Готовый перевод Glass crisp / Хрупкое, как стекло: 3

Я тайно наблюдала за ней и заметила, что она часто, как бы невзначай, посматривала на врача из Тайной медицинской палаты, Фан Тайи.

Что такого интересного в этом Фан Тайи?

Сяо Юань не пришел на дворцовый пир, и я, сославшись на необходимость выйти, отправилась его искать, но заблудилась возле ворот Холодного дворца, когда уже начало темнеть.

Я вдруг вспомнила рассказ няньки о том, что в Холодном дворце обитают неугодные императору наложницы, умершие с обидой в сердце. Они выходят на поиски замен в сумерки, когда темные силы особенно сильны.

Этот дворец был заброшен и пуст, вокруг ни души, и издалека доносились странные звуки, похожие на плач.

Я все больше пугалась и, в конце концов, села у стены и расплакалась.

Вдруг кто-то встал позади меня, и его тень полностью накрыла меня.

Наверняка это призрак, который пришел за мной.

«Почему ты плачешь?»

«Я боюсь… Не подходи…»

«Чего ты боишься?»

«Я боюсь… боюсь умереть.»

«Тогда обернись и посмотри на меня.»

«Не буду! Если я посмотрю, ты точно меня убьешь.»

Подождите, этот голос мне кажется знакомым…

Я обернулась и увидела перед собой Сяо Юаня, который с трудом сдерживал смех. В его глазах светились звезды, и он смотрел на меня, плачущую.

Позже мы как-то помирились и сели на ступеньках бокового зала. Ночь была прохладной, как вода, и мы, подперев подбородки, молча наблюдали за звездами.

«Гррр…»

Мы одновременно взглянули друг на друга и рассмеялись.

Вдруг я вспомнила, что у меня в мешочке остался рисовый пирожок, и поспешила показать его Сяо Юаню.

Я похлопала по пирожку и с гордостью сказала: «Видишь, какой большой! Нравится?»

Сяо Юань невозмутимо ответил: «Большой. Нравится.»

«Но… ты хранишь пирожок в мешочке?»

«А ты воровал фрукты в храме?»

Позже я узнала, что из-за вопроса о наследовании престола в государстве разразился скандал. Наложница Цзи, опасаясь Сяо Юаня, отравила его еду, но по случайности яд съела крыса, которая тут же умерла.

Он был голоден и напуган, поэтому решил украсть подношения из храма, ведь подношения для Будды не могли быть отравленными.

Я с удовольствием очистила рисовый пирожок и, забыв старые обиды, отдала половину Сяо Юаню.

«Теперь, если у меня будет что-то поесть, то и у тебя будет.»

Сяо Юань с непонятным выражением на лице опустил взгляд на пирожок.

Его ресницы были такими длинными, что скрывали его мысли.

«Эй, согласен?» — я толкнула его локтем.

Под сиянием звезд наши тени отразились на дворцовой стене: одна длинная, другая короткая. Я была на голову ниже его.

Он наклонился и откусил кусочек сладкого пирожка, вдруг улыбнувшись:

«Согласен.»

Его улыбка заставила меня внезапно почувствовать жар на щеках.

Почему в ту ночь я так часто украдкой смотрела на него, как Линь Яо смотрела на Фан Тайи? Я не понимала.

Но с тех пор я стала его неотступным спутником.

Принцы боялись меня, маленькую плаксу и любительницу жаловаться.

Каждый раз, когда Сяо Юаня обижали другие принцы, я, как защищающая детеныша, вступала в бой, с руками на бедрах, и, как говорил сам Сяо Юань, была похожа на маленький, но грозный рисовый пирожок, говоря при этом самые грозные слова:

«Если вы продолжите, я пожалуюсь учителю!»

Принцы сразу теряли свой задор.

Не только они, даже император боялся моего отца и придворных хронистов.

Так мы провели два беззаботных года, но в тринадцать лет я тяжело заболела, три дня провела в лихорадке, и врачи говорили, что шансов на выздоровление почти нет.

В горячечном бреду я видела сон, в котором шла по снегу. Вокруг было белое безмолвие.

Впереди виднелся теплый тоннель, в который я хотела войти.

Но вдруг кто-то худощавый схватил меня за руку и не дал уйти.

В снежной буре я не могла рассмотреть его лицо.

Но его осанка, как у крепкого бамбука, напомнила мне слова отца:

Зимой узнаешь, что сосна и кипарис не опадают.

Это был Сяо Юань.

Я повернулась назад, но тут же упала из сна, очнувшись в постели.

Отец молча сидел при свете лампы, а мать и сестры окружили мою постель, все с глазами, заплаканными до красноты.

Старшая сестра первой заметила, что я проснулась, и вскрикнула от радости.

Вся семья тут же окружила мою кровать, заслонив свет свечей.

«Я хочу выйти.»

Мать и отец пытались меня остановить, говоря, что мое тело слишком слабое и я не перенесу холод.

«Он ждет меня снаружи.»

Родители и сестры переглянулись: кто?

Я с трудом поднялась с постели.

Они не смогли удержать меня, и старшая сестра подала мне руку и зонт.

Опираясь на сестру, я стиснула зубы и, шаг за шагом, добралась до дверей.

Почему этот короткий путь от моей спальни до ворот дома оказался таким долгим, что после каждых трех шагов я начинала задыхаться?

Когда дверь открылась, я расплакалась.

Снег прекратился, но белизна ослепляла.

Этот юноша стоял без зонта, весь покрытый снегом, как ледяная статуя, у ворот нашего дома.

Его волосы и брови были покрыты снегом, как у того, кто ждал под снегом у ворот Чэнмэнь.

Он стоял на месте, не делая ни шага вперед.

Услышав, как открылась дверь, он слегка пошевелил пальцами и поднял взгляд.

Он увидел меня, стоящую в дверях, с горячим лицом и красными глазами, тяжело дышащую и пристально смотрящую на него.

Он замер.

Мир был огромен.

Мы смотрели друг на друга, отражая образы друг друга в наших глазах.

Я неуверенно побежала вниз по ступеням и почти упала в снег, но он успел подхватить меня и крепко обнять.

«Люэр, Люэр, Люэр…»

Я сильно кашляла и пыталась сказать ему отойти, чтобы не заразить его болезнью.

Но он, словно нашедший утраченный сокровище, сжал меня в своих объятиях.

«Мы больше не расстанемся, никогда…»

Все было холодным.

Только его объятия были теплыми.

Моя щека прижалась к его шее, и я услышала его тихий вздох.

Я почувствовала две теплые капли на шее.

Это растаял снег?

Я не знаю.

Сестра покраснела и поспешила закрыть глаза младшей.

Отец и мать замерли. Мой строгий отец хотел что-то сказать, но мать сжала его руку и покачала головой.

Так и была решена наша помолвка.

В тот день шел такой сильный снег, что если бы мы не использовали зонты, то снег покрыл бы наши головы белым.

Позже, на нашей свадьбе, родственники стояли у дверей и разбрасывали белые орехи гинкго.

Гинкго символизировал долгую жизнь и многочисленное потомство.

http://tl.rulate.ru/book/114752/4680609