Готовый перевод That year the flowers bloomed 1981. / В тот год расцвели цветы 1981.: Глава 497. Ты мне надоела

Том 1. Глава 497. Ты мне надоела

— Ты хочешь, чтобы я осталась? А сам вернешься?

Фу Гуйин ошеломленно смотрела на Ай Чжисиня, не веря своим ушам.

Она знала его уже больше полугода и всегда считала его романтичным, остроумным и веселым. А манеры и привычки, унаследованные от семьи, сохранившей традиции цинской аристократии, казались ей врожденной элегантностью, куда более привлекательной, чем западная «галантность».

Но сейчас Фу Гуйин увидела в нём лишь эгоизм и подлость.

— Асинь, — спросила она, растерянно качая головой, — ты хочешь, чтобы я осталась вместо тебя? Чтобы я, женщина, была заложницей вместо тебя, мужчины?

— Инь, ты же знаешь, как больно быть униженным, — с горечью в голосе произнес Ай Чжисинь, и по его щекам покатились слезы. — Мы должны взять то, что нам принадлежит, чтобы изменить свою судьбу. Если я сейчас не вернусь, другие присвоят нашу долю.

Он говорил искренне.

Ай Чжисинь знал, что доллары настоящие. Крупных купюр юаней не было, поэтому они с Фу Гуйин вместе снимали деньги в банке. Даже если она останется заложницей у братьев Гуань, скорее всего, ничего страшного не случится. Ведь у него статус иностранного инвестора, и за последние полгода Ай Чжисинь хорошо понял все преимущества этого статуса.

Но он также понимал: если он сейчас не вернется, то этот антиквариат не будет иметь к нему никакого отношения.

Отец Ай Чжисиня, бывший Бэйлэ, был человеком со старыми, закоснелыми взглядами. Сам Ай Чжисинь — сын наложницы, какое ему наследство?

Пусть его братья и отказывались ехать в материковый Китай за длинным юанем, но, как только этот антиквариат окажется в Гонконге, они тут же прилетят, чтобы заняться продажей. И какую долю получит тогда Ай Чжисинь, и без того находящийся на задворках семьи?

Он слишком хорошо знал своего отца, мастера манипуляций, который будет и подавлять, и использовать его. Если Ай Чжисинь не проследит за всем лично, то из тридцати миллионов, которые он мог бы получить, ему с барского плеча бросят три-пять, и он должен быть этому рад.

— Инь, — продолжал Ай Чжисинь, — если у нас будут деньги, мы больше не будем пешками в чужой игре. Я смогу вернуться в семью и получить свою долю наследства. Ты же видишь, этот антиквариат — лишь малая часть того, что принадлежало нашей семье. Спроси у этих братьев, если не веришь.

«Ага, щас!», — подумала Фу Гуйин.

Раньше она, возможно, и поверила бы его сладким речам, но сейчас у неё поджилки тряслись от страха.

Вокруг — ножи, оружие… а он хочет, чтобы она, женщина, осталась?!

Кто гарантирует ей безопасность? Кто гарантирует, что эти мужланы не тронут её, представительницу высшего общества, с которой им никогда в жизни не доведется столкнуться?

Да и заложницей хотят оставить его, а не её!

— Асинь, не бойся, — сказала она. — Эти доллары настоящие, тебе ничто не угрожает. И не волнуйся, что кто-то присвоит нашу долю. Я вернусь и прослежу за господином Мином. Гонконг — это место, где уважают закон. Если он попробует что-то выкинуть, наша семья Фу не будет молчать.

Фу Гуйин решила для себя: раз уж она вложила деньги в это дело, то жизнью рисковать не будет.

Что касается возможных махинаций господина Мина, то она, Фу Гуйин, справится. За её спиной — компания «Фу»!

Но Ай Чжисинь, видя, что Фу Гуйин не поддается ни на уговоры, ни на угрозы, обратился к Гуань Цзывэю:

— Вы должны знать моего отца. Держать меня здесь бессмысленно. А вот она… у неё богатая семья.

Фу Гуйин остолбенела. Остолбенел и второй из братьев Гуань. Даже Лао Мэн, наблюдавший за всем издалека, опешил.

Только старший брат, Гуань Цзывэй, улыбнулся.

Когда-то, в молодости, он работал на Бэйлэ и хорошо знал, как выжимать деньги из богачей. Бандиты называют это «взять заложника», а они называли это «захватить мятежника». Суть одна и та же.

— Хорошо, — протянул Гуань Цзывэй с зловещей улыбкой. — Останетесь оба.

— Подлец! — закричала Фу Гуйин, словно обезумев. — Ты такой же, как Сюй Цзылян! Обманщик! Я порву с тобой! Даже став призраком, я не оставлю тебя в покое!

Она вцепилась в Ай Чжисиня, царапая его лицо и шею длинными ногтями. На коже остались кровавые следы.

На берегу раздался хохот. Бандитам доставляло удовольствие наблюдать, как эти двое рвут друг друга на части.

Люди, переносившие антиквариат на катер, не обращали на них никакого внимания, стремясь поскорее закончить погрузку и уплыть.

Но вдруг на катере, стоявшем в море, раздался пронзительный гудок, а затем заревел мотор.

— Что случилось?

Старший Гуань и остальные недоуменно переглянулись, но Лао Мэн, наблюдавший за всем со стороны, вдруг вскрикнул:

— Плохи дела! Кажется, морская полиция!

— Что?

Братья Гуань не поняли, о чём речь. Море было погружено во тьму, никакой полиции не было видно.

Но в следующее мгновение на воде вспыхнули семь или восемь ярких лучей, стремительно приближаясь к деревне Сявэй.

Судя по расстоянию, до братьев Гуань было всего два-три километра.

Оказывается, полицейские катера подходили с выключенными огнями, пока их не заметил кто-то с судна, стоявшего на якоре.

Одновременно на далёком берегу замигали огни и завыли сирены.

Две грузовые баржи, на которые ещё грузили товар, отреагировали быстрее всех. Моторы у них и не глушили. С рёвом они рванули в море.

Им нужно было прорваться до того, как полиция замкнет кольцо. Но, судя по количеству огней на воде, шансов у них было немного.

— Бежим! — крикнул Лао Мэн, запрыгивая на свой моторикшу. — Др-р-р!

Его трёхколесный транспорт, хоть и выглядел не так солидно, как автомобиль, был куда более проходимым. Он мог проехать по любой узкой дорожке, словно мышь, шныряя по знакомым тропам. Идеальное средство для такого рискованного бизнеса.

Братья Гуань тоже не мешкали. Один схватил чемодан с деньгами, другой отвязал осла от повозки, вскочил на него и поскакал в темноту.

Ай Чжисинь замешкался, но всё же успел крикнуть:

— Возьмите нас! Дам вам десять тысяч долларов!

— Др-р-р!

Моторикша, уже отъехавшая на приличное расстояние, развернулась и вернулась. Ай Чжисинь, таща за собой Фу Гуйин, полез наверх, на ходу объясняя:

— Инь, видишь, как я находчив? Если бы я не притворился, что мы ссоримся, братья Гуань точно бы нас убили!

Фу Гуйин молча забралась на моторикшу и, сняв с руки часы, протянула их Лао Мэну:

— Это Breguet. Стоят двадцать тысяч долларов. Сбрось этого типа, а после побега я дам тебе ещё двести тысяч.

Ай Чжисинь посмотрел на Фу Гуйин с таким же шоком, с каким она смотрела на него несколько минут назад.

— Инь, не надо! Я всё это делал ради нашего будущего! Ты не можешь…

Но Фу Гуйин не слушала его объяснений. Она повернулась к Лао Мэну и с ненавистью сказала:

— Часы, которые на нём, — подарок от меня. Стоят три тысячи гонконгских долларов. Он нищий, у него нет долларов. Деньги есть у меня.

Ай Чжисинь наконец понял, насколько жестокими и безжалостными могут быть женщины, когда у них проходит любовное помешательство.

— Не верьте ей! — закричал он. — Мой отец — богач из Гонконга! Увезёте меня — получите не двести тысяч, а два миллиона!

Он внезапно замолчал. К его лбу приставили холодный металлический ствол.

Лао Мэн забрал его часы, а затем пнул его ногой, сбросив с моторикши.

— Др-р-р!

Моторикша, не включая фар, помчалась по просёлочной дороге, подпрыгивая, как испуганный заяц.

Слыша приближающийся вой сирен, Ай Чжисинь издал отчаянный вопль:

— Инь! Ты не можешь так поступить! Я… люблю… тебя!

Фу Гуйин, сидевшая в моторикше(трехколесный велосипед-мотоцикл), почувствовала, как к горлу подкатил комок. Она сплюнула.

— Тьфу! Ты мне надоел.

http://tl.rulate.ru/book/123784/5560128