Готовый перевод Otonari no Tenshi-sama ni Itsu no Ma ni ka Dame Ningen ni Sareteita Ken (LN) / Ангел по соседству меня ужасно балует (Лайт-Новелла) (Новелла): Том 8.5, История № 5. Два очаровательных ребенка

— Честно говоря, это настоящая дилемма, — вздохнула Шихоко, спускаясь в гостиную после того, как закончила с остатками работы. Было поздно, дети уже спали в своих комнатах.

Шууто, услышав ее слова, задумался, что могло так расстроить жену.

— Ты о работе? — спросил он. — Тебе поставили нереальные сроки?

— Ах, нет, дело не в этом, — ответила Шихоко. — Я о том, что случилось с Аманэ на днях.

Услышав фразу «что случилось с Аманэ», Шууто сразу понял, что беспокоит Шихоко.

— Ах, инцидент с сыном семьи Тоджо?

— Да, именно. Ходят слухи, что он снова доставляет проблемы, — продолжила Шихоко. — Жена одного знакомого рассказала мне, что в последнее время он стал совсем неуправляемым. После поступления в старшую школу его поведение, кажется, сильно испортилось.

Несколько дней назад Аманэ и Махиру гуляли и случайно столкнулись с тем самым парнем, из-за которого Аманэ решил уехать из города. Об этом они узнали от самого Аманэ. Скорее всего, это была случайная встреча, ведь трудно поверить, что Аманэ стал бы намеренно его искать. Однако вполне возможно, что Тоджо, узнав о возвращении Аманэ, решил его выследить.

— Если Аманэ сам справился с этой ситуацией, нам не стоит вмешиваться, — ответил Шууто, — тем более, что ничего серьезного не произошло. Если бы случилось что-то плохое, это сразу было бы видно по поведению Аманэ и Шиины-сан.

Они не могли знать наверняка, что произошло, не заглянув в мысли участников встречи, но, по крайней мере, Аманэ не выглядел расстроенным. Значит, встреча была для него незначительной. К тому же, зная характер Махиру, она вернулась бы с подавленным видом, если бы почувствовала, что Аманэ что-то беспокоит, и обязательно рассказала бы его родителям. Поэтому Шууто предположил, что ничего страшного не случилось.

Шууто, хорошо помнивший, как Аманэ раньше отгораживался от всех, был глубоко тронут, видя его нынешний рост.

Аманэ был глубоко ранен, когда его использовали и предали, особенно учитывая, что из-за этого другие одноклассники стали относиться к нему жестоко. И Шууто, и Шихоко сожалели, что не заметили злых действий со стороны ребенка из семьи Тоджо и не подсказали Аманэ, как правильно себя вести с такими людьми. Выросший в любви и достатке, Аманэ был искренним и чистым ребенком, который никогда ни в ком не сомневался.

Шууто позже понял, что умеренное количество стресса в детстве сделало Аманэ более стойким человеком, чем если бы его жизнь была полностью безоблачной.

«Что ж, полагаю, в результате всего этого Аманэ вырос прекрасным молодым человеком».

В конце концов, Аманэ стал тем, кем он является сейчас, используя этот неприятный опыт как инструмент для самосовершенствования. Хотя, оглядываясь назад, можно сказать, что не все было плохо, в то время они сильно беспокоились.

— Пусть это и так… но как мать, я все равно не могу не волноваться, — сказала Шихоко. Несмотря на свои обычные шутки, Шихоко всегда ставила благополучие сына на первое место.

Шууто погладил ее по голове, мельком взглянул в сторону коридора и тут же улыбнулся Шихоко.

— Если он сам справился со своим прошлым, мне нечего добавить.

— Ты довольно спокойно к этому относишься, Шууто-сан.

— Я бы так не сказал. Я просто доверяю Аманэ.

— А я, если бы мой драгоценный единственный сыночек заплакал, думала бы только об одном: «Не волнуйся, мамочка все исправит!»

— Если бы Аманэ это услышал, он бы просто возразил: «Я не плачу!» К тому же, он, вероятно, не захотел бы сейчас полагаться на тебя, Шихоко-сан.

— Ох, но даже если бы он и плакал, он, скорее всего, искал бы утешения у Махиру-чан, так что, возможно, его мама больше не нужна. Хнык.

— Хнык? Не рыдания?

— Не придирайся к деталям, – ответила Шихоко, игриво изображая плачущее лицо. Но Шууто знал, что она искренне волнуется, поэтому продолжил успокаивающе гладить ее по голове.

Несмотря на попытки Шууто успокоить ее, ее настроение оставалось слегка кислым, как будто ей было что еще сказать о Тоджо.

— Все же, эта ситуация тяжелая даже для семьи Тоджо. Его родители сейчас переживают не лучшие времена.

— Согласен. Не совсем наше дело вмешиваться, но им следовало заняться этой проблемой раньше, — рассудил Шууто. — Судя по всему, он начал вести себя неадекватно сразу после поступления в среднюю школу.

После инцидента с Аманэ они провели небольшое расследование и выяснили, что в средней школе Тоджо связался с сомнительными личностями, и его моральные ориентиры, по-видимому, начали смещаться.

В результате они также узнали о его семейной ситуации. Хотя Шихоко считала родителей Тоджо хорошими людьми, Шууто оставался несколько скептичным. Да, его родители были добродушными и приятными людьми — и Шууто знал, что они вежливая, искренняя и добросердечная пара. Несмотря на это, у него было подозрение, что они ведут себя так только на людях.

Шууто осознавал, что, как родители Аманэ, они не научили его тому, что даже самую чистую жизнь могут омрачить и что даже самое благое намерение может привести к дисбалансу. Семья Тоджо, напротив, столкнулась с трудностями иного рода. Достаточно было просто взглянуть на их семью, чтобы понять, что их попытки жить праведной жизнью исказились, и последствия этих попыток пагубно сказались на их сыне.

— Подростковый бунт может быть непростым периодом, – заметила Шихоко. – Хотя Аманэ почти никогда не бунтовал, что меня, наоборот, беспокоило.

— У нашего сына был небольшой период бунтарства, но его быстро затмили другие обстоятельства.

— Все произошло в ужасное время. Как раз тогда, когда он достиг самого впечатлительного возраста… случилось это…

— Поведение Аманэ было почти слишком хорошим, что вызывало беспокойство. Я даже ждал, что он крикнет мне: «Ты, старый хрыч!» — признался Шууто. Хотя он был готов к определенной степени подросткового бунта, Аманэ был от природы тихим ребенком и особо не сопротивлялся. Скорее, он оказался даже добрее, чем ожидалось.

Шууто почувствовал, что все это было довольно неинтересно.

— Какая странная вещь — ждать этого с нетерпением.

— Ну, я и сам таким был, так что, если бы меня отругали, это дало бы мне возможность вспомнить те времена.

— …Ах, да. Тесть однажды сказал мне, что ты по-настоящему остепенился только во время перехода из старшей школы в колледж.

— Аха-ха-ха. Ну, я все же не из тех, кто приставал к людям. Просто дурачился с друзьями, вот и все. У меня хватало ума не переходить черту.

Шууто не хотел, чтобы это замечание прозвучало как легкое порицание конкретного мальчика — предмета их предыдущего разговора. Но, возможно, вспомнив то, что он сказал, Шихоко тихо вздохнула, из-за чего Шууто тоже почувствовал некоторое сожаление, подумав, что проболтался.

— Но, честно говоря, сын Тоджо-сан все такой же, не так ли?

— Похоже на то. Судя по поведению Аманэ и Шиины-сан, он такой же, как и раньше. Скорее, это он был удивлен тем, как сильно изменился Аманэ.

— Возможно. Аманэ действительно сильно изменился с тех пор.

Шууто и Шихоко одновременно кивнули, еще раз признавая прогресс Аманэ.

Когда они отправляли Аманэ, они надеялись, что его душевные раны смогут зажить. Когда он уезжал, он был отстраненным, замкнутым и говорил резко, из-за чего сверстники избегали его. Однако нынешний Аманэ — это совсем другая история.

Трудно было поверить, что это тот же самый Аманэ, что и полтора года назад; в нем появилась новая уверенность, которая сияла в его ясном взгляде, и от него исходило ощущение мягкости и спокойствия. Какое-то время Шууто и Шихоко были очень обеспокоены его благополучием, но, похоже, больше не о чем беспокоиться. Аманэ удалось залечить свои раны и вырасти как личность.

— Какое облегчение, что его перемены пошли ему на пользу, — продолжила Шихоко. — Я волновалась, чего ожидать после его отъезда из дома, но, в конце концов, отпустить его было правильным решением.

— Совершенно верно. Есть аспекты личностного роста, которые невозможно развить, находясь под опекой родителей, так что это просто замечательно, что ему удалось вырасти самостоятельно, — сказал Шууто.

Шихоко тихонько хихикнула.

— Махиру-чан определенно стала толчком. Как и следовало ожидать от семьи Фудзимия!

— Любовь может стать эффективным стимулом для самосовершенствования, видишь ли.

— Люди не часто меняются без причины.

Это была правда — мало кто решится измениться по собственной инициативе. Большинству нужен какой-то толчок или стимул, чтобы сделать первый шаг.

И для Аманэ этим толчком стала Махиру.

— Конечно, я рада, что Аманэ так быстро со всем справился, но… меня беспокоит, что сын Тоджо может стать одержимым им. Ну, знаешь, затаить обиду, возможно?

— Учитывая расстояние между ними, думаю, беспокоиться не о чем. К тому же, хоть он и сбился с пути, я хочу верить, что в глубине души у него все еще достаточно здравого смысла, чтобы избежать такого ужасного решения. Мне кажется, он просто не способен по-настоящему переступить ту черту, которую никогда нельзя переступать. Хорошо это или плохо, но его поведение вызвано скорее собственной тревогой, чем чем-либо еще.

— Ты говоришь резко, но в то же время как-то странно уверенно.

— Это вывод, к которому я пришел после тщательного изучения и проверки.

— …Ты действительно не теряешь времени даром, не так ли? — Шихоко бросила на него недоверчивый взгляд, на что Шууто ответил улыбкой.

Он действительно изучил этот вопрос и получил представление о том, что сформировало нынешние поступки и взгляды мальчика. От домашней ситуации семьи тогда и сейчас до рабочей среды и образования его родителей — Шууто копнул во всем. И поэтому он вынес свое суждение на основе множества факторов.

Хотя было правдой, что Тоджо не изменился и, казалось, перенес свои привычки из средней школы в старшую, все это оставалось в пределах юношеских шалостей. Казалось, он выплескивал свое ежедневное разочарование способами, которые не нарушали никаких законов, вероятно, опираясь только на последнюю моральную линию защиты, которую ему внушили родители — по крайней мере, насколько мог судить Шууто.

— Я не из тех, кто станет пренебрегать расследованием действий и образа жизни того, кто может навредить моему сыну, — пояснил Шууто. — Я использовал все доступные мне ресурсы. Нынешние учителя и соседи мальчика были знакомы с моими знакомыми, поэтому они согласились сотрудничать.

— Может, было слишком рано для расследования? — забеспокоилась Шихоко.

— Чем раньше мы начнем действовать, тем больше у нас будет возможностей в будущем, – объяснил он. – Разве не так?

Гораздо лучше проявить инициативу, чем занимать оборонительную позицию и ждать, пока что-нибудь случится. Расследовать уже после того, как что-то произошло, будет слишком поздно. Если ситуацию можно предотвратить заранее, это будет лучшим решением.

— Он находится на грани бунтарства — хотя и крайнего, — но, похоже, попытки родителей контролировать его только усугубляют ситуацию. Вот и все, в общем-то.

Мальчик был в разладе с родителями, он чувствовал себя зажатым, но не мог полностью посвятить себя преступному образу жизни, в котором он сейчас находился.

— Начнем с того, что… я не думаю, что Аманэ намерен снова здесь жить даже после окончания учебы, учитывая, что он планирует поступать в колледж там же. К тому же, я никому не говорил, в какую старшую школу он пошел, а ты, Шихоко-сан, говорила людям только то, что он переехал в другую префектуру, верно?

— Да, только это. Просто для безопасности.

— После того, как он окончит колледж и начнет работать, его станет еще труднее найти. Сомневаюсь, что этот мальчик настолько одержим, чтобы зайти так далеко в его поисках.

Если бы мальчик зашел слишком далеко, Шууто был бы гораздо осторожнее в своих действиях, но он еще не пересек черту. Он, должно быть, также понял, что одержимость Аманэ не принесет ничего хорошего. В конце концов, он больше не существовал в мире Аманэ.

— И кроме того…

— Второго раза не будет.

Если, по какой-то ничтожной случайности, мальчик снова попытается навредить Аманэ, Шууто примет соответствующие меры. Ему уже дали шанс; второго не будет. Независимо от его происхождения, независимо от его мотивов, у Шууто больше нет причин просто стоять в стороне.

Для жертвы оправдания обидчика ничего не значат. Как опекун Аманэ, Шууто понимал, что если бы ему причинили вред, его единственной целью было бы устранить корень проблемы, чтобы предотвратить дальнейший ущерб. Вот и все.

Шууто собирался убедиться, что тот мальчик полностью осознал, что он сделал и что планировал сделать. Он использовал бы все свои связи, чтобы этот мальчик больше никогда не появился рядом с Аманэ.

— …Мне кажется, что ты больше всех злишься из-за этой ситуации.

— Дело не столько в злости, сколько в том, что если что-то представляет угрозу, логично это устранить.

Если бы насекомые пытались поживиться прекрасным, растущим стволом дерева, было бы вполне естественно разобраться с ними. По крайней мере, такое вмешательство было бы разумным, пока дерево полностью не вырастет и не сможет защитить себя самостоятельно.

Даже если ребенок в конце концов пустит корни далеко и вырастит свои листья в солнечном месте по своему выбору, естественное желание родителя — защищать его, пока он не сможет стоять на ногах самостоятельно.

— Разве это не равносильно гневу? — задумчиво произнесла Шихоко.

— Хм. Я не злюсь, но и не простил его, — ответил Шууто. Он не испытывал затаенной злости к мальчику. Это была пустая трата энергии и душевных сил, и он не планировал предпринимать никаких действий, если его не спровоцируют. Однако суть заключалась в том, что он не забудет того, что сделал мальчик, и не спустит ему это с рук.

— Я никогда не думала, что ты из тех, кто держит обиду, Шууто-сан.

— Ну, возможно, жизненные неудачи предназначены для того, чтобы их испытать хотя бы раз, но если кто-то неоднократно поднимает топор злобы против тебя, правильно ответить тем же.

— Мне было очень страшно в тот момент. Я поняла, что ты действительно зол, когда заметила, что ты начал расследование, используя свои связи.

— Защита детей — работа родителей. Поскольку ты заботилась о его эмоциональных потребностях, Шихоко-сан, мне было легче действовать за кулисами.

— …Ты ничего не сделал этому мальчику, ведь так?

— Нет. Это было первое нарушение, поэтому предупреждения было достаточно.

— А что, если это повторится? — спросила Шихоко.

— Я не Будда. У меня нет причин сидеть сложа руки и ждать третьего раза, — заявил Шууто. Он не потерпит подобного безрассудного поведения во второй раз. Конечно, он приложит все усилия, чтобы этого не произошло, но если это все же случится, Шууто намерен устранить его как явного врага, как только это произойдет.

— Хотя мы, родители, часто не вмешиваемся в детские ссоры, эти ссоры могут перерасти в нечто большее, чем просто детская драка. Задача взрослого — остановить такие конфликты, прежде чем они оставят неизгладимый след.

Когда травля перерастает в клевету, шантаж или нападение, это уже выходит за рамки того, с чем может справиться ребенок. Потребуется вмешательство взрослых, и даже следует рассмотреть возможность юридических последствий.

Хотя Аманэ, возможно, больше не беспокоится об этом, Шууто, откинувшись на спинку дивана, пришел к выводу, что лучше быть готовым ко всему.

Шихоко с серьезным видом ответила, тихо вздохнув:

— Ты прав.

В этот самый момент дверь гостиной впустила свежий воздух из коридора. Скрип петель нарушил ночную тишину.

Оба родителя повернулись к двери и увидели Махиру, которая робко заглядывала внутрь, слегка приоткрыв дверь.

— О, Махиру-чан, что привело тебя сюда в столь поздний час? — спросила Шихоко, ее лицо тут же озарилось улыбкой.

Махиру вошла в гостиную, выглядя неуверенно. Обычно она не бодрствовала в это время, поэтому, казалось, она либо проснулась, либо ей не спалось.

— Ой, эм… Я подумала, что возьму воды.

— Воды? Подожди минутку — присаживайся, не стесняйся.

— А? Ой, нет, я не хочу мешать.

— Нет-нет, все в порядке. Не стесняйся.

Шихоко тут же оживилась, вскочила и направилась на кухню. Даже Шууто, ее муж, не мог не улыбнуться такой резкой перемене в ее настроении.

Вероятно, из-за того, что Махиру понимала, что находится в чужом доме, она все еще чувствовала себя неловко. Она робко подошла к Шууто и слегка поклонилась.

— Простите, что беспокою.

— Не волнуйся, мы совсем не против. Не нужно быть такой формальной и извиняться.

— Именно, — подхватила Шихоко. — Теперь ты живешь с нами под одной крышей.

— Живет, но только временно, верно?

— Ой, не порть мне праздник. Вообще-то, я должна принести воду, — перебила Шихоко. — Прежде чем говорить, что вся семья живет под одной крышей, может, лучше начать с того, что она живет только с Аманэ? — Из кухни донеслись звуки ее веселого голоса и льющейся из пластиковой бутылки воды.

Вскоре Шихоко вернулась с подносом, на котором стояли три стакана. Она с сияющей улыбкой протянула один Махиру.

— Вот, держи.

— Спасибо.

— И тебе тоже, Шууто-сан. Ты, должно быть, хочешь пить.

— Пожалуй.

Шууто и Шихоко сегодня разговаривали гораздо больше обычного. Взглянув на часы, Шууто заметил, что прошло довольно много времени. Он, как более разговорчивый из них двоих в этот раз, криво усмехнулся. Сделав глоток из стакана, он обнаружил, что вода на удивление холодная, словно он не замечал, как разгорячился.

«Это всегда случается, когда я увлекаюсь разговором. Как незрело с моей стороны».

Размышляя о своей чрезмерной ревности ради любимого сына, Шууто решил, что пора немного остыть. Однако, как ни странно, Махиру смотрела на него с оттенком благоговения.

Шихоко тоже, казалось, захотела пить после стольких разговоров, поскольку она осушила свой стакан и поставила его на стол. Она улыбнулась Махиру, ожидая, пока та неспешно допьет свою воду.

— О, и не упоминай Аманэ о нашем предыдущем разговоре, ладно?

— А… — Лицо Махиру внезапно побледнело. Шихоко вслух произнесла то, о чем сама не решалась заговорить.

Даже Шихоко заметила, что это прозвучало как упрек, и поспешно замахала руками, объясняя, что не хотела никого обидеть.

— О нет, я не обвиняю тебя! Это наша вина, что мы так громко разговаривали, что нас было слышно в коридоре!

Видя виноватое выражение на лице Махиру, словно та подслушивала, Шихоко запаниковала еще больше.

— Ой, эм, прости. Я не это имела в виду. Тебе не стоит беспокоиться, хорошо?

— Шихоко-сан просто не хотела, чтобы Аманэ услышал, потому что это было бы неловко, вот и все, — вмешался Шууто.

— Н-ну, я ничего не могла с собой поделать, — ответила его жена.

Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, Шууто решил вмешаться и все уладить.

— Я знаю, что если я буду слишком сильно беспокоиться, он скажет мне, чтобы я не обращалась с ним как с ребенком, и что с ним все будет в порядке. И хотя я вижу, что с ним все хорошо, я ничего не могу поделать со своим беспокойством как родителя. В наших глазах он все еще наш очаровательный сын, даже после того, как он стал таким прекрасным молодым человеком.

Шууто с улыбкой слушал чувства Шихоко. Он прекрасно понимал ее, особенно потому, что они совпадали со многими из тех опасений, которые он сам высказывал ранее в разговоре. Однако настроение резко изменилось, когда лицо Махиру омрачилось так, что и Шихоко, и Шууто пришли в замешательство.

Махиру выглядела еще печальнее, чем когда она неправильно поняла их несколько минут назад, казалось, что она вот-вот расплачется. Ее карамельные глаза были настолько полны слез, что казалось, будто они вот-вот перельются через край, словно сдерживая целый потоп. Тем не менее, она крепко и намеренно сжала губы, словно не собиралась сдаваться.

— Я, может, сказала что-то обидное? — обеспокоенно спросила Шихоко.

— Н-нет, ничего такого. Я просто подумала… как это прекрасно звучит.

Они сразу поняли, чему она завидует.

Шууто и Шихоко имели представление о прошлом и воспитании Махиру, которое, мягко говоря, было полной противоположностью их собственному. Родители Махиру были в основном равнодушны к ней, практически полностью пренебрегая своими родительскими обязанностями.

Для Махиру, которая никогда не получала должной заботы от своих родителей, наблюдать за тем, как Шууто и Шихоко заботятся об Аманэ, должно быть, было очень тяжело. Казалось, из нее вырывался беззвучный крик, словно она спрашивала, почему ее собственная жизнь не сложилась так же. От этого душераздирающего зрелища Шууто нахмурил брови.

«…Любой родитель, из-за которого на лице его дочери появляется такое выражение, — не родитель вовсе».

Однако родители тоже люди. У всех есть свои предпочтения, совместимость, способности и обстоятельства. Никто не скажет, что у родителя нет иного выбора, кроме как ставить своего ребенка на первое место и безоговорочно любить его — в действительности они должны найти в себе силы для этого.

Шууто не собирался винить ее родителей за то, что они не смогли ее полюбить. В конце концов, никто не имел права судить об этом легкомысленно.

Но у Шууто было убеждение.

У него было убеждение, что, приведя жизнь в этот мир, ты несешь за нее ответственность — даже если ты не любишь этого ребенка.

Нельзя просто отказаться от своего решения стать родителем и дать новую жизнь. Тот, кто отказывается от этой роли и заставляет своего ребенка плакать, не должен существовать.

Несмотря на то, что он был ей совершенно незнаком, степень отвращения Шууто была ошеломляющей. Он сохранял спокойное выражение лица и подавлял нарастающее внутри разочарование, и посмотрел на Махиру. Она замолчала с более детским выражением, чем обычно, выглядя как потерянный ребенок, пытающийся пережить свое горе.

— Тебе не нужно завидовать, знаешь? Потому что для нас ты уже как дочь, — сказала Шихоко Махиру, повторяя мысли Шууто, который с облегчением улыбнулся Махиру, увидев, что его жена чувствует то же самое.

Явно застигнутая врасплох, Махиру пробормотала:

— А?

— Ой, я поторопилась? Может, я забежала вперед?

— А? Н-нет, это не… правда? Может быть? Это…?

— О божечки…

— Шихоко-сан, не стоит ее так дразнить, — вмешался Шууто. — Но я разделяю ее чувства. Я тоже считаю тебя нашей дочерью.

Лицо Махиру, которое до этого было омрачено печалью, теперь выражало полное замешательство.

Казалось, их искренние чувства повергли ее в молчаливый ступор.

— Посмотри на это так, — продолжил Шууто, — наш поздно расцветающий и недоверчивый Аманэ полностью доверился тебе и влюбился. Мы тоже доверяем тебе, Шиина-сан, и по нашему общению ясно, какая ты хорошая девушка.

— …Я не совсем «хорошая девушка». Я просто такой кажусь.

— Наше представление о «хорошей девушке» может отличаться от твоего, — объяснила Шихоко.

Махиру слегка вздрогнула, услышав слова «хорошая девушка», на что Шихоко одарила ее улыбкой, полной бесконечного тепла и нежности.

— В наших глазах, Махиру-чан, то, что ты безумно влюблена в Аманэ, делает тебя «хорошей девушкой».

— А? Ах, эм… — пробормотала Махиру, смутившись.

— Ну же, Шихоко-сан. Это довольно крайняя точка зрения, — упрекнул Шууто жену, добавив: — Уверен, можно было выразиться лучше.

Но Шихоко не собиралась отказываться от своих слов, возразив:

— Мне казалось, это достаточно просто для понимания.

Обеспокоенный тем, что прямолинейность Шихоко может вызвать дальнейшие недоразумения, Шууто спокойно продолжил разговор с Махиру, которая начала краснеть от смущения.

— …Шиина-сан, тебе ведь немного нравится наш сын, не так ли? Я вижу, что ты заботишься об Аманэ, и что вы оба, кажется, настроены построить счастливое будущее вместе — не только ты одна или Аманэ один, а вместе.

Как родители, они прекрасно видели, как сильно Махиру любит Аманэ, и как Аманэ, отвечая ей взаимностью, влюбился в нее. Они оба любили и уважали друг друга и намеревались построить совместную жизнь. Осознание того, что они уже практически живут вместе, успокоило Шууто.

«Зная их двоих, все будет хорошо», — подумал он.

— Наблюдая за тем, как вы вместе преодолеваете трудности, я пришел к выводу, что мы можем «доверить» тебе нашего сына… как бы странно это ни звучало. Но мы восхищаемся вашей связью и считаем, что должны предложить вам нашу поддержку.

— Честно говоря, я немного беспокоилась, оставляя все на Аманэ, — призналась Шихоко, — так что здорово, что Махиру-чан берет на себя инициативу.

— Ой, не говори так. Аманэ тоже взрослеет.

— Я знаю. Но все же… — В такие моменты Шихоко склонна была больше поддерживать Махиру.

Слегка упрекнув ее нежным тычком в щеку, Шууто с мягкой улыбкой посмотрел на Махиру, на лице которой было написано удивление.

— Мы давно приняли тебя, Шиина-сан, и считаем тебя частью нашей семьи. Так что, если у тебя возникнут проблемы, позволь нам помочь тебе.

Что бы ни случилось, они никогда не смогут заменить Махиру ее биологических родителей. Однако они все же могли протянуть ей руку помощи как взрослые, наиболее вовлеченные в ее жизнь. Они могли поддержать ее, если бы она оказалась во тьме.

— Если тебе будет слишком тяжело с твоей семьей, ты всегда можешь прийти к нам. Мы предоставим тебе кров, и у нас даже есть способы внести изменения в твой семейный реестр. При необходимости можно будет оформить удочерение нами или кем-то из наших родственников.

— Кроме того, в крайнем случае, ты сможешь выйти замуж без согласия родителей, как только станешь совершеннолетней, — добавила Шихоко. — Если бы ты только могла обрести независимость раньше…

Шууто слегка погладил Шихоко по голове, чтобы унять ее фантазии. Тем не менее, он чувствовал, что это вовсе не фантазия, а вполне вероятное будущее. Доверие и связь между Аманэ и Махиру были сильны, возможно, даже крепче, чем у них с Шихоко в начале отношений. По своей природе Фудзимия были стойкими людьми. Чувства Аманэ к ней, скорее всего, никогда не изменятся, если только Махиру сама его не отвергнет.

«Однажды Шиина-сан возьмет фамилию Фудзимия. И, возможно, благодаря этому она сможет оставить свои болезненные воспоминания позади».

— Махиру-чан, ты еще совсем ребенок. В трудные времена можно опереться на взрослых, которым ты доверяешь. Если у тебя возникнут какие-либо проблемы, посоветуйся с подходящим взрослым. Если ты считаешь, что мы подходим на эту роль, мы поддержим тебя, чем сможем, — сказала Шихоко, глядя Махиру в глаза и сжимая ее дрожащую руку. Опустив взгляд на свои ноги, Махиру слегка кивнула.

Когда ее рука полностью обхватила руку Махиру, Шихоко сделала вид, что не заметила одинокую слезу, упавшую на нее.

✧ ₊ ✦ ₊ ✧

Спустя некоторое время Махиру подняла лицо, и хотя ее глаза слегка покраснели, выражение лица заметно посветлело. От прежнего сходства с потерявшимся ребенком не осталось и следа, когда она улыбнулась Шихоко, которая молча продолжала держать ее за руку.

— В обмен на то, что я не расскажу Аманэ-куну о том, что было раньше, пожалуйста, не говорите ему, что я была на грани слез.

— Конечно, это обещание, — ответила Шихоко. — Если кто-нибудь из нас его нарушит… посмотрим, как насчет объятий в качестве наказания?

Махиру усмехнулась.

— Это не будет похоже на наказание.

— Ты слышал это, Шууто-сан? Я действительно хочу, чтобы Аманэ это услышал. Он стал таким очаровательным, наш мальчик.

Шихоко, сама предложившая наказание, в одностороннем порядке решила привести его в исполнение, обняв Махиру. Махиру, казалось, была рада этому. Наблюдая за Махиру, которая была вполне довольна таким обращением, Шууто тоже позволил улыбке скользнуть по его губам.

«Шиина-сан была права. Это совсем не похоже на наказание».

— Как мило! Раз уж представилась такая возможность, может, поспим сегодня вместе и поделимся историями о любви?

— В таком случае, мне негде будет спать, — заметил Шууто.

— Почему бы тебе не поспать с Аманэ?

— Я бы предпочел не просыпаться от крика завтра утром, поэтому воздержусь. К тому же, невежливо входить в чужую спальню без приглашения. И в его возрасте он, вероятно, не захочет спать со своим отцом.

Шууто криво усмехнулся и слегка покачал головой, предвидя, что Аманэ, скорее всего, начнет его игнорировать, если он выкинет что-то подобное. Нашли ли они этот обмен репликами забавным или нет, Шууто и Шихоко встретились взглядами и рассмеялись, на что Махиру ответила едва заметной усмешкой.

✧ ₊ ✦ ₊ ✧

Хочешь читать главы Лайт-новеллы раньше и быть в курсе всех новостей?

Тебе в мой телеграмм-канал: https://t.me/AngelNextDoor_LN

http://tl.rulate.ru/book/120436/5356905