Готовый перевод Slumrat Rising / Возвышение крысы из трущоб: Глава 10. Простые радости бойни 

Тру на мгновение отступил обратно в прямоугольник света, льющегося из двери, чтобы перегруппироваться. Гули ненавидели яркий свет, но долго ждать не стали. Они начали бросать мусор в дверь. В конце концов, что-то из этого вырубило бы свет. Это произошло бы довольно быстро, поскольку источником света был дешевый маленький фонарик-талисман с недостаточной мощностью, который Прентисс выудил из-под своего прилавка. Зеркала в ванной не были какой-то причудливой работой. Они были из полированной стали с нанесенным напылением прозрачного слоя пластика для сохранения блеска. Другими словами, они были дешевыми, безвкусными и долговечными. Они очень хорошо отражали свет. Тру усмехнулся. Он привык работать с дешевыми товарами.

Одна быстрая регулировка зеркал (он был вынужден бежать по дерьму) и Тру бросился обратно в коридор. Он встал в маленьком прямоугольнике света и расчистил пространство вокруг двери. Ванная находилась в дальнем конце длинного коридора, так что ему повезло. Он втиснул зеркало между стеной и трупом гуля. Свет, каким бы он ни был, освещал коридор. Не очень хорошо. Света было ровно столько, сколько мог дать жалкий маленький фонарик. Но этого достаточно, чтобы он мог видеть.

Зал был переполнен гулями. Они прижимались к стенам, ползали по полу, некоторые даже тыкали пальцами в потолок и имитировали ползание по нему. Их высохшие тела значительно облегчали это. Тонкие, как палки, пальцы пробивали дерево с небольшим усилием. Все они старались не смотреть прямо в зеркало, но… оно было не таким ярким. И Тру был между гулями и светом.

Тру огляделся. Он мог бы направиться прямиком в комнату с открывающимся окном. Сбежать было бы непросто, но возможно. Он легко отбросил эту мысль.

“Я не могу исправить своих дерьмовых родителей”. Тру сказал гулю. “Я не могу остановить дилеров и сутенеров. Я не могу исправить, черт возьми, ничего в этом мире. И вот ты здесь” - Тру поцеловал два пальца и поднял их к небу - “Наконец-то проблема, которую я могу решить насилием. Спасибо вам, боги. Вы видели, что мне это нужно, и вы дали мне это”.

Ближайший из гулей решил, что с него хватит, и запрыгнул на стену. Он сидел на стене, как чертова лягушка, ковыряя пальцами рук и ног гниющий бетон. Затем он бросился на Тру. Рваные ногти и почерневшие зубы быстро приближались к его лицу. Тру уже ждал в предвкушении. Шаг вперед и чуть в сторону, достаточно, чтобы гуль промахнулся. Труба качнулась навстречу приближающемуся лицу. Сила удара размозжила голову, как тыкву при падении с моста.

Тру замахнулся трубой на следующего гуля и вонзил ее в сердце. Если бы это был человек, сердце остановилось бы от такого жестокого удара. Он думал, что это может быть эффективно. Еще более жестокий удар, который гуль нанес ему по яйцам, свидетельствовал о том, что это не так. Тру отпрянул, почувствовав, как ветер от покрытой коркой грязи ноги обдувает его пах. Гуль ведь раньше был человеком. Только удары в голову. Так веселее.

Гуль попытался превратить пропущенный удар снизу вверх в удар с небольшим прыжком, чтобы попасть в зону досягаемости. Тру решил подыграть, высоко блокировав удар ногой. Ударил трубой, размозжив череп гулю. Затем пихнул труп в следующего гуля, который решил вмешаться в происходящее. Снизу приближался второй гуль. Пока первый гуль разбирался с трупом, Тру парировал попытку второго разорвать ему икру. Когда гуль поднялся, чтобы ударить ему в живот, Тру направил его в ловким ударом в спину того же трупа, с которым имел дело его друг. Оказалось, что на самом деле они не были друзьями, и повсюду полетели обломанные когти. Тру позволил бы им продолжить, но по коридору ползли другие гули. Быстро.

Тру плыл по течению вместе с безумием этой сцены. Тусклый свет едва освещал очертания гулей, прежде чем они набрасывались на него, безмолвно вопя о своей потребности разорвать его на части. Чтобы сделать его красивым, с кишками, свисающими, как спагетти. С вырванными зубами и костями пальцев, вставленными на их место. Они никогда не возражали, когда их били. Сломанные кости, раздробленные органы - все это не стоило их внимания. Единственное, что их останавливало - это когда их черепа лопались, как шарики из гниющего желе. Если бы у гуля были хотя бы малейшие представления об уклонении или защите, это была бы двусторонняя бойня. Но это была односторонняя бойня. И Тру наслаждался каждой секундой.

Времени на раздумья больше не было. Больше не было времени беспокоиться о Старбрайт, его родителях, братьях и сестре. Не было времени думать о том, почему это казалось таким знакомым. Почему он знал, каково это - чувствовать проломленный череп, еще до того, как впервые взмахнул трубой. Ему не нужно было задаваться вопросом, почему он помнит вещи, которых никогда не было. Тру растворился в радостях своей могучей плоти. Он двигался в причудливом танце с гулем, блокируя, противодействуя, убивая, двигаясь дальше. Продвигаясь по коридору. Смывая всю боль и страдание фонтаном гнилой крови и мяса гулей. Скоро он выбежал из коридора.

Он толкнул пожарную дверь. Странная музыка на лестничной клетке зазвучала громче. Подняв глаза, он увидел множество лиц гулей, смотрящих вниз. Наверху почти не было света. Только то немногое, что просачивалось сквозь окна. Улыбка Тру была теплой и искренней. Он слегка пошевелил своим обнаженным телом, чтобы с него стекли самые толстые кусочки плоти гулей и его собственные испражнения. Он соскреб ошметки с трубы о дверной косяк.

"Готовы вы или нет, но я иду!" - Тру бросился вверх по лестнице.

Это было восхитительно. Чистая радость от ощущения, как новые мощные мышцы двигаются под его командованием. Каждый вдох, казалось, всасывал океан космических лучей, превращаемых в новую энергию отверстием над его сердцем. Путь девяти червей гарантировал, что каждая крупинка молочной кислоты, которая накапливалась в его мышцах и обременяла его, была нейтрализована и удалена волнами омолаживающей космической энергии. Энергию он расходовал далеко не с той скоростью, на которую рассчитывал. Но, с другой стороны, он не использовал никаких заклинаний. Все, о чем Тру просил его энергию - это позволить ему поиграть еще немного.

Тру поднял свою трубу. Он не знал, как долго размахивал ей. Уже давно наступила кромешная тьма. Он просто продолжал подниматься по лестнице и колотить по металлическим перилам, призывая всех гулей в здании прийти сразиться с ним. На этой узкой лестничной клетке, которую он мог контролировать. Это было восхитительно весело. И гули, казалось, были вовлечены в игру. Он просто знал, что гуль перед ним собирается броситься ему под ноги, сбить с ног или перегрызть горло. И благослови господь его маленькие костлявые лодыжки, которые так соблазняли гулей. Труба Тру обрушилась прямо вниз, разбив череп и заставив труп покатиться на лестничную площадку ниже. По крайней мере, это было мягкое приземление, на другие трупы.

Он... становился сильнее? Ему все казалось слишком легким. Музыка теперь была довольно громкой. Чем бы ни была та странная церковная музыка, она привела его на верхний этаж здания. Гули были заняты, разрушая внутренние стены и оставляя только несущие балки.

“Итак, как, черт возьми, вы, безмозглые уроды, до этого додумались?” Тру рассмеялся. Но гули не были безмозглыми, не так ли? Их просто не волновали вещи, которые делали люди. И все же. Он с важным видом направился в темноту, следуя за звуками музыки.

Гули перестали валять дурака. Что, к сожалению, означало, что они больше не нападали. И Тру нахмурился, когда веселье закончилось. Затем он нахмурился еще сильнее. От задней стены исходило слабое свечение. Когда он подошел ближе, оно превратилось в оранжевую дымку вокруг какого-то большого сооружения. Оно было неправильной формы, и его было слишком трудно идентифицировать в слабом свете. Казалось, оно также было источником музыки.

Подойдя ближе, он смог различить отдельных гулей. Большинство, казалось, сидели на корточках и смотрели на светящееся нечто. Другие возились с кожаными коконами размером с ванну. Казалось, они были наполнены чем-то жидким, судя по тому, как тяжело они раскачивались взад-вперед. По какой-то причине гули игнорировали его.

Тру остановился примерно в двадцати футах от статуи. Это должна была быть статуя, статуи - это все, что делали гули. Никто на самом деле не понимал для чего они были сделаны. Но все знали, из чего они были сделаны. В данном случае изуродованные и оскверненные трупы были сформированы в грубый шар, с некоторыми выступающими частями, а другие были завернуты странным образом. Еще более странным был тот факт, что это начинало походить на что-то, что он не мог понять.

Он уставился на статую. Гули игнорировали его, ковыряясь в своих коконах из человеческой кожи. Тру никогда не слышал ни о каких коконах, но, с другой стороны, ему было все равно. Что, черт возьми, это была за штука? Он позволил своему взгляду расфокусироваться, пытаясь высвободить ассоциации. Краем глаза он заметил гуля, сидящего на корточках возле статуи и не мигая наблюдающего за ней. Затем он снова посмотрел на статую и почувствовал, как она сфокусировалась.

Это был человек. Бог. Прикованная цепью рука к лодыжке, затем обмотанная вокруг плеч и колен. Это была гротескная дань идеализированному мужскому телосложению. Бог не смотрел на свой народ. Его голова была запрокинута, на щеках виднелись следы высохших слез. Из его ушей текла кровь. Каким-то непостижимым образом Тру понял, что это было то, что Бог сделал с собой. Он отвернулся не из отвращения. Это была скука. Богу было скучно до слез, и он болтал, пока не оглох. Он покончил с этим миром, со всей этой вселенной. Бога больше интересовало то, что он мог вообразить, чем то, что он создал.

Звук влажного шлепка вырвал Тру из его мечтаний. Что-то вылезло из кожаного кокона. Это был гуль, и к тому же насквозь мокрый. От него воняло. Тру почувствовал этот запах за шесть футов. Его затошнило. Пахло тоником для прорыва, который он использовал.

http://tl.rulate.ru/book/106682/3836634