Готовый перевод We Are Legion (We Are Bob) / Мы – Легион. Мы – Боб: 15

32

Билл, октябрь 2158 г. – Эпсилон Эридана

[Получено сообщение от Майло.]

– Точно в срок. – Я ухмыльнулся Гуппи. Как и следовало ожидать, выражение его рыбьей морды не изменилось. – Может, он нашел вулканцев?

[Не совсем.]

Я удивленно посмотрел на него. Это не было похоже на категоричное «нет», которое я ожидал услышать. Иногда в таких случаях Гуппи вообще не отвечал. Да, вот теперь мое любопытство реально зашкалило.

Сейчас я занимался одним из своих любимых проектов – создавал реалистичные искусственные тела. Главная проблема заключалась в том, чтобы сделать аналог мышцы, который бы работал, выглядел и в целом вел себя как оригинал. Шестерни, поршни и кабели – не самые подходящие части для годного андроида.

Я заставил себя закрыть папку с проектом, наколдовал себе кофе и уселся в шезлонг, предварительно согнав с него гуся. Шпилька подошла ко мне, не обращая внимания на разъяренную птицу, и устроилась у меня на коленях.

– Ладно, Гуппи. Показывай, что там.

В воздухе передо мной повис отчет Майло: схемы системы, изображения сдвоенных планет – двух пригодных для жизни планет! – и биологический анализ. Я усмехнулся, узнав о том, что он настаивает на своем праве дать им названия. Я бы и сам так поступил на его месте. И даже выбрал бы те же названия, если уж на то пошло.

Я так задумался, что даже перестал гладить Шпильку. Пушистая голова толкнула меня в подбородок, напоминая о моих обязанностях.

– Простите, ваше высочество. – Я улыбнулся кошке и продолжил оправдывать свое существование.

Две планеты. В системе, которую ранее считали крайне слабым кандидатом. Значит, астрофизики ошиблись? Да, действительно, пока что у нас было только три точки, включая Землю. Но это же три из трех – правда, если дать небольшую поблажку Рагнареку.

Ладно, сначала разберемся с важными делами. Я поставил в очередь отчет, который нужно переправить на Землю, – просто на случай, если этого уже не сделал Майло. Надеюсь, Райкер нас слушает.

Пока что без ответа оставался вопрос на миллион долларов: есть ли в Солнечной системе те, кто сможет извлечь выгоду из наших данных? Я периодически отправлял схемы в каждую систему в радиусе тридцати световых лет – просто на тот случай, что где-то там есть один из Бобов. Но первое сообщение достигнет Солнечной системы только лет через девять. Похоже, что до тех пор мне придется грызть ногти от волнения.

Я вызвал на связь Гарфилда.

– Слушай, Гар, читал последний отчет Майло?

Он возник в моей ВР и указал на свое лицо.

– Сейчас у меня достаточно ошарашенный вид или как?

Мы посмеялись, и он продолжил:

– Круто, что теперь у нас есть место, где можно разместить людей, если, конечно, они еще остались. – Гарфилд поморщился. – Такие мерзкие шутки очень в духе вселенной. Будем надеяться, что на этот раз все обойдется.

Я кивнул.

– Угу. Знаешь, это забавно: покидая Землю, я просто хотел убраться подальше от человечества. А теперь я стал… даже не знаю… его пастырем, что ли.

– Ну да. Как там говорили – «я люблю людей в целом, а по отдельности – ненавижу»?

– Через несколько лет узнаем. Да, кстати, как там идет картирование тел Койпера?

Гарфилд раскрыл схему. Поскольку на транспортировку куска льда с Койпера на Рагнарек уходило немало времени, мы не торопясь искали самые большие куски. Усилия, потраченные сейчас, окупятся позднее. Большинство кусков казались слишком маленькими и не стоящими внимания, но Гарфилду все-таки удалось найти пару хороших айсбергов и сбросить на них маячки. Я пока не решил, как именно я собираюсь направить их в нужную мне сторону.

33

Райкер, март 2158 г. – Солнечная система

Последний подсчет: пятнадцать миллионов человек. Все человечество, как вид, представленное в виде списка на двух страницах. Мысль об этом нагоняла на меня тоску, и упустить такую возможность Артур просто не мог.

– Знаешь, мы ведь не сможем вывезти всех. – Артур понуро опустил взгляд и стал качать головой.

Грустит ли он или просто наслаждается иронией? Я положил руку на подлокотник кресла и не отводил взгляда от Артура, пока он не перестал.

– Артур…

– Да?

– Пожалуйста, заткни пасть.

Артур с ухмылкой пожал плечами.

– Ты же знаешь, что я прав.

– Да, и ты был прав уже двадцать пять раз, когда говорил об этом. Ты счет ведешь?

Артур пожал плечами и, не говоря ни слова, открыл очередной отчет о ходе строительства. Ах, наконец-то настала благословенная тишина.

Но, честно говоря, упрекнуть его было не в чем.

Мы могли с большой долей вероятности утверждать, что учли все группы, в которых было более ста человек. Мелкие группы, скорее всего, не выжили или поняли, что выгоднее объединиться с другими группами. Какая-то консолидация определенно произошла. На самом деле в некоторых местах численность населения после войны даже выросла.

В данный момент приблизительно половина человечества жила в Новой Зеландии, на Мадагаскаре и, что странно, в бразильском Флорианополисе. Острова – логичный выбор, ведь островные государства, в общем, не участвовали в конфликтах и не являлись стратегически важными целями. Их население значительно уменьшилось, но климат там оставался достаточно мягким.

Почему одним из центров стал Флорианополис, для меня было загадкой. Значительная часть Южной Америки превратилась в покрытые кратерами выжженные пустоши. Бразилия долбала соседей, Китай – Бразилию, и на континенте почти не осталось пригодных для жизни территорий. Но по непонятной причине кусочек Бразилии на самом юге уцелел. Скорее всего, его население увеличилось за счет беженцев из других регионов.

Остальные люди рассеялись по всей планете. Многие оказались на таких архипелагах, как Мальдивы, Французская Полинезия, Маршалловы острова и так далее. Опять же, скорее всего, потому, что они – не главные цели, а климат там достаточно комфортный.

Еще были небольшие поселения – например, на острове Шпицберген, в Сан-Диего, на Окинаве, а также в анклаве СШЕ рядом с немецким городом Аугсбург. Многие из тех, кто жил там сейчас, вероятно, прибывали туда постепенно. И смертность в первую пару лет, должно быть, была значительной.

Сделать так, чтобы они выжили, – наша задача. С другими я пока что об этом не говорил, но уверен – им тоже приходила в голову подобная мысль… Даже если бы у нас была на примете подходящая планета, пятнадцать миллионов людей невозможно перевезти за какое-либо разумное время. Большинство людей, о которых мы должны позаботиться, останутся на Земле.

А, по словам полковника, климат за последнее десятилетие начал сильно портиться. Каждый год уменьшалось количество солнечного света, снижалась температура, выпадало больше снега. Ледяные шапки и ледники снова стали расти – впервые с XVII века. Шпицбергену, в частности, осталось не более пяти лет – несмотря на все ухищрения его обитателей. По нашим подсчетам, хотя и приблизительным, Земля полностью обледенеет в течение пятидесяти-ста лет.

Я посмотрел на Иа-Иа. То есть на Артура. Он знал, о чем я думаю, и мог даже ничего не говорить. По крайней мере, ему хватило вежливости не злорадствовать.

– Ладно, Артур, я все понимаю. Нам нужно организовать все эти группы и добиться того, чтобы они сотрудничали друг с другом. Тебе удалось наладить с ними связь?

Артур одарил меня одной из своих редких улыбок.

– Презентация с помощью больших голограмм очень нам помогла. Люди не могли ее выключить или разбить, так что им пришлось нас выслушать. И когда мы снова сбросили коммуникаторы, почти никто не разбил их и не напал на нас. Осталось только пять групп, которые не желают вступать в контакт, да и то небольших.

– И они, скорее всего, присоединятся к нам, когда узнают, что другие уже это сделали. Когда все протестируешь и подготовишь, дай мне знать. Тогда разошлем приглашения на первую сессию новой Организации Объединенных Наций.

* * *

Не знаю, почему я решил, что это хорошая мысль. Я сидел, уткнувшись лбом в ладонь, и слушал, как делегаты полностью игнорировали Регламент Роберта. Не менее пяти человек орали, глядя в свои камеры, пытаясь перекричать остальных. В воздухе передо мной висели тридцать восемь окон, в которых вопили и размахивали руками миниатюрные дервиши. Зрелище было бы забавным, если бы от них не зависела судьба планеты. Каждый кандидат видел ту же картинку, что и я, однако никто не содрогался от стыда.

О, кое-какого консенсуса добиться все-таки удалось, так что это был не полный провал. Например, многие группы резко выступали против того, чтобы анклав СШЕ покинул Землю первым – несмотря на то что именно он первым вышел с нами на связь и предоставил нам чертежи кораблей-колоний. Еще больше групп ненавидели шпицбергенцев, которые утверждали, что им грозит опасность, и поэтому первыми в очереди должны быть они.

И всех чуть удар не хватил от того, что на заседание вообще пустили бразильцев. Почти все считали, что войну развязала именно Бразилия, и точили на нее зуб. Не могу сказать, что я был с ними не согласен, но, с другой стороны, когда началась война, большинству нынешних жителей Флорианополиса не исполнилось и десяти лет. Тем не менее Бразилия.

Я посмотрел на окно Гомера. Он катался по полу от смеха. Я еле заметно улыбнулся ему. За последнее время я начал понимать, что смешит Гомера: он смеялся не над самими людьми, а над абсолютно нелепой ситуацией. Когда будет нужно, он сделает все, чтобы помочь им.

Я решил, что уже дал им выговориться. Пора взять бразды правления в свои руки. Я нажал кнопку: немедленно у делегатов отключились микрофоны, из коммуникаторов раздался громкий звук клаксона, а на экранах появилось мое изображение.

– Дамы и господа, на сегодня все. Завтра начнем в то же время, но с совершенно новыми правилами. Ваш микрофон будет работать только в том случае, если председатель – пока что им буду я – дал вам слово. Если хотите, чтобы остальные участники наблюдали за тем, как вы безмолвно заходитесь в истерике, я не против. Сразу скажу: мне плевать, нравится вам это или нет. Спокойной ночи.

Я нажал еще одну кнопку, закрывая все видеоканалы, и со стоном откинулся на спинку кресла.

Гомер тем временем тоже сел и попытался перевести дух.

– Ух ты, вот это была жесть. Они реально обозлены.

Я отмахнулся от его слов.

– С одной стороны, Гомер, эти люди бьются за место в шлюпке, чтобы спастись с тонущего корабля. Я их понимаю. С другой стороны, их поведение никак нам не помогает.

– Райкер, они – просто пассажиры, – серьезным тоном ответил Гомер. – Они чувствуют себя беззащитными, им кажется, что их судьбу решает кто-то другой, без их участия. Ты должен дать им работу, шанс внести вклад в общее дело. Пусть они чувствуют, что хотя бы чуть-чуть контролируют ситуацию.

Хм. Я и не знал, что Гомер настолько наблюдателен. Мое мнение о Гомере снова чуть-чуть улучшилось. Если честно, в данной ситуации я действовал не лучшим образом, но ведь к таким задачам никто меня не готовил.

Гомер принялся расхаживать взад-вперед, чего никогда раньше не делал.

– Слушай, Райкер, они напуганы. Будь с ними помягче, убеди этих людей в том, что их проблемы тебе не безразличны. Ты ведь не персонаж «Звездного пути», знаешь ли.

– Господи, Гомер! Думаешь, пятнадцать миллионов людей сейчас в ярости просто потому, что я мало им улыбался? Я понимаю, что им страшно, но они сами выбирают, как реагировать. Если хочешь устроить комедийное шоу, валяй. Доставай свой мультяшный аватар. Они посмеются. Или нет. Когда закончишь, они по-прежнему будут ненавидеть друг друга, а мы, возможно, продолжим восстанавливать разрушенное.

Гомер посмотрел на меня, а затем покачал головой и исчез. Ну да, быть может, я был с ним слишком груб. Возможно, я должен извиниться перед ним, но сейчас на это нет времени.

* * *

– Председатель дает слово делегату с Мальдив.

Над изображением делегата зажегся зеленый свет, и было видно, что она едва сдерживается, чтобы не поправить свою одежду.

– Мистер Райкер, мы не одобряем то, как бесцеремонно вы действовали вчера…

Она распекала меня несколько минут. Типичный политик. Никогда не ограничивайся десятком слов, если можно произнести тысячу. Я терпеливо ждал, когда она закончит, а затем взял слово.

– Делегат Шарма, выключив ваш микрофон вчера, я получил не больше удовольствия, чем от ведения этих заседаний в целом. Мне бы хотелось, чтобы делегаты сами следили за порядком. Однако нам нужно, не теряя время, принимать решения. Нельзя допустить, чтобы тут начался хаос; это слишком большая роскошь для вас. Поэтому я хочу, чтобы вы – и под «вами» я имею в виду всю ассамблею – решили, как будет выбран председатель, будет ли у него контроль над микрофонами и так далее. Когда вы это сделаете, я передам председателю бразды правления и стану просто еще одним делегатом. Как вам такое предложение?

На секунду делегаты потрясенно умолкли, а затем заговорили одновременно. Потом снова настала тишина: они поняли, что я включил микрофоны. Все рассмеялись.

Когда порядок был восстановлен, делегат с Мальдив, все еще улыбаясь, сказала:

– Вы меня убедили, мистер Райкер. Предоставьте это нам. Мы что-нибудь придумаем.

Я кивнул ей и отключился.

* * *

Я посмотрел на очередь вызовов: со мной хотели пообщаться десятки делегатов. Чудесно.

Первым был представитель анклава ВЕРЫ в Сан-Диего. Если честно, то я не знал, чего ожидать. Все в курсе, что я – межзвездный зонд ВЕРЫ, но я из кожи вон лез, объясняя, что я – разумное, независимое существо. Ну что ж, сейчас увидим.

– Добрый день, проповедник Кренстон. Чем могу помочь?

– Добрый день, репликант. Я хочу поговорить с тобой о твоем долге.

– Меня зовут Райкер, и я прекрасно понимаю, в чем мой долг. От меня зависят пятнадцать миллионов людей. Об этом я никогда не забываю.

– Прежде всего, ты в долгу перед ВЕРОЙ. Мы построили тебя, своим существованием ты обязан нам. Я надеюсь, что в будущем ты предоставишь больше привилегий нашей группе.

Ого. По крайней мере, чувак говорил без обиняков. На самом деле мне не нравились «типичные» разговоры, когда все ходят вокруг да около и занимаются тем, что называется «дипломатией». Данный подход был лучше. Ну, как бы.

– Проповедник, это исключено.

– Это не тебе решать, репликант.

– Ну, если честно, то мне. Это – неотъемлемое право независимого разумного существа. А вам стоит поработать над своими навыками общения. Всего хорошего, проповедник.

Не давая ему ответить, я разорвал связь.

Следующий вызов поступил от лидера беженцев, которые поселились на острове Шпицберген. Данный анклав, скорее всего, раньше всех станет непригодным для жизни, так что сейчас меня ждет тяжелый разговор.

– Добрый день, мистер Вальтер.

Гудмунд Вальтер, словно филин, заморгал в окне видеочата. В мире традиционной политики он, бывший военный, быстро пошел бы на дно, однако в постапокалиптическом мире его резкость и прямота оказались весьма востребованными.

– Добрый день, мистер Райкер. Я, конечно, хочу отстаивать интересы своих людей. Мы попытались спрогнозировать, каким будет производство продовольствия будущей зимой. Надеюсь, вы уже получили наши результаты. Они совсем, совсем не удовлетворительные.

– Знаю, мистер Вальтер. И повторяю: я не допущу, чтобы ваши люди голодали. Однако передвинуть вашу группу вперед в очереди на эмиграцию – не значит решить проблему, ведь до отлета, возможно, пройдет еще лет десять. Сейчас нам нужно искать временное решение.

– Сэр, надежда – часть подобного решения. Мы сможем продержаться, если будем знать, что рано или поздно все это закончится. Но в данный момент почти все мои люди думают, что умрут раньше, чем подойдет наша очередь.

Я потер переносицу и вздохнул. На Шпицбергене выжило немного людей – тысячи четыре, не больше. Но их достижения поражали: они весьма активно занимались сельским хозяйством в течение короткого северного лета и дополняли свой рацион охотой на морских котиков и разведением оленей. Но из-за ухудшения климата ситуация становилась все тяжелее. Еще лет десять-двадцать, и условия на Шпицбергене станут невыносимыми.

– Мистер Райкер, вы обладаете знаниями о Всемирном семенохранилище и Всемирном хранилище генетического разнообразия?

Названия показались мне знакомыми. Я нырнул в свои библиотеки. Свальбардское глобальное хранилище семян было создано в 2008 году – именно поэтому я про него и слышал. Оно должно было стать резервным банком для семенохранилищ других стран.

Судя по данным из моей библиотеки, в 2025 году Фонд Шпицбергена расширил мандат семенохранилища, чтобы сфера его интересов включала в себя все виды растений, как одомашненных, так и нет, от одуванчика до секвойи. Фонд также создал хранилище генетического разнообразия для хранения генетического материала животных.

От потрясения я застыл почти на сто миллисекунд. Эти хранилища были настоящими сокровищницами, и Вальтер прекрасно это понимал. Вероятность выживания колонии невероятно повысится, если у ее обитателей будет хотя бы малая доля того, что сейчас находится в хранилищах. Если, конечно, они все еще существуют.

Моего замешательства Вальтер заметить не успел.

– Да, мне о них известно. Они сохранились?

– Да, сэр, в отличие от многих других подобных хранилищ. Ни камни, ни ядерные бомбы на нас не падали.

– И это означает… – Я был уверен, что мы добрались до сути дела.

– И это означает, что они представляют интерес для колонистов. У нас есть товар, он вам нужен – если, конечно, вы не найдете другие хранилища. Подумайте об этом, мистер Райкер. Если хотите, можете считать, что я вам угрожаю. Обсудим этот вопрос через несколько дней.

Мистер Вальтер кивнул мне, наклонился вперед, выходя из поля зрения камеры, и разорвал связь.

Да, похоже, что мы здорово влипли. Я посмотрел на оставшиеся вызовы. Не увидев того, что требовало бы непосредственного вмешательства, я поручил Гуппи записать все входящие сообщения и пообещать, что я им перезвоню. Из Гуппи получился превосходный секретарь-администратор. Его внешний вид был настолько отталкивающим, что людям хотелось побыстрее закончить разговор. Кроме того, он не реагировал на угрозы, попытки подкупа и оскорбления, а его лицо всегда оставалось бесстрастным.

Я отправил запрос на установление связи с полковником Баттеруортом. Нужно было сообщить ему две новости – хорошую и плохую.

34

Гомер, сентябрь 2158 г. – Солнечная система

Господи, какой же Райкер лох. Неудивительно, что у него проблемы с анклавами, ведь у него нет чувства юмора, он холодный и черствый служака, он выглядит и ведет себя так, словно ему вставили палку в задницу. Как только он открывает рот, он непременно кого-то оскорбляет.

Изначальный Боб всегда смеялся над теми, кто относился к себе слишком серьезно. Меня невероятно удивляло то, что Райкер не связал одно с другим. Мне было очевидно, что я больше похож на изначального Боба, чем он.

А теперь жители Шпицбергена предъявили нам ультиматум. Да, это серьезная проблема, и я не мог упрекнуть Мистера Какашку за то, что он из-за этого парится. Но атака «в лоб» – это не выход. Должен быть какой-то другой метод.

Несколько миллисекунд я побродил по своей ВР, заложив руки за спину. Наверняка Райкер тоже так делает. Эта мысль заставила меня содрогнуться. Я создал баскетбольное кольцо и начал бросать в него мяч, обдумывая ситуацию. Вяло заметил, что мяч летит по нереалистичной траектории. Да, ВР нуждается в доработке. Но где взять время?

Вальтер требовал место для своих людей на первых кораблях. Но действительно ли это должны быть самые первые корабли? Может, он просто хочет улететь пораньше? Какое «пораньше» будет для него приемлемым? Я посмотрел на расписание производства. Корабль номер три не так уж далеко отстоит от первого и второго. И если внести кое-какие изменения…

У моего плана был потенциал, но если я изложу эту идею Райкеру, он сразу от нее отмахнется. Он вообще понимает, что превратился в надменного осла?

Но полковника Баттеруорта он послушает. Да, это то, что нужно. Улыбаясь, я включил устройство связи…

35

Боб, июль 2165 г. – Дельта Эридана

– На дельтанцев напали!

Когда поступил вызов Марвина, я проверял работу автоматизированной фабрики – мне хотелось убедиться в том, что все идет по плану. Я быстро перевел связь с фабрикой в режим ожидания и вывел на передний план все потоки видео с Дельты.

Группа существ, похожих на аборигенов, напала на один из очагов племени. Большинство мужчин ушли на охоту, и оставшимся сейчас приходилось тяжело.

Нападавшие напоминали дельтанцев так же, как горилла напоминает человека, как по размеру, так и по силе. Оружия у них не было – только зубы, когти и ошеломляющая агрессия. Я с ужасом наблюдал за тем, как один из агрессоров зубами порвал горло дельтанцу.

Гориллоиды сосредоточились на уничтожении врагов; похоже, ни лагерь, ни имущество их не интересовали. Когда один из дельтанцев падал замертво, несколько гориллоидов тащили тело прочь, одновременно сражаясь друг с другом за него. У меня возникло крайне дурное предчувствие.

Бой длился не более двух минут. Дельтанцам удалось убить одного гориллоида, воткнув в него несколько заостренных палок. Но при этом они потеряли шестерых. В войне на истощение гориллоиды одержат победу.

Я приказал беспилотнику следовать за гориллоидами. Они направились в густой лес, а затем разделились, и каждая группа поволокла за собой тело дельтанца. Никакой организации у них не наблюдалось; чем дольше я наблюдал за ними, тем больше убеждался в том, что интеллект у них на уровне животных.

Беспилотник догнал одну из групп, и я увидел, как гориллоиды рвут на части тело дельтанца и пожирают его. Я не чувствовал себя так плохо с тех самых пор, как умер.

Я оглядел свою ВР. Другие Бобы тоже следили за происходящим. Марвин казался особенно расстроенным. Я удивленно посмотрел на него.

Он оглядел всех нас и пожал плечами.

– Вот и объяснение. Я нашел несколько брошенных лагерей дельтанцев, и самые старые находятся дальше всего от этого. По-моему, гориллоиды охотятся на дельтанцев и побеждают.

– Мы с Бендером забрались чуть подальше, но не обнаружили ни одного крупного племени дельтанцев, – вступил в разговор Люк. – Иногда мы натыкаемся на небольшие семьи, но они кочуют и в целом населяют очень небольшую территорию.

– То есть их истребляют, – подытожил я.

Повисло молчание.

– Помни про Первую директиву, – наконец сказал Бендер.

Вероятно, так он пытался шутить.

– Ну да, – ответил Люк, с отвращением глядя на него. – Когда через сто лет сюда прибудут люди, и нам придется объяснять, что они менее чем на сто лет опоздали на встречу с единственной найденной нами расой разумных существ, мы успокоим их, объяснив, что не нарушили вымышленный закон из какого-то телесериала.

Расстроенный Бендер отвернулся.

– Извини, – добавил Люк. Похоже, его тоже удивила эта вспышка гнева.

– Но это серьезный вопрос, – сказал Марвин, глядя на меня. – Какое вмешательство считается допустимым? Даже если забыть об Основных директивах, в истории Земли мы найдем немало примеров контаминации, да и просто уничтожения культур.

– Мы не допустим, чтобы они вымерли. Думаю, это можно принять как данность, – ответил я, не поднимая взгляда.

Я вдруг обнаружил, что не могу унять свои руки. Что это – тревожность?

– О том, что будет дальше, я тебе, Марвин, сказать не могу.

– Но как мы поступим? Расставим вокруг их лагеря вооруженные беспилотники? Станем богом на небесах, который их защищает? Марвин посмотрел на каждого из нас, ожидая ответа.

– Это и есть давление среды, которое заставляет дельтанцев быстро эволюционировать, – сказал Люк. – Более того, возможно, что именно из-за гориллоидов они и становятся разумными. Быть может, нам не стоит мешать природе.

Я повернулся к Гуппи, который, как обычно, стоял сбоку по стойке «вольно». Кажется, мне удалось застать его врасплох: я был уверен, что его лицо и поза выражали активный интерес. Правда, затем он быстро восстановил свой рыбий покерфейс.

– Гуппи, какова общая численность дельтанцев в точках с кострами?

[412, учитывая сегодняшние потери.]

Я повернулся обратно к нашей группе.

– Это значительно меньше минимальной численности первобытных людей в Африке. Думаю, просто оставить все на произвол судьбы – это не вариант.

– Значит, придется охранять их с помощью беспилотников, – сказал Бендер. – Сейчас дельтанцы на этапе камней и заостренных палок. Этого недостаточно для того, чтобы сдержать натиск гориллоидов.

– Не все, – возразил я. – Ты видел Архимеда. Он – умный парнишка.

Марвин развернул перед нами карту.

– Кстати… ну, как бы… я нашел источник кремней. Он в одной из старых деревень. Интересно, что обработанные кремни есть там и в нескольких соседних деревнях. По крайней мере, часть дельтанцев знала, что с ними делать, так что Архимед не уникален. – Марвин оглядел нас, привлекая наше внимание, чтобы следующая его реплика точно дошла до нас. – Мне кажется, что в популяции распространяется рецессивный ген, связанный с повышенным уровнем интеллекта. Ему просто нужна возможность проявить себя – во всех смыслах этого слова.

Я кивнул.

– Дадим дельтанцам этот шанс. Возьми пару беспилотников, набери немного кремней – бросим их там, где обычно гуляет Архимед, и посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

Когда вечером охотники вернулись домой, из лагеря еще долго доносились вой и рычание. Дельтанцы, очевидно, понимали, что такое смерть, но как они поступают с умершими, оставалось неясным, ведь гориллоиды забрали с собой трупы. Один охотник казался особенно подавленным: он упал на землю и, подрагивая, сжался в комок. Я проверил свои записи: он действительно много времени проводил с одним из убитых.

М-м… Да, я определенно принимаю это близко к сердцу. Ну так подайте на меня в суд.

Именно в ту минуту я решил, что гориллоиды мне не нравятся.

– Хочу кое-что тебе показать, – сказал Марвин, прерывая мои размышления.

Я посмотрел на схему, которая парила в моем голографическом экране. Чертежи беспилотника-наблюдателя с усиленной внутренней частью и десятикилограммовыми стальными наконечниками с обеих сторон. Это был своего рода противопехотный снаряд. Даже при небольшом ускорении он, вероятно, нанесет удар, сравнимый с попаданием пушечного ядра. Уцелеет ли после столкновения сам беспилотник, неизвестно.

– То есть поставить на него рельсотроны не удалось? – спросил я.

– Нет. Даже если не учитывать сложность заряжающей системы, двигатель ВСПЛЕСК беспилотников не способен обеспечить достаточное ускорение, которое сделает небольшую ракету опасной.

Я вздохнул и уже в сотый раз спросил себя о том, не стоит ли пересмотреть наши правила относительно взрывчатки. И уже в сотый раз решил, что не стоит.

– Если подвинуть все остальное, то через пару дней я сделаю десяток таких, – добавил Марвин. – Вариант не идеальный, но быстрый.

Я был старшим Бобом, и поэтому решения в сфере производства оставались за мной. Подумав несколько миллисекунд, я кивнул. Графика запуска новых «Парадизов» у нас не нет, так что пошло оно все к черту. Я не допущу, чтобы гориллоиды убили хотя бы еще одного дельтанца.

* * *

Кремень Архимед нашел через пару дней. Мы бросили жеоды там, где он должен был на них наткнуться, но ведь постоянного маршрута у него не было. Он бродил по окрестностям, как любой нормальный мальчишка, и с тем же успехом мог и полдня ходить кругами, и сидеть на камне, с чем-то играя.

Как только Архимед увидел жеоды, он прыгнул к ним и сразу их подобрал. Затем он положил их на землю, немного поплясал от радости, а затем посмотрел, нет ли рядом таких же. Убедившись в том, что он ничего не пропустил, Архимед вернулся, взял кремни и пошел обратно в лагерь.

Пройдя футов пятьдесят, он остановился и посмотрел на свой груз. Мы с Марвином недоуменно переглянулись. Через несколько секунд Архимед снова пошел – но не к лагерю, а вбок, в сторону одного скопления камней, где он любил бывать. Там он спрятал в расселине все кремни, кроме одного, и прикрыл ее ветками.

– Эдем, говоришь? – рассмеялся я. – Кажется, мы только что изобрели жадность.

Марвин ухмыльнулся.

– Или осторожность. Наверняка кремни высоко ценятся. Возможно, он боится, что его ограбят.

Взяв одну жеоду, Архимед пошел обратно в лагерь и кружным путем добрался до своей матери. Прибыв на место, он взял два камня и попытался расколоть кремень. Мы усмехнулись, глядя на то, как он изображает беспечность. Это было настолько утрированно, что с тем же успехом он мог надеть на себя шляпу с мигающей красной лампочкой. Он не успел нанести первый удар, как к нему подошли несколько взрослых дельтанцев. Они громко заговорили, и один из них попытался схватить жеоду. Мать Архимеда помешала ему это сделать, и ситуация накалилась. Через несколько секунд в конфликте уже участвовали с десяток дельтанцев, и по крайней мере, половина из них орала и размахивала заостренными палками. Однако собравшиеся, похоже, разделились примерно поровну на две группы – тех, кто хотел забрать жеоду, и тех, кто был готов защищать ее до последней капли крови. Архимед сжался в комок у ног матери, и она показывала зубы каждому, кто подходил слишком близко.

Наконец спорившие успокоились и послали за еще одним дельтанцем – седым, сгорбленным и медлительным. Похоже, что возраст остается возрастом на любой планете.

Еще один плюс к репутации этих существ. Они заботятся о своих стариках.

Пожилой дельтанец достал какие-то инструменты из кожаного мешка, сел рядом с Архимедом и начал показывать ему, как нужно раскалывать кремень. Вот это интересно. Значит, у них уже была технология обработки кремней, и они ее не утратили. Следовательно, численность популяции дельтанцев сократилась быстро и совсем недавно.

Многие из дельтанцев, которые только что орали друг на друга, куда-то убежали, но потом вернулись. Они принесли заостренные палки, мертвых животных, куски мяса, что-то, похожее на корнеплоды, и другие вещи, предназначения которых я понять не мог. Мне вдруг стало ясно, что они собираются торговаться за кремни. Я закрыл лицо и расхохотался. Мы только что сделали Архимеда богачом.

* * *

Бурные торговые переговоры завершились, и дельтанцы ушли, прихватив кремни разных размеров. Мать Архимеда разглядывала полученные богатства, широко раскрыв глаза и навострив уши: я предположил, что это аналог улыбки. Похоже, несколько дней они будут есть досыта.

У Архимеда была своя гора добычи. Ему достались несколько заостренных палок, затупившийся кремневый нож и все кусочки кремня, которые были слишком маленькими и поэтому не годились для использования. И, что еще более важно, старейшина научил его обрабатывать кремень.

Я смотрел на то, как он разглядывает свои сокровища, и почти слышал жужжание шестеренок в его голове.

Остаток дня Архимед провел, пытаясь наточить кремневый нож, и, судя по всему, у него это совсем неплохо получилось. Да, он определенно все быстро схватывал. Нож он продемонстрировал старейшине, которого я по необъяснимой причине решил назвать Моисеем. Моисей посмотрел на результат работы Архимеда и одобрительно кивнул. Ну ладно, на самом деле он сделал круговое движение головой, но оно означало то же самое. Затем он еще час показывал Архимеду, как наточить последние кусочки.

На следующий день Архимед тайком пробрался в свой тайник и достал еще одну кремневую жеоду. С собой он прихватил инструменты для обработки, которые ему дал старейшина. Архимед почти полчаса крутил жеоду в руках и разглядывал ее со всех сторон. Он явно что-то задумал и не хотел облажаться. Я с огромным интересом следил за ним и чувствовал, что Марвин выглядывает из-за моего плеча в виртуальной реальности.

Наконец Архимед принялся за работу. Прошло минут десять, прежде чем мы поняли, что он пытается сделать. Он расщепил жеоду слева от центра, затем взял бо́льшую часть и расколол ее справа от центра – видимо, он пытался извлечь максимально крупный осколок. Я предположил, что он собирается изготовить рубило.

В течение нескольких часов Архимед медленно и сознательно превращал центральную часть жеоды в довольно удобное рубило. Затем он провел уборку на своем «рабочем месте», тщательно спрятал в тайнике все куски кремня, которые еще могли ему пригодиться, и ушел, прихватив с собой свой новый инструмент.

Оказалось, что своим новым инструментом он хочет срубить несколько молодых деревьев, чтобы затем превратить их в заостренные палки. Подумав, я решил, что это логично: сырое дерево или что уж там это было, непросто разрубить, если нет чего-то твердого и острого. Утрата источника кремней, похоже, стала сильным ударом для дельтанцев. Возможно, в то время они этого не осознавали, иначе защищали бы его более агрес-сивно.

Пытаясь срубить третье деревце, Архимед промахнулся и рубанул по стволу не рубилом, а ладонью. Прыгал и издавал звуки после этого он совсем как человек, и я, к своему стыду, немного посмеялся над ним. Затем Архимед пнул дерево и сказал что-то односложное. Я пометил это слово как аналог непристойности. Тут никаких сомнений быть не могло.

Архимед срубил-таки третье деревце, но было видно, что сделал он это без энтузиазма. Действовал он неуверенно, делая паузы между ударами. Закончив работу, он отнес срубленные стволики к скоплению камней и вернулся в лагерь.

На следующий день он вернулся на свое рабочее место, прихватив с собой бечевку. Восхищенно, с нарастающим волнением я следил за тем, как он расщепил один из стволиков и вставил в него рубило. Обвязав инструмент бечевкой, он испытал его на ближайшем дереве.

Первая попытка была на редкость неудачной – топор повел себя, словно машина, которая выбрасывает теннисные мячики для собаки, и роль теннисного мяча сыграло лезвие топора. Архимед бросил на землю рукоять, подкрепил мой вывод относительно дельтанского аналога непристойности и пошел искать улетевшее лезвие.

Я решил воспользоваться паузой и выяснить, как дела у ИМИ на автоматизированной фабрике.

На этом фронте проблем не оказалось: корабли для Марвина, Люка и Бендера были почти достроены. Я почувствовал тревогу – мне было приятно общаться и работать с ними, особенно если учесть, в чем заключался наш проект, и я даже надеялся на то, что хотя бы один из них не полетит к звездам, а останется здесь.

Архимед нашел теннисный мячик… э-э… рубило… и принялся снова прилаживать его к палке, ворча по-дельтански. Я аккуратно записал весь его монолог: скорее всего, в нем содержалась уйма скатологических [8] отсылок и терминов из области секса, а учить ругательства на незнакомом языке всегда интересно.

Его вторая попытка оказалась более удачной – в том смысле, что рубило не улетело в неведомые края. Но палка изначально предназначалась для роли копья – ну, то есть заостренной палки – и была слишком тонкой, чтобы служить рукоятью для топора. Она отскакивала, прыгала и поворачивалась у него в руке при каждом замахе. Мрачно бормоча, Архимед положил рубило и ушел.

Через несколько минут он вернулся с более прочной рукояткой, сел и повторил заново весь процесс закрепления рубила. На этот раз после удара топор издал весьма приятный на слух глухой стук, и от дерева полетели щепки. Архимед издал вопль, который не нуждался в переводе, и срубил деревце.

Остаток дня он потратил на поиски подходящих образцов. Я заметил, что палки, которые он выбирал, были значительно прямее, чем у большинства дельтанцев. Возможно, он более тщательно их отбирал, или же его соплеменники просто довольствовались тем, что оказалось под рукой.

В любом случае возвращение Архимеда в лагерь вызвало переполох. Интересно, что лишь пару палок Архимед обменял на не очень ценные предметы, а остальные раздал самым крупным дельтанцам. Теперь они в долгу перед ним, но, кроме того, Архимед позаботился о том, чтобы в следующий раз гориллоидов ждал теплый прием.

– Черт побери, какой смышленый парнишка.

Я аж подпрыгнул от удивления. Жизнь Архимеда настолько увлекла меня, что я совсем забыл про Марвина.

– Он станет там главным, когда вырастет, – заметил я. – И надеюсь, что у него будет много возможностей передать свои гены потомству.

Не могу сказать, что я мечтал о следующем нападении гориллоидов, но да, мне очень хотелось увидеть, как им вломят.

* * *

Через неделю я заметил, что дельтанцы стали лучше питаться. Улучшенные ножи позволяли добывать больше корнеплодов с меньшими усилиями, а острые и прочные палки – более успешно охотиться.

Дельтанцам особенно нравился местный аналог больших диких свиней, обладавших теми же особенностями питания и добрым нравом, что и свиньи на Земле. На то, чтобы убить одну из них, требовалось полдюжины дельтанцев, но ее туши двадцати дельтанцам хватало на несколько дней, так что затраченные усилия вполне окупались.

На охоте стратегия дельтанцев заключалась в том, чтобы упереть острую палку в землю, камень или дерево, и позволить атакующему свиноиду напороться на нее. Свиноиды, похоже, опыта не набирались, и поэтому были надежным источником пищи для дельтанцев. Новые, более прямые заостренные палки работали гораздо эффективнее, что позволяло добыть ужин с меньшими затратами.

Тем временем авторитет Архимеда в племени значительно возрос. Он и его мать теперь сидели ближе к костру, а другие дети считали Архимеда за старшего. Более того, Архимед, насколько я мог понять, вступал в период пубертата, и несколько девушек уже начали на него заглядываться. Так держать, малыш.

* * *

Затем настал день, которого я и ждал, и боялся. Еще одно нападение гориллоидов. К этому моменту Архимед уже вооружил всех хорошими заостренными палками, а улучшенная методика охоты позволяла оставить дома больше мужчин, чем раньше.

Небольшая группа гориллоидов появилась словно из ниоткуда и напала на группу E. Дельтанцы-самки и детеныши побежали во все стороны, и гориллоиды каким-то образом договорились сосредоточить усилия на двух конкретных жертвах. За каждой из них погналась группа из трех нападавших. Я заметил, что они выбрали взрослых самок, а не детенышей – возможно, потому что детеныши быстрее или потому, что в них меньше мяса.

Одна из женщин-жертв, по пятам за которой бежали гориллоиды, промчалась прямо сквозь стаю двигавшихся к ней мужчин. Дельтанцы уперли свои заостренные палки в землю и встали так же твердо и храбро, как средневековые пикинеры, отражавшие натиск вражеской конницы. Как я и надеялся, результат оказался крайне драматичным. Двум гориллоидам, бежавшим первыми, прямо в грудь воткнулось по две-три палки. Затем палки превратились в рычаги, и гориллоиды взмыли в воздух, оглушительно завопив от боли. Не переставая кричать, они упали на землю. Эти гориллоиды по-прежнему были опасны, однако они получили тяжелые раны и не могли подняться. Дельтанцы с заостренными палками набросились на них, и через несколько секунд крики смолкли. У третьего гориллоида из группы внезапно включился здравый смысл, заставивший его бежать обратно в лес.

Другая группа из трех гориллоидов догнала свою жертву, но остановилась, услышав вопли товарищей. Дельтанцы, окрыленные победой, бросились в атаку, издавая что-то похожее на боевой клич. Гориллоиды на миг застыли, но сумели сообразить, что ситуация отличается от обычной, и, бросив жертву, начали в беспорядке отступать.

Дельтанцы с криками и воплями преследовали их до границы лагеря. Я снова внимательно следил за вербализацией. Почти наверняка все эти выражения – варианты на тему «твоя мамка». Если составление первого официального англо-дельтанского словаря поручат мне, на него придется ставить ограничение по возрасту.

Один излишне пылкий дельтанец размахнулся и метнул свою заостренную палку в убегающих врагов. Настал один из тех моментов, которые навсегда изменяют вселенную: палка полетела по траектории, которой бы гордился любой десятиборец, и воткнулась в шею гориллоида. Животное упало, словно подкошенное, и замерло. Остальные двое даже не притормозили.

Дельтанцы-защитники умолкли, и я обнаружил, что отвисшая челюсть, вероятно, является универсальным признаком удивления. Десять дельтанцев несколько секунд разглядывали мертвого гориллоида, а затем повернулись к метателю копья. Ой, ну пожалуйста, пожми плечами. Пожалуйста, пусть в репертуаре дельтанцев будет этот жест. Ничего подобного. Я разочарованно зафиксировал движение ушами, которое, возможно, представляет собой аналог пожимания плечами, и стал следить за дельтанцами, которые направились к убитому животному.

– Что я пропустил? – спросил Марвин, появляясь рядом со мной.

– Просто посмотри повтор. Ты не поверишь.

Дельтанец-копьеметатель вытащил свою заостренную палку и несколько раз потыкал ею мертвого гориллоида. Ответной реакции не последовало, и тогда он повернулся к своим друзьям и ухмыльнулся. Не в буквальном смысле слова, конечно, но я уже привык переводить дельтанские жесты в их человеческие аналоги.

Они заговорили, перебивая друг друга, они пинали труп, они хлопали друг друга по плечу и обнимались. Через несколько минут они подняли убитого гориллоида и понесли его в лагерь.

– Ну да, это справедливо, – заметил Марвин.

– Вот это я понимаю – расплата! – рассмеялся я.

Несколько дней дельтанцы ели досыта. Кости и шкуры гориллоидов тоже пошли в дело: дельтанцы превратили их во множество полезных вещей, от кожаных ремней до костяных инструментов.

История о броске копья стала хитом. Дельтанцы не меньше людей обожали разыгрывать сцены по ролям, и каждый вариант этой истории находил зачарованных слушателей. Копьеметатель получил львиную долю убитого им гориллоида и, похоже, значительно улучшил свое положение в иерархии племени. Он выглядел уставшим, но очень довольным.

Архимеда тоже потрясла эта история. Каждый раз, когда он видел или слышал ее пересказ, он подбегал поближе, чтобы присоединиться к аудитории. Как и многие дельтанцы, он начал экспериментировать с этим технологическим новшеством. Дельтанцы уже понимали, что предметы можно бросать, но до сих пор метали только камни. Ситуация в лагере стала довольно опасной, и наконец старейшины решили применить власть, и после оживленной дискуссии, которая сопровождалась воплями и активной жестикуляцией, экспериментаторы отправились практиковаться за пределы лагеря.

К сожалению, первому копьеметателю повезло: даже самые прямые заостренные палки не летели прямо при каждом броске и очень редко во что-то втыкались. Некоторые дельтанцы уже отказались от этого метода, как от новомодного веяния.

Архимед тоже не добился особых успехов в метании копья, но он, в отличие от остальных, сел и стал разглядывать свою заостренную палку.

Этот взгляд был мне знаком. Такой был и у меня самого, когда я решал задачу.

Всего несколько часов ему понадобилось на то, чтобы найти кремень нужного размера и вставить его в расщепленную палку. Ее вес изменился не сильно, однако кремень сместил центр тяжести ближе к тому месту, где копьеметатель брался за древко. Большего и не требовалось. Когда Архимед метнул палку в следующий раз, она весьма удовлетворительным образом воткнулась в землю. Другие экспериментаторы следили за тем, как Архимед еще два раза повторил свой результат.

После третьего броска один из взрослых взял копье и внимательно его осмотрел. Это привело к еще одному бурному заседанию городского совета. Когда Архимеду вернули копье, произошла еще одна дискуссия. Затем Архимед направился к своему тайнику, а за ним последовала половина обитателей лагеря. Я ухмылялся, словно полоумный. Давай, парень!

Когда Архимед достал две оставшиеся жеоды, началась перепалка: кажется, соплеменники разозлились на него за то, что он утаил это богатство. Дельтанцы принялись толкать друг друга, и я приготовил беспилотник, чтобы в случае необходимости проломить кому-нибудь голову. Беспилотники-снаряды мы еще не развернули, но я был вполне готов пожертвовать одной из легких машин. Я был уверен, что даже одной хватит, чтобы всех успокоить.

К счастью, это не понадобилось. Дельтанцы, которым Архимед раздал хорошие заостренные палки – самые крупные его соплеменники, – приняли его сторону, а остальные, по вполне понятной причине, не хотели бросать им вызов.

Одним из «группы поддержки» был особо крупный дельтанец, которого я прозвал Арнольд. Когда Арнольд нависал над оппонентом и начинал орать, дебаты на этом обычно заканчивались.

Арнольд сделал жест и сказал фразу, в которой было слово «приведи» и имя, которым дельтанцы называли Моисея. Те, кто сбегал за Моисеем, похоже, поторапливали его чуть сильнее, чем ему хотелось бы. Я расслышал лишь часть слов, но почти уверен, что Моисей сравнил своих сопровождающих с какашками свиноидов. С вонючими какашками.

Насколько я мог понять, Архимед предложил сделать из своих кремней копья для всех в обмен на часть добычи. Моисей что-то сердито сказал, после чего в договор включили и его. Кажется, кто-то сказал что-то вроде «все равно это ненадолго». Моисея эти слова, похоже, задели, но в целом он казался удовлетворенным. Он и Архимед принялись обрабатывать камни, а половина обитателей лагеря за ними наблюдала.

http://tl.rulate.ru/book/101108/3472713