Готовый перевод Рефлексия бродячего ёкая / Рефлексия бродячего ёкая: Лиса и Вьюга. Часть 2.

Учихиро последний раз поправил крепления доспеха, принадлежащего его отцу. По рассказам последнего, он прошёл в нём войну почти от начала до конца и благодаря этому смог неплохо заработать. Пусть доспех этот не давал такой уж хорошей защиты, как хотелось бы парню, однако даже подобная броня была далеко не у каждого. Как, впрочем, и наличием меча могли похвастаться лишь некоторые. Правда меч этот, вероятно привезённый когда-то из-за моря, видал лучшее времена - местами лезвие истончилось от исправления зазубрин и сколов, но хотя бы на нём не было ржавчины. Из всего снаряжение, которое парень взял с собой втайне от отца, самым новым был охотничий лук, и с ним Учихиро действительно умел обращаться, собираясь в скором времени пусть его в ход.

После возлияния саке Учихиро завалился почти сразу завалился спать и провалялся несколько часов. Разговор с красавицей в лавке практически не запомнился, но судя по отрывочным фрагментам воспоминаний, его обаяние на неё, к сожалению, не подействовало. Проснулся парень с гудящей головой и почти до самого вечера приходил в себя. Чем ближе клонилось солнце к закату, тем сильнее его одолевала мысль, что нужно было что-то делать. И если никто не способен ничего изменить, то следует брать дело в свои руки.

К счастью, ночь была ясная - с неба светила почти полная луна, и не наблюдалось ни следа назревающей метели. Похоже, что в этот раз жителям города не придётся проводить ночь в страхе. Но лишь в этот раз - если люди и дальше продолжат просто прятаться, в конце концов беда настигнет каждого из них. Возможно, всё прекратится весной, но чего ждать в следующую зиму? Ответа у Учихиро не было, поэтому он решил действовать. Под покровом ночи он стащил отцовское снаряжение и отправился в нём в горы - оттуда всегда приходили метели, поэтому скорее всего там должен был находиться источник всех проблем. Свет луны и зажженного факела освещал ему путь. 

Первые несколько сотен шагов Учихиро сделал с твёрдой решимостью и целеустремленностью. Однако, чем глубже он заходил в лес, покрывающий предгорье и чем выше он поднимался, тем меньше становилась его уверенность. Снег здесь был довольно глубоким - идти было тяжело, каждый шаг давался всё трудней. Вдобавок, ночной мороз пробирал до костей - доспех являлся плохой защитой от холода, скорее он делал только хуже, и даже плащ из соломы не помогал. В какой-то момент Учихиро пришла вполне разумная мысль, что он не герой легенд, который уверенно преодолевал все препятствия и вступал в противостояние с ужасными демонами, выходя из них победителем. Доспехи и меч не делали его великим воином и не могли помочь одолеть силу стихии. 

Однако упрямство и гордость пока что не позволяли парню повернуть назад, поэтому он продолжил идти, добравшись наконец до места, где последнии недели постоянно шёл мелкий снег. Именно здесь, как считали многие, и обитал ёкай. Вот только где конкретно? Область эта была слишком большой, чтобы можно было определить точное местоположение логова. Вдобавок, видимость существенно снизилась - даже с факелом Учихиро видел от силы на полсотню метров, а то и меньше.

Как ни странно, несмотря на бесконечный снегопад, на земле снега было не больше, чем в других частях леса, благодаря чему парень смог заметить и распознать старую тропу, ведущую вверх. Покопавшись в своей памяти, он вспомнил историю про отшельника, что когда-то жил в этих горах, но потом то ли исчез, то ли умер, а его домик стал запретным местом, ибо там по слухам обитало зло. Совпадение ли это?

Несмотря на то, что Учихиро напал на нужный след, желание идти по нему уменьшалось с каждым шагом. Во владениях ёкая температура была ещё ниже, чем в низине, страх неизвестного всё усиливался, а плохая видимость и полумрак лишь делали парня всё более нервным.

Именно в тот момент, когда он решил, что мнимая гордость и желание отомстить совершенно того не стоят, и пора бы всё бросить и поспешить домой, к тёплому очагу и горячей еде, он наконец нашёл свою цель… Или она его.

Впереди неестественно закружился снег и Учихиро обдало ледяным ветром - если раньше ему было просто холодно, то теперь он буквально дрожал и стучал зубами. От мощного порыва факел мгновенно потух, и парень бросил его на землю, схватившись за лук. В снежной круговерти начал появляться человеческий силуэт, словно материализуясь из самого снега. В лунной полутьме, к которой глаза Учихиро ещё не успели привыкнуть, было сложно разглядеть детали не то что лица, но даже фигуры ёкая. Впрочем, голос, который донёсся до парня явно принадлежал женщине. Однако от того, как он звучал, у Учихиро кровь стыла в жилах как метафорически, так и буквально.

— Зря ты пришёл сюда, человек. Если развернёшься немедленно, то может быть я дам тебе шанс уйти, — произнесла она монотонно, холодно и безапелляционно. 

Несмотря на мелодичность голоса, в каждом слове Учихиро слышалось завывание ледяного ветра, хруст снега, потрескивание льда, и понимание сказанного прошло мимо его ушей. Под оглушительный стук собственного сердца он панически вскинул лук, положил стрелу и натянул тетиву. Тело само знало, что делать - сказывались частые тренировки в стрельбе, выработавшие мышечную память.

Тетива обожгла пальцы, с щелчком отправляя в полёт стрелу с широким охотничьим наконечником. Она устремилась прямо в сторону ёкая, в миг преодолевая разделяющие их несколько десятков метров и каким-то чудом попадая точно в цель. Снежная женщина вскрикнула от боли или неожиданности, однако и не думала падать замертво - стрела прошла сквозь её грудь, как сквозь туман, не нанеся существенного вреда. Однако, что она смогла сделать, так это разозлить ёкая.

Не говоря ни слова, она резко взмахнула рукой и к парню ринулась едва видимая волна мороза. Та двигалась довольно быстро, пусть и уступая стреле в скорости, однако Учихиро казалось, что она подступает невероятно медленно. Вот только и двинуться с места он не мог, застыв, как вкопанный, парализованный то ли страхом, то ли холодом. Он мог лишь наблюдать, как всё вокруг превращается в лёд, необычайно чётко видя границу жизни и смерти, которая постепенно приближалась к нему.

"Двигайся! Беги!" — кричал себе в мыслях парень, однако тело не слушалось, а волна была уже близко. Но не успел он смириться с неминуемой смертью, как вдруг перед ним возникло несколько странных чёрных чудовищ, которые приняли предназначающийся Учихиро удар на себя, а ещё одно, сбоку от него, выдохнуло навстречу волне мороза поток пламени. На секунду показалась, что в противостоянии двух стихий победит лёд, однако более сконцентрированное огненное дыхание, подобно носу лодки в воде, рассекло волну и устремилось к снежной женщине. Та издала испуганный крик и, растворяясь в снегах, отступила несмотря на то, что пламя рассеялось на приличном расстоянии от неё. Вместе с её исчезновением прекратился и вечный снегопад, словно испугавшись своего заклятого врага.

Жар огня краем обдал Учихиро, ненадолго развеивая холод и возвращая парню способность двигаться. Не теряя времени, он развернулся и не оглядываясь припустил что есть мочи вниз по склону в сторону города. Ему было плевать на проваливающиеся в снег ноги, горящие лёгкие, выпрыгивающие из груди сердце и пот, заливающий глаза - он нёсся по сугробам, не останавливаясь пока не добрался до дома. Залетев внутрь, парень рухнул прямо у порога, ибо все силы моментально покинули его. Проваливаясь в беспамятство, он могли лишь проклинать свою глупость…

Тем временем посреди леса, на полянке, откуда только что сбежал Учихиро, стояло несколько чудовищ. Не получив новых команд, они испарились, и на их место вышла девушка с пятью лисьими хвостами и аналогичными ушами на макушке. Окинув поляну взглядом, она наклонилась и подобрала со снега несколько бумажных фигурок, напоминающих абстрактных человечков, после чего убрала их в рукав.

— Так и будешь молча наблюдать? — вдруг произнесла она.

Из-за дерева за спиной кицунэ вышел важного вида человекоподобный ворон с когтистыми ногами, перьями по всему телу, птичьей головой и крыльями за спиной. Тэнгу носил на теле одежду, напоминающую таковую у отшельников или буддистских монахов. Его руки были сложены спереди на груди и спрятаны в широких рукавах, а на ногах красовались однозубые гэта¹. Обувь, которую в здравом уме будут носить разве что крылатые тэнгу.

— Зачем ты вмешиваешься? — спросил он слегка каркающим голосом.

— А вы против? Имеете какие-то планы на эту девушку? — рассматривая ворона, вопросом на вопрос ответила лиса наконец развернувшись.

— В таком случае я бы не стал разговаривать, — с непоколебимой серьёзностью сказал тэнгу.

— Как страшно, — с деланным испугом проговорила она. — Так сразу начинать с угроз… 

— Так зачем? — повторил он, перебивая девушку.

— Вас самих-то не смущает новое соседство? — кицунэ снова задала вопрос вместо ответа, заметно раздражая этим ворона.

— Она не так близко к нашим землям и не представляет нам опасности.

— Значит вы решили наблюдать, чем всё закончится. Что ж, в этом я вам мешать не буду, — с улыбкой заверила она. — Но любопытство не даёт мне уйти просто так. Если хочешь, чтобы я побыстрее отсюда убралась, почему бы тебе рассказать, что знаешь про нашу снежную девицу. 

Ответом кицунэ стало лишь молчание - тэнгу и не думал делиться информацией, продолжая смотреть на неё волком. Впрочем, лиса не особо-то и рассчитывала получить от него хоть что-то.

— Раз не хочешь рассказывать, то боюсь вам придётся потерпеть моё присутствие ещё некоторое время.

Тэнгу пробурчал что-то утвердительное, но явно не доброжелательное.

— Что ж, если тебе нечего больше сказать, то я откланяюсь, — заявила кицунэ. — Пока, тэнгу! — И направилась в город.

— Прощай, пятихвостая… — спустя несколько секунд ответил ёкай. При этом он явно не выглядел особо удовлетворённым беседой, однако всё же решил не продолжать её. 

"Вот и поговорили…" — подумала лиса, ступая по снегу, который не проваливался под её ногами, словно она ничего не весила. — "А я ведь не собиралась связываться с тэнгу. Но нет, они сами со мной связались."

Несмотря на подпорченное появлением тэнгу настроение, ночь вышла продуктивной. Получилось посмотреть на таинственную юки-онну, узнать её способности и место, где она обитает. Также удалось узнать немного о её намерениях, однако от этого всё становилось только запутаннее. Почему она напала не сразу, а сперва пригрозила несчастному Учихиро? Не похоже, чтобы она давала шанс убитым в городе.

Раздумывая над новой информацией и новыми вопросами, Кагами практически добралась до Ивасаки, когда её остановил возглас, раздавшийся позади.

— Подожди!

Чтобы посмотреть на источник звука пришлось не только повернуться, но и поднять голову, так как им оказалась ещё одна тэнгу, спускающаяся в этот момент с неба. В отличии от предыдущего, эта обладала более человеческим обликом - многие части тела из тех, которых не скрывала одежда, были покрыты чёрными перьями, но конечности, помимо крыльев, разумеется, формой были ближе к людям, нежели воронам. Впрочем, наряд тэнгу, отличающийся меньшей напыщенностью, нежели у её соплеменника, оставлял очень мало открытых мест, и даже на лице у ёкая была красная маска, позволяющая рассмотреть лишь такие же красные глаза. Даже несмотря на невозможность увидеть лицо, было заметно, что новая тэнгу очень молода - если судить по человеческим меркам, ей можно было дать всего около тринадцати зим. Сколько же ей в действительности сказать было сложно.

— Твои старшие хотят передать мне ещё что-то? — спросила кицунэ, когда ворона приземлилась своими высокими сандалиями на снег поблизости от лисы.

Ничего хорошего от назревающего разговора Кагами не ожидала, но и отсылать сразу, как она предположила, девочку на побегушках, лиса не собиралась.

— О, нет, я здесь не по чьему-то приказу! — зачастила тэнгу, после почему-то стушевалась. — На самом деле я скорее прилетела ему вопреки… 

— Хм-м? — протянула лисица с интересом, признавая сама себе, что ошиблась в первоначальных суждениях.

Посчитав это призывом продолжать, молодая ворона начала тараторить:

— Ты ведь издалека, да? У нас давно не было пришлых ёкаев. Можешь рассказать мне о других землях? Старшие не хотят, чтобы мы с кем-то контактировали, но мне стало интересно. Мы, тэнгу, ведь гордимся своими знаниями и информированностью, так почему нельзя получать их от таких, как ты? Это просто глупо! Мы, конечно, узнаём от людей, что твориться в стране, но до наших земель доходили сведения только о самых нашумевших событиях. А ведь помимо них происходит столько всего! Я очень хочу послушать истории из дальних мест! И не только о какой-нибудь очередной войне или о новом законе, или о…

Кагами пришлось приложить немало усилий, чтобы уследить за потоком слов юного ёкая.

— Не спеши, — оборвала ворону кицунэ. — Я не против поделиться с тобой своими историями, однако и твои была бы не против послушать. Быть может мы утолим интерес друг друга?

— Да-да, конечно! — закивала тэнгу и добавила тихим голосом. — Может так у меня получится доказать свою правоту…

Кицунэ услышала последнюю фразу, но сильно сомневалась, что старшие тэнгу погладят девочку по головке за нарушение своих правил. Впрочем, переубеждать собеседницу она не собиралась - в конце концов это была возможность получить некоторые знания тэнгу фактически бесплатно, просто уделив молодой вороне некоторое время. Тем более, что ночь только началась, и Кагами пока не испытывала сонливости. Вот только вряд ли семейная пара, держащая постоялый двор, пустит путницу посреди ночи. Поэтому вопрос места для беседы оставался открытым, о чём решила сказать Кагами:

— Ты знаешь, где мы можем поговорить? Не на морозе же нам стоять.

Тэнгу сперва хотела предложить своё жилище, но потом поняла, что её собратья не позволят привести постороннюю. Поэтому ответила она не сразу, задумавшись на несколько мгновений.

— У людей есть несколько заброшенных домов - мы можем занять на время один? — полувопросительно полуутвердительно проговорила тэнгу.

— Не самое лучшее место для беседы, но выбирать не приходится, — усмехнувшись, сказала Кагами. — Пойдём. Постарайся не попасться на глаза людям.

— Я постараюсь, — ответила девочка с таким серьёзным видом, что кицунэ аж слегка умилилась.

Вообще маленькая тэнгу смогла приятно удивить Кагами. Обычно молодые ёкаи очень агрессивны и по-своему глупы, так что редко способны воспринимать кого-то, помимо своих соплеменников, кроме как врагов, добычу или средство развлечения. Мало кто из них готов вот так просто подойти незнакомому ёкаю ради того, чтобы поговорить. И кицунэ не знала, чего больше в этой тэнгу - смелости, глупости, непосредственности или наивности, - ведь на месте лисы мог оказать кто-то менее доброжелательный. 

Более человекоподобный облик, пусть и далёкий от идеального, тоже о чём-то да говорил. Обычно ёкаи учатся принимать его либо если хотят обмануть свою добычу, либо если стремятся понять её. Молодые ёкаи зачастую недостаточно умелы для этого, да и не видят особого смысла тратить силы на обучение. Старые же наоборот обладают такой возможностью, но иногда считают ниже своего достоинства походить на людей. Впрочем, причины принимать человеческий облик могут быть свои у каждого отдельного ёкая. 

Кагами сперва хотела припугнуть молодую и наивную тэнгу, дабы показать, чем грозит бездумное доверие незнакомым чудовищам - в конце концов одна лишь принадлежность к ёкаям не делает нас друзьям, - но не нашла в себе сил на это. Слишком кицунэ подкупала непомерная любознательность девочки - возможно у неё будет интересное будущее. Да и в дальнейшем разговоре она показала себя приятным собеседником и рассказчиком, если периодически осаживать её, когда та начинает частить. Они проговорили почти до самого рассвета, делясь друг с другом историями и обсуждая разные события, и Кагами не осталась разочарована потраченным временем. Тэнгу улетела в предрассветных сумерках, пока не начали просыпаться люди. Кицунэ запоздало поняла, что даже не поинтересовалась её именем. Что ж, лиса оставалось надеяться, что гнев старейшин тэнгу не будет слишком серьёзным.

***

Следующий рассвет встретил жителей Ивасаки хорошей новостью. Никто не погиб и не пропал - разве не повод для радости? Однако, спокойным начало нового дня всё же назвать было нельзя. С самого утра поднялась шумиха, источником которой стал Учихиро. Он кричал и убеждал всех, что видел ёкая и даже ранил его. Также он заявлял, что это благодаря его действиями во время прошлой ночи никто не погиб. Поглядев на образовавшееся сборище издалека, Кагами заметила, что у парня под глазом имелся свежий синяк. Нетрудно было предположить, что оставил его никто иной, как его отец, обнаруживший пропажу снаряжения, хотя кицунэ могла ошибаться.

Присутствующие при выступлении Учихиро не имели какого-то общего мнения насчёт его заявлений. Небольшая часть людей ему даже поверила, но большинство либо сомневалось, либо совсем не верило парню. Несколько человек даже пыталось поднять его на смех, но тот смог сам пристыдить зачинщиков. Что ж, язык у него неплохо подвешен. 

Пока Учихиро доказывал что-то недовольным, в толпе начинали разгораться споры. Пару раз даже проскакивали разговоры о призраках, которые появляются по ночам в одном из заброшенных домов. И пусть последняя тема позабавила Кагами, её не сильно интересовало, чем закончится вся эта шумиха, поэтому не дослушав, она ушла, решив заняться чем-то более полезным. Например, сном. К счастью, хозяева рёкана тактично не стали интересоваться, где девушка провела ночь.

После обеда кицунэ вновь наведалась в храм, однако в этот раз она не искала разговора с жрецом. Нет, в первую очередь она собиралась возобновить работу над картиной. К счастью, сегодня, как и вчера было ясно, так что видимость была хорошей и условия более-менее совпадали. Даже аномальный снегопад около жилища юки-онны вновь виднелся на противоположном предгорье. 

Абстрагировавшись от крестьян, что иногда приходили в храм, и служителей храма, что бросали на Кагами неопределённые взгляды, но не мешали, она погрузилась в творчество. И спустя пару часов картина была готова. Кицунэ слегка отстранилась, оценивая свою работу. Стиль рисунка не подразумевал максимальной реалистичности, однако вполне передавал красоту настоящего пейзажа и даже в какой-то степени приукрашивая её. Вдобавок, если посмотреть определённым образом, можно было увидеть реальный объём в, казалось бы, плоском холсте, а также заметить, как движутся на нарисованном небе облака, и у гор клубиться снежная дымка. Смотря на этот рисунок, складывалось ощущение, что можно протянуть руку и оказаться в нарисованном мире, либо наоборот ощутить зимний холод, исходящий из картины. Но это была всего лишь обман чувств, правда?

— И как тебе, Таменори? — ни с того ни с сего спросила Кагами.

— Кагами, ты делаешь успехи! — раздался слегка насмешливый голос по правую руку от девушки. — Возможно через пару сотен лет ты всё же догонишь меня.

Вскинув бровь, кицунэ повернула голову направо, где обнаружился её старый друг. Он был совершенно не таким, как в их последнюю встречу - скорее таким, как во время их совместного путешествия. Привлекательный молодой мужчина с живыми цепкими глазами и притягательной, но немного дерзкой улыбкой. 

— По крайней мере у меня будут эти несколько сотен лет, — хмыкнув, ответила девушка.

— Ох, по больному бьёшь, — схватившись рукой за грудь, страдальчески произнёс парень.

— Не паясничай, — сказала Кагами, закатив глаза.

— Ладно, ладно… — примирительно поднял руки он и наклонился вперёд, чтобы получше рассмотреть картину. — Я бы добавил здесь глубины, а вот эти линии сделал потоньше. — Указал он на пару деталей. — В остальном же весьма недурно! Хех, можно будет выставлять картину в летнюю жару и наслаждаться зимней прохладой.

Кицунэ хмыкнула на последнюю фразу художника, после чего приложила палец к щеке и задумчиво посмотрела на результат своих трудов, покрутив кисточкой в другой руке. Наконец она протянула:

— Хм-м, полагаю, ты прав. В следующий раз постараюсь это учесть. Спасибо за совет.

— Не за что. Всё же давать советы - это единственное, на что я способен, — тихим голосом ответил Таменори… или кто-то носящий его лицо.

После его слов между ними повисло молчание. Кагами ещё раз окинула взглядом собеседника. Его одежда, которая не отличалась роскошью, была совершенно не по погоде - лёгкое короткое кимоно и простые штаны хакама. Он никогда особо не следил за своим видом, но в те времена у него просто не было на это денег - почти все финансы ушли на художественные принадлежности, а также на набор дорогих кистей. Тех самых, которые перешли Кагами после его смерти…

— С кем ты разговаривала? — отвлёк девушку вопрос со спины. 

Развернувшись, она увидела стоящего в стороне Наоджи, что странно на неё смотрел.

— Ни с кем. Должно быть тебе показалось, — как ни в чём ни бывало ответила Кагами и, повернувшись обратно, убрала старую кисть в набор. Художника нигде не было.

Был ли он вообще здесь? Скорее нет, чем да. Таменори ведь давно мертв. Всё, что осталось - это его любимая кисть, которая за долгие годы кропотливой работы впитала воспоминания и частичку души владельца, превратившись в магический предмет. Предмет, в который Кагами поместила духовные силы художника после его смерти. 

Результат этого необдуманного поступка оказался не такой, как она ожидала. Вместо простого усиления магического предмета, в нём образовалось нечто, что кицунэ назвала "тенью прошлого". Не призрак, не ёкай, а скорее воспоминания, ожившие и получившие форму, но застывшие во времени, ибо в них не было души.

Девушка до сих пор не могла разобраться, какие эмоции она должна испытывать по этому поводу. 

— Эм, как скажешь… — проговорил гудзи, прерывая ход мыслей Кагами. — Ты закончила? Честно говоря, мне было интересно узнать, что у тебя получилось, но я не хотел мешать. Могу я взглянуть? 

Девушка пожала плечами.

— Почему нет? — сказала она и продемонстрировала холст. Не то, чтобы она скрывала плоды своего искусства. Найти человека, который по достоинству оценит твоё творение - желание каждого художника.

Наоджи начал всматриваться в картину и сперва нахмурился, а затем его брови начали ползти вверх. Около минуты он заворожено смотрел на рисунок, после чего медленно поднял руку и потянул её к холсту. Когда мужчина почти уже коснулся картины, Кагами убрала её, свернув в свиток, из-за чего каннуси заморгал, словно с него спало наваждение. Кицунэ могла лишь гадать, что он увидел в её работе, ведь каждый видит картины немного по-разному, будь то обычные рисунки или живые изображения.

— Это… это как? Мне ведь не привиделось? Картина двигалась! — сбивчиво протараторил жрец, ошарашенно хлопая глазами.

— Что за глупость? — состроив удивлённое лицо, спросила Кагами. — С тобой точно всё в хорошо? А то сперва голоса какие-то, теперь движущиеся картины… — с беспокойством в голосе добавила оно, однако, глядя на ошеломлённую физиономию мужчины, её губы невольно начали растягиваться в пакостную ухмылку. Но вскоре она не выдержала и засмеялась. — Фу-фу-фу…

Осознав, что над ним подшучивают, Наоджи насупился.

— Думаешь, это смешно? — возмущённо воскликнул он.

— Вообще-то да, это забавно, — кивнув, подтвердила кицунэ и обезоруживающе улыбнулась.

Несколько секунд жрец прожигал её взглядом, но в конце концов лишь тяжело вздохнул и спросил:

— Так и что это было? 

— Живая картина, — коротко ответила Кагами, вернув себе серьёзность.

— Как цукумогами²?

— Нет, скорее как магический предмет.

— А есть разница?

— Да, и большая.

— Понятно, — протянул жрец, хотя по виду нельзя было сказать, что он что-то понял. — И эта картина как-то связана с тем ёкаем?

— А, нет, ничего такого. Это просто моё увлечение.

— Так значит этим ты занимаешься в жизни.

— Среди прочего, да, — пожав плечами, сказала девушка. — Кстати, каннуси, раз уж мы начали разговор про ёкая - я нашла способ с ней справиться. Приходи на закате к южным воротам города. Один.

— Что? Зачем?

— Как зачем? Мы отправимся к ней домой, — озвучила Кагами так, словно это что-то очевидное.

— А?

— Подготовься и оденься потеплее, — бросила она жрецу и отправилась на выход, вновь оставив последнее слово за собой. 

*** 

Солнце только начало скрываться за вершинами гор, а Наоджи уже несколько минут как стоял у ворот, наблюдая, как долина постепенно погружается во мрак. Кагами пока не было видно, поэтому жрецу пришлось ждать. Чтобы скоротать время, он решил перепроверить своё снаряжение. У него было не так много вещей, которые могли как-либо помочь в реальном противостоянии. В качестве оружия имелся лишь нож, однако учитывая, что врагом будет ёкай, больше толку будет от самодельных талисманов и гохэя³. 

Уверенности в своих силах каннуси совершенно не испытывал. Да, он уже имел дела с ёкаями, однако они были слабыми и не очень опасными - хватало пары ритуалов, чтобы их изгнать. Но ему никогда не приходилось иметь дело с кем-то действительно сильным. 

Несмотря на страх перед возможным сражением, он всё же пришёл на встречу с девушкой, которая до сих пор была для него сплошной загадкой. Её способности были толком неизвестны, однако, она явно знала и умела очень многое для своего возраста. Её поведение порой вызывало раздражение у каннуси, но при этом он просто не мог на неё злиться - одна улыбка на прекрасном лице, и вся злость уходит без следа. Красота художницы очаровывала, ей сложно было сказать "нет", и чем дольше жрец находился в её присутствии, тем чаще ловил себя на мысли - может стоит попытать с ней удачу? И это притом, что со смерти своей жены, которую он действительно любил и которая, к сожалению, не оставила ему ребёнка, Наоджи не задумывался о новом браке и почти не искал женской близости. 

Он не влюбился, нет. Жрец прекрасно осознавал, что с Кагами у него ничего не выйдет. Она была словно ветер в небесах, свободный и неудержимый. И Наоджи был достаточно рассудительным, чтобы понимать, что пытаться принуждать её не стоит - это опасно для жизни. Однако, хоть с художницей шансов почти не было, это ведь не значило, что не стоит поискать любовь в другом месте, правда? Каннуси всё же был ещё достаточно молод для второго брака, а в городе было несколько молодых вдов… Не до конца же жизни ему скорбеть, верно? Он ни в коем случае не собирался забывать свою жену, однако, наверное, пора было двигаться дальше… 

Помотав головой, Наоджи отбросил мысли, которые были совершенно не к месту и не ко времени. Сперва нужно разобраться с ёкаем, а потом уже задумываться о своей любовной жизни. 

— Ты чего, каннуси? Снег за шиворот попал? — внезапно раздавшийся голос заставил жреца дёрнуться.

Кагами незаметно подошла к воротам и застала каннуси странно трясущим головой, отчего решила задать этот вопрос.

— А?! Нет, не обращай внимания, — собравшись, проговорил жрец. — Раз мы здесь, может расскажешь наконец, что ты собираешься делать?

Она выглядела практически также, как и при прошлых их встречах. Ни следа страха или неуверенности. Это порой вызывало у Наоджи некоторую зависть, но чаще любопытство. Чем подкреплена её уверенность?

— Я вроде бы уже говорила - собираюсь решить ваш вопрос с ёкаем. И раз сегодня она не собирается приходить к вам, значит мы пойдем к ней, — ответила Кагами, поглядев на жреца, будто на дурака.

— Если ты знаешь, где она живёт, и знаешь, как с ней справиться, то почему мы пойдём только вдвоём? Я мог бы собрать людей - хотя бы других жрецов.

— Нет, так будет лучше, — отрезала кицунэ и приглашающе махнула рукой, отправляясь первой. — Пошли, по пути поговорим.

Поколебавшись несколько секунд, Сёга всё же последовал за ней. Вдвоем они вышли за ворота и некоторое время шли по дороге, после чего свернули в лес и зажгли факелы, дабы ориентироваться в темноте. Кагами прокладывала путь, шагая чуть впереди, а каннуси шёл по пятам, дивясь тому, как мягко девушка ступает по снегу, в котором он проваливался. 

Несмотря на множество противоречивых мыслей, которые кружились у Наоджи в голове, он не знал с чего начать разговор, так что поначалу они с кицунэ шли в тишине. И разорвала её как раз Кагами, а не жрец.

— Ты подумал над моим вчерашним вопросом? — спросила она, не поворачиваясь к нему лицом.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о каком именно вопросе она говорит.

— Да, но я не знаю, что тебе ответить. Ты считаешь, это нормально - принимать с распростёртыми объятиями ёкая, который убивал твоих односельчан? — помрачнев, проговорил Наоджи. — Не говоря уже о том, чтобы начать почитать его как ками.

— Немалое количество богов, покровителей и защитников целых регионов, появлялись примерно таким образом, — медленно промолвила Кагами, после чего посмотрела на жреца и пожала плечами. — Так что да, я считаю, что это нормально. Правильно ли это? Справедливо? Уже совсем другой вопрос… Но разве ками идеальны? Как и все мы, они совершают как благие, так дурные поступки. Иногда вторые даже перевешивают… 

— Как бы не хотел, но с этим я не могу спорить, — серьёзно задумавшись, жрец ответил далеко не сразу. — Если смотреть с такой стороны, то может быть ты и права… 

Несколько минут их передвижение сопровождалось лишь хрустом снега под ногами. Вскоре они вышли на заметённую тропу, которую гудзи с лёгким удивлением узнал. Может быть, слухи были не так уж далеки от истины…

— Знаешь, а я ведь до сих пор понятия не имею, зачем ёкай убивал людей, — сказал вдруг Наоджи, когда они подходили к области снегопада. 

Кицунэ заметила, что волнение жреца проявлялось всё сильнее, пусть он и старался говорить спокойно и размеренно.

— Некоторые убивают ради пропитания, поддержания своего существования или просто ради удовольствия, — медленно ответила она, покачав головой. — Но мне кажется, это не наш случай.

— Из-за того, что в убийствах была закономерность, да? Но мне в голову не приходит, какова причина такой избирательности. Месть? Но что такого подростки могли сделать духу, чтобы та начала мстить? — начал рассуждать каннуси. — Или может быть она атаковала именно молодых, потому что забирала их молодость? Кажется, слышал истории о таких ёкаях…

"Ага, есть такие. Причём изначально они были людьми, которые желали продлить свой век, применяя для этого наиболее тёмные методы" — подумала кицунэ. Вслух, впрочем, озвучивать свои мысли она не стала.

Ёкаи стареют не так, как люди. Почти все они в состоянии жить многие столетия, однако это не значит, что им не требуется поддерживать свою жизнь. Ёкаям зачастую не требуется обычная пища, однако, как и людям, им требуется "питаться". Вот только это "пропитание" у ёкаев может сильно разниться. Не говоря уже о том, что со временем их "рацион" может претерпевать изменения. И не обязательно, что он должен быть чем-то материальным.

— Если верить слухам, юки-онна такое не практикует. Впрочем, думаю, ты скоро всё узнаешь, — проговорила Кагами, продолжая идти вперёд. 

Жрец, следующий за лисой, не мог видеть её ухмылки и не обратил внимание на оговорку. Он предпочёл замолчать и сосредоточится на окружении. Они с Кагами вошли во владения ёкая, а значит следует быть настороже. Холод становился всё более злым и уже был просто невыносимым, однако Наоджи упорно терпел непогоду, стараясь не дрожать слишком уж заметно. 

Спустя несколько минут наступил момент, которого жрец одновременно ждал и боялся - в снежном вихре наконец появилась юки-онна. Кагами заметила её раньше и сразу остановилась, а вот каннуси сделал ещё пару шагов, сравнявшись с лисой, прежде чем заметил белую фигуру впереди.

Гудзи представлял, что ёкай будет выглядеть иначе - большой там, страшный, может даже уродливый. Но увидел он силуэт миниатюрной белой девушки. Впрочем, если по поводу уродливости судить было сложно - её черт жрец разглядеть не мог, - то вот насчёт устрашающего вида он в целом не ошибся. От одного её присутствия, несмотря на небольшой рост, душу охватывала необъяснимая жуть. Каннуси пришлось серьёзно постараться, чтобы не потерять самообладание, когда она заговорила:

— Опять вы явились, люди. Здесь вам не рады. Убирайтесь, не то пожалеете.

В качестве серьёзности своих слов она послала в сторону вторженцев поток промораживающего до костей, но не смертельного ледяного ветра. Вот только факелы от него мгновенно потухли, оставляя присутствующих во мраке.

Прежде чем Наоджи сумел собрать волю в кулак, чтобы что-то сказать или сделать, Кагами ответила ёкаю низким голосом: 

— Насчёт людей ты ошиблась, девочка. По крайней мере, в моём случае… 

Стоило смыслу её слов дойти до гудзи, как он резко повернулся к своей спутнице, которая изменилась. На голове появились большие лисьи уши, за спиной возникло сразу несколько, целых пять хвостов, а оранжевые глаза обрели звериный зрачок и взирали сейчас на жреца, как на добычу. На лице Кагами расплылся хищный зубастый оскал, не предвещающий ничего хорошего. 

Последнее жрец хорошо смог рассмотреть, ибо в этот момент на смену факелам возник другой источник света - над кицунэ появилось несколько маленьких лисьих огней.

Наоджи было дёрнулся, чтобы взмахнуть гохэйем, однако кицунэ стояла слишком близко - она молниеносно схватила его руку своей, увенчанной когтями, и мужчина с ужасом понял, что не может вырваться из её хватки.

— Ты говоришь, что не рада незваным гостям, — проговорила лиса, обращаясь к юки-онне. — Но что, если я преподнесу тебе дар? Ты же не откажешься от небольшого… гостинца? — Она вновь глянула на жреца и облизнулась, не оставляя у того сомнений, кому досталась роль “гостинца”.

Его вторая рука была, по сути, свободна, пусть и пока держала уже погасший факел - он мог бы запросто бросить его, дабы выхватить талисманы и попытаться дать отпор… Но страх всё же сумел сковать его душу.

"Вот что испытывает добыча перед лицом огромного хищника," — почему-то промелькнула мысль в его голове. Несмотря на превосходство в росте, он вдруг почувствовал себя таким маленьким. — "Почему я так доверился ей? Почему ничего не заподозрил?" — в отчаянии думал он, не мог найти ответа.

Он ожидал удара, укуса, боли, разорванной плоти, но вместо этого Кагами свободной рукой выудила откуда-то здоровую флягу и потрясла ею, демонстрируя снежной женщине со словами:

— Как насчёт саке?

В голове у Наоджи вдруг стало пусто.

— Ч-чего? — глупо спросил жрец, пребывая в шоке.

Вместо ответа лисица вновь повернулась и одарила его лукавой, плутоватой, но не злой усмешкой. Теперь каннуси осознал, почему такую улыбку называют лисьей.

— Ты должно быть уже давно ничего нормального не ела, так что я ещё принесла закуски, — похлопав по небольшой сумке, кицунэ продолжила говорить с юки-онной, которая выглядела уже не такой враждебной и даже подошла немного ближе. — Ну как, этого достаточно, чтобы мы перестали быть незваными гостями? Пригласишь нас к себе? Обещаю, что мы не причиним тебе вреда.

Может быть, многие ёкаи способны обходиться без обычной пищи, однако они редко отказываться отведать чего-нибудь вкусного или выпить саке. Тем более если это ёкаи, которые раньше были людьми. Юки-онна не оказалась исключением.

— Идите вперёд. Там увидите дом, — сказала снежная дева после почти минутного молчания, растворяясь в метели и оставляя жреца наедине с пятихвостой лисой.

Спустя пару секунд после исчезновения юки-онны, зимний лес огласил хохот Кагами, который был совсем не элегантным, зато искренним.

"Ох, какое у него было лицо!" — подумала она, не в состоянии прекратить хохотать. — "Этот ужас, это непонимание! Мне никогда не надоест пугать и разыгрывать людей!" 

Смех лисицы вывел Наоджи из ступора, однако мужчина по-прежнему пребывал в шоке и совершенно не знал, что ему предпринять, так что лисица вновь взяла инициативу на себя. Отсмеявшись, она тут же заявила:

— Пойдём, каннуси. — И зашагала вперёд, потянув каннуси за собой. — Нас пригласили - не стоит заставлять девушку ждать!

Лиса до сих пор не отпустила руку жреца, однако хватка уже несколько минут как ослабла - по крайней мере парню не казалось, что кости его запястья вот-вот треснут. 

Наоджи, словно выброшенная на берег рыба, то открывал, то закрывал рот, не в состоянии найти слов. Но наконец его мысли хоть немного пришли в порядок, и тот смог выдать что-то осмысленное:

— Что вообще происходит? 

В голове у него кружилась куча вопросов, но конкретно этот охватывал сразу большинство. И каннуси был достаточно сознательным, чтобы не задавать такие глупые вопросы, как например - “Ты ёкай?!”. Хотя ему хотелось выпалить эти слова в полный голос.

— Как что? Мы решаем вашу проблему с юки-онной, — не моргнув глазом ответила Кагами, пряча ухмылку.

Протащив гудзи ещё пару метров, Кагами наконец убрала руку, ожидая, что мужчина последует за ней. И он последовал, пусть в первый миг его порывало пуститься со всех ног куда подальше. Но нет, у него накопилось слишком много вопросов, чтобы просто так сбежать, не получив ответы. Тем более убивать его всё же никто не собирался… кажется. Он всё ещё был не уверен, поэтому требовалось уточнить.

— Предложив ей саке? А я что, пойду на закуску?! — возмущённо и, откровенно говоря, несколько истерично выкрикнул жрец. Но ему можно было простить - последние полчаса его нервы на пределе.

— Нет, что ты. Последнее время я стараюсь не питаться людьми - от них мех становится менее пышным, а волосы ломкими, — с серьёзным лицом поправила она каннуси невозмутимым голосом.

В подтверждение своих слов она пошевелила хвостами, и некоторые из них задели плетущегося чуть позади мужчину, а один так вообще мазнул кончиком по его щеке. На секунду ему захотелось, чтобы она сделала это ещё раз.

Из-за тона лисицы гудзи не мог понять, говорит ли она правду или вновь насмехается над ним, но учитывая её предыдущие выходки, второй вариант был ближе к истине… или нет. Жрец слышал достаточно историй про кицунэ - в них лисы-ёкаи могли быть и добрыми, мудрыми покровителями, и хитрыми плутами, что подшучивали над людьми, и злобными демонами, играющими с человеческими жизнями, и, как ни странно, любящими супругами. Какую лису встретил каннуси можно было только гадать, как, впрочем, и насчёт достоверности известных ему рассказов. 

Не успел он спросить ещё что-нибудь, как впереди показался домик, бывший некогда пристанищем монаха-отшельника. Дом сохранился плохо, однако силами юки-онны был восстановлен и видоизменён - сейчас он напоминал причудливое сооружения из льда, с проглядывающимися деревянными стенами.

— Надеюсь, ты умеешь пить? — задала вопрос Кагами, подходя к двери. — А то ёкаи могут быть более устойчивы к алкоголю. Не хотелось бы, чтобы ты отрубился с пары чашек…

— А мне обязательно?

— Конечно! Как ты ещё собираешься одолеть юки-онну? — улыбнувшись жрецу, проговорила кицунэ.

Наоджи хмуро зыркнул на ёкая, отчего та растянула улыбку шире, демонстрируя зубы, после чего распахнула дверь и первая зашла внутрь, погасив все огоньки, кроме одного. Насквозь продрогший каннуси после секундной нерешительности проследовал за ней, надеясь, что в помещении будет хотя бы чуть-чуть теплее. Надежды оправдались лишь частично - благодаря стенам здесь не было пронизывающего ветра, однако температура оказалась точно такой же.

Оглядевшись по сторонам, гудзи заметил, что часть мебели была также выполнена изо льда, однако кое-что сохранилось - низкий столик, место под очаг и несколько деревянных ящиков. К счастью, хотя бы пол оказался не ледяным. После беглого осмотра, мужчина наконец сфокусировал взгляд на хозяйке данного своеобразного жилья и обомлел.

— Мию?! — смог выдавить из себя он.

Юки-онна, сидящая на коленях у столика, на его выкрик слегка нахмурилась, что было толком незаметно на почти неподвижном, словно застывшем лице. 

Наоджи мог поклясться, что это была она. Пусть её достигающие лишь до плеч волосы стали напоминать переливающиеся на свету чистые кристаллики льда, а глаза превратились в схожие замёршие озёра, но лицом это точно была она - Мию, молодая красавица, которую все считали погибшей.

— Мию... Так меня звали раньше? — холодным, монотонным голосом протянула она, словно пробуя имя на вкус.

— До твоей смерти, да, — вместо жреца ответила Кагами, заставив его резко развернуться к себе. 

— Что?

Посмотрев на полное удивления лицо Наоджи, она пожала плечами и пояснила ему:

— Снежные девы по своей природе схожи с призраками и привидениями… Хотя иногда они становятся ближе к онрё⁴, — задумчиво добавила кицунэ, оценивающе поглядев на Мию. Кожа той была не просто бледной, а именно белоснежно белой, как и её кимоно цвета чистейшего снега. 

Проигнорировав готового к очередному вопросу жреца, Кагами вновь начала говорить:

— Ах, да, мы так и не представились! Моё имя Кагами, чёрная лиса, — представилась она, слегка поклонившись. —  А это, если ты не помнишь, СёгаНаоджи, жрец из храма. — Она указала на мужчину. — Нам обращаться к тебе по старому имени, или как-то иначе?

— Старое имя подойдёт, — немного пораздумав, сказала юки-онна и тоже поклонилась лисице.

— Отлично, — промолвила Кагами и подошла к столику, выкладывая на него припасённые продукты. — Продолжим разговор за чашечкой саке. Очевидно, нам о многом предстоит поговорить. 

С этими словами она начала выставлять посуду, наливая в неё напиток.

— Хорошо, — индифферентно ответила Мию, принимая предложенную чашу.

Наоджи присоединился к столу чуть позже, испытывая неуверенность, сомнение и много других эмоций, которых даже не мог описать. Осознать, что твоя землячка погибла и, став ёкаем, начала убивать свои прошлых соседей. И судя по оговорке кицунэ, делала она это из мести?

— Кстати, ты не будешь против, если мы добавим немного тепла в это жилище? — спросила вдруг Кагами.

— Никакого огня, — заявила юки-онна, и в этот раз за её ледяном спокойствием слышалась настойчивость. 

— Ой, да брось. Обычный огонь тебе опасен не больше, чем простым людям. А вот мы замёрзнем в таком холоде сидеть, — парировала лиса. 

Холодный взгляд девушки с волосами цвета снега впился в кицунэ. Брюнетка ответила тем же. Игра в гляделки продолжалась недолго, и Мию отвела глаза. 

— Ладно, вы можете разжечь огонь, чтобы согреться, — проговорила она наконец.

Кагами тут же начала колдовать над очагом, причём в буквальном смысле, ибо разжечь промерзшие дрова обычными способами было крайне сложно. Гудзи же, с одной стороны, был рад, что сможет согреться, с другой, он чувствовал себя не в своей тарелке, находясь в одной комнате с двумя опасными ёкаями.

Вскоре огонь был разведён и в помещении понемногу начало теплеть, пусть пока что хоть какой-то эффект ощущался лишь у самого очага. Наконец Кагами смогла вернуться к столу.  Расположилась троица так, что юки-онна дальше всего от очага, каннуси по правую руку от неё и почти спиной к огню, а кицунэ села напротив Мию. Подхватив свою так и не початой масу, Кагами выпалила:

— Ну, выпьем! 

И припала к чаше. Остальные последовали её примеру.

"Ох, сейчас это то, что нужно!" — подумала кицунэ, ощущая тепло от выпитого алкоголя в своём озябшем теле.

С минуту троица пила и закусывала молча: Наоджи пытался согреться выпивкой, Кагамирасполагалась поудобнее и расслаблялась, закутавшись в собственные хвосты, а Мию втайне наслаждалась человеческой пищей, сохраняя нейтральное выражение на своём лице. Саке интересовало её в куда меньшей степени, однако и им она не гнушалась.

— Почему ты убиваешь людей, Мию? — спросил каннуси, как только перестал дрожать от холода.

— Потому что я должна отомстить, — монотонно ответила она.

— Отомстить за что - за свою смерть? Как столько человек может быть виноваты в ней? — напряжённо проговорил Наоджи. — Или… ты считаешь каждого в человека виноватым? — тихим голосом озвучил он внезапную догадку.

Молчание и ледяной взгляд снежной девы сказали Сёга больше, чем любой ответ. Жрец задумчиво посмотрел на свою чашу, после чего осушил её до дна. Ему требовалось успокоить нервы. 

— … Как это произошло? — наконец решил спросить он.

— Произошло что? — спросила Мию, пригубив из чашки.

— Твоя смерть, — нехотя уточнил каннуси. Ему было неудобно спрашивать обстоятельства смерти у самого непосредственного участника.

— Я… — вымолвила юки-онна, впервые продемонстрировав хоть какие-то эмоции на лице. — Я не помню, как умерла. У меня очень мало воспоминаний о жизни "до"… 

— Откуда ты тогда знаешь, кому мстить?

Она лишь пожала плечами, ничего не ответив. Не услышав продолжения, Наоджи посмотрел на Кагами. Если жрец сидел как на иголках, то лисица вся эта ситуация нисколько не напрягала - она расслабленно попивала саке, слушая разговор. Протяжно зевнув, она заметила взгляд каннуси, к которому присоединилась и Мию, и насмешливо спросила:

— Чего вы на меня смотрите? Вы вроде и без меня неплохо общались.

— Тебе ведь известно, что случилось? — задал вопрос жрец.

— Известно, — ответила Кагами и замолчала, взяв со стола закуску, чтобы нарочито медленно её съесть. Пара глаз продолжала на неё немигающие смотреть. — Ладно, ладно, расскажу я вам, что удалось узнать, — проговорила она наконец и наклонилась вперед, с драматичным видом начиная рассказ. — Началось всё одним пасмурным зимним днём. Молодая девушка по имени Мию проснулась рано утром дабы начать готовить завтрак для своей семьи. Её отец серьёзно заболел, поэтому вся тяжелая работа по дому легла на плечи Мию. Её десятилетний брат помогал, как мог, он был ещё мал и неуклюж. Вдобавок запасов на зиму у них было крайне мало. Единственная возможность избежать голода для семьи Мию - это выдать её замуж за Учихиро. Он давно заглядывался на бедную красавицу, и в его семье как раз водились деньги. Сама девушка испытывала к сыну главы в основном лишь неприязнь, однако ради родных была готова стать его женой…

— Может мы перейдём к самой сути? — Наоджи нетерпеливо перебил сопровождающий активной жестикуляции рассказ кицунэ.

— Ты правда думаешь, что это хорошая идея - перебивать меня? — пугающим голосом медленно проговорила Кагами, посмотрев на жреца так, что от её взгляда он побледнел и на секунду забыл, как дышать. Видя его испуг, лисица рассмеялась. — Фу-фу, хорошо, я расскажу покороче. Хотя вот Мию явно было интересно послушать про свою прошлую жизнь, — отметила она, заметив заинтересованное лицо юки-онны.

Услышав это, Мию постаралась вернуть нейтральное выражение, но получилось не очень. Она уже успела слегка захмелеть, неожиданно быстро для призрака. На снежно-бледном лице даже начал проступать живой румянец.

— Как я уже говорила, Мию стала невестой Учихиро, который был в городе завидным женихом. Многие девушки, в частности ныне погибшие, и раньше завидовали ей из-за красоты, но теперь их зависть переросла в откровенную вражду, — Кагами продолжила историю юки-онны уже без лишнего драматизма и отсебятины. — И вот тем днём Сана с подружками решили немного проучить, как они считали, зазнавшуюся девку. Подловив Мию, когда та вышла за околицу, одна из них отозвала девушку в сторону, где её поджидали остальные. Сперва всё ограничивалось оскорблениями и угрозами, однако Мию решила ответить, окончательно выведя завистниц из себя. В результате одна из них сгоряча толкнул девушку, а рядом был обрыв… В общем, Мию сломала ногу и ударилась головой, а на дворе начиналась метель - компания завистниц испугалась, и вместо того, чтобы помочь упавшей, они бросили её и сбежали. Искать девушку во время вьюги было некому, поэтому, думаю, очевидно, что было дальше - медленная смерть от холода и возвращение в виде неупокоенного духа… Печальная, но вместе с тем банальная история.

Кицунэ закончила рассказ и промочила горло саке. Её собеседники долго молчали, переваривая услышанное.

— Могу я спросить, откуда ты узнала всё это? — первым взял слово Наоджи.

— Можешь, — с лукавой ухмылкой сказала Кагами.

Смерив лису взглядом, жрец вздохнул и проговорил:

— Но ответа я не получу, верно?

Ухмылка стала шире.

— Так вот что они сделали… — с холодной злобой промолвила юки-онна, не обращая внимание на небольшой обмен слов между гудзи и кицунэ. — Они заслужили смерть. Но мне нужно закончить начатое! — эмоционально выкрикнула она и вскочила с места, сильно пошатываясь при этом. Саке ударило ей в голову даже сильнее, чем единственному присутствующему здесь человеку.

— Постой, разве… — начал было жрец, но Кагами его перебила.

— Тебе не нужно этого делать, — серьёзным тоном осадила она снежную деву. — Последняя виновница и так достаточно себя наказала. Смысл тебе убивать лишившуюся рассудка девицу? Остальные люди так вообще не причём.

— Н-но… я должна, — пробормотала Мию.

— Должна? Или ты это хочешь?

— Что? Я не понимаю…

— Что подталкивает тебя совершить месть? Собственное желание, чувство справедливости или долг перед своей прошлой жизнью?

— Я… я не знаю… — растерянно сказала юки-онна, рухнув обратно на колени. — Я очнулась со знанием того, что должна отомстить людям… Я даже толком не помню, кому именно. 

— Но ты продолжала мстить, потому что это было единственным, что ты знала? — предположила Кагами. — Тобой двигало предсмертное желание одной отчаявшейся и обозлившейся на весь свет девушки. Возможно, оно и вернуло тебя в наш мир, и ты исполнила его, даже больше, чем требовалось. Но ты не обязана позволять Её злобе вести себя дальше.

— Тогда получается… я исполнила своё предназначение? — медленно проговорила она и вдруг коснулась рукой своего века. И неверяще замерла, почувствовав влагу на своих пальцах.

Сперва слёзы текли безмолвно, словно снежная дева не могла осознать свои чувства. Потом на лице у неё отразилось облегчение от сброшенной ноши, вот только вскоре оно сменилось печалью. Раздался приглушёный всхлип, затем другой, и наконец плотину эмоций прорвало. Мию начала плакать - всё так же тихо, но теперь уже не сдерживаясь.

Кагами привлекла внимание пребывающего в растерянности Наоджи и взглядом указала на плачущую девушку. Видя его непонимание, кицунэ подтолкнула жреца хвостом. Наконец до его нетрезвой головы дошло, что хотела лисица, вот только от её идеи жрец был не в восторге, здраво опасаясь приближаться к опасному ёкая. Однако получив ещё один толчок хвостом, на этот раз более настойчивый, каннуси всё же пошёл на поводу у кицунэ, ибо по какой-то причине опасался её больше, чем юки-онну, убившую как минимум полдюжину человек.

Поколебавшись немного, Наоджи не вставая перебрался поближе к Мию, после чего медленно и аккуратно приобнял девушку. Та вздрогнула от прикосновения, заставив вздрогнуть уже самого жреца, который не знал, что ожидать от человека, ставшего ёкаем. Но вместо того, чтобы оттолкнуть или заморозить мужчину на месте, она, наоборот, подалась ему навстречу и уткнулась ему в грудь, продолжая тихо оплакивать свою жизнь и свою смерть.

Несмотря на мороз, исходящий от Мию, гудзи продолжил обнимать её - сперва неловко, но потом уже более крепко, позволяя той излить свои горести. Спустя несколько минут плач начал затихать и наконец прекратился полностью. Проведя ещё некоторое время в объятиях жреца, юки-онна медленно отпрянула, позволяя остальным увидеть раскрасневшееся лицо с не менее красными от слёз глазами, но не стала убирать руку, которая всё ещё приобнималаеё за плечи. 

— И что будет дальше? — едва слышно промолвила она, обращаясь то ли к окружающим, то ли к самой себе.

— У тебя два варианта: либо продолжать жить, если можно так выразиться в твоём случае, либо попытаться обрести покой, — ответила на возможно риторический вопрос Кагами, наблюдавшая за происходящим с масу в руке. — Вот только сомневаюсь, что второе выполнимо. Это только считается, что мстительные духи уходят, стоит им совершить месть. На деле груз их сомнений и сожалений лишь продолжает увеличиваться по мере их существования, отчего они могут оставаться в нашем мире на долгие века. Впрочем, может каннуси тебе как-то поможет, если ты захочешь, — сказала Кагами и подмигнула жрецу.

— Покой звучит заманчиво, однако не думаю, что готова встретить то, что будет на той стороне. Но вместе с тем, я не знаю, как мне дальше жить.

— Просто начни с чистого листа. Учитывая, что ты почти ничего не помнишь, это будет не так уж сложно. У тебя впереди много лет, чтобы определиться, чего ты хочешь от своей жизни, — высказала предложение кицунэ.

— Вот так просто?

— Нет, конечно. Просто не будет. Жить вообще зачастую непросто, но оно того стоит, — заявила кицунэ, демонстративно поднимая наполненную чашу саке. — Выпьем же за это!

Следуя призыву, остальные тоже взялись за свои чаши. Пьянка продолжилась, и серьёзные разговоры постепенно всё больше перерастали либо в нетрезвое обсуждение какой-то мелочи, либо в поток жалоб на несправедливости судьбы. И если сперва основным инициатором выступала Кагами, подливая саке в чаши остальных, то потом её инициатива уже не требовалась.

Мию со временем успокоилась, но не вернула свою ледяную маску, а наоборот начала вести себя довольно эмоционально. Ей явно хотелось выговориться, а также узнать много всего о прошлой жизни, об особенностях своего нынешнего существования и о дальнейших перспективах.

Кагами оказалась устойчивее всех и долгое время оставалась обителем адекватности в этом разгуле алкоголизма, но в конце и она несколько сдала позиции. Не будучи экспертом во всех видах ёкаев и призраков, она всё же знала о них больше всего среди присутствующих, поэтому именно ей пришлось делиться мудростью с Мию. 

Температура в комнате медленно возрастала, и Наоджи было сложно понять, причиной тому был очаг или жрецу просто казалось от количества выпитого саке. Самообладание всё больше покидало его, а мысли всё сильнее разбегались. В какой-то момент из его головы совершенно вылетело, что он пьёт не с людьми, а с двумя ёкаями.

Завершилась пьянка только под утро, и всё принесённое кицунэ саке было выпито подчистую…

***

Пробуждение Наоджи сопровождалось гудящей головой, сухостью и неприятным привкусом во рту, а также ломотой во всём теле. Чувствовал себя жрец ужасно, однако учитывая вчерашнее, он ожидал худшего. Вчерашнее?

Воспоминания бурной ночи возлияний начали постепенно всплывать в его голове. И несмотря на то, что они были весьма обрывисты и фрагментированы, их хватило, чтобы вся сонливость мгновенно покинула Наоджи. Игнорируя головную боль, жрец распахнул глаза и сперва уставился в незнакомый потолок, но не стал надолго задерживать на нём взгляд и, приподняв голову, осмотрел окружение. 

Мужчина обнаружил себя развалившимся на лежанке в заброшенном доме, который, к счастью, за ночь не растерял тепло благодаря всё ещё горящему очагу. Но не этот факт смущал его, и даже не полное отсутствие на нём хоть какой-либо одежды под одеялом, а лежащая под боком юки-онна, которая пребывала в схожем состоянии и тихо посапывала, расположив голову у него на груди. Кицунэ в одной ночной юкате нашлась с другого бока, но на некотором расстоянии, где она спала, свернувшись в клубок из своих хвостов.

Несмотря на всю сложившуюся ситуацию, Наоджи почему-то в первую очередь заметил, что до сих пор не окоченел от прикосновений Мию. Память тут же подкинула воспоминания, связанные с этим моментом. Он вспомнил, как прижимал миниатюрную девушку к себе, как нежно целовал её, как снимал с неё одежду, обнажая соблазнительное стройное тело. Поначалу юки-онна была холодная, как лёд, но с каждым чувственным прикосновением она будто таяла, становясь теплее во всех смыслах. А когда дело дошло до самого главного… 

Невзирая на регулярную работу в поле и по дому, Мию имела изящное телосложение, которое сильно осложняло её труд, однако привлекало внимание мужчин. Если так подумать, её красота, хрупкая и нежная, была почти полной противоположностью таковой у кицунэ, уверенной и зрелой. Хотя было неправильно сравнивать их вот так.

Сколько бы жрец не напрягал разум, он так и не смог вспомнить, что же привело к такому развитию событий. Но так или иначе, это было замечательно. Каннуси даже охватило сожаление, что произошло это в нетрезвом состоянии и плохо отложилось в памяти. Однако без достаточного количества саке этого бы скорее всего вообще не случилось.

"Я, конечно, размышлял о том, чтобы найти себе пару, но о таком я даже помыслить не мог," — подумал Наоджи. Изнутри рвался истерический смех, но у каннуси получилось его сдержать. — "И что теперь?" — задал он сам себе вопрос.

Не найдя ответа, он снова взглянул на Кагами. Спящей она выглядела такой умиротворённой и безобидной, что жрец едва не забыл о вчерашнем ужасе, который ему устроила лиса.

"Погоди, а с ней я тоже что ли?" — промелькнула у Наоджи мысль. Это предположение вызывало у него очень двоякие ощущения, но сколько бы он не ворошил память, найти подтверждение или опровержение не получалось.

С тихим стоном мужчина уронил голову обратно на лежанку и зажмурился, попытавшись выкинуть из сознания все лишние мысли. Несколько минут он просто лежал, наслаждаясь темнотой и пустотой в голове. Однако понимание того, что это делу не поможет, заставило его наконец собраться.

Распахнув очи, гудзи сильно вздрогнул и едва не вскрикнул от испуга. Прямо напротив на него смотрела пара пронзительных оранжевых глаз. Кагами уже давно проснулась и некоторое время незаметно наблюдала за внутренними метаниями жреца, которые отлично отображались на его физиономии. А когда тот зажмурился, она встала и наклонилась прямо над его головой.

— Как спалось? — едва слышным шепотом поинтересовалась она с лисьей улыбкой.

Не дождавшись ответа, кицунэ отодвинулась и потянулась, подняв руки вверх и широко зевнув, позволяя увидеть свои острые зубы, похожие одновременно на человеческие и на звериные. На секунду жрец даже засмотрелся. Не на клыки, нет, просто её неплотно запахнутая ночная одежда позволяла увидеть довольно многое, пусть и скрывала самое сокровенное.

— Надеюсь, что хорошо, — тихо продолжила тем временем Кагами, изобразив сочувствие. — Ведь это была твоя последняя ночь…

Лицо мужчины начало вытягиваться от удивления, но потом он заметил ухмылку кицунэ и понял, что она опять смеётся над ним. Правда ведь?

— Чего ты добиваешься? — не поддаваясь на провокации лисы, он задал наконец вопрос, который висел у него на языке уже долгое время.

— Хм, например, бессмертия, могущества, величия, богатства… — Кагами начала перечислять вещи, загибая пальцы.  

— Я про ситуацию с Мию! — повысив голос, выпалил Наоджи. Эти игры слов уже всерьёз раздражали его.

— О, я всего лишь помогаю тебе и ей, — с многозначной улыбкой ответила лиса. — По-своему, разумеется, и не за просто так. 

— И что ты хочешь получить взамен? — напрягшись, спросил каннуси.

— Расскажу после завтрака. Вставай, всё равно твои крики разбудили девочку.

Переведя внимание на Мию, жрец обнаружил что она действительно проснулась и пыталась разлепить глаза, борясь с сонливость. Их взгляды пересеклись, и Наоджи почувствовал себя на удивление неловко, словно он снова стал юнцом перед своим первым разом.

— Доброе утро, — промолвил он, не зная, что ещё сказать.

Юки-онна несколько раз моргнула, вспоминая события минувшей ночи, и, осознав в каком положении находится, начала стремительно краснеть, не меняя при этом выражения лица. И если по выражению трезвой снежной девы было не так легко понять её эмоции, то вот начавшие таять стены из льда, говорили о многом. Того самого волшебного льда, который не растопить обычным огнём и который сейчас удерживал старый дом отшельника от разрушения. Вот последнее несколько волновало Кагами, и она решила озвучить свои опасения:

— Не перевозбудись, девочка, а то, как бы нам крыша на голову не упала. — хмыкнув, сказала она и ушла готовить из остатков еды что-нибудь съедобное.

От этого комментария юки-онна, казалось, смутилась ещё сильнее, однако всё же довольно быстро взяла себя в руки. Молча встав со служившего ей подушкой жреца, она принялась быстро одеваться в свои разбросанные вещи, стараясь поскорее прикрыться. Слегка сбитый с толку мужчина последовал её примеру, пускай его и не особо смущала собственная нагота. Больше его смущала неопределенная реакция Мию. Если не считать румянец на щеках, она вернулась практически к тому же поведению, что было у неё вчера. И это вызывало беспокойство.

Опровержение этому Наоджи получил очень скоро. Закончив одеваться во вчерашнее белое кимоно, неизвестно откуда изначально взявшееся у недавно мёртвой девушки, юки-онна вдруг обхватила руку мужчины своими, даже не позволив ему полностью облачиться в одеяние каннуси. Продела это всё Мию с тем же нейтральным лицом, однако стоило жрецу вопросительно взглянуть на неё, она едва заметно ему улыбнулась.

"Как всё сложно…" — подумал гудзи и незаметно для девушки тяжело вздохнул. Он уже перестал понимать, как ему реагировать.

Так, не сказав друг другу ни слова, Наоджи с обнимающей его снежной девой подошли к кицунэ, которая уже соорудила подобие завтрака. В отличии от остальных, Кагами не спешила переодеваться в повседневную одежду. 

Половина трапеза прошла в молчании. Но утолив первый голод, жрец всё же нарушил тишину:

— И что дальше? По-моему, дело, ради которого мы пришли сюда, ещё не до конца решено, — хмуро посмотрев на кицунэ, сказал он.

— Разве? Как по мне, так решено, — ответила Кагами, смерив жреца взглядом. — Убийства остановлены, и одна заблудшая душа перестала быть таковой.

— Перестала? — переспросил Наоджи, после чего скосил взгляд на Мию, которая отпустила мужчину только чтобы поесть, но даже так продолжала сидеть как можно ближе.

— Помнишь, о чём мы говорили на улице города и храме? Так вот по слухам, чтобы растопить темный лёд в душе снежной девы, необходимо показать ей глубину человеческих чувств. А что есть более сильное чувство, как не любовь? — сказала кицунэ, состроив выражение растроганной невинной девушки. Получилось у неё одновременно и очень правдоподобно, и насквозь фальшиво.

Приоткрыв рот, жрец несколько секунд пялился на лису, после чего посмотрел на юки-онну и обнаружил, как она бегает глазами. 

— Не говори так, словно меня здесь нет, — заявила наконец Мию, пытаясь скрыть смущение за недовольством. При взаимодействии с кем-то помимо Наоджи, она возвращалась практически к своей прежней ледяной личности, разве что не столь безэмоциональной.

— Конечно-конечно, девочка, как скажешь, —  ответила ей Кагами, после чего тут же вновь обратилась к мужчине. От подобного игнорирования юки-онна уже всерьез разозлилась, о чём говорила заметно упавшая температура. — В общем, тебе остаётся лишь взять на себя ответственность и отвечать взаимностью. Ты ведь не хочешь превратиться в сосульку?

Наоджи не хотел и отказываться не собирался. Однако всё закрутилось слишком быстро. Это только в легендах у богов, духов или героев с первого взгляда может зародиться вечная любовь, сохраняющаяся даже после смерти. Наоджи являлся обычным человеком, и для него это был медленный процесс.

Тяжело вздохнув, он взглянул на девушку, которая с нейтральным лицом испускала волны раздражения в сторону кицунэ, и обнял её, прижав к себе покрепче. Ойкнув сперва от неожиданности, она вскоре расслабилась в объятиях, позабыв про своё недовольство.

Глядя на них, Кагами почти умилилась… Почти.

— Что касается мнения деревенских, то это уже твои заботы, — продолжила она. — Если хочешь, можешь рассказать им правду, но не думаю, что все твои соплеменники окажутся понимающими. Лучше уж поведай им правдоподобную ложь. Можешь меня обвинить во всём - я даже подыграю.

— Даже так? И какой тебе резон?

— Разве мне нужен повод, чтобы подшутить над людьми или припугнуть их? — приподняв бровь, задала вопрос кицунэ, после чего провела рукой по своим черным волосам. — Как считаешь, каннуси - мне пойдёт белый цвет?

— И как много людей пострадает? — с подозрением спросил Наоджи, проигнорировав последний вопрос. — Нет уж, спасибо. Ты ещё не сказала, чего ты хочешь за свою прошлую "помощь".

— Хорошо, что ты напомнил! — ткнув в его сторону пальцем обрадованно воскликнула лиса и сделала паузу, предвкушающе оскалившись. Позволив собеседнику немного понервничать и напридумывать себе всякого, она наконец продолжила. — Я хочу, чтобы вы вместе попозировали для моей новой картины.

— … И всё? — не сразу отреагировал жрец, по-началу посчитав, что ослышался.

— А ты полагал, что я потребую твоего первенца или каких-то других жертв? — улыбнувшись, ехидно спросила Кагами и хмыкнула. — Нет, мне будет достаточно запечатлеть немного красоты на холсте. Не так уж часто удаётся нарисовать юки-онну- это редкие ёкаи… — и наблюдая облегчение на лице каннуси, она добавила. — Так что давайте, раздевайтесь!

— Что? — с глупым видом проговорил Наоджи. И даже Мию не смогла удержать спокойное лицо.

— А как ещё? — пожала плечами лиса. — Только так получится передать всю многогранность эмоций.

— Нет! — отрезала юки-онна, начиная пятиться. Жрец невольно стал за ней повторять.

— А вчера вас это не смущало… — улыбаясь во все тридцать два - или сколько у лис зубов, - проговорила Кагами, медленно наступая на них, словно хищник, загоняющий добычу.

После некоторого количества споров и принуждений, кицунэ добилась своего и приступила к процессу написания картины, который сопровождался слышимыми лишь лисой пошлыми комментариями и смешками тени Таменори. От этого Кагами испытывала лёгкой чувство ностальгии, ведь когда давно она сама выступала натурщицей для ещё молодого художника, научившего её находить красоту в нашем неидеальном мире.

Гэта – японские деревянные сандалии. Обычно имеют не плоскую подошву, а несколько узких зубцов.

Цукумогами – название вида ёкаев. Предметы, приобретшие душу и индивидуальность.

Гохэй - деревянный жезл, украшенный бумажными лентами. Используется для благословения или освящения в различных ритуалах.

Онрё – мстительный дух, призрак.

http://tl.rulate.ru/book/112935/4264051