Готовый перевод A terminally ill childhood friend of a tyrant / Неизлечимо больная подруга детства тирана: Глава 2

Перевод: Astarmina

Роуэлл скептически отнеслась к его словам о способе продления жизни, которые звучали неправдоподобно.

[Невозможно... Хватит.]

[Это правда. Только пока я не вернусь. Если ты потерпишь до следующей весны...]

[Я сказала, хватит!]

Терпение Роуэлл достигло предела. Она закричала, с силой вырывая запястье из руки Питера:

[Ты так говоришь, потому что тебе больше не больно! Теперь ты здоров! Ты можешь делать все!]

[Роуэлл...]

[Ты знаешь, что сказал мне доктор? Я могу потерять сознание завтра, и это будет естественно. Горничные, присматривающие за мной, уже устали ждать, когда у меня начнутся припадки. Я тоже не хочу болеть, понимаешь?]

Множество мыслей проносились в ее голове. Если бы ночью у нее случился приступ, если бы ее жизнь была в опасности...

Найдется ли кто-нибудь, кто спасет ее?

Все были измотаны затянувшейся болезнью. Те, кто стоял рядом, засыпая ее землей, пока она медленно выздоравливала, теперь ждали подходящего момента, чтобы поднять последнюю лопату. Когда остановится дыхание, они окончательно похоронят ее. Когда это случится?

Лекарство, которое ей приходилось пить ежедневно, было горьким. Тело ломило от постоянного жара. Но больше всего Роуэлл мучили выжидающие взгляды. Те, кто наблюдал за протеканием ее болезни, не переживали о выздоровлении, а ждали ухудшения. Слова ободрения звучали как пожелания смерти.

[Питер, ты такой же! Ты бы предпочел, чтобы я поскорее умерла, верно? Тебе жаль оставлять все так, верно? Даже если ты забудешь меня, как только я уйду...]

Ее тираду прервали. Губы Питера соприкоснулись с губами Роуэлл. Короткий поцелуй по ощущениям ничем не отличался от вкуса лепестков роз.

Только тогда девушка поняла, что плачет. Ее щеки были влажными, а на языке чувствовалась горечь.

Затуманенным взглядом она увидела лицо мальчика, искаженное болью из-за темы, которая была для нее не столь болезненной. Голубые глаза, не мигая, смотрели на нее, будь то прошлое или настоящее.

[Я не забуду тебя, Роуэлл.]

Слезы текли по ее щекам и капали с подбородка. Лицо Питера прояснилось. Роуэлл никогда не видела его плачущим, но, возможно, из-за ее собственных слез ей показалось, что он плачет.

[Подожди меня. Я вернусь за тобой... И спасу тебя.]

Будет ли еще одно подобное болезненное признание?

Все, что Роуэлл знала о нем, это его имя, Питер, и то, что у него был высокий статус. И что он любил ее больше, чем кого-либо другого.

Он был единственным, кто надеялся на еще один год Роуэлл, которого никто не ждал с таким нетерпением.

Она умрет до того, как зацветет магнолия. Сгниет и осыплется, как ее лепестки, упавшие на землю. Это было предчувствием девушки.

«Неужели все влюбленные настолько глупы?»

Надеяться целый год, даже она на такое не была способна.

Если бы кто-то, хоть на мгновение, подумал об измученной Роуэлл, которая долгое время была больна, если бы кто-то почувствовал к ней жалость, он несомненно бы пожелал ей смерти. Другие, даже ее собственная семья, не были исключением.

И все же, Питер попросил ее жить. Есть ли что-то более эгоистичное и глупое, чем это?

В итоге Роуэл улыбнулась сквозь слезы.

[Хорошо. Я подожду. Сделаю все возможное, чтобы выжить.]

Она солгала.

Только тогда Питер широко улыбнулся. Его смех, от которого его щеки раскраснелись, был прекрасен, как семена одуванчика.

Был ли какой-то эффект от этого разговора?

Роуэлл, которая думала, что умрет весной того же года, не умерла. Она попрощалась с Питером, когда он уезжал, и после этого постепенно пошла на поправку, проведя осень с явными признаками улучшения.

А в последнем месяце того же года в особняке семьи Гессен вспыхнул пожар.

Выживших не было.

***

Когда особняк семьи Гессен загорелся, все, кто находился в нем, погибли.

— Пожар вспыхнул, когда все спали. Предположительно, к тому времени, когда заметили, особняк сгорел, никто не смог спастись.

Так объяснил ситуацию имперский рыцарь, посланный контролировать ее. Никто не смог выбраться из особняка, и все до единого его обитатели погибли.

Сев, Роуэлл выслушала стандартное объяснение.

Рыцарь сказал, что все мертвы, но на самом деле остался человек, который выжил.

Роуэлл Гессен, единственная находилась вне стен особняка, когда вспыхнул пожар. Она была на лечении.

Девушка возвращалась с консультации у известного врача из далекой провинции.

Если бы она увидела горящий дом, то вбежала бы внутрь, прошла сквозь пламя и попыталась что-нибудь сделать, но ко времени ее пребытия все уже было кончено. Огонь и смерть.

Радость, которую она испытала, узнав результаты обследования, показавшие значительное улучшение состояния, испарилась, когда она увидела пепелище.

«Этого не может быть. Это не наш особняк. Это другой».

Сколько бы она ни отрицала, ничего не менялось. Хоть особняк с деревянными балками и сгорел, остались нетронутыми железная ограда и ворота. Девиз семьи Гессен по прежнему был выгравирован на створах.

Даже после того, как пожар потушили, в воздухе стояг едкий запах гари. Сидя и вдыхая его, Роуэлл не осознавала, что по ее щекам непереставая текут слезы.

Голос рыцаря эхом пронесся над ее оцепеневшими мыслями.

Автоматичный вердикт, гласящий, что ее мать, отец, братья и даже слуги погибли.

— Этого не может быть... — молча плакавшая Роуэлл внезапно вскочила. В этот момент она даже забыла о боли. — Все умерли. Ни одного выжившего в этом большом особняке... Этого не может быть!

Она всегда была дома из-за болезни. Но даже по ее мнению эта ситуация была странной.

— Невозможно, чтобы все спали в одно и то же время. Они дежурили по очереди. За мной нужно было присматривать всю ночь... — продолжила Роуэлл.

Из-за периодических припадков по ночам родители до того, как сгорел особняк, всегда назначали дежурных слуг.

Факт, что Роуэлл несколько дней отсутствовала, не заставил бы привычку стольких лет внезапно исчезнуть.

— Почему никто не проснулся, когда особняк загорелся? Никто не выжил... Как...

Девушка до сих пор помнила, как загорелась деревенская мельница. Это тоже случилось ночью. Она слышала от слуг, что люди мочили в воде большие полотенца, заворачивались в них и выбегали. Так же было во время небольшого пожала в бараке, где жило несколько человек.

Но никто не вышел из большого особняка? Ни одного человека?

Невозможно. Он сказал какую-то бессмыслицу. Как так получилось, что никто не выжил?

Только в том случае...

— Если... кто-то запер дверь снаружи...

Мысли в смятенном сознании Роуэлл резко остановились, когда она поняла это.

Она нашла ответ на озадачивающий вопрос. Хватило мгновение, чтобы девушка полностью уверилась в этом.

«Имперский рыцарь лжет».

Он не позволял никому приближаться к пепелищу. И утверждал, что это сделано для сохранения места происшествия, чтобы установить факт. Разве в такое можно поверить?

Кто знает, может они перекрывали выход, не давая никому пройти, когда особняк горел.

Этого осознания было достаточно, чтобы Роуэлл мгновенно вспыхнула от гнева.

Не задумываясь о последствиях, она внезапно бросилась к рыцару. Девушка намеревалась схватить лгуна за шиворот и вытрясти из него правду.

— О...

Но ей внезапно преградила путь чья- то рука. Гнев, направленный на имперского рыцаря, мгновенно переметнулся на ее обладателя.

Роуэлл, намереваясь разорвать его на части, если не уберет руку, впилась взгладом в мужчину, но как только узнала его, ее гнев потух, как пламя, которое залили водой.

Этого человека она встречала раньше. Джентельмен средних лет, время от времени навещавший отца, загораживал девушку и что-то говорил, чтобы успокоить ее.

— Успокойся, Аннет. Я понимаю твои чувства, но разве пожар чья-то вина?

— Аннет?..

Хоть Роуэлл и случайно усомнилась в незнакомом имени, но мужчина быстро отреагировал:

— Приношу извинения, леди. Пожалуйста, простите грубость ребенка.

— О, нет, Ваша Светлость. Вы знакомы с ней?

— Как вам известно, мы с семьей Гессен довольно близки. Сестра этого ребенка работала прислугой у них. И даже написал ей рекомендательное письмо. Я случайно проходил мимо и не мог проигнорировать это. Поймите ее, поскольку она понесла большую потерю.

— Хорошо. Конечно, я понимаю. Понимаю.

Понимает что? Хотя внутри Роуэлл все еще клокотало от гнева, она не забыла посмеяться над унижением рыцаря.

Его настроение сменилось с хмурого на чрезвычайно снисходительное.

Джентельмен средних лет, остановивший Роуэлл, был герцогом Юргеном Мартинеком. Он часто общался с семьей Гессен, и благодаря этому у него были довольно хорошие отношения и с Роуэлл.

По ходу разговора девушка уловила суть:

«Аннет, моя сестра, работающая прислугой...»

Юрген лгал, не моргнув глазом. По какой-то причине он пытался скрыть личность Роуэлл.

Почему? Ответ на вопрос прозвучал быстро:

— Пожар в особняке Гессен является преднамеренным поджогом.

http://tl.rulate.ru/book/100271/3584645