Готовый перевод SLM / Слэм: Глава 232

Глава 232. К истокам (часть 8)

— Значит, мне всё-таки помогли… — наконец-то сказала Мишель Лири.

— Как и сказал ранее. Мне нет смысла лгать. Если же говорить про домыслы твоего «дяди», то в них нет ничего удивительного, учитывая, что ты далеко не самый обычный Звер и у тебя мощная магическая сила. Так что это нормально, что в тот день после небольшого расследования он интерпретировал произошедшие события так, как интерпретировал… Что-что, а хорошо подчищать за собой следы «твой спаситель» умел уже тогда, — заключил Хэй.

— Что? Стоп… Кто?..

На риторический вопрос Мишель Лири Хэй протяжно вздохнул: её упрямые попытки игнорировать «очевидное» были по-детски смешными. На мгновение он даже подумал, что такая реакция «отрицания» сильно преувеличена, однако быстро вспомнил, что это он сам слишком долго «смотрел на сварку» и теперь ходил с обожжёнными глазами.

— Я говорю о человеке. Том самом человеке, который не выходит у тебя из головы, — Мишель Лири дёрнулась, её застали врасплох: она была голой, невинной и со связанными руками — бессильной перед этим чувством «стыда». — Но… Если ты не хочешь называть его имя или не веришь мне, можешь пока этого не делать.

Прошло время, прежде чем Мишель Лири тихо спросила:

— Почему вы… появились только сейчас? Не похоже, что вы только сегодня узнали, где меня найти, — не зная, как правильно реагировать в подобном состоянии, которое без шуток было для Мишель Лири в новинку, она скакала от темы к теме.

— О, — тут же подхватил Хэй, — не просто не «сегодня», а, можно сказать, с самого начала знал, куда ты попала и где находишься.

— Тогда почему?!

— Почему не пришёл? Ты ошибаешься, если думаешь, что я не пришёл. Говоря искренне, — Хэй нежно посмотрел на Мишель Лири. — Можно сказать, что всё это время я только и делал, что шёл к тебе. Единственная причина, почему я вообще оказался здесь, в Баторе, — это ты. Не смотри так, — он улыбнулся. — Ты должна понимать: я одномоментно потерял всё и всех, и пусть ни тогда, ни сейчас нас нельзя было назвать близкими людьми или родственниками, но ты стала моим ориентиром, который дал мне силы куда-то идти и что-то делать. Практически все знакомые умерли, полковник — списан, а возвращаться в армию, видя шанс избавиться от этих оков, я не стал. Можно сказать, дезертировал. Хотя… Вероятно, именно туда бы я и вернулся, погибни в тот день и ты. Стал бы безвольным исполнителем высшего командования, погрузившись в круговорот войны и мести, пока бы меня и самого не списали, как полковника Джуго.

— Тогда… почему? — снова повторила Мишель Лири тише прежнего.

— Оглядываясь назад, могу лишь сказать, что приходить раньше, — просто не было смысла. Как я и сказал, тебе повезло очень неплохо устроиться в жизни. Нарушать это спокойствие без причин было бы неправильно. Да и… Не подумай, но наблюдать время от времени за растущей тобой со стороны было по-своему умиротворяюще.

— Но ведь… Я уже давно не ребёнок, к тому же…

— Я знаю. Ты давно выросла. Но и ты должна понимать, если хочешь услышать однозначный ответ на свой вопрос, — всегда есть вопросы, на которые человек не может дать однозначный ответ, как бы его не просили: возможно, причин не приходить у меня не было, а может их было так много, что не сосчитать, — в целом сейчас это не имеет значения… Да и… Если тебе так будет проще — я не самый законопослушный гражданин. Уверен, ты и сама это поняла, как только увидела меня сегодня здесь в добром здравии. Чем-чем, а мозгами №14 обделена не была, — он нежно улыбнулся, после чего взял руку девушки в свои, та не сопротивлялась. — Но… — казалось, он стал серьёзнее. — Как видишь, даже несмотря на всё это, мне пришлось прийти к тебе. Раскрыть все карты. Ведь… Мне больно смотреть, как ты страдаешь. Как не можешь взять себя в руки. Отказываешься от еды. Потому что я желаю тебе только добра. Ты близкий мне человек, пусть и, наверное, странно это слышать от кого-то, появившегося в таких условиях и столько лет спустя. Но… Это правда: в этой жизни существует не так много людей, которые по-настоящему мне дороги, и ты — одна из них. Как и… Как и дорог человек, ставший причиной твоей подавленности… пусть и сделал он это не со злым умыслом или явной корыстью, а, скорее… из-за «глубоких травм», отпечатанных жестокостью этого мира в недрах его сознания. Эта жестокость, в лице множества других людей, не раз была направленна исключительно на него, превратив в загнанного зверя, который постоянно скрывается, убегает и сносит на своём пути всё, что только можно и не можно, не считаясь при этом с разрушениями и жертвами, которые так или иначе являются следствием его действий, — Хэй опустил голову, пряча взгляд, и продолжил: — Есть вещи, которые «ломают» даже самых сильных, а если не ломают, то делают их в тех или иных вопросах «дефектными». Как бы я не старался, но сам я ничего изменить не могу. Хотя… — он задумался. — С другой стороны, зная множество других примеров, зная как устроены вещи в этом мире, да и… зная самого себя… иной раз задумываюсь, а нужно ли вообще что-то менять? Тем более в другом человеке? Ведь… Сам я оказался даже хуже — в своё время мне не потребовалось много усилий, чтобы полностью сломаться.

К этому моменту опущенный взгляд Хэя был довольно мрачным: он не жаловался, не изливал «душу» или что-то в этом роде, он просто констатировал факты человеку, который, казалось, был всегда рядом, но который при этом был невероятно далеко. В этом смысле они с Мишель Лири испытывали некое родство, кроме того, пусть и с нюансами, но вся их жизнь имела множество общих черт и пересечений. Возможно, Хэй не хотел или даже боялся лишится этой незримой опоры в лице Мишель Лири. Но… Он был предан анафеме: казалось, его обвели вокруг пальца, а новый груз осознанно или нет возложенный им на свои собственные плечи (Хаён) — держал и не отпускал!

— Поэтому, — продолжил Хэй, — сейчас я чётко понимаю: пройти через всё, через что прошёл он, и при этом выстоять, не сломаться и отделаться всего лишь несколькими дефектами, — это нельзя назвать полным поражением; хотя и плата за эту стойкость, бессомненно, оказалась великой — беспристрастное, практически безразличное отношение ко всему живому и не живому.

Стало тихо.

— Капитан? — когда молчание затянулось, Мишель Лири потребовала продолжить, даже не обратив внимание на «имя».

http://tl.rulate.ru/book/25164/3587087