии сжатия пространства. Это заклинание часто использовалось бессмертными, чей момент смерти был близок, и с последней каплей божественной энергии, которой они владели, они сжимали пространство, чтобы увидеть человека или вещь, которую они больше всего хотели видеть в свои последние мгновения. Это звучит как телепортация, но телепортация была магией, используемой для мгновенного перемещения в одном и том же мире, в то время как сжатие пространства использовалось для закрытия пространства между разными мирами. В принципе, когда происходит взаимное пространственное сжатие, сжатое пространство и время действуют как зеркало посередине, позволяя двум сторонам видеть друг друга, но не коснуться. Фэн Цзю не ожидала услышать такое серьезное выражение от Сяо Яня. Для высших бессмертных эта магия не была слишком сложной, и не было необходимости ждать до момента смерти, чтобы использовать ее. Но так как заклинание истощало энергию каждый раз, когда оно практиковалось, мало кто прибегал к этому колдовству, разве что в крайнем случае.

У Фэн Цзю было чувство, что что-то не так, но она быстро придумала утешительный ответ: «Во дворце Тайчэнь должно быть чрезвычайное происшествие. В противном случае он не стал бы прибегать к такому рискованному колдовству, если бы этого не требовала необходимость. Раз тебе не нравится Дун Хуа, разве ты не должен радоваться, что у него дома неприятности? Кроме того, я слышала, что ты тоже можешь использовать такую магию и поддерживать ее в течение времени, пока горит половинка ладана? Говорят, что ваш клан демонов наиболее искусен в этом. Даже на Небесах мало найдется небожителей, лучше владеющих этой магией. Прости, что не понимаю, что именно в этой ситуации тебя беспокоит».

Сяо Янь сжал челюсти и посмотрел на нее широко раскрытыми щенячьими глазами. Некоторое время спустя он медленно открыл рот, чтобы сказать: «Шахматы».

- Что?

Сяо Янь мрачно склонил голову набок.

- Ледышка использует это заклинание только для того, чтобы играть в шахматы на дальние расстояния со своим другом на Небесах. Я только что видел, как он играл в шахматы с этим волокитой Лянем.

Пауза.

- Я чувствую себя таким разбитым.

Фэн Цзю молча стояла и наблюдала за удрученным Сяо Янем. Без его обычной веселости он был сам на себя не похож. Она подняла руку, желая погладить его длинные черные волосы в знак сочувствия, но на полпути передумала и ограничилась похлопыванием по плечу.

- Хотя на этот раз он победил тебя, есть одна вещь, в которой он всегда будет тебе проигрывать. Почему бы тебе не использовать свою слабость, чтобы бороться против его силы?

Фэн Цзю думала просто утешить его этими словами; она не ожидала, что Сяо Янь даже в такой ситуации потребует ее ответа: «Например?»

Она лихорадочно принялась искать подходящий ответ, сделала шаг назад и попытала счастья: «Например, ты выглядишь лучше, чем он?» Сяо Янь скомкал платок в руке и бросил его ей в голову.

Огонь потрескивал и трещал; платок светло-фиолетового оттенка совершал круговые движения перед ее глазами... Фэн Цзю, наконец, поняла, что было не так с ним раньше.

Она сняла кусок ткани с головы и сжала его в руке. Посмотрев на него некоторое время, она сжала челюсти и спросила Сяо Яня: «Когда, ты сказал, что видел, как Дун Хуа и Ляньсун играют в шахматы?»

Сяо Янь вопросительно взглянул на платок в руках Фэн Цзю, затем удивленно посмотрел на нее.

- Только что. Они скорей всего всё ещё играют. Ледышка был на шаг впереди, когда я уходил.

________________________

[1] час кролика – около 5-7 утра

[2] Саха-Манджушака - небесный цветок, часто упоминаемый в буддийских текстах. Он также широко известен как кластер амариллис или красная паучья лилия

[3] в своей фразе она использует местоимение 爺 ye, которое является возвышенным способом обратиться к себе, давая ей старшинство над слушателем

[4] она вновь использует местоимение 爺 ye, которое дает ей словесное превосходство над Дун Хуа

http://tl.rulate.ru/book/32932/728626