Готовый перевод Молодой господин снова создает проблемы / Молодой господин снова создает проблемы: Глава 7. Молодой господин рассказывает истории

Жили они теперь вдвоем. В небольшой квартире в десятке минутах езды до Академии. Изначально Филипп хотел взять с собой кого-то из слуг, чтобы не думать о домашних делах, но идею пришлось оставить, когда Амалия отказалась. Пережив ошеломление от резкого ответа, Филипп согласился с мыслью, что держать незамужнюю девушку в доме с двумя неженатыми мужчинами действительно не очень прилично. Брать другого человека графу не хотелось. Выход нашелся сразу же, когда вдова, сдающая графу квартиру, предложила кандидатуры себя и своей сестры. Филиппа не волновали такие пустяки, и даже разрешить недоумения Уильяма у господина не было никакого желания. Бедный юноша не мог понять, почему бы графу не купить собственный уголок в этих землях и не стеснять себя. Как мог простой помощник осознать, насколько Филипп не хотел задерживаться поблизости от Академии? Что ж, рано или поздно, но он поймет…

Конечно, были и другие неудобства. Пришлось перевезти с собой часть книг, необходимых для обучения детей и Уильяма, а скрипку, наоборот, оставить в поместье. Пусть ночные партии Филиппа в поместье мешали всем, но пожаловаться на него никто не мог, в городе же он будет мешать не только спящему за стенкой Уильяму, но и живущим вокруг него соседям. Доводы звучали убедительно, пришлось согласиться.

Лишенный любимого занятия, снедаемый разочарованием от неприятных утренних встреч и незаинтересованного магией класса, Филипп без дела слонялся по арендованной квартире, попеременно комментируя бедноватую меблировку и попытки Уильяма освоить трюк с осмотром коробок.

Упражнению юноша выучился не так давно, во время поездки молодого графа к лесничему, который нашел его раненым. Беспокоясь обо всех недомолвках виконта, Филипп хотел лично поговорить с дедом Василием, грубым иностранцем, обосновавшимся в лесах Обсесса десятки лет назад. Старик тогда не сказал ничего нового, поэтому Филиппу пришлось развлекать себя страданиями Уильяма. Помощь старику на пасеке в этом плане оказалась неэффективной - счастливый помощник осознал результаты предыдущих тренировок и смог создать вокруг себя подобие щита из маны. Пчелы крайне огорчились, граф тоже. Тогда Филипп подался в другую крайность и задал юноше нечто вовсе невыполнимое на его уровне – наблюдение за окружением с закрытыми глазами. Молодому графу для таких трюков понадобились годы для тренировки восприятия, но Уильяму знать это необязательно.

- Когда вернемся домой, возьмешь три одинаковые коробки, - сказал ему тогда Филипп. - У Амалии точно должны быть. В них нужно будет положить вещи разной формы. Мячик, статуэтка, браслет, подойдет все, что угодно. Коробки закрываются и перемешиваются, а внутрь направляется мана. Когда сможешь прочувствовать фигурки внутри, тогда можешь переходить на восприятие окружения. Также через собственную ману. Создаешь вокруг себя небольшое облако маны и представляешь в уме все, что чувствуешь. Уяснил? Не люблю придумывать упражнения для других, второй раз повторять не стану.

Так и родилось упражнение с коробками, которому юноша теперь уделяет все свое редкое свободное время. Филипп искренне боялся, что сам забудет свою импровизацию, но Уильям больше не спрашивал подробностей, а граф позже записал свои наблюдения за помощником. Когда уроки ему надоедят, он может просто давать детям такие упражнения. И сам ничего не делает, и деньги платятся, и дети не пристают. Идеально.

К сожалению, Филипп любит переоценивать себя и свои способности, поэтому рано или поздно, скука и безделье начинают его беспокоить. Наполовину раздраженный чужой суетой, наполовину мучимый интересом, Уильям набрался мужества спросить о том, что произошло между графом и Марси Мунлэйк.

Скрывать правду Филипп не стал, но, вопреки привычному, рассказывал очень неохотно. Уильяму даже пришлось достать одну из припрятанных бутылок вина – граф не имеет привычки выпивать, в отличие от своей сестры. Неприлично удобно растекшись в мягком кресле, младший Грейс легко припадал к бокалу в руке.

Отстраненно наблюдая за сгущающимися грозовыми тучами, Филипп рассказывал историю, словно не освежая забытые воспоминания, а прочитывая очередную страницу книги.

- Строго говоря, я действительно оборвал жизнь миссис Мунлэйк, матери Марси. Не сказать, что это было вызвано необходимостью или личной заинтересованностью. Просто так сложились обстоятельства. Возможно, ты будешь удивлен, но на этот раз главная роль героев и злодеев отведена не Грейсам и Мунлэйкам, а Мунлэйкам и Маусам. Для виконта, оставшегося последним носителем своей фамилии, мое личное участие в тех событиях лишь дополнительная причина для ненависти ко мне.

Это произошло осенью 1862 года, пять лет прошло с тех пор. Пять лет - небольшой срок для истории одной семьи, но за это время некогда влиятельный род Маусов почти полностью исчез с лица Земли.

Тогда, пять лет назад, Генри уже был по уши влюблен в Терезу. Он сам был моим хорошим приятелем, а его отец, Кавилл Маус, мог назваться близким другом прежнего графа Грейса. Эта дружба семей была тем ближе, чем меньше она была связана с магией. И по сравнению с неблагородным новорожденным аристократичным родом Грейсов, у Маусов веками было все: богатство, репутация, таланты.

Рано осиротевший и испытавший множество невзгод Кавилл Маус, в один прелестный момент стал счастливым мужем удачного брака, а также прекрасным отцом шестерых детей. К двум его дочерям выстраивались очереди из кавалеров и потенциальных женихов еще до того, как те официально вышли в общество. Действительно, очень красивые девочки, но старик Грейс хотел породниться с Маусами через Генри, а не очаровательных дам. Не то чтобы у меня на этот счет было свое мнение, но быть полностью забытым отцом даже в вопросе брака, в то время казалось болезненно.

Именно со смерти старшей из этих девочек-подростков и началась трагедия семьи Маусов. Малышку Корлайн избили, изнасиловали и подожгли, выбросив недалеко от одного из трактиров Клинтона, где они с братом проводили выходные.

- Уильям, я надеюсь, что ты никогда не дашь знать виконту о том, что я тебе сейчас рассказываю, - Филипп вновь наполнил бокал, хмурясь от неприятных воспоминаний. Дождь грозился выбить оконное стекло, но гром слышался очень отдаленно, обещаясь пройти стороной. – О чем бы ни догадывался Генри, некоторые вещи ему лучше не знать. Корлайн была жива. Еще очень долгое время она была жива. Я прибыл на место первым, когда полицейские ее обнаружили. И то только по той причине, что был недалеко и не мог проигнорировать подобные зверства, как сын хозяина территории. Я даже не сразу узнал Корлайн в том окровавленном бесформенном теле. А она была в сознании. Назвала свое имя и печально спросила, что с ней произошло. «Я не могу встать, не могли бы вы мне помочь?». Она не понимала, что с ней произошло. Из ее проломленного черепа хлестала кровь, пока она просила позвать отца, потому что не могла пошевелиться. Корлайн была совсем слаба и не прожила бы и дня. Я задушил ее. Магия весьма полезна, когда нужно сделать что-то тайно, а тебя окружают простые люди. Рад, что время не оставило у меня воспоминаний того дня. Было бы хлопотно - до конца жизни не есть жареного мяса. Прости за эти ненужные подробности, но в то время для меня подобные сцены были за чертой здравомыслия.

Из-за того, что все произошло на территории Клинтона, ответственность за случившееся пришлось взять нам, Грейсам. Вот только отец не собирался заниматься этим, и поручил расследование мне. Найти виновного оказалось просто – один из потенциальных женихов Корлайн последовал за ней в Клинтон для углубления их знакомства. Так сказала семья Мунлэйк, когда мы потребовали выдать того урода. «Он не виноват», - настаивали они. И тут же обвинили Грейсов, когда выяснилось, что мальчишка наркоман, покупающий у кого-то из наших людей «алую красавицу». В то время этот наркотик уже долгое время не появлялся на рынке, и дело получило совсем ненужную огласку. Дядя Марси так кричал. Все говорил, будто мы насильно сделали его ребенка зависимым, и это все наш дурной план по увеличению влияния. Будто бы убив одну из малышек Маусов, мы избавимся от лишней дележки денег после свадьбы. Такую чушь нес, до сих пор вспоминать стыдно.

И все это время Кавилл Маус требовал у Королевы правосудия. В конце концов, вмешалась королевская полиция, а наши разборки стали только хлопотнее. Нас это почти обошло стороной – выяснили, что «алую красавицу» мальчишка покупал кустарного производства у мошенников на своей же земле. В день происшествия он был невменяемым, но легкомысленная Корлайн пошла с ним добровольно.

Королевская полиция оставила Грейсов в покое, а Маусы не стали винить в произошедшем. Мальчишку Мунлэйка родителям пришлось выставить козлом отпущения, чтобы не втягивать остальную часть семьи. Не прошло и месяца с похорон Корлайн, как его казнили.

На этом все только началось.

Их вражда длилась целый год. Я не уверен, сколько подробностей было скрыто от меня самого, но даже обычные люди могли видеть отголоски этого противостояния. Остановившаяся торговля и запрет на поставку лекарств, ложные обвинения и раскрытие прошлых преступлений. Мирные методы переходили в открытые примитивные драки на улицах. А потом начали уничтожать людей. Дядя Марси умер первым. Мунлэйки воззвали к Королеве, обвинив Маусов в самосуде, но тот покончил с собой, и скрыть это не удалось. К тому времени Кавилл Маус уже устал от затянувшейся вражды. Пусть с Корлайн поступили ужасно, но преступник наказан, а остальные его дети живы и все еще нуждались в нем.

И пока он вел переговоры с Ее Величеством о примирении, остальные вовлеченные лица не были столь великодушны.

Спустя год после смерти Корлайн, Тереза переехала из имения в коттедж, и дома ее никогда не было. В один из вечеров к нам с отцом явился Генри Маус. Он был в ужасном состоянии. Тогда он был чертовски разозлен и считал своего отца малодушным, а месть несовершенной. Он казался невменяемым. Позже он признался, что винил себя в смерти Корлайн, ведь, если бы вместо младшего брата поехал именно он, ничего бы не произошло. Он не мог успокоиться и просил отца помочь ему. Ведь у семьи магов точно должны быть способы расправиться с врагом?

Признаться, способов особых у Грейсов нет (яды не в счет – их везде достать можно). И в тот день верным ответом было, отказать и вернуть Генри домой, когда бы он успокоился, сам бы понял нелепость его порывов. Но отец может быть убедительным, когда ему что-то нужно. Мунлэйки исторически известны своим модным домом и производством тканей. Когда магические положения распространились, предок Марси попытался соединить традиционную деятельность с новыми открытиями. И, как говорили, в последнее десятилетие им сопутствовал успех.

Именно этим интересовался мой отец, но приобрести чужие открытия законными способами невозможно. Понятия не имею, как он пришел к этой идее, но он убедил виконта в том, что лучшим решением будет похитить Селину Мунлэйк, жену Петра Мунлэйк и мать Марси Мунлэйк. Отец объяснял это ее важной ролью для семьи – пусть к истории она была непричастна, но за ее приданным числилось приличное состояние, которым только она могла распоряжаться. Возможно, на его суждении сказались предыдущие неудачи, но звучал он откровенно абсурдно.

Что ж, как и любая другая грязная работа, забота об этой жертве обстоятельств, заключенной в Клинтоне, легла на мои слабые плечи. Не знаю, что творилось в моей голове, если я действительно согласился на такую глупость. Возможно, авторитет отца в моих глазах в то время был вовсе непоколебим, или же убитый горем виконт освежал в памяти не самую приятную кончину Корлайн. Если так подумать, она была первым человеком, который пострадал от моих рук. В любом случае, ничто не может служить оправданием для причинения страданий непричастной семье.

Для Генри заложник был гарантией не прекращения вражды Маусов и Мунлэйков, но отец вовсю использовал имя Маусов, чтобы потребовать у Петра его исследований. Вопреки ожиданиям отца, Мунлэйки не обладали особой семейной привязанностью. Что более важно, пока Селина и Генри находились в Клинтоне, Мунлэйки устроили в доме Маусов поджог, по всей видимости, пытаясь избавиться от заложника.

В живых тогда, помимо виконта, осталось несколько дальних родственников и Кавилл Маус. Впрочем, последний не выдержал потери и вскоре повесился, и с его смертью семья Маус сократилась до той, которая есть сейчас.

Когда Мунлэйки узнали правду об участии во всем этом безобразии Грейсов, они потребовали возвращения Селины, рассчитывая, что мы не станем сопротивляться из страха. Мы и не сопротивлялись. Я избавился от заложника, и подарил ее вещи Генри. Не то чтобы это его утешило, но такая мелочь – единственная месть, на которую он мог рассчитывать, когда Королева больше не могла игнорировать происходящее.

Пусть для Маусов настал конец, Грейсы тоже особо не были втянуты, однако почему-то именно я страдаю до сих пор.

Видимо, Мунлэйки обсуждали требования отца в своем доме, потому что через два дня после убийства Селины, в Клинтон пришел незваный гость. Четыре года назад Марси было около одиннадцати-двенадцати лет. Она пришла к нам домой с украденными бумагами отца и просьбой отпустить ее мать. Девочка была грязной, голодной и потрепанной, как будто несколько дней блуждала по улицам, пытаясь спасти мать. Я более чем уверен, что ее семья солгала ей потом, сказав, что мы не выполнили нашу часть сделки, но теперь это не имеет значения.

Разумеется, если бы в ту встречу я был с ней, я бы отправил ее с ее бумажками домой и не стал бы связываться больше с ее семьей никогда. Но мне не повезло, и вместо меня дома был отец, который не поскупился краденным и разбил надежды девочки, благополучно выставив меня крайним злодеем.

- Не смотри так на меня, Уильям, - добавил Филипп, закончив свой рассказ. Вино било в непривычную к алкоголю голову, отчего молодой граф чувствовал себя вдвойне скверно после того, как пришлось освежить забытые воспоминания Филиппа Грейса. – Селина была ужасным человеком. Будь любой другой на ее месте, никто из Мунлэйков не решился бы спалить целую семью вместе с собственной хозяйкой.

Оправдания Филиппа остались без внимания: его слушателя не особо ужасала история, хотя определенное впечатление она производила. Еще до работы в имении Уильям предполагал, что у каждой дворянской семьи есть свои тайны, которых лучше бы никогда не знать. Больше самой истории юношу беспокоил его господин, эмоции которого не успокоились даже спустя четыре года.

- Я думал, что Ее Величество не допускает такой вражды между аристократами, - поспешно заметил Уильям, стараясь перевести тему. Филипп говорил уже полчаса, и дождь за это время только усилился, приближая раскаты грома. Еще несколько вспышек молний, и Уильям попробует уговорить господина лечь спать пораньше.

- У Леди Марии нет желания заниматься чужими междоусобицами, - Филипп выплеснул в бокал последние капли вина. – И Маусы и Мунлэйки были не теми семьями, которые она могла просто так обидеть. У Маусов богатая история и авторитет в Парламенте, а у Мунлэйков богатство и влияние на массы. Конечно, после пожара она прекратила все движения между ними и помогла Генри привести в порядок остатки семьи. Так помогла, что бедняжка теперь напрочно повязан с Обсессом. На этом она свой долг перед ним выполнила, а все остальное – не более чем поглаживание Мунлэйков по шерстке.

- Вы действительно доверяете мистеру Маусу? Он никогда не хотел вам отомстить?

- Доверяю. Он возненавидел моего отца и только его. Он презирал меня за мою лояльность к отцу, но Тереза ему очень дорога. Его месть Грейсам будет означать предательство его чувств к ней, что претит самому его существу. Ни он, ни Тереза не причинят мне вреда, будь уверен.

Будто знак свыше, после его слов в доме прозвучал звон дверного колокольчика. Со сложными эмоциями Уильям поторопился впустить позднего гостя. К его удивлению, на пороге стоял человек, которого они вспоминали минуту назад.

- Привет, малыш Уильям, помоги мне раздеться, я вся вымокла под этим чертовым дождем, - с веселым выражением, нетронутым непогодой, Тереза воодушевленно вручила помощнику свой плащ. Бросив взгляд на полное ужаса лицо Уильяма, девушка с подозрением добавила. – Только не говори, что вы только что гадости про меня обсуждали?

- Как вы могли такое подумать, - слишком поспешно вырвалось у не умеющего врать Уильяма.

- Твой рот говорит: «Нет», твои глаза утверждают: «Да», - Тереза недовольно прищелкнула языком и закричала. – Филипп! А ну-ка просвети меня, что тебе там снова не понравилось?

Пронзительный треск разбившегося стекла был ей ответом.

http://tl.rulate.ru/book/95401/3273324