Готовый перевод Монстр, рожденный быть героем / Монстр, рожденный быть героем.: Глава 3: Жестокая расплата.

Прошла неделя и за нами приехали. Конечно, я ожидал чего-то подобного, ибо те бараки служили скорее временным жильем, да и печати на наших шеях явно намекали на веселую перспективу провести остаток дней в качестве бесплатной рабочей силы.

Караван работорговцев состоял из пяти машин и около тридцати человек охранения. Одеты охраники были в кожанные доспехи и из оружия имели по два меча в ножнах, закрепленных на спине и по паре изогнутых кинжалов на поясе, больше смахивающих на мачете. Машины же больше походили на большие телеги на колесном ходу, с кабиной-кабриолетом в передней части и платформой за ней, на которой была закреплена большая клетка. Между клеткой и кабиной были также четыре посадочных места. Колонну сопровождала легковая машина, вместо крыши имевшая брезентовый тент и с немного увеличенными колесами. Он был похож на наши земные джипы, но с более низкой посадкой. В этой машине сидели двое человек, похоже они являлись владельцами каравана. Один из них был высокого роста, где-то сто девяносто сантиметров, спортивного телосложения, но явно до термина "качок" еще не дотягивал, одет он был в зеленую куртку и черные штаны, к поясу у него был приторочен двадцатисантиметровый нож с широким лезвием в простых ножнах. Перебитый нос и шрам на подбородке явно указывали на то, что этот мужик в передрягах бывал и видать не раз. Второй же был его полной противоположностью. Низенький, где-то сто шесдесят-сто шестдесят пять сантиметров, с двумя подбородками и огромным пузом, он напоминал беременного таракана, вставшего на задние лапки. Из оружия он ничего не имел, зато его пальцы и шея были украшены различными золотыми побрякушками.

В этот день нас не послали на работы. Большинство орков находилось во дворе огороженной зоны, перед бараками, и настороженно смотрели в сторону каравана.

--Хро, эти люди, зачем они приехали? Они тоже плохие?--

Я посмотрел на сестренку. Черноволосая, немного курносый нос и большие темные глазища. Если б не темный цвет кожи, то она бы точь в точь была б похожа на Светку, мою дочурку из моей прошлой жизни.

--Не волнуйся, я не дам тебя в обиду--ласково ответил я, потрепав ее по немного растрепанной шевелюре. Конечно, легче сказать, чем сделать. Я не был точно уверен, что смогу обезопасить ее или что буду всегда рядом. Но я должен приложить все усилия. Я обещал отцу...

Двойные эмоции все еще были мне непривычны. Я чувствовал очень сильную привязанность к сестре и вместе с тем воспринимал ее скорее как приемную дочь. Из-за разницы возраста, моего и этого молодого орка, в котором находилась моя душа, возникал такой небольшой диссонанс. Единственное, в чем я был точно уверен, так это в своем искреннем желании защитить Мьялну. Все-таки я ее брат.

Толстый хмырь, похожий на беременного колобка, прошел во внутреннюю часть крепости в сопровождении недокачка. Через час они вернулись, но уже втроем. Третий был одет в белую военную форму с золотистыми шевронами на предплечьях, на которых был изображен щит с мечом, на погонах у него было три больших заезды. Судя по всему, он был командующим гарнизона.

Нас выстроили в два ряда и жирный начал осматривать нас, попутно что-то говоря военному. Я стоял во второй шеренге и не мог услышать их. Когда он проходил перед вторым рядом, я заметил его пристальный взгляд, скользящий по женщинам. Ох, не нравится мне это! Когда он проходил мимо нас, он задержался взглядом на Мьялне, которая прижалась еще сильнее ко мне. Потом он посмотрел на меня и скривился, видать выражение моего лица не понравилось. Он прошел дальше, а у меня стало возникать острое желание разбить этой толстой свинье ебало. Но, из-за печати я ничего не мог сделать, оставалось только молча стоять и мысленно желать этой ошибке природы благополучно сдохнуть.

После смотрин, эти трое пошли в замок, что-то на ходу обсуждая, а нас разогнали по баракам.

------------------------------

На следующий день нас выгнали из бараков и началась погрузка на машины. Перед погрузкой нас раздели всех догола и начали мыть из брандсбойта. Вода была ледяной, напор был настолько силен, что некоторых просто сбивало с ног. Затем нам кинули однотипную одежду, состоящую из рубахи и штанов из грубой ткани, потом раздали паек, состоящий из хлеба и кусочка сушенного мяса(хоть хлеб был не черствый) и начали распределять по машинам, рассаживая по двадцать орков на машину. Я крепко держал Мьялну за руку, боясь, что нас опять разлучат, но, слава Богу, этого не произошло. Караванщикам, похоже, вообще было все равно, как распределять нас, они просто заталкивали нас в клетки.

Когда мы выехали из крепости, судя по солнцу, было уже около десяти. Погода в конце лета была, как обычно, засушливой, машины поднимали за собой шлейфы пыли. Я только и мог, что отплевываться от пыли, постоянно скрипевшей на зубах.

Как я понял из разговора караванщиков, сидевших перед клеткой, мы направлялись в какой-то город для последующей перепродажи и что город этот находился где-то в двух-трех днях пути отсюда. Еще они говорили о каком-то развлечении вечером, посматривая на женщин-орков.

О каком развлечении шла речь я понял только вечером, когда машины остановились и наемники начали разбивать лагерь. Затем они начали вытаскивать женщин и девушек помоложе из клеток, явно недвусмысленно намекая на последующие события. Чертовы уроды! Причем тому толстому хмырю в шатер отводили самых молодых и красивых. Я молился всем мыслимым и немыслимым Богам, чтобы они не забрали Мьялну, и, похоже, Боги меня услышали.

Наша колонна шла уже два дня. По проселочной избитой дороге(похоже, здесь только военные и работорговцы ездили, ибо я никого больше на дороге не заметил) наш караван двигался относительно медленно, постоянно обьезжая ямы и рытвины. Вечером, как обычно, мы стали лагерем на небольшой поляне рядом с лесом. Все протекало как и в предыдущие вечера, но с одним отличием. Хозяин каравана, этот жирный хмырь, явно накачавшись спиртным, судя по его раскрасневшейся морде, он подошел к нашей машине, затем подозвал одного из охранников и, указывая на нашу клетку, что-то ему приказал. Тот, ухмыляясь, открыл клетку и, схватив Мьялну за руку, начал тащить ее к выходу. И тут меня переклинило. Превозмогая давившую на нас чужую волю, я схватил его за руку и сломал ее, а затем пинком правой ноги выкинул его из клетки. Все же даже орк-подросток сильнее, чем взрослый человек. Охранник, матерясь и держась за руку, катался по земле, а к нашей клетке, вытаскивая мечи, начали подходить трое вертухаев.

--Стойте--

Толстый хмырь остановил своих людей и недобро посмотрел на меня. Затем, достав медальон из кармана(да, тот самый), он приказал мне и Мьялне выйти из клетки. Не в силах сопротивляться направленной чужой воле, мы вышли.

Жиртрест подошел вплотную ко мне, по его жирному лицу стекали капельки пота, а изо рта воняло перегаром, вызывая отвращение.

--Что, орк, думаешь крутой?--икнув, сказал этот уебок--знаешь, как мы вылечиваем таких, как ты? Сначала мы тебя хорошенько измордуем и отправим на железорудные шахты, а эту сучку--он указал рукой на Мьялну--отправим в бордель, будет сосать там за миску похлебки--

Мне очень сильно захотелось вырвать его поганный язык, голову сдавил обруч тупой боли, стало труднее дышать, а медальон засветился еще ярче.

--Ты посмотри, еще и сопротивляется--гоготнул этот хмырь--а знаешь, давай-ка мы проучим тебя по другому--

Что было потом еще долго всплывало в моих ночных кошмарах и преследовало меня всю мою жизнь. Этот уебок приказал мне через медальон стоять на месте и не двигаться, он схватил Мьялну за волосы и на моих глазах начал ее насиловать.

Мою сестру! Мою бедную приемную дочку! Видит Бог, меня так корежило, как никогда раннее. Рожденный во мне сильный гнев боролся с чужеродной волей, заставляя меня корчиться, скрипя зубами от боли. Наигравшись, эта свинья направила на меня медальон и коротко приказал:

--Убей ее--

ТВАРЬ! КОНЧЕННАЯ ТВАРЬ!! Я много раз проклинал его, силясь усилием воли остановить свои руки, которые тянулись к голове моей сестры. Ее взгляд я никогда не забуду, ее крик, когда мои пальцы начали выдавливать ее глаза, будет еще долго стоять у меня в ушах. Я злился на себя за свою слабость, злился на весь этот жестокий мир. Злость и потрясение буквально кипели во мне. Мьялна перестала дергаться в моих руках и затихла, а я с ужасом посмотрел на свои руки, перепачканные ее кровью. И тут меня затопила ярость. Одна из частей моего сознания предалась животной ярости, освобождая мою голову от сдавливающего ее обруча. Из моего горла вырвался нечеловеческий, дикий полурык-полукрик, сердце сжимала горечь потери и безумная ярость. Мозг словно накачали ЛСД, я будто был как во сне. Одна часть моего сознания пребывала в безудержной ярости, а я мог только наблюдать. Я видел. Я видел, как с нечеловеческой силой я оторвал руки жирному уебку и раздавил ногой его голову. Сзади на меня напал один из вертухаев. Я, резко обернувшись, одним ударом сломал ему шею, заставив его голову вывернуться под неестественным углом. Схватив один из его мечей, с диким воплем я помчался на охранников. Я резал, колол, разрубал их чуть ли не напополам. Ярость, кипевшая во мне, придавала просто неестественные, чудовищные силы. Не замечая усталости и боли, я крушил все и всех вокруг.

Сзади что-то ударило в плечо и теплая жидкость разливалась от плеча по руке. Я обернулся. Мужик в зеленой куртке с искаженным ужасом лицом пытался перезарядить короткоствольное ружье трясущимися руками. Кровожадно улыбаюсь. Один прыжок-и я уже перед ним, сдавливаю его голову руками. Он сдавлено кричит, его череп трещит в моих руках, глаза начали вываливаться из его глазниц. Еще усилие-и его череп раздавлен, на моем лице ошметки кости и плоти, кровь фонтанирует из разорванной шеи....

------------------------------

Успокоился я только через час. Последствия моего буйства валялись вокруг-расчлененые тела, внутренности, кровь, шатры были сломаны и опрокинуты. На моем теле были многочисленные порезы, одежда висела ошметками, перепачканная в крови, на левой руке не хватало двух пальцев, а в плече было небольшое отверстие, диамеиром с палец, вокруг которого были потеки уже засохшей крови. Шея все еще болела, на месте печати красовался свежий ожог.

Я склонился над бездыханным и изуродованным телом Мьялны и, прижав ее голову к груди, зарыдал. Слезы текли из глаз, пеленой застилая мир, а сердце готово было разорваться на части от горя. Так я просидел еще пару часов.

Орки-женщины, дети и некоторые оставшиеся взрослые мужчины-обыскивали лагерь в поисках припасов и предметов первой необходимости, с опаской поглядывая в мою сторону. Оно и понятно, из состояния берсерка или, как его еще называли "кровавое безумие", еще ни один орк не возвращался, обычно таких, сходивших с ума и крушащих все вокруг, старались сразу убить. Но я каким-то образом сумел вернуть себе рассудок, хотя и для меня это было загадкой.

Выплакавшись, я отнес тело Мьялны к краю поляны и похоронил ее возле старого рассохшегося дерева. Занимался рассвет, солнце протягивало из-за леса свои лучи, окрашивая облака в розовые тона. Я сидел перед могилой сестры и просил прощения.

Прости, отец, я не выполнил твою последнюю волю. Прости, сестренка, твоему брату не хватило сил сдержать свое обещание...

Сзади раздались шаги. Я повернул голову и увидел мужчину-орка с двумя рюкзаками за спиной.

--Мы возвращаемся в Оротхейм, пойдешь с нами?--

Я отрицательно покачал головой. У меня больше никого не осталось, возвращаться мне было некуда, единственное, чего мне хотелось-это остаться одному.

--Тогда вот--орк стянул с плеча один из рюкзаков--Я собрал кое-что, тебе пригодится. Мне жаль твою сестру. Удачи тебе, парень--и, положив рюкзак на землю, он ушел. А я остался сидеть и смотреть на солнце, медленно подымавшееся над лесом.

http://tl.rulate.ru/book/1242/24931