Готовый перевод Shui Long Yin / Сказание о водяном драконе: глава 4.3

Глава 4.3 Сюэ Лан из поместья Меча

Используя многочисленные свистящие удары, тридцать три замаскированных человека в зелёных одеждах, явно искусные в скоординированном бою, окружили Тан Лицы. В унисон поднимая руки, они играли на флейтах пикколо, которые неожиданно издавали звуки струнных инструментов. Одновременно тридцать три почти невидимые полосы холодного света мерцали, как паучий шёлк, мимолетно касаясь рукавов Тан Лицы.

Тан Лицы быстро отреагировал, подняв свою мотыгу для цветов и швырнув в нападавших комьями земли. Даже когда холодный свет коснулся его одежд, он дважды копнул землю мотыгой, создавая яму размером с чашу. Хуа Уянь, наблюдавший за происходящим, закричал : — Перейдите на клинки! Мужчины в зелёном сразу же обнажили свои мечи. Ближайший к Тан Лицы с ярко сияющим клинком нанес удар ему в спину. Тан Лицы тотчас отразил его ударом локтя назад, когда его рука столкнулась с мечом, раздался низкий гул. Нападавший застыл в оцепенении. Затем Тан Лицы быстро выхватил у мужчины меч и серией быстрых ударов – дзинь-дзинь-дзинь – отразил семь или восемь приближающихся мечей. Затем он трижды правой рукой вонзил мотыгу глубже в землю.

Стало понятно, что этот человек искусно владеет обеими руками, с лёгкостью управляя мечом в левой и мотыгой для цветов в правой. Госпожа Хун, слегка нахмурив брови, наблюдала за сражением из своего высоко расположенного укрытия. Боевые навыки Тан Лицы производили сильное впечатление и, к ее удивлению, он продемонстрировал богатый боевой опыт, как будто ему было не привыкать к частым стычкам. Его действия наглядно показали, что Смертоносный Отряд Тридцати Трех Воинов едва ли был для него серьёзной проблемой, и его основной задачей по-прежнему было сосредоточенное копание в земле, с целью найти тайник с пилюлями.

Она элегантно взмахнула из окна белым платочком. Выражение лица Хуа Уяня едва заметно изменилось, он выкинул травинку, поднял с земли меч, и почтительно отсалютовал в сторону павильона, прежде чем с пронзительным свистом обнажить свой клинок.

Застигнутый врасплох, Тан Лицы обернулся и обнаружил, что окружён десятком скрещенных мечей. И хотя он и мог с лёгкостью отразить десять клинков одним ударом, но внезапный и сокрушительный удар меча сзади заставил его перейти к обороне. Столкнувшись, мечи издали громкий лязг, заставив Хуа Уяня отступить на 3 шага назад. В то же время Тан Лицы оказался мишенью для ударов мечом, нанесённых в его правую руку, левое плечо, спереди и сзади в области талии. Презрительно ухмыльнувшись и ловко прогнувшись назад, он, бросив мимолётный взгляд на павильон, уклонился от стремительной атаки. Затем, резко изменив технику атаки мечом, он стремительно начал им рассекать, отрубив левую руку ближайшему, одетому в зелёное, противнику.

С душераздирающим криком мужчина рухнул на землю. Тан Лицы, не проявляя никакого милосердия, чередой быстрых ударов зарубил ещё шестерых противников. Земля, теперь пропитанная кровью и усеянная отрубленными конечностями, превратилась из некогда прекрасной белой клумбы в ужасающее поле смерти. Это проявление силы заставило оставшихся 27 человек пасть духом и их атаки ослабели.

Сохраняя спокойствие и улыбаясь, Хуа Уянь вытащил свой меч.

— Кто бы ни напал на тебя, будет изувечен. Мастер Тан, твои техники эффективны и безжалостны. Ты утверждаешь, что борешься за справедливость и вот ты здесь калечишь людей. Ты подумал об их семьях? — спросил он, бросившись вперёд на середине фразы, и нанеся пять быстрых ударов. Его слова были спокойны, а удары смертельны, каждый был нацелен на болевую точку.

Тан Лицы взмахнул окровавленным мечом в левой руке и капли крови развеялись по ветру. Они забрызгали красивое лицо Хуа Уаня, придав ему угрожающий вид. Улыбнувшись, Тан Лицы парировал:

— Я когда-нибудь утверждал, что являюсь одним из праведников в Цзянху?

Пока он говорил, их клинки встретились. Хуа Уянь проорал: — В сумерках цветы темнеют! — блеснул он остроумием подобно роскошно цветущему ночью эпифиллуму. На живот Тан Лицы обрушился шквал ударов ослепительно блестящего меча, нацеленных именно в то самое слабое место, которое он ранее рассекретил.

Тан Лицы ловко отражал удары своим мечом, блокируя атаку. Как он и предполагал, в Темно-красном павильоне было полно секретных механизмов. Пока он разговаривал с Госпожой Хун, невидимый наблюдатель в потайной части здания, используя хитроумную технику, быстро передал этот разговор Хуа Уяню.

Замаскированные нападавшие в зелёном постепенно приспособились к его приёмам и работе ног, из-за чего Тан Лицы становилось всё сложнее наносить удары. Их клинки оказались в опасной близости, почти касаясь его тела, а холодный свет, спрятанный в их флейтах, превращал оборону в трудную задачу. Под звуки непрекращающегося и постоянно изменяющегося лязга мечей, Тан Лицы начал терять своё изначальное преимущество и битва зашла в тупик. Продолжительная битва, с численным превосходством на стороне нападающих, неизбежно привела бы к гибели Тан Лицы.

Хуа Уянь с улыбкой на лице продолжал наносить всё более сокрушительные удары мечом. Тан Лицы полоснул мечом по шее ещё одного противника, вызвав очередной предсмертный вопль. Затем он резко вскинул мотыгу для цветов в правой руке, поднял и опустил её вниз, в результате чего тонкая каменная плита, спрятанная под клумбой, с громким треском разлетелась на осколки. Смесь из грязи и лепестков взмыла в воздух, окутав всё облаком пыли. Когда пыль улеглась, под полем цветов показался спрятанный ранее каменный гроб. Выражение лица Хуа Уяня резко изменилось и он отошёл на три шага назад. Тан Лицы вошёл в образовавшуюся яму и тут же засунул руку внутрь гроба чтобы достать кое-что оттуда.

Когда все люди в зелёном дружно отошли назад, раздался свист. К всеобщему удивлению, в каменном гробу оказался скелет, даже Тан Лицы на минуту опешил. И хотя найти скелет в гробу не было чем-то странным, было довольно странно найти его под полем цветов в предполагаемом тайнике для пилюль. Когда скелет был всё-таки поднят, из его рук выпал свёрток и с резким звоном флаконы с пилюлями разлетелись по земле. Тан Лицы тот час же сделал шаг вперёд, а люди в масках замерли, несмотря на то, что их пристальные взгляды были прикованы к пилюлям. С небрежной ухмылкой Тан Лицы толкнул ногой несколько бутылок так, что они покатились в толпу. Это незамедлительно привело к хаосу. Кто-то из мужчин ринулся к флаконам, но его, безо всякого промедления встретил шквал ударов мечами и, получив многочисленные раны, он закричал и упал. Вид крови на их клинках заставил убийц обменяться настороженными взглядами, некоторые даже издавали низкое рычание из под своих масок.

Тан Лицы с улыбкой посмотрел на Хуа Уяня, а затем одним легким ударом носком ноги толкнул ещё больше флаконов. Простые серые флаконы с пилюлями оказались чрезвычайно важны для толпы мужчин в масках. Один из флаконов остановился рядом с ногой Хуа Уяня, заставив его сделать глубокий вздох.

— Так твои неустанные поиски этого тайника с пилюлями были направлены на то, чтобы…

Улыбка Тан Лицы оставалась ласковой и нежной, когда он стоял и уверенно держал мотыгу.

— Всё гниёт, а букашки лакомятся остатками. Без этого, как можно было победить поместье меча семьи Юй?

Хуа Уянь изогнул брови и вернул улыбку:

— Тан Лицы, о, Тан Лицы, ты и в самом деле умеешь произвести впечатление. Но задумывался ли ты о том, что с тобой будет, когда ты украдешь пилюли? Клан Фэнлю непременно решит убить тебя. И бесчисленное множество других людей жаждет их. В мире боевых искусств сотни, если не тысячи пристально наблюдают за этим. Завладеть Пилюлей Девятисердечного Демона означает бросить вызов всему миру и подвергнуть себя смертельной опасности!

Тан Лицы поднял свёрток с флаконами: — Даже если я не заберу пилюли, Клан Фэнлю всё равно захочет убить меня.

Хуа Уянь тихо вздохнул:

— Почему из всех людей, именно ты должен лезть в эти мутные воды? Какая тебе разница живут ли люди в мире боевых искусств, умирают или находятся на полпути к смерти?

Он всё ещё стоял в боевой стойке с мечом, окружённый уменьшившимся боевым отрядом тридцати трёх убийц. Мужчины в масках отчаянно сражались за рассыпавшиеся пилюли. Но несмотря на то, что большая часть флаконов была у Тан Лицы, они воздерживались от того, чтобы пересечь черту и выхватить их, и продолжали изо всех сил драться за флаконы на земле.

— Происхождение этих пилюль может быть связано с моим близким другом, — медленно произнёс Тан Лицы, пристально глядя на Хуа Уяня. — Я высоко ценю дружбу, хотя возможно это не всегда так выглядит.

Хуа Уянь хмыкнул – это явно выглядит не так.

— Трудно себе представить, что ты так далеко зашёл только ради пилюли, которая возможно связана с твоим другом.

Тан Лицы с едва заметной улыбкой произнёс:

— Мир полон вещей, которые трудно себе представить…Ты же не принимал пилюлю?

— Принимал, — с усмешкой покачал головой Хуа Уянь.

— Я слышал, что эту пилюлю следует применять раз в два года, — заметил Тан Лицы. — Если тебе удастся сберечь один из флаконов, то сохранишь не только высокий уровень боевого мастерства, но и обеспечишь себе безопасность на ближайшие десятилетия. Для практикующего боевые искусства такая безопасность является бесспорным благом.

Хуа Уянь вновь покачал головой:

— Я смирился со своей судьбой. Однажды приняв таблетку, твоя свобода становиться лишь иллюзией.

Взгляд Тан Лицы переместился и остановился на скелете, лежащем на земле: — Кто это?

— Это мать Юй Цифэня, — с усмешкой сказал Хуа Уянь. — Пилюли были спрятаны в её могиле. Ты единственный бесстрашный и безумный человек под небесами, который посмел потревожить этот гроб.

Тан Лицы улыбнулся в ответ:

— Впечатляет. Так это была идея Госпожи Хун?

— Конечно. Сердце женщины как глубокий океан, полный тайн. Госпожа Хун может выглядеть кроткой и очаровательной, но её уловки так же коварны, как и твои.

— В каких отношениях Госпожа Хун с твоим Мастером?

— Попробуешь угадать? — засмеялся Хуа Уянь.

— Она ему служит?

— Откуда ты знаешь? — воскликнул Хуа Уянь.

Губы Тан Лицы изогнулись в снисходительной улыбке:

— Возможно, я видел слишком много женщин. Судя по её поведению, она едва ли похожа на Мастера. — Секунду спустя он вновь взглянул на Темно-красный павильон. — И я полагаю, что Госпожа Хун покинула павильон как только гроб был разбит.

— Но я готов сражаться до конца, — торжественно заявил Хуа Уянь.

Тан Лицы посмотрел на него с сожалением:

— Твоё мастерство владения мечом превосходно. Готовься к бою.

Хуа Уянь стоял в боевой стойке с мечом. В сгущающихся сумерках его юное лицо было впечатляющим и нежным как цветок. Подул лёгкий бриз, и рукава его одежд начали танцевать на ветру подобно готовому вот-вот распуститься эпифиллуму. В правой руке Тан Лицы держал увесистый свёрток, а в левой меч, который ярко алел в лучах заходящего солнца. Когда Хуа Уянь бросился с мечом вперёд, Тан Лицы грациозно повернулся, и их клинки скрестились с металлическим звоном. Хуа Уянь беззвучно вздохнул.

Поднявшийся с земли мужчина заметил:— Какая жалость, это же техника меча Пинчуань Учжоу. Мальчик не до конца овладел ею. С таким знаменитым мечом, но без должного мастерства, победить коварного убийцу вряд ли возможно.

Поняв, что садовник, до этого лежавший на земле теперь сидит и наблюдает за поединком, Хуа Уянь мельком взглянул на него.

— Хм, видимо у тебя сегодня хорошее настроение, раз ты дал ему продержаться больше трёх ударов, — продолжил мужчина. Тан Лицы лишь улыбнулся в ответ, его меч двигался плавно и безупречно. И хотя искусство владения мечом Хуа Уяня выглядело красиво, он не мог приблизиться к Тан Лицы даже на три чи ( прим.автора: чи - древняя китайская единица измерения, примерно эквивалентная футу или 33 см).

В этот момент раздался громкий «хлопок» и воздух содрогнулся от оглушительного взрыва. Тан Лицы быстро обернулся и увидел как крыша Зала Меча взлетела в небо, и обломки разлетелись на десять чжанов вокруг. Среди клубящегося дыма и пыли повсюду были разбросаны фрагменты человеческих конечностей. Кирпичи и отрубленные конечности после того, как их подбросило в воздух, падали неподалёку. Лицо Тан Лицы стало мертвенно-бледным. Не так давно он спросил: — Каковы шансы Короля Меча Юя против Чи Юня и Шэнь Ланхуня? И Госпожа Хун уклончиво ответила: — Во время путешествия к Жёлтым источникам (прим.автора: в Ад)было бы не так уж плохо, если бы он был рядом с тобой, не так ли? Был ли в Тёмно-красном павильоне информатор? Может ли это означать, что Госпожа Хун уже отдала приказ нанести смертельный удар, пожертвовав Юй Цифэном, чтобы уничтожить Зал Меча семьи Юй?

Были ли Чи Юнь и Шэнь Ланхунь всё ещё целы и невредимы?

Он обернулся и в его глазах появился странный, леденящий душу блеск. Хуа Уянь улыбнулся, но его улыбка была обречённой.

— Как я уже говорил, сердце женщины как глубокий океан, полный тайн. Коварство Госпожи Хун может соперничать даже с твоим…Когда ты ворвался в Тёмно-красный павильон, она уже знала, что поместье Меча скомпрометировано и его невозможно спасти. Единственной надеждой было убить тебя, а этого не смогли сделать ни я, ни тридцать три убийцы. Поскольку мы не могли убить тебя, единственным подходящим вариантом было лишить тебя поддержки. К сожалению, взрывчатка была только в Зале Меча, иначе тебя бы тоже разорвало на куски и превратило в кровавое месиво. Какая трагичная судьба, ха-ха-ха…— Хуа Уянь загибался от смеха, но в то же время его голос звучал печально. — Не имеет значения примешь ли ты пилюли, или десятки людей семьи Юй разлетятся на куски, или даже если убьют меня. Но ты утверждаешь, что дорожишь своей дружбой, ха-ха-ха… Ты послал своих друзей на смерть. Именно ты послал своих друзей на верную смерть…

Тан Лицы слегка нахмурил брови, чуть закусил губу, а в его взгляде мелькнула тень боли.

— Так вот как это бывает, — сказал он тихо, прижимая к животу свою левую руку, держащую меч. — И ты остался, готовый встретить свой конец?

Хуа Уянь стоял, опираясь на воткнутый в землю меч:

— Я лично отдал приказ разрушить Зал Меча…Теперь ты доволен?

— Если смерть - это то, чего ты хочешь, то так тому и быть, — тихим голосом ответил Тан Лицы. С мечом в руке он пошёл в наступление, обдумывая каждый свой шаг, в то время как вечерний ветер нежно касался его лица и трепал локоны чёрных волос. — После того, как я прикончу тебя, пойду спасать остальных.

Хуа Уянь отвечал молниеносными взмахами меча. В этот раз Тан Лицы был беспощаден, его меч быстро пронёсся и забрызгал кровью зелёные одежды. При столкновении их мечи излучали ослепительный блеск, подобный сияющему лунному лучу, мелькнувшему в небесах. Теперь лезвие меча было залито насыщенным, мерцающим красным. С раздавшимся глухим звуком «буль» кровь разлилась по земле длинной извилистой линией, напоминавшей извивающегося дракона.

Когда прогремел взрыв, Сэю Сяньцзы бесследно исчез, оставив не ясным сбежал ли он в поисках своей безопасности или же бросился спасать других. Среди леденящего душу лязга оружия, где клинки и тени от мечей метались без слов, внезапно воздух наполнился звуками струнного инструмента. Мелодия лилась плавно, напоминая журчание ручья. Весь залитый кровью, Хуа Уянь печально улыбнулся и, услышав мелодию, бросился вперёд со своим мечом. Тан Лицы быстро обернулся на звуки мелодии и едва успел уклониться от лезвия меча когда оно срезало несколько прядей его волос. Чёрные отрезанные пряди мягко упали, смешавшись с застывающей лужей крови на земле. Хуа Уянь сделал шаг вперёд и прыгнул, соединив меч и тело, в выпаде к незащищённой груди Тан Лицы. Чтобы увернуться, Тан Лицы пришлось по широкой дуге развернуться назад. Атаки Хуа Уяня стали ещё более яростными, чем раньше, гармонируя с нежными, тревожащими душу звуками струн. Каждый удар был смертельно опасен.

Посреди сверкающих лезвий и темнеющей крови, кто-то, вызывая изумление, бренчал на струнах и пел:

— Участь зелёного лотоса, песнь белой воды, слава меча Пинчуань Учжоу. Ужасно предан ядовитой траве, пренебрегает мечом и неспособен отплатить за доброту. Любовь покинута, красота предана, долг перед учителем не выполнен, бесцельно блуждание по бесконечным тропинкам и сбор ночью цветов сакуры…

Мелодия была невыносимо печальной, пелась с бурей эмоций и необузданной страстью. Из глаз Хуа Уяня текли слезы при каждом ударе его меча и капали на пропитанную и окрашенную в тёмно-красный цвет землю. Меч Тан Лицы двигался плавно, как шёлковая лента, и когда он закрыл глаза, меч пронзил грудь Хуа Уяня одним быстрым ударом. Когда мужчина упал, раздался печальный крик, а живая струнная музыка продолжила напевая:

— пролетев всю жизнь как падающий снег, вернись, вернись, очисти душу в одиночестве.

Когда Хуа Уянь упал без сознания, песня внезапно оборвалась, и воцарилась глубокая тишина, как будто во всём мире больше никого не осталось.

— Почему ты выбрал смерть? — Поскольку клинок Тан Лицы пронзил сердце Хуа Уяня и остался внутри, оба мужчины упали на землю.

Хуа Уянь лежал, небрежно распростёршись под темнеющим небом, усыпанным редкими точками бледных звёзд.

—Я…Я…— начал он, а затем горько рассмеялся. — Недостойный сын, неблагодарно проживший свою жизнь. Я пренебрегал своими тренировками с мечом, позволял себе использование ядовитых трав, присоединился к Клану Фэнлю и принял Пилюлю Девятисердечного Демона… и всё это было моим добровольным выбором. Я бросил жену, стал причиной смерти моего учителя, и не имел пути к спасению… Ха-ха, пролетев сквозь всю жизнь как падающий снег, пора вернуться, вернуться и очиститься в одиночестве …

Он медленно закрыл глаза. — Уважаемый Мастер… так хорошо понимает…человеческое сердце…

Кровотечение остановилось.

Он ушёл.

Тан Лицы осторожно уложил Хуа Уяня, затем резко встал и бросил взгляд в сторону Тёмно-красного павильона. Внутри него кто-то играл на цинь.

Это был Мастер Клана Фэнлю. Какой «Уважаемый Мастер» может относиться к смерти подчиненного как к еще одной сцене в грандиозном представлении, восторженно напевая, но демонстрируя полное пренебрежение к многочисленным трупам, разбросанным вокруг? Тан Лицы поднял свёрток с Пилюлями Девятисердечного Демона и отправился к руинам Зала Меча.

Тан Лицы.

В Темно-Красном Павильоне спиной к окну сидел человек с лицом, скрытым черной вуалью. На коленях у него лежал цинь, и пальцы беспорядочно перебирали его струны.

Этот человек, изящный и утончённый снаружи, но с исключительно безжалостным и решительным характером внутри, кого-то напоминал.

Но этот кто-то был уже мёртв, а убитые не могли вернуться к жизни.

Человек в вуали не смотрел на смерть Хуа Уяня, и он даже не взглянул на Тан Лицы. С начала и до конца он стоял спиной к битве, поглощённый игрой и пением. В конце концов песня не будет безупречной если она не исполнена с необузданной страстью и полной самоотдачей.

— Уважаемый Мастер, здесь опасно. Если Чи Юнь и Шэнь Ланхунь не погибли, и эти трое вернутся чтобы добраться до нас, нам будет трудно сбежать, — тихо сказала Госпожа Хун. Она переоделась и держала в руках подсвечник чтобы освещать путь человеку в чёрной вуали.

— Идём, — ответил человек в вуали. — Как только они уйдут, проследи чтобы он был похоронен должным образом.

— Хорошо, — тихо пробормотала Госпожа Хун, неся свечу, когда они направились на нижние уровни павильона. Человек в чёрной вуали оставил цинь в здании и начал спускаться вниз по ступеням. Вскоре оба их силуэта исчезли в глубине подземного тоннеля.

http://tl.rulate.ru/book/100880/4845245