Готовый перевод That year the flowers bloomed 1981. / В тот год расцвели цветы 1981.: Глава 73. Ты что, себя за Чжугэ Ляна держишь?

Том 1. Глава 73. Ты что, себя за Чжугэ Ляна держишь?

Люди, которые просят деньги в долг, в тот момент, когда они только открывают рот, чтобы попросить, выглядят жалко.

Но после того, как они начали говорить, они становятся настойчивыми, вываливая тысячу причин и обид, цепляясь и добиваясь своей цели — получить деньги в долг, и только когда ситуация становится безнадёжной, и они понимают, что денег им не видать, они отступают, полные обиды и разочарования.

Семья Хань пришла в полном составе, поставив на карту свою репутацию, раз уж они заговорили о деньгах, разве они так просто отступят?

Ли Юэ, бросив таз, просто дала стартовый сигнал, самое интересное было впереди.

— Ой, всего год-два не виделись, а Сяо Е уже такой высокий вырос, да ещё и такой красивый, брат с сестрой, вам повезло.

— Да, я всегда говорил, что из этого ребёнка что-то выйдет. Видите, я оказался прав! Он уже великий писатель…

Пожилая пара начала с похвалы, пытаясь разрядить обстановку.

Однако Ли Е не подыгрывал, а просто тупо смотрел на таз, валяющийся во дворе.

Эмалированный, с большим сколом белой эмали, очень заметная выбоина.

Стало неловко.

Пожилая пара, конечно же, была родителями Хань Чуньмэй, видя, что похвала Ли Е не работает, они сердито посмотрели на Хань Чуньмэй.

Хань Чуньмэй было очень неудобно, она отвернулась и промолчала, Ли Кайцзянь, жалея свою жену, сказал:

— Чего стоишь? Не знаешь, как поздороваться?

Ли Е посмотрел на него и всё же поздоровался.

— Дедушка, бабушка.

Услышав «дедушка, бабушка», Хань Чуньмэй удивилась, раньше Ли Е не признавал её родственников.

С упрямым характером прежнего хозяина тела, он даже не хотел называть эту пару «дядя, тётя», что всегда очень смущало Хань Чуньмэй, сегодня, хоть он и выглядел недовольным, это уже было большим достижением.

«Дедушка, бабушка» очень порадовали пожилую пару, они поспешно сказали:

— Да-да, не стой на холоде, проходи в дом!

Ли Е вместе со всеми вошёл в дом и сел на маленький табурет.

Дело в том, что сегодня в доме было много «старших», и стульев не хватало.

И это Ли Е ещё повезло, остальные младшие даже в дом не вошли.

Но, сидя на табурете, Ли Е не терял своего величия, он сразу спросил:

— Я занимался, зачем меня вдруг позвали? Что-то срочное?

— Кхм, дело вот в чём, — Ли Чжунфа кашлянул и сказал: — Мы позвали тебя, чтобы спросить, сколько у тебя осталось денег с гонорара.

— А?

Ли Е удивился, посмотрел на бегающие глаза Ли Чжунфа и понял, что тот задумал.

Ли Чжунфа всё ещё хотел занять немного денег, чтобы сохранить хорошие отношения с родственниками жены, или, другими словами, чтобы его невестке не было слишком неудобно.

Ли Кайцзяню было уже за сорок, а он женился на женщине на семь-восемь лет младше, Ли Чжунфа видел, как он её любит, и, видимо, был готов потратить немного денег ради сына.

Тогдашний Ли Е, возможно, этого не понимал, но нынешний Ли Е прекрасно осознавал, что дедушка и бабушка, сдерживая гнев, оставляли внуку путь к отступлению.

Если бы Ли Е поступил в университет в этом году, семья Ли, используя и кнут, и пряник, попыталась бы вернуть расположение внука.

Семья Лу, вероятно, руководствовалась теми же соображениями.

Невозвращённый велосипед «Фэнхуан» служил связующим звеном между двумя семьями.

А после отъезда Лу Цзинъяо на учёбу в Пекин велосипед достался её младшему брату Лу Цзысюэ, ученику первого класса средней школы уезда.

Прежний Ли Е, лелея надежду на то, что Лу Цзинъяо одумается, предпочитал передвигаться пешком, нежели требовать возвращения велосипеда.

Но у нынешнего Ли Е не было такой широты души.

Если бы это было просто расставание — другое дело, но Лу Цзинъяо демонстративно отправила деньги в школу, навесив на Ли Е ярлык «Хуан Шижэнь». Она что, всерьёз принимала его за дурачка?

Нельзя же одновременно пользоваться моими благами и высокопарно афишировать свою «свободу»?

Главное — у самого Ли Е не было велосипеда! Передвигаться было неудобно, а ей — удобно?

Ли Даюн, глубоко затянувшись, неуверенно произнёс:

— Брат, если ты заберёшь «Фэнхуан», то вы с ней окончательно…

Ли Е, взглянув на Ли Даюна, ответил:

— Лу Цзинъяо что, такая уж хорошая? Я должен на ней зацикливаться? Твой брат способен заполучить целый лес.

— …

Ли Даюн, опешив, недоумённо моргал, не в силах до конца осмыслить слова Ли Е.

[А раньше ты ради Лу Цзинъяо готов был на всё, брат?]

Ли Е, видя состояние Ли Даюна, не стал ничего объяснять, лишь ободряюще похлопал его по плечу.

Хотя этот закадычный друг был простоват и коренаст, как медведь, у него была и тонкая душевная организация.

Например, когда он ругался у ворот дома Лу Цзинъяо, а сегодня утром предложил «поехать в Пекин и отчитать Чэнь Шимэй», у него была чёткая цель — заставить Лу Цзинъяо помириться с Ли Е.

[Если ты не выйдешь и не поговоришь с моим братом, я расскажу о твоих делишках на всю улицу. Если посмеешь вести себя, как Чэнь Шимэй, я опозорю тебя на всю школу.]

Можно сказать, что Ли Е был несправедливо прозван «Хуан Шэньжэнем» не без «помощи» Ли Даюна — «Му Жэньчжи».

— Брат, скоро закончится урок, давай отойдём от ворот! — встревожился Ли Даюн, заметив, что вот-вот прозвенит звонок.

— А? Чего ты боишься?

— Учителя в первой школе строгие, боюсь, полезут не в своё дело.

— …

Первая средняя школа отличалась от второй своей строгостью не только в учёбе, но и в отношении к посторонним.

В 1981 году на улицах уже появились малолетние хулиганы, вымогавшие деньги у детей, но ни один не смел приближаться к воротам первой средней школы. Ли Даюн со своей внушительной фигурой и грозной внешностью, сразу же привлекал внимание учителей.

— Чего бояться? Власть учителей ограничивается школой, разве они могут вмешиваться в дела за её пределами? — беззаботно бросил Ли Е.

Но, судя по тому, как он подмигивал Ли Е, очевидно, не хотел занимать много и надеялся, что Ли Е придумает какой-нибудь отговорку.

Это было характерно для пожилых людей того времени — оставлять пространство для манёвра, чтобы в будущем сохранить хорошие отношения.

Будь это в наше время — к чёрту такую любезность, нужно рвать отношения раз и навсегда.

Но, хотя Ли Чжунфа так думал, Ли Е и не собирался занимать деньги. После болтовни Сяо Лицзюань по дороге он тем более не мог этого сделать.

— О чём вы думаете? Я уже говорил, что эти деньги мне нужны!

Ли Чжунфа опешил. Его внук, после того как поумнел, стал хитер как лис. Он так ему намекал, а тот всё равно не понимает?

Но он ещё не успел прийти в себя, как сидевший на стуле старик Хань подал голос:

— Эй, Сяо Е, ты всегда так разговариваешь со своим дедом? Неуважительно!

Старуха Хань дёрнула своего мужа за рукав и с улыбкой сказала:

— Разве любой ребёнок, впервые заработавший деньги, не будет их беречь как зеницу ока? Ты бы просто нормально спросил, к чему говорить о неуважении?

Произнося эти слова, оба искоса поглядывали на Хань Чуньмэй. Будучи людьми в возрасте, они заботились о репутации и хотели, чтобы кто-то другой выступил в роли «плохого полицейского».

Хань Чуньмэй оказалась между двух огней.

Разве Ли Е плохо к ним относился?

На Новый год все трое получили новую одежду, от белья до пальто и обуви. Вернувшись в родительский дом, они вызвали зависть всех соседей и родственников.

На Новый год на них потратили несколько сотен юаней!

Чего ещё ей, мачехе, желать?

Её родные родители, дедушка и бабушка, разве когда-нибудь покупали детям хоть одну вещь?

А теперь они хотят, чтобы она обратилась к Ли Е с просьбой. Как ей это сделать?

— Кхм… Чуньмэй! Ты как мать не справляешься со своими обязанностями, я должен тебе кое-что сказать… — старик Хань, видя, что его дочь не понимает намёков, решил взять дело в свои руки.

Он с простодушным видом произнёс:

— Раз уж ты вышла замуж за Ли, должна выполнять свой материнский долг. Сяо Е постоянно живёт в школе, почему ты не за заботишься о нём? Вторая средняя школа ведь недалеко, насколько я помню? Ребёнок ещё маленький, не понимает, что люди бывают злые, что если его обманут? Потеря денег — это ещё полбеды, а вот если он встанет на кривую дорожку, это будет плохо. Помнишь своего дядю Юцая? Он поехал в провинцию со всеми своими сбережениями…

Старик Хань долго говорил, его простодушное лицо и искренний тон не позволяли никому вставить и слова.

Поначалу Ли Е думал, что он отчитывает свою дочь, но потом понял, что ошибался.

Он не отчитывал дочь, а читал Ли Е «назидательную» лекцию!

Этот дядя Юцай, во времена «культурной революции», отправился в провинцию со всеми своими сбережениями и не только всё потерял, но и пристрастился к наркотикам. Он был типичным примером «блудного сына».

А причиной его падения стало то, что он был слишком молод, когда умер его отец, а мать, пожалев его, отдала ему все семейные финансы.

Намекали на то, что гонорар Ли Е, хоть и заработан им, но непонятно почему находится в его руках.

Ли Е внимательно смотрел на простодушного старика, брызжущего слюной, и словно увидел в его глазах житейскую хитрость. По идее, семье Хань не следовало говорить подобные вещи в доме Ли, это было крайне нетактично.

Но старик Хань всё же сказал.

Люди в восьмидесятые годы очень ценили родственные связи. Если кто-то в такой ситуации говорил подобные вещи, это предвещало ссору.

Подтекст старика Хань был таков: «Вы что, пытаетесь меня обмануть этим ребёнком? Думаете, я глупый?»

Лицо Ли Чжунфа изменилось, и лицо бабушки Ли тоже стало недовольным.

Сват впервые пришёл в гости и сразу начал хитрить, используя Ли Е, это выглядело не очень хорошо.

Пусть Хань Чуньмэй и была второй женой, но чем больше таких «сводных» семей, тем больше родители беспокоятся.

Отец Хань был хитрым, он был уверен, что семья Ли дорожит своей репутацией, и что в первый серьёзный визит сватов они обязательно должны будут сохранить лицо.

Но у Ли Е не было таких опасений, в будущем он видел много случаев, когда родственные отношения рушились из-за денег, некоторые родственники – хуже, чем их отсутствие.

— Дедушка, вы как-то недоброжелательно говорите! — Недовольно сказал Ли Е. — Слушая вас, я действительно похож на того богатого дядю, только он поехал покорять столицу провинции с деньгами, а я собираюсь учиться в университете… Хотя, постойте-ка! Сейчас в Пекине нет «пяти ядов»?

Взгляды всех присутствующих тут же изменились, особенно взгляд бабушки Ли, он был острым, как нож, и она смотрела то на старика Хань, то на Хань Чуньмэй.

Ты, старый хрыч, смеешь проклинать моего внука? Погоди, я потом твою дочь так отчитаю, что мало не покажется.

Старик Хань удивлённо посмотрел на Ли Е и начал быстро размышлять.

Этот парень сказал это нечаянно или нарочно? Вряд ли восемнадцати-девятнадцатилетний парень может быть таким хитрым?

Старик Хань быстро среагировал и тут же сменил тему разговора.

— Сяо Е, не злись, я просто говорю прямо, без злого умысла… Но столько денег в руках ребёнка – это действительно ненадёжно! — Указывая на Хань Чуньмэй, он продолжил: — Посмотри, у всех детей и взрослых пальто, кожаные туфли, сразу несколько сотен, сколько бы денег ни было, их не хватит на такие траты!

Ли Е чуть не рассмеялся от злости.

Я трачу деньги на твою дочь и внучку, а ты ещё и недоволен?

— Вы правы, в будущем я не буду тратить деньги на других, а буду тратить их только на себя.

— …

После слов Ли Е старик Хань остолбенел, а бабушка Ли так сильно закашлялась, что едва могла скрыть свою улыбку.

Дядя и тётя, пришедшие со стариком Хань, тоже были ошарашены, одна из них еле сдерживала смех.

— Кхм…

— Сяо Е, дом у твоего дедушки небольшой, мы хотим построить новый дом для твоего дяди, но нам не хватает денег, у тебя сколько осталось? Можешь одолжить нам несколько сотен?

Ли Чжунфа наконец решил перестать наблюдать и вмешался, в его возрасте он всё же надеялся на мир и согласие в семье, если он поссорится со стариком Хань, Хань Чуньмэй будет трудно.

Какой бы ни была семья Хань, это всё равно её родня, когда семья Би выгнала Хань Чуньмэй с детьми, она вернулась в семью Хань, чтобы найти там убежище.

Поэтому требовать от Хань Чуньмэй порвать с семьёй Хань – это слишком.

У семьи есть деньги, можно одолжить несколько сотен, в крайнем случае он потом из своей зарплаты вернёт деньги внуку.

Это был принцип Ли Чжунфа: деньги внука – это деньги внука, если их одолжат и не вернут, он, как дедушка, должен их компенсировать.

Но сколько именно одолжить, должен был решить Ли Е, ведь все свободные деньги в семье заработал его старший внук.

Однако ответ Ли Е оказался неожиданным для Ли Чжунфа:

— У меня осталось две тысячи.

Ли Чжунфа чуть не хлопнул себя по бедру от досады.

Внук, ну почему ты такой бестолковый? Столько тебе намекал.

Ли Чжунфа только что подсказал Ли Е, чтобы тот помог собрать несколько сотен юаней,

если бы Ли Е сказал, что у него осталось около тысячи юаней, то, оставив немного себе, он мог бы одолжить пятьсот-шестьсот, и это было бы достаточно щедро, но теперь…

Ли Е не обращал внимания на намёки Ли Чжунфа, он напрямую спросил старика Ханя:

— Дедушка, сколько денег нужно на строительство дома?

Старик Хань сразу же ответил:

— Дерево и саманы у нас есть, на цемент, кирпич и черепицу нужно тысяча пятьсот, а если строить полностью из кирпича, то две тысячи.

В уезде Циншуй строительство дома не стоило дорого, две тысячи юаней в 1982 году хватало на строительство очень красивого дома с черепичной крышей. (У автора дома есть такой дом, построенный примерно в то время, дедушка говорил, что тогда он стоил около тысячи с чем-то юаней.)

Ли Е кивнул:

— А сколько вы хотите занять?

Старик Хань удивился:

— Разжевал же, две тысячи! И не бойся, я тебе верну, у меня дом есть, если не верну — забирай дом в качестве залога. Я тебе скажу, эти деньги нужно тратить с умом, вкладывать в недвижимость — вот это правильно, а если будешь держать деньги при себе, то по мелочи потратишь, и сам не заметишь.

— То есть у вас самих ни копейки нет?

Ли Е вскочил со стула, ему хотелось пнуть этого старого пройдоху.

Ни копейки нет, а строят новый дом, да ещё и просят у Ли Е денег, ориентируясь на размер его гонорара, он что, себя за Чжугэ Ляна считает?

Гениальный стратег, манипулирующий людьми?

Тьфу!

Примечание:
Чжугэ Лян (181-234 гг. н.э.) - выдающийся китайский государственный деятель, стратег, дипломат, изобретатель и ученый эпохи Троецарствия. Он считается одним из самых блестящих стратегов в китайской истории.

Хуан Шижэнь — это персонаж китайской оперы и народных преданий, ставший символом жадности, жестокости и эксплуатации. Он богатый помещик, который безжалостно преследует бедную девушку по имени Ян Байлао и её отца за долг. История часто разыгрывается в опере «Белая волосатая девушка»( Бай Мао Нюй).

В этой истории Ян Байлао вынужден занять деньги у Хуан Шижэня, чтобы оплатить лечение своей больной жены. Когда он не может вернуть долг, Хуан Шижэнь требует, чтобы Ян Байлао отдал ему свою дочь в качестве наложницы. Девушка сбегает в горы, где её волосы становятся белыми от страданий и недоедания. В конце концов, она встречает коммунистических партизан, которые помогают ей отомстить Хуан Шижэню.

Образ Хуан Шижэня использовался в коммунистической пропаганде для критики помещиков и богатых эксплуататоров. Его имя стало нарицательным и используется для обозначения жадных и бессердечных людей.

http://tl.rulate.ru/book/123784/5223062