Готовый перевод The Twilight Poet: Eve smiles at dawn / Сумеречный песнопевец: Интерлюдия. Второй акт: На Гештальлоа — острове, который разрушен ветром

«Как ты думаешь, когда всё началось?»

— Началось? — переспросил Ксинс, озадаченный слишком абстрактным вопросом.

— Да, началось, — повторила девочка с алыми волосами.

На её безразличном лице не отражалось никаких эмоций.

— Конечно же, простого ответа нет. Но вот самый старый, сокрытый в забытом всеми людьми прошлом ответ только один.

Девочка говорила очень-очень медленно, словно рассказывала сказку.

— Как ты думаешь, Ксинс, какого цвета люди в момент рождения?

— Какой-то цвет… им присвоить нельзя.

«Я не знаю, какова реальность, но как минимум, я не хочу признавать существование какой-то предопределённой судьбы вроде той, что «всё уже решено в момент рождения»».

— Да, именно. Ты это понимаешь.

Девочка очень невинно улыбнулась.

— Все пробуждающиеся дети в момент рождения имеют пустой цвет. Они приходят в этот мир обнимая пустоту. Поэтому изначальный цвет — Пустота. Его нельзя назвать только прозрачным или бесцветным.

Девочка широко развела руки, будто старалась обнять пустое пространство.

— Но, разумеется, они не могут оставаться пустыми. Все дети должны выбрать свой собственный путь, определить свой собственный цвет и, в отведённое им время, познать свой собственный закон. И певчие, и гилшэ, и учёные. Из бесконечного числа вариантов они всегда выбирают один и делают его своим. Потому что это и называется «жизнь».

Цвет глаз обнимающей пространство девочки изменялся.

Помимо синего радужка её глаз имела оттенок, напоминающий смешение семи цветов.

— И всё же были рождены цвета, очень похожие на Пустоту, но в тоже время полностью противоположные ей. Они заключают в себе все существующие цвета. Из единой пустоты, что была началом, родилось два различных цвета. И ты должен их знать.

«Цвет, который заключает в себе все существующие. Ответ очевиден».

— Да, это твой цвет Радуги. Никто не может воспроизвести его, он принадлежит только тебе. В таком случае, какой цвет второй? — словно испытывая Ксинса, спросила девочка, цвет глаз которой изменился со смеси семи оттенков на сине-фиолетовый.

— Это…

Вдруг раздался звук чьих-то шагов, шаркающих по сухой земле пустынного острова.

Ксинс машинально обернулся. В том месте, где должны были быть только он и эта девочка, появился ещё один гость.

— Хо… Я встретился с очень интересным человеком в очень интересном месте.

Это был мужчина, всё тело которого было закрыто складчатой одеждой кочевников. Выцветший капюшон был аккуратно закреплён на голове, чтобы скрывать её даже во время сильного ветра.

«Кто это?..»

Ксинс незаметно насторожился, увидев приближающегося человека. В изгибе выглядывающих из-под капюшона губ было видно безумие, а в его словах чувствовалась явная враждебность.

— Ксинс Эирвинкель, Радужный певчий… Певчий неспособный петь.

«Певчий неспособный петь». Ксинс и сам знал, что за спиной его называют этим насмешливым прозвищем.

«Да, я не пою оратории. Но это потому… Нет, здесь не то место и не то время, чтобы это обсуждать».

— Ты меня знаешь?

— Знаю ли я тебя? Ха. Ты и сам должен понимать, какую позицию занимаешь. Где ты найдёшь в этом мире людей, занимающихся песнопениями, которые не слышали бы о тебе? Но я не ожидал, что такой человек, как ты, вдруг окажется на этом крохотном острове.

Мужчина говорил таким тоном, будто насмехался над Ксинсом. Но тому уже много раз приходилось выслушивать подобные провокации. Как только мужчина почувствовал это, то сразу же продолжил говорить:

— Хм, с кем ты сейчас разговаривал?

— Что значит с кем? С вот этой дев…

Ксинс повернулся к тому месту, где стояла девочка с алыми волосами, однако той там не оказалось.

В округе были видны только неизменные цветущие амариллисы.

«Не может быть…»

— Так Радужный певчий любит разговаривать с пустотой, — презрительно усмехнулся мужчина. — Впрочем, неважно. Хватит здесь торчать. Я уже получил то, что мне нужно.

В руке у мужчины лежал крупный, размером с кулак, белый камень, поверхность которого казалась чьей-то чешуёй.

Катализатор, который когда-то показал Ксинсу старик в песочно-жёлтой робе, имел такие же характерные черты.

«Ах да, этот тот катализатор, который старик нашёл в центре острова после взрыва во время гештальлоа [дня разрушения ветром]».

— Это что, чешуя Царабеля?

Уголки губ скрытого одеждой мужчины немного приподнялись.

— Хо, так значит Джошуа… блуждал-блуждал и в итоге приткнулся к Радужному певчему?

Но затем мужчина резко отвернулся. За его спиной, где не должно было ничего быть, вдруг возникло какое-то искажение, похожее на струящийся от жара воздух.

«Что это?..»

Ксинс пригляделся. За спиной мужчины ничего не было, однако пустое пространство вокруг него дрожало, как будто было живым существом со своей собственной волей.

«Что это вообще такое?»

— Заметил? — спросил мужчина, повернув к Ксинсу одну только голову. Из тени капюшона выглядывала только зловещая улыбка.

— Если воспользоваться запечатанным внутри «яиц» катализатором напрямую, то в самых обычных песнопениях проявляются аномальные эффекты. Даже тебе не так легко обнаружить их тени.

«Их? Значит, вокруг него, и правда, кто-то есть? Но почему их не видно? Мимикрия? Нет, это что-то другое».

— Радужный певчий, король победителей. Раньше я хотел продемонстрировать эффект этого катализатора тебе. Но, к сожалению, есть противник, который должен будет испытать его на себе раньше.

— Противник?

Ксинс был готов к тому, что его проигнорируют, но…

— Эй, ты ведь должен это знать. В той академии живёт притворяющееся девчонкой чудовище. Сначала нужно установить его истинную природу, — безразличным голосом ответил мужчина, словно разговаривал сам с собой.

— Джошуа… С того дня, как мы потеряли всё, у нас с тобой есть только одно основание, — тоскливым голосом обратился он к человеку, которого не было на этом острове.

Зазвучали скребущие землю шаги. Ксинс проводил взглядом ушедшего к берегу неизвестного.

— Ксинс Эирвинкель, король победителей, да?

Глубоко в сердце Ксинс обдумывал вонзившиеся в него слова.

Девочка с алыми волосами не появлялась.

— У меня тоже есть только одно основание, — с горькой улыбкой вздохнул Ксинс, подставив тело жаркому ветру.

Но его улыбка точно не была самоуничижительной. Прошло то время, когда он цеплялся за прошлое. Сейчас он просто двигался по тому пути, в который верил.

http://tl.rulate.ru/book/115581/4542377