Готовый перевод Молодой господин снова создает проблемы / Молодой господин снова создает проблемы: Глава 13. Молодой господин в опере

- Уильям, я обратил внимание на то, что у вас с мисс Луизой схожее телосложение.

- На что вы намекаете, Милорд?

- Тереза вечно выговаривает мне за то, что я не пользуюсь популярностью, помоги же своему господину.

- Милорд?

Выскажи господин такую странную просьбу неделю-две назад, и Уильям без раздумий согласился бы. Господин странный, но ничего опасного или унизительного не просил никогда, из-за чего помощник уже давно утратил бдительность рядом с ним. Все изменилось после той злополучной поездки. Уильям не мог даже представить, что произошло в клубе, и это его сильно беспокоило. Вернувшись от тех подозрительных людей, господин стал вести себя не просто странно – он стал подавленным, что более страшно, если говорить о Филиппе Грейсе.

- Я сделаю все, что в моих силах, Милорд, - поспешно поправился Уильям, когда граф не ответил ему. Филипп промычал что-то неопределенное и снова погрузился в раздумья.

К радости Уильяма (а через письма – и Терезы с виконтом), молодой граф быстро вернулся к прежним безответственным привычкам. Пришлось предупредить Академию о внезапной болезни ее сотрудника, когда Филипп, бросив преподавание, заперся в кабинете и засел за бумаги. Теперь все его дни проходили за столом, и Уильям от новой тревоги был готов ворваться в клуб и потребовать ответов. Жаль, но оставлять господина одного (даже ненадолго), когда он временами задает такие возмутительные вопросы, помощнику было просто-напросто страшно.

Когда дни прогулов работы превратились в недели, а Уильям собрал в себе смелость просить помощи у виконта, господин озадачил юношу очередной новостью.

- Собирайся, Уильям, мы едем в оперу.

О театрах юноша знал только понаслышке, подслушивая чужие разговоры на улицах. Однажды ему довелось видеть одно из таких мест в самый разгар весенних представлений, когда у входа собиралась огромная толпа людей, обещающая затопить неудачливого зеваку.

- Чудесная идея, Милорд, - Уильяму было все равно, но любая идея, заставляющая господина выходить из комнаты на свежий воздух, чудесна. – Какие приготовления мне сделать?

- Сегодня у тебя важная задача. Будешь сопровождать меня все представление. Не люблю подобные места, но это лучший шанс, чтобы показать тебя. Просто ходи рядом и не бойся. Можешь даже не улыбаться. А лучше и вовсе помалкивай, я все же не проводил эксперименты….

- Милорд? – если начало речи Филиппа не выходило за пределы ожидаемого, то последующие слова сильно смущали бедного юношу.

- Уильям? - глупо переспросил Филипп, оторвавшись от своих мыслей. – Раздевайся. Мне нужна твоя спина.

На уговоры помощника ушло не так и много времени, как рассчитывал молодой граф. Был повод задуматься о нехороших наклонностях юноши, но Уильям от обиды на господина не разговаривал с ним до самого вечера. Впрочем, довольно скоро, с присущей ему проницательностью, он разобрался в задумке Филиппа и понял, что в очередной раз главной виновницей его неприятностей стала Леди Тереза. Пошутив над одиночеством брата в самый уязвимый период его мыслительной деятельности, она (без особого умысла) обрекла Уильяма на чудесный вечер.

Сидя на низком табурете, стараясь не вздрагивать каждый раз, когда холодная краска касалась оголенной кожи, помощник стойко стискивал зубы и мысленно молил Богов о терпении. Его немного развлекала мысль, что даже намеренно злиться на господина у него не получалось. Тот хлопотал где-то позади, иногда приговаривая сквозь зубы, как «эти треклятые фрики узнают, что я был прав».

- Понимаешь, Уильям, - порой Филипп обращался прямо к Уильяму, повышая голос, - я пошёл по совершенно новому пути. Когда он сказал, что в магии важную роль играют слова, я вспомнил об ещё одном любопытном моменте. Символы. Пусть я отрицаю смысловое и лексическое влияние слов и символов, но я не могу признать, что некоторый порядок расположения линий маны ни на что не влияет. Перемещая ману определенным образом, мы можем создать новые, ещё неизученные, феномены.

«То есть, вы ударились в те же религиозные ритуалы, но с другой стороны», промолчал Уильям. Он не знал, кто тот «он», которого вспоминает его господин, и не понимал до конца, что молодой граф пытается сделать.

-Милорд, если краска сотрется, то заклинание рассеется? – спрашивает Уильям наудачу, пытаясь напомнить Филиппу о своей не посвященности в чужую задумку.

- Хна так быстро не смоется, - смеется в ответ Филипп, дорисовывая последние штрихи. Устав стоять в неудобной позе, он не сдерживал тяжелых вздохов. – Я направлю ману по рисунку, но поддерживать ее будешь ты. Всего один вечер, Уильям, ты справишься.

- Справлюсь с чем, Милорд?

- С магией иллюзий, разумеется. Надевай платье, я тебя кое с кем познакомлю.

Той торжественной сцены, которую Филипп представлял в голове, так и не произошло. В ней он должен был величественно подвести помощника к зеркалу, активировать узор маны, а после представить ошеломленному юноше его женскую версию. Все пошло не по плану с платья, с которым двое невежественных мужчин так и не смогли справиться. Пришлось просить помощи у хозяйки. Чтобы она не восприняла их больными или извращенцами, Филиппу пришлось объяснить ей в подробностях, как он собирается удивить высший свет своей магией. Стоило его идее покинуть голову, как все ее очарование начало рассеиваться.

Со странным выражением на лице вдова посетовала на непонятные нравы аристократов, но «чем бы дитя не тешилось…». Отчасти Уильям обрадовался, что Тереза сейчас в имении и не может посмеяться над братом. По виду Филиппа было понятно, что тот думает о том же самом.

С усилиями троих приготовления пошли лучше, и вскоре перед зеркалом действительно повторилась сцена из воображения молодого графа. Вдова, никогда не знавшая магии, поразилась чудесам. Филипп удивился собственным результатам – в его представлении спутница не отличалась особой привлекательностью. И лишь Уильям смотрел в зеркало без восторга, внутренне плача над канувшими в небытие сантиметрами роста и остатками мужественности.

- Так нужно, Уильям. Если я хочу обмануть людей, мне надо быть достоверным. К сожалению, заклинание не меняет внешность. Оно лишь накладывает новый слой, и если кто-то неаккуратно прикоснется к иллюзии, она может и рассеяться. Учитывая нравы наших сограждан, которые готовы залезть носом во все места, я бы предпочел, чтобы ты проконтролировал движение маны в заклинании. К счастью, девушек в обществе, тем более незнакомых, трогать не принято. Что ж, позволь тебе представить. София, моя спутница на сегодняшний вечер.

Блондинка в зеркале хмуро скривила губы, исподлобья уставившись на господина. Не упоминая рост и телосложение, вся внешность Софии не имела общих черт с обычным Уильямом. Зеленоглазая красавица с объемными рыжими кудрями будто сошла с картины известного заграничного художника. Ее место явно было в диких фантастичных лесах, где она, молодая охотница, занята единением с природой. В любых светских кругах София покажется неуместной диковинкой, привлекающей взоры. Именно этого Филипп и хотел добиться.

Пообещав рассказать вдове, как пройдет вечер и о впечатлениях высшего света, молодой граф подхватил печальную спутницу под руку. Водитель уже ждал их внизу и удивился, увидев господина в компании с незнакомой девушкой. Впрочем, если бы он задавал лишние вопросы, виконт Маус давно бы его уволил.

Как отъявленный домосед, Филипп имел лишь смутное представление о том, что происходит в культурных заведениях общества. Как совсем недавно еще нищий, Уильям всю жизнь смотрел на подобные заведения издалека и не знал, чем они живут. Приезд этих двух невежд в оперу оказался слишком спонтанным, чтобы кто-то смог им что-то посоветовать. А главное, об этом не знал виконт, единственный, кто мог им помочь провести время с комфортом. Не пребывай граф в эйфории от удачного заклинания, а Уильям – в полнейшем страхе перед аристократами, кто-то определенно бы смутился их шаткому положению. Но, как бывает в любые удачные дни, даже в этом маленьком затруднении звезды благоволили Филиппу.

Время поездки выбрал граф не случайно – в недавней газете писали о предстоящем выступлении оперной дивы Лагуны, посетившей Эйширское Королевство всего на месяц. Билеты были нарасхват, а свободные ложи забронированы недели назад. Не то чтобы Филиппа это беспокоило. Единственное, что его волновало – это собирающийся свет аристократии в выходные. Эти привереды не смогут не восхититься красотой его творения, а после он раскроет свою шутку. Возможно, это попадет в новости, и «любители магии» точно не пропустят появление нового заклинания, а потом Филипп… За бесчисленными мечтами, где молодому графу выкроить время, чтобы думать о таких тривиальных вещах как билеты, места или возможность того, как их со спутницей не пустят в театр?

Большая часть одежды Софии была любезно предоставлена вдовой с расчетом на удобство бедного Уильяма. Но помощник, не привыкший к извращениям подобного рода, при всем желании не мог чувствовать себя комфортно. Мертвой хваткой вцепившись в учтиво поданную руку графа, он с трудом переставлял ноги. В паре с хромым медлительным господином они представляли идеальный пример гедонистических дворян, обеспокоенных лишь собой и той минутой, в которой они живут.

Впрочем, торопиться не было нужды – истинные зрители представления относятся к тем людям, которые никогда не приходят вовремя.

Неловко замерший у входа Филипп безуспешно обводил взглядом спешащих на выступление гостей. Знакомых лиц не было, но кто-то узнал самого графа Грейса. От комплимента внешности его спутнице Филипп расплылся в такой довольной улыбке, что больше не мог видеть говорившего. Всегда найдется человек или два, готовые либо откровенно польстить, либо выразить обычную доброжелательность аристократу. Не прошло много времени, прежде чем молодой граф со своей молчаливой спутницей обзавелись небольшой толпой поклонников.

Филипп оказался в том странном и чуждом ему кругу, когда сказать хоть слово было решительно неловко. Милые разговоры дам и мудрые замечания их кавалеров приводили молодого графа если не в тоску, то в ужас. Привыкнув к повсеместному злословию и не находя (кроме своих подопечных) ни одного другого круга для общения, он не представлял, что ему делать среди этих людей.

И вот тогда Филипп начал осознавать проблему их с Софией непрошенности. Своей ложи у Грейсов в театре никогда не было. Была одна у Мауса (которой кроме Терезы никто не пользуется), но Филипп не знал, где она. Продолжая счастливо улыбаться, молодой граф нес откровенную чушь, пытаясь найти хоть какой-то выход из ситуации, не ударивший по его гордости аристократа.

Его внутренние метания прошли незамеченными как для незнакомцев вокруг, так и для его спутницы, без интереса оглядывающей убранство театра. Высокие побеленные стены с фресками под самым потолком, просторная светлая комната, кишащая людьми… не сжимай ему корсет ребра, а юбка – не цепляйся за ноги, Уильям смог бы восхититься. Не чувствуя и тени от своей маскировки, юноша откровенно паниковал. Он видел в зеркале длинные кудри Софии, но ощущал только привычные короткие волосы. Сдерживая порывы провести рукой по голове, он продолжал ерошить край юбки. И в отличие от своего господина, Уильям, всматривающийся в каждого присутствующего, замечал, как некоторые косятся на него и высокомерно кривятся.

Пока помощник переживал, что его господина поднимут на смех, и тот не переживет стыда, молодой граф присматривался к маленькому силуэту в углу. Конечно, баронесса, как любительница старины и всех культурных традиций, не могла пропустить и столь разрекламированное выступление оперной дивы. В отдалении маленький силуэт мисс Гуанди недовольно сложил руки у груди. На мгновение их взгляды пересеклись. Девушка лишь улыбнулась той презрительно-снисходительной улыбкой, будто смеясь над всеми прошлыми словами Филиппа об отсутствии у него интереса к женщинам. Граф ответил более радостно и искренне, надеясь увязаться за ней в зал.

- Какой ужас, у меня украли кошелек, - притворно разводит руками Филипп, принимаясь сочинять на ходу. – Дорогая София, кажется, мы остались безбилетными.

Уильям его откровенно не слушает, но уловив отвлеченным сознанием родное слово – «кошелек», рефлекторно проводит рукой по карману. Сердце помощника останавливается на мгновение, когда в струящейся ткани юбки он ничего не находит.

- Милорд, - от нервов он только сильнее тянет господина на себя, от чего Филипп опасно пошатывается, едва успев переставить удобнее трость. – Кошелька нет.

Уильям шепчет с таким ужасом в глазах, что кто-то из окружающих не сдерживает смеха. Как мужчина, он привык раскладывать все вещи по карманам, женщинам же в такой роскоши отказано. Если даме нужно взять с собой какие-то вещи, она берет с собой, либо сумочку, либо слугу, либо кавалера с карманами. Поэтому судьба кошелька, который Уильям импульсивно засунул куда-то за кружева, была предопределена еще до прихода.

- Да, именно это я и имею в виду, - мгновенно осознав, что Уильям не подыгрывает его импровизации, Филипп на долю секунды поддается чужой тревоге, а после расплывается в улыбке. Что ж, бывало и хуже, думает он, прощаясь с окружившими его людьми и направляясь в ту сторону, где совсем недавно стояла Зелина Гуанди.

- Нечасто можно увидеть молодого Грейса в нашем обществе, - голос с болезненной хрипотцой мгновенно привлек внимание половины присутствующих. Пусть приветствие и веяло легкой ноткой сарказма, но настроение Филиппа было столь приподнято, что даже лицо герцога Гоунта, в первый и последний раз в жизни, не казалось ему столь отвратительным. – Простите мне мое своеволие, но мне хочется пригласить вас, Филипп, с вашей очаровательной спутницей, провести вечер в моей компании. Думаю, мне удастся вас подкупить – вид из моей ложи считается одним из лучших во всем зале.

- Звучит крайне заманчиво, дорогой герцог. К счастью, вы сами это предложили, нам остается лишь поблагодарить вас.

Казалось, герцог был удивлен воодушевленному согласию молодого графа. Несмотря на разницу в их статусах, ни один член эксцентричной семьи Грейсов никогда не высказывал ему ничего, кроме раздражения. С некоторым озарением вглядевшись в расстроенную Софию, герцог Гоунт неспешно поприветствовал ее.

- Я стараюсь не пропускать ни одного представления, но вас вижу здесь впервые, - снова заметил мужчина, держась чуть впереди медлительной пары. Первые звуки начала выступления проникали сквозь стены и щели незапертых дверей. – Не этой ли юной особе мы обязаны честью встретить вас сегодня?

- Действительно, если бы не желание Софии в живую услышать пение леди Лагуны, и этот чудесный вечер мы бы провели дома, - стараясь не забывать, с кем разговаривает, Филипп избавил речь от сарказма, язвительности и иронии. И без того каждая их встреча проходит не на самой приятной ноте, нет нужды злить несостоявшегося жениха сестры еще больше. – Вот только моей спутнице сегодня нездоровится, простите ей ее молчание.

Подавив в себе желание закатить глаза, Уильям перестал прислушиваться к разговору господина. Кошелек он уже потерял, пусть там было немного денег, это все еще слишком неприятно. И судя по легкомысленному поведению Филиппа, упрямо пытающегося показать Софию всем присутствующим, искать пропажу никто не будет.

Полностью отрешенный от окружения Уильям уверенной походкой шел рядом с господином, полностью игнорируя чужие шептания и взгляды. Они все еще шли по бесконечному коридору, когда юноша ощутил первые признаки магической усталости. Несмотря на то, что новое заклинание потребляло мало маны, долго его поддерживать Уильяму было непривычно утомительно.

- Надолго мы здесь, Милорд? – еле слышно шепчет Уильям, склонившись ближе к Филиппу. Он еще не разобрался, как должен разговаривать с господином слуга, а теперь у него новая, более необычная, роль.

- Составим компанию герцогу до первого антракта, - ответил Филипп достаточно громко, чтобы и сам мужчина это услышал. Уильям ожидал продолжения фразы, вроде «но, дорогой, если тебе станет хуже, мы уйдем раньше» или «если ты чувствуешь себя дурно, можем уйти прямо сейчас», какие его господин любит говорить по поводу и без. Однако Филипп уже вновь обернулся к герцогу Гоунту, выражая сожаление о том, что не смог принять его летом в имении.

К тому моменту, когда они добрались до нужного местечка, чудесный голос Дивы Лагуны уже наполнял воздух. Ложа герцога располагалась на втором этаже, недалеко от королевской, и вид имела, и впрямь, захватывающий. Оставив Уильяма в одиночестве у самого окна наблюдать за всем происходящем внизу, мужчины удобно устроились в глубине комнаты за столом. София, как и предполагалось изначально, наконец заняла свое место прекрасной декорации, радующей все брошенные на нее взгляды. Не разбирая среди резких звуков ни одного слова, Уильям быстро потерял интерес к семейной драме на сцене. Что ж, когда господин в хорошем настроении, его музыка ничуть не хуже.

Обнадеженный на интересный разговор о магии или Академии, которую герцог спонсирует, Филипп вскоре разочаровался. Его собеседник без особого участия, но с поразительным вниманием, интересовался лишь Терезой.

Как бы ни было неловко отказывать ему, в вопросе женитьбы мисс Грейс молодой граф и его предшественник оказались слишком упрямы. Никто не хотел отдавать Терезу в руки влиятельного и богатого герцога, в этом году разменявшего пятый десяток. Сама девушка считала его мерзким «хрычом, у которого после смерти сына под хостом что-то заиграло».

В конце концов, Филиппу удалось перевести разговор в магическое русло и не оскорбить при этом герцога. Не успел он развить мысль о необходимости изменения преподавательской программы, когда на мгновение в зале повисла тишина, вскоре сменившаяся умиротворенной музыкой оркестра. Ныне действующий режиссер считал, что любой перерыв должен быть отдыхом, и не позволял вставлять в промежутки между сценами ничего энергичного.

В притихшей ложе настойчивый стук в дверь звучал особенно отчетливо. Позволив слуге впустить незнакомца, герцог вопросительно взглянул на него.

- Боюсь, нам придется покинуть вас, - стоило Филиппу воспользоваться моментом и встать, как Уильям вновь прижался к его руке. – Софии нездоровится, а у вас новые гости, мистер Гоунт.

- Вы неправильно меня поняли, - поспешил вставить мужчина, прерывая любезности молодого графа. – Я лишь хотел вернуть пропажу. Моей подруге посчастливилось подобрать кошелек, но вернуть его сама она не смогла. Прошу прощения, если потревожил.

Получив обратно родную вещь, Уильям не стал повторять ошибку второй раз и оставил кошелек в руках. Окончательно распрощавшись с герцогом Гоунтом, Филиппу приличия ради пришлось пригласить того в Обсесс. Вопреки ожиданию, мужчина с легкой улыбкой отказался от предложения, выражая обеспокоенные соболезнования по поводу нападения Зверя.

- Произошедшее не может окончиться так просто. Виновный должен быть наказан. Я с нетерпением жду окончания вашей трагедии.

Бросив двусмысленный взгляд на хромую ногу Филиппа, герцог отвернулся к сцене, немедленно заканчивая разговор. Подавив вспыхнувшее раздражение, молодой граф увел Софию в коридор.

- Меня нарекли Дэниэлем, но обычно я прошу называть меня Дэном, - грубоватый мужчина встретил Филиппа как старого знакомого, но пошел рядом с Софией, отгораживая ее от спешащей в фойе толпы. - Ха-ха! Рад быть вам полезным, Граф. Гороскоп предсказывал скорпионам счастливые встречи сегодня, и как видно, не ошибся! Признаться, давно заинтересован в знакомстве с вами.

- И чем же обязан такому интересу? – небольшая усталость мало повлияла на хорошее расположение Филиппа. Дэн не ответил на вопрос, но, будто продолжая слова герцога, ужаснулся летнему происшествию.

- Встретить Зверя в северных государствах несложно. Мы с Лагуной посетили их все, и несколько раз встречали этих монстров вживую. Но только подумать, такая тварь в Обсессе…

С небольшой грустной улыбкой Дэн покачал головой и замолчал. Филипп хотел расспросить его о знакомстве с оперной дивой, но мужчина отвечал неохотно. Он проводил графа до самого входа в театр и, добившись приглашения в Клинтон, поспешил вернуться до начала следующего акта. В ожидании водителя, за которым послали одного из прислуживающих мальчишек, Уильям устало выдохнул. Думая, что они, наконец, возвращаются, юноша мог перевести дух.

- Разве медведи такие страшные? – наивно шепчет он. Пусть на улице людей немного, ему не стоит привлекать внимание к Софии мужским голосом.

- Медведи? – непонимающе взглянул Филипп на помощника. В его глазах силуэт рыжей красавицы, и он не может не нарадоваться на свою магию.

- Зверь, - все с той же неловкостью Уильям развел руками, будто рисуя силуэт медведя. Он уже не хотел знать ответ, понимая, что спросил нечто глупое. Как это часто бывает в новой среде, когда только начинаешь думать, что разобрался, а потом всплывает факт, в котором ты ошибался с самого первого дня. Филипп резко рассмеялся, привлекая чужое внимание. Под редкими любопытными взглядами ему пришлось наклониться к Софии, чтобы никто его не услышал.

- Дорогая моя, будь Зверь простым медведем, все было бы не так страшно, - усмехнулся граф и добавил, снова сделав упор на «простом медведе». – Будь это обычное животное, я бы не стал разводить столько суеты. Уильям, разве ты никогда не слышал о Звере? Это огромные твари, людоеды, если позволишь. Безумные создания, в которых нет ничего кроме желания разрушать. Раньше они считались проклятыми тварями, совершившими нечто непростительное и наказанные богами. Лично я думаю, что в их появлении виновата магия. Будь тут замешаны Боги и проклятия, Звери бродили бы повсеместно, но они есть лишь поблизости от Врат Дьявола. Если же ты спросишь у кого-то другого, то тебе ответят, что Врата Дьявола это места скопления Зверей. Но мне кажется такая формулировка неправильной.

- Так кто такие Звери?

- Мутированное животное, склонное к агрессии. Больше по размеру, по силе. Наполненное маной. Летом мне повстречался волк, но это может быть любой зверь. Буквально любой, будь то медведь, собака или лис. Или же человек.

http://tl.rulate.ru/book/95401/3362964