Готовый перевод I Tamed a Tyrant and Ran Away / Я приручила тирана и сбежала: Глава 72

Акан был ошеломлен. Он даже не знал, чему удивился. Потому что она обижена на него? Или потому, что ей грустно? Или потому, что ему дали пощечину?

— Если это не так, моя жена должна была принять это как должное, как человек может говорить такие вещи? — мужчина посмотрел на женщину.

Вместо того, чтобы ненавидеть Акана, она сказала:

— Я никогда не жалела об этом. — Это было грустное и горькое замечание. Хотя у нее нет слез, он почувствовал, что его жена плачет. — Знаешь что? —Его жена на мгновение прикусила губу и открыла ее. — Я ни о чем не жалею.

Словно решившись, женщина подняла голову:

— Рождение этого ребенка, конечно, не входило в мои планы. Это произошло естественно, как и с любой другой супружеской парой.

Постепенно история стала проясняться. Точно так же, как она вышла замуж по долгу дворянки, она думала то же самое о родах. Ее долг как верной жены состоял в том, чтобы иметь наследника. На самом деле, она всегда задавалась вопросом, сможет ли она привязаться к ребенку.

— Однако малыш, который пришел ко мне, был очень милым.

Женщина также была поражена тем, как она себя чувствовала. Акан по-прежнему оставался таким же твердым, как и всегда.

— Ты помнишь момент, когда почувствовал, что ребенок пошевелился?

Глаза герцога на мгновение дрогнули. Конечно, он помнил.

[Милый, малыш пнул!]

Его жена редко разговаривала с Аканом приятным голосом. Привлеченный таинственностью ее слов, он потянулся к ее животу. Очевидно, мощное движение малыша ощущалось полным в его ладони. Он помнил это как очень странный момент.

— Это наш ребенок. — Так же твердо сказала его жена.

«Она такой твердый человек».

У женщины было лицо, которого Акан никогда раньше не видел. Поскольку рожать было трудно, это было связано с тем, что у нее было плохое здоровье. Подсознательно он считал ее слабой.

— В начале рождения малыша я была в замешательстве. Несмотря на то, что я был напугана и взволнована, я не могла выразить свои чувства. Но я все равно влюбилась в своего ребенка. — сказала его жена. — Поскольку ты родитель, разве для тебя это не было то же самое?

Акан был потрясен. Он не знал, что этот ответ вернется. Он никогда не думал об этом с такой точки зрения.

«Родители?»

Когда он увидел Шарлиз, он не почувствовал, что она была ребенком великого герцога и покойной великой герцогини. Это просто потому, что она родилась после убийства матери, и с ней обращались скорее как с незнакомкой, чем как с кровной родственницей.

Его жена говорила решительным тоном:

— Мы родители, мы те, кто родил этого ребенка, и мы самые близкие члены ее семьи. Но непростительно спрашивать, ненавижу ли я ее, потому что я чуть не умерла.

— …

— Ты ничего не знал, поэтому думаю, что ты просто спросил, и на этот раз я просто выслушаю.

Имеет ли она в виду, что поймет, даже если рассердится? После минутного молчания она уставилась на Акана. Тот опустил руку, которая касалась его щеки.

— Должно быть, это было из-за гроссмейстера.

Это была запретная тема на протяжении всего их брака. Мужчина замолчал и посмотрел на жену, та медленно выдохнула.

— Я знаю историю о семье Ронан. — Он почувствовал, как у жены задрожало дыхание, а дальше последовали более яркие слова печали. — Потому что я видела, что люди в этом замке думали о ней. Но...

— …

— Это не вина гроссмейстера. Это был просто несчастный случай. Раньше я так и думала.

Вскоре его жена заплакала, возможно, потому, что ее переполняли эмоции. Вид слез привел Акана в отчаяние. Ему показалось, что его сердце перестало биться.

— Я… Рожая нашего ребенка, я была готова умереть. — Женщина всхлипывала, но почему-то продолжала говорить. — Она была такой милой, такой хорошенькой, такой грустной, когда услышала, что ее мать может умереть, и в тот момент я подумала, что, по крайней мере, для этого ребенка я хочу, чтобы она увидела свет, потому что она мое любимое дитя, и я была с ней десять месяцев.

— ...Жена.

— Разве она не ребенок, смешанный с твоей и моей кровью?

Акан был потрясен. Когда он позвал, женщина стала еще более напряженной.

— Кто бы не хотел жить? Но… причина, по которой я хотела жить в тот момент, заключалась в том, что я хотела встретиться с нашим милым ребенком. — Из глаз потекли слезы.

В жизни люди редко слышат слова, которые меняют их жизнь. Акан нутром чуял, что именно об этих словах говорила ее нынешняя жена. Зрительный контакт. Прозрачные слезы и чистое сердце. Непостижимая любовь течет отчаянно. Это полностью нарушило границы Акана. Его сердце сжалось.

— Я хотела посмотреть, как она растет, держать ее за руку и быть с ней. Я любила ее так сильно, что не могла думать ни о чем другом в своей жизни.

«Она даже подумать не может о такой жизни».

Акан был потрясен. Это очень шокирующе. Великая герцогиня, и, конечно, Шарлиз.

«Она, должно быть, любила ее».

Потому что она выбрала Шарлиз и потеряла свою жизнь. Он чувствовал себя так, словно его ударили молотком по голове.

В сознании всплыл кусочек воспоминания, который он пытался забыть. Во время рождения Шарлиз врач рассказал о страданиях великой княгини.

[Если вы убьете плод, вы сможете жить.]

[Нет, пожалуйста...]

И великая княгиня, по-видимому, умоляла доктора слабеющим голосом. Она посмотрела на него отчаянными глазами и покачала головой. Данте не помнит, но маленький Акан определенно слышал это.

Женщина хотела, чтобы малышка увидела свет.

«Потому что она любила Шарлиз».

Он почувствовал, как твердое упрямство, которое он создал с помощью высокомерия, рушится. Акан был на грани обморока. Нет, он уже потерял сознание. Мужчина даже не знал, что течет из его глаз. Навернулись холодные слезы. Он поперхнулся. Он не мог закрыть глаза.

— Значит, ты никогда не ненавидела ребенка...?

(п/п: и снова прошу прощения, но меня вся это ситуация ***ь бесит! Сами придумали — сами поверили!! АААА)

Акан почувствовал, что его резкий голос звучит как чужой.

— Да, никогда.

Герцог подумал о покойной великой княгине. С самого начала он слышал, что она была слабой и сопротивлялась всеобщему неодобрению, и родила Шарлиз. Он думал, что сестра убила мать.

— На самом деле, может быть, это потому, что у меня есть дети.

Его пульс учащенно бился, а глаза были странно красными. Его руки дрожали.

— Если с моим ребенком будут так обращаться, мое сердце будет разбито и разорвано. Поэтому мне жаль твою мать, которая умерла, не увидев такого прекрасного гроссмейстера. Я ей сочувствую.

Огонь в камине догорал, Акан всхлипнул, а его жена плакала, не сдерживаясь. Сожаление резко пронзило легкие мужчины. Должно быть, она была очень дорога великой герцогине. Мама была бы счастлива спасти свою жизнь. Должно быть, она закрыла глаза, надеясь, что все благословят ее. Но что случилось с остальными?

«Мы бросили Шарлиз в холодную комнату, желая ей смерти».

Обращался с ней как с убийцей, а не как с Ронан. Если бы она это увидела. Великая княгиня… Великая княгиня. Ее сердце было бы разорвано. Из-за шока Акан даже не понимал, что делает. Сожаление было так велико, что он даже не мог его почувствовать. Ему казалось, что он просто раздавлен насмерть.

«Что мы делали до сих пор?»

Его мир рухнул и разбился вдребезги. Почему он не понимал этого до сих пор? Причина, по которой великая герцогиня родила Шарлиз, заключалась в том, что она любила ее.

«Шарлиз. Шарлиз».

С чего ему следует начать? С чего ему начать думать? Нет, он даже не может сказать ни извинения, ни искупления. С самого начала он погубил ребенка и оставил ее в ужасном состоянии. Теперь уже безвозвратно. Осознав это, раздался звериный крик.

Акан был болен. Осознание этого было настолько внезапным, что с ним было слишком больно справляться.

— Шарлиз, должно быть, страдала больше. — Слезы лились как сумасшедшие.

Но стыдиться было некогда. Потому что его сердце было разорвано. Его глаза побелели от сожаления, шея сзади заболела, а все тело похолодело. Он ужасно сожалеет. Ровно настолько, чтобы захотеть умереть. До такой степени, что ему хочется оторвать себе рот за то, что он грубо разговаривал с этим ребенком. До такой степени, что ему хочется выкопать глаза, которые отвернулись от нее. Достаточно, чтобы захотеть отрезать руку, которая никогда не была добра к этому ребенку.

Акан всхлипывал.

Слезы не прекращались. Сколько бы он ни выдыхал, казалось, что он не может дышать. Было жарко и больно. Он подрывал талант ребенка высокомерными мыслями. Он насмерть ранил Шарлиз, которая умела ярко сиять. Он игнорировал ее попытки быть любимой. Он отвернулся. Он не узнал ее. Он принимал это как должное.

— Ах...!

Шарлиз не вернется. Это было просто осознание. Драгоценная и прекрасная младшая сестра. Существование, которое великая княгиня любила всей своей жизнью, потеряно навсегда. Пути назад нет. Он чувствовал, что его голова вот-вот взорвется от разочарования и отчаяния. Скорее, он хотел умереть. Его легкие перевернулись вверх дном, и ему захотелось разорвать себе грудь.

— Я, я...

Акан был в слезах. Слов было недостаточно. Да, он глубоко это осознал.

«Я даже не могу сейчас оправдываться».

Потому что даже последнее оправдание было уничтожено.

— …

Данте и великий герцог, которые пришли поговорить о Шарлиз, наблюдали за этим. Они были за стеной, потому что не могли вмешаться в разговор его жены, когда та говорила о своем ребенке. Послышались крики Акана.

«Что я только что услышал?» — спросил он себя.

Глаза Данте были так потрясены, что потеряли фокус. Внезапно его тело задрожало. Грохот. Он услышал, как стена в его голове рушится.

Но больше нет угольков, которые можно было бы сжечь. Он мертв. Только оставшийся пепел навсегда исчез. Теперь он не мог ни отрицать это, ни оправдывать. Они до смерти согрешили перед Шарлиз. Они совершили ошибку, которую никогда нельзя было простить.

«Все так».

Это был грех Ронана.

— ...Нет. — Великий герцог рядом с ним внезапно заговорил сам с собой, как будто отрицал это.

Прошло совсем немного времени, прежде чем он узнал сердце своей жены.

[Если это девочка, то это Шарлиз, если это мальчик, то — Шан.]

[У нас еще есть четыре месяца до родов, но ты уже определилась с именем?]

Великая княгиня улыбнулась и обняла мужа.

[Потому что я счастлива. Меня радует одна мысль о встрече с этим ребенком. Я не могу не думать об этом.] —прошептала она нежным голосом.

Женщина лучезарно улыбнулась, достаточно ярко, чтобы сделать мир светлее. Такое счастливое лицо, какого великий князь никогда раньше не видел.

[На древнем языке Шарлиз означает счастье. Шан - солнце. Я хочу, чтобы этот ребенок жил более благородной и счастливой жизнью, чем солнце. Я не могу дождаться встречи с этим ребенком.]

— …

Воспоминания хлынули потоком, как будто они этого и ждали, а слезы потекли из глаз. Он не закрыл их, хотя они, казалось, горели. Мужчина услышал это. Он только что услышал, как плачет его ребенок. Он чувствовал это. Он почувствовал конец. Однако реальность не была принята великим князем. Потому что.

«Ты хочешь сказать, что мы ошибались?»

Ни за что. Этого не может быть.

Перевод: Nipple

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://tl.rulate.ru/book/26522/1878445