Готовый перевод That year the flowers bloomed 1981. / В тот год расцвели цветы 1981.: Глава 93. Я просто боюсь потерять свою мечту

Том 1. Глава 93. Я просто боюсь потерять свою мечту

После того, как Хао Цзянь сказал «деньги обжигают руки», Ли Е спокойно спросил:

— Сначала скажи мне, как ты заработал эти пятьдесят тысяч, что заставило тебя чувствовать себя неспокойно?

— Я заработал так, как ты и говорил, как во сне.

Хао Цзянь сказал:

— Мы действовали по твоему плану, кроме канала сбыта сладостей в провинциальном городе, мы ещё ходили с рекомендательными письмами по разным уездным городам, везде искали сбытчиков.

— В первый месяц продавали очень медленно, они нам не доверяли, даже относились с опаской.

— Но со второго месяца продавать стало всё быстрее и быстрее, мы уже не могли остановиться.

Когда-то Ли Е разработал план продаж с Хао Цзянем и другими, так как у них была лицензия на ведение деятельности от оптового отдела одежды в Янчэне, а также официальное рекомендательное письмо с печатью, они решили действовать смелее, они перестали заниматься розничной торговлей, и помимо канала сбыта сладостей в провинциальном городе, они во всех остальных уездных городах активно искали «сбытчиков», например, таких же смелых спекулянтов, как Хао Цзянь, или «управляющих» в магазинах одежды коллективных предприятий.

Модели одежды были неплохие, цены низкие, а ещё были официальные квитанции с печатью, помимо того, что Хао Цзянь и другие действовали от имени частных лиц, они почти не отличались от торговых представителей государственных предприятий.

Конечно, насколько велика была эта разница, зависело от того, как они общались с этими управляющими.

Хао Цзянь загибал пальцы и сказал Ли Е:

— Первый раз мы продали товар на двадцать тысяч юаней за двадцать с лишним дней, но вторая партия была продана всего за полмесяца.

— Количество товара с каждой партией увеличивалось вдвое, но время продажи сокращалось вдвое, сейчас, как только товар прибывает на вокзал, мы продаём его за три дня.

В начале восьмидесятых годов в небольших северных уездных городах спрос на одежду превышал предложение, как только кто-то надевал новую одежду, все остальные тоже шли и покупали.

С государственным универмагом было нелегко иметь дело, но в коллективных магазинах, а также во всех магазинах подержанной одежды, достаточно было открыть одну точку, и они бы появились повсюду.

— Брат Ли Е, мы заработали от нескольких сотен юаней до двадцати тысяч юаней за полгода, а от двадцати тысяч юаней до пятидесяти тысяч юаней всего за несколько месяцев, а сколько времени понадобится, чтобы заработать пятьсот тысяч юаней, о которых ты говорил?

Хао Цзянь с волнением сказал:

— Брат Ли Е, поверь мне, Хао Цзянь не из тех, кто боится волков и тигров, или из тех, кто боится, ты даже сейчас можешь посадить меня в тюрьму, и я не испугаюсь, я просто…

Хао Цзянь пытался подобрать слова, но он нервничал и ходил по комнате из стороны в сторону, не зная, как выразить свои мысли, наконец, он сказал Ли Е:

— Может, выйдем и прогуляемся?

Ли Е улыбнулся, взял несколько бутылок пива и вышел.

Было уже около девяти вечера, последний сеанс в кинотеатре закончился, поэтому, несмотря на лето, на улицах почти никого не было.

Хао Цзянь ничего не сказал, он повёл Ли Е и Цзинь Пэна на север города, прошёл через полгорода и пришёл к воротам первой средней школы уезда.

Затем он спросил Ли Е:

— Братишка Сяо Е, ты помнишь, где ты меня встретил в первый раз?

Ли Е не понял, что он имел в виду, и показал на дерево рядом:

— Ты сидел там, тебя было видно, но школьники могли видеть твои сладости.

Хао Цзянь кивнул, подошёл и сел.

Ли Е показалось это забавным, и он, как и Цзинь Пэн, присел на корточки по-азиатски.

Хао Цзянь дал Ли Е и Цзинь Пэну по сигарете и сам закурил.

На этот раз он не стал, как раньше, заботливо прикуривать сигарету для Ли Е, а сам жадно закурил, затянулся несколько раз и выкурил всю сигарету.

— Кх-кх-кх.

После сильного кашля Хао Цзянь энергично потёр лицо и только потом начал бормотать.

— Я, Хао Цзянь, не местный, я нашёл жену и пустил здесь корни, когда все возвращались в город, моя дочь только родилась.

— Я не смог вернуться в город, и ни капли не жалею об этом, я получал гневные письма из дома, но не обижался, где бы ни жить?

— Но когда у моей дочери обнаружили болезнь… я пожалел, я пожалел, что не удержался и позволил ей появиться на свет, чтобы она страдала.

Слёзы и сопли Хао Цзяня текли по лицу и даже попадали ему в рот.

— Я возил ребёнка к врачам в город и в столицу провинции… все врачи говорили, что ей нужно будет всю жизнь принимать лекарства, и она может не прожить долго.

— Как я ненавидел! Я ненавидел себя за то, что подвёл ребёнка.

Лицо Хао Цзяня выражало страдание и растерянность, его взгляд был расфокусирован, он полностью погрузился в воспоминания.

Ли Е не спешил, он просто ждал, когда Хао Цзянь придёт в себя.

Спустя долгое время, возможно, почувствовав что-то неладное во рту, Хао Цзянь энергично вытер лицо.

— Я написал письмо домой, обратился за помощью к отцу, и он быстро прислал мне сто двадцать юаней.

— Сто двадцать юаней, на эти деньги можно было несколько лет покупать лекарства для ребёнка, но я снова отправил деньги ему обратно, вы знаете почему?

Ли Е покачал головой, Цзинь Пэн тоже торопливо покачал головой.

В этот момент они должны были поддержать Хао Цзяня.

Хао Цзянь закусил нижнюю губу, сдерживая слёзы, и сказал:

— Потому что отец написал мне письмо, сказал, что продал велосипед старшего брата и собрал эти деньги, вы понимаете, что это значит? А? Вы понимаете?

Цзинь Пэн догадался:

— Ты переживаешь за старшего брата, боишься, что он поссорится со своей женой?

Догадка Цзинь Пэна была вполне разумной, в то время велосипед был «крупным активом» семьи.

Если в семье был велосипед, то было удобно и престижно ездить в деревню за продуктами или на работу, возить жену и детей в гости.

Но если вдруг не станет этого велосипеда, то уровень жизни небольшой семьи сразу же упадёт на несколько ступеней.

Однако Хао Цзянь выругался:

— Мне плевать на него.

— …

У Хао Цзяня от злости загорелись глаза:

— Мой отец получает зарплату сорок три юаня пятьдесят копеек, на лекарства для моей дочери каждый месяц нужно всего несколько юаней, зачем продавать велосипед?

— Я не смог удержаться – я признаю, я не смог вернуться в город и заботиться о родителях – я должен умереть, но эта девчонка… это же его родная внучка!

Хао Цзянь снова заплакал, плача и жалуясь:

— Я знаю, что у отца трудности, у меня много братьев и сестёр, о ком-то он может позаботиться, а о ком-то – нет,

но разве из-за велосипеда он может порвать со мной родственные связи?

— …

Цзинь Пэн в шоке посмотрел на Хао Цзяня, а затем на Ли Е.

Ли Е кивнул и тихо сказал:

— Не вини старика, у него тоже нет выбора.

На самом деле, если внимательно послушать рассказ Хао Цзяня, то можно понять его чувства, а также догадаться о безысходности отца Хао Цзяня.

У них в семье было много детей, Хао Цзянь не смог вернуться в город, поселился в деревне за тысячи километров, у него родилась ещё и девочка, да ещё и с неизлечимой болезнью.

Для главы многодетной семьи это было очень трудным выбором.

В конце концов, отец Хао Цзяня продал велосипед, надеявшись таким образом косвенно дать понять Хао Цзяню одну вещь.

«Я готов тратить деньги на ребёнка, но я не могу бесконечно тратить деньги, наша семья не потянет».

Можно ли сказать, что старик был жестоким? Если бы он был действительно жестоким, он мог бы вообще ничего не давать.

В конце концов, велосипед – это действительно большие деньги.

В то время поступок старика был не лишён бессердечия. Но он не ожидал, что Хао Цзянь окажется упрямым, и снова отправил деньги обратно.

Хао Цзянь вытер слёзы и, вытянув шею, сказал:

— Я, Хао Цзянь, раньше был честным человеком, где уж мне заниматься спекуляцией, но ради дочери я начал подрывать основы социализма.

— Я продавал кунжутные лепёшки, меня преследовали люди из торгинспекции, меня избивали хулиганы, меня оплёвывали земляки. Мне было наплевать.

— С того дня я понял, что если нужны деньги, то нужно самому их зарабатывать, а надеяться на подачки других – это как быть нищим.

Хао Цзянь плюнул на землю и сказал:

— Я потерял лицо ради дочери, и что с того? Если это поможет спасти мою дочь, то что с того, если я потеряю жизнь?

— Я боюсь только… я потеряю жизнь, а это будет бесполезно! Ха-ха-ха-ха!

Хао Цзянь рассмеялся как безумец, и слёзы снова потекли по его лицу.

Он показал на Ли Е:

— Знаешь ли ты, что если бы я не встретил тебя, то я бы точно не выдержал, точно не выдержал бы…

— Но теперь я, Хао Цзянь, большой начальник, большой начальник.

Лицо Хао Цзяня покраснело:

— В прошлом месяце я взял жену и дочь и поехал в Янчэн, в лучшую больницу, лучший врач тайно сказал мне, что есть импортное лекарство, которое точно вылечит мою дочь, только оно немного дорогое.

— В тот момент моё сердце чуть не остановилось, я спросил, насколько дорогое?

Хао Цзянь показал два пальца и со слезами на глазах сказал:

— Две тысячи юаней, всего две тысячи юаней, и моя дочь будет полностью здорова.

— Чёрт возьми, всего две тысячи юаней, всего две тысячи юаней… У-у-у-у-у.

Хао Цзянь подпрыгивал и топал ногами на месте, как бешеный горилла.

Плач тридцатилетнего мужчины разносился по ночной улице, как жалобный вой призрака.

Сердце Ли Е слегка дрогнуло, но на лице сохранялось спокойствие.

А вот Цзинь Пэн был тронут словами Хао Цзяня, он отвернулся и вытер слёзы.

Две тысячи юаней, всего две тысячи юаней?

Две тысячи юаней в 1982 году для обычных людей были как непомерно высокая стоимость операции для семьи с неизлечимой болезнью в наше время, вызывающая боль и бессилие.

В этом мире есть только одна болезнь – бедность.

Эта короткая фраза отражает все страдания и горечь мира.

Хао Цзянь плакал несколько минут, прежде чем успокоиться.

Затем он искренне сказал Ли Е:

— Я сказал всё это, чтобы сообщить брату Сяо Е, что я не боюсь зарабатывать много денег, я просто боюсь потерять всё, что имею сейчас, я боюсь, что моя дочь останется без моего присмотра, я боюсь, что снова вернусь в прошлое, я боюсь, что моя мечта… не сбудется.

— Я думал, что когда-нибудь я сяду в свою машину и отвезу дочь в родной город, чтобы показать всем…

Хао Цзянь громко ударил себя в грудь:

— Я хочу показать всем, что моя дочь – это не бездонная яма, которую невозможно заполнить, не обуза, которую невозможно содержать, а золотой самородок, драгоценная птица, на которую все они не могут и смотреть.

Ли Е, подперев подбородок рукой, с улыбкой на лице с интересом смотрел на Хао Цзяня, «дочернего раба», это было довольно забавно.

«Дочерние рабы» в то время встречались редко!

Но Хао Цзянь неправильно понял Ли Е и спросил с неловкостью:

— Брат Сяо Е, чему ты смеёшься?

— Я не смеюсь над тобой, — покачал головой Ли Е. — Я просто подумал, что если ты ещё не исполнил свою мечту, то почему сейчас колеблешься?

Хао Цзянь несколько секунд молчал, а затем сказал:

— Я надеюсь получить совет от брата Сяо Е.

— Мой совет?

Ли Е, подперев подбородок правой рукой, улыбнулся.

На самом деле, когда Хао Цзянь продавал козинаки, он однажды пришёл к Ли Е, беспокоясь о том, что будет, когда он станет обладателем десяти тысяч или ста тысяч юаней.

Тогда Ли Е искал предприимчивого гения, поэтому он дал Хао Цзяню совет, пробудив его скрытые амбиции.

Хао Цзянь был очень перспективным, но он не был «безгранично алчным» прирождённым тираном, возможно, на некоторых этапах ему требовалась небольшая поддержка и помощь.

Например, сейчас, хотя Хао Цзянь был морально готов стать обладателем миллиона юаней, но видя, что пять миллионов юаней уже близко, он был шокирован и напуган.

В этот момент у него возникло «стабильное» настроение, он надеялся на надёжную опору.

Дед Ли Е имел статус и связи, а Хао Цзянь часто поставлял овощи и мясо в магазин «Эрлян», он также знал о существовании Вэнь Лэюй.

То, что учитель Кэ из второй средней школы переехал в Пекин, тоже не было большим секретом.

Поэтому Хао Цзянь считал, что Ли Е может дать ему «наставления».

Хао Цзянь не смел надеяться на более высокий уровень, но я же твой помощник, и ты, как босс, должен дать мне немного уверенности?

Поэтому Ли Е дал ему наставление.

— Хао Цзянь, Цзинь Пэн, вы же все были в Янчэне за последние несколько месяцев, неужели вы не заметили, что в Янчэне частный бизнес с оборотом в несколько десятков тысяч юаней уже не редкость?

— …

Хао Цзянь и Цзинь Пэн опешили, сразу не поняв.

Но вскоре Хао Цзянь уловил нить и осторожно спросил Ли Е:

— Ты имеешь в виду, чтобы положить деньги… в Янчэн?

— Не только деньги, — поправил Ли Е, — мы должны перенести нашу основную базу в Янчэн или Шэньчжэнь.

— В этих местах, сколько бы у тебя ни было денег, тебе не нужно их скрывать.

Хао Цзянь и Цзинь Пэн переглянулись, долго тупо смотрели, а затем нехотя сказали:

— Но ведь это чужая территория! Что нам делать с тем, чего мы добились здесь?

http://tl.rulate.ru/book/123784/5233385