Готовый перевод Молодой господин снова создает проблемы / Молодой господин снова создает проблемы: Глава 1. Молодой господин просыпается

- Мистер Грейс, почему бы вам не очнуться?

Услышав настороженный голос женщины рядом с собой, он испуганно раскрывает глаза. Даже столь небольшое движение причиняет ему боль. Тело горит огнем, и он не сдерживает стон.

- Ах, он действительно очнулся! Господин Филипп, как вы? Хотите воды? Кто-нибудь, позовите врача!

Перед глазами появляется бледное лицо молодой служанки, и мужчина быстро жмурится, надеясь, что это все сон. Филипп? ТОТ САМЫЙ? Ах, он действительно сочувствовал этому бумажному парню, но жить им? Как хлопотно…

В голове мелькали смазанные образы воспоминаний молодого господина семьи Грейс, графа Филиппа Грейса. В свои двадцать два с полным отсутствием каких-либо достижений, он был удостоен титула, но за неимением таланта или амбиций он так и остался посмешищем королевского двора. Не обычным посмешищем, которое стесняется в присутствии чужих людей и растит в себе зависть и комплексы неполноценности. Филипп Грейс известен как высокомерный, ни на что негодный интроверт, который прочел книг в сотни раз больше, чем насчитывается его человеческих знакомств.

Вот только теперь, когда оригинальный Филипп Грейс исчез безвозвратно, а его место занял мужчина, которого сейчас от одного вида печатного текста тошнит, от прежнего хобби придется отказаться. Оставшаяся после ранений внутри него боль не спешила уходить. Способный только на небольшие движения, Филипп с огромным энтузиазмом расспрашивал окружающих его слуг обо всем, чем живет поместье.

Терпение экономки Корнелии закончилось быстро – не прошло и двух часов. Сославшись на срочные дела, не растерявшая элегантности суровая тетушка испарилась в недрах поместья, оставив для заботы за молодым господином несколько служанок. Как самой младшей, вся тяжелая работа досталась Амалии – миниатюрной блондинке, которая испуганно приоткрывала рот, стоило Филиппу повернуться в ее сторону.

Девушки вокруг него оказались бесполезными. Они не знали, что с ним случилось, а лесник, который принес раненого графа домой, с ними не сплетничал. Корнелия настоятельно попросила Филиппа позже поблагодарить старика, отчего мужчина развеселился проницательности тетушки. Прежнему графу такое не пришло бы в голову, а нынешний спокойно мог забыть об этом.

С врачом, мистером Стивенсоном, дело обстояло иначе. Филипп не хотел ни платить ему, ни благодарить его. Мужчина, не потрудившийся изменить недовольное выражение лица, только развел руками, когда граф пришел в себя, после того, как сам Стивенс диагностировал ему смерть. Бедный врач не мог выдержать самодовольство ожившего покойника и вскоре уехал, оставив на попечение экономки несколько травяных мазей для заживления открытых ран. Филипп хотел было отказаться, но боль от звериных укусов и порезов когтей заставила быстро передумать.

После того странного места, где мужчина, казалось, был всю жизнь, даже пропитанный не самыми ароматными лекарствами воздух в комнате приятно щекотал ему нос. Жаркие солнечные лучи грели бледную кожу больного. Наслаждаясь приятным светом, Филипп удовлетворенно жмурился на кровати.

- Оставь так, - слабо попросил Филипп Амалию, попытавшуюся поправить занавески. Девушка напряженно замерла у окна, не решаясь уходить и ожидая новой волны вопросов. Но граф продолжал молчать, а вскоре с его стороны послышалось равномерное дыхание. Сон господина только сильнее напугал робкую горничную, и та поспешила найти Корнелию.

Оставшись в одиночестве, Филипп вздохнул глубже. Прошло несколько дней с тех пор, как он оказался в этом теле. Раны были не смертельными, а лекарства эффективными, и мужчина чувствовал, что уже может свободно передвигаться по поместью. Но его головные боли не спешили уходить. Стоит ему задремать, как смутные образы взросления и жизни молодого графа наполняют его разум, смешиваясь с тем, что он прочитал ранее. В самом деле, если ему придется испытывать такие страдания, он бы предпочел не знать то, о чем забыл сам Филипп. Обнадеживало лишь то, что с каждым приступом боль притуплялась, обещая рано или поздно отступить окончательно.

По настоянию Корнелии, мистер Стивенс приехал снова для окончательного осмотра. К этому времени Филипп уже исследовал собственную спальню и несколько ближайших комнат. К его удивлению, дальние прогулки все еще давались с трудом – нога нестерпимо ныла, грозясь вывалиться из сустава и вырваться из кожи. На его прямую фигуру, стоящую у раскрытого окна, Стивенс только раздраженно закатил глаза и приказным тоном попросил соблюдать постельный режим.

- Мне пришлось магией собирать вашу ногу по частям, дайте ей немного поправиться, не напрягайтесь, - устало жалуется врач, и Филиппу остается только послушно согласиться. Он не знает, в каком состоянии было тело Филиппа Грейса, и ему все равно. Больно, но жить можно. Он бы не расстроился, даже если бы остался не ходящим калекой. Все лучше, чем сидеть в запертой комнате.

За месяц выздоровления мужчина на своей шкуре прочувствовал, насколько был жалок и одинок Филипп Грейс. Не было ни одного посетителя. Ни родственников, ни друзей. Не приезжали даже полицейские или другие служащие, чтобы разобраться, откуда взялся Зверь в центре мирного государства.

Неделями Филипп наслаждался чистым воздухом и ярким солнцем, но разум быстро утомился бездельем. С огромной неохотой, по старой привычке первоначального графа Грейса, он вернулся в библиотеку и незаметно для самого себя обосновался там.

Когда-то бессвязная книга перед ним вызывала у него зубную боль, но теперь Филипп благодарен ей. Пусть он и не знает замысел и судьбу второго «главного героя», ему известна большая часть подробностей жизни молодого мастера семьи Грейс. Истинное облегчение приносила часть перешедших воспоминаний тела. Не все, но жить можно.

- Филипп Грейс. Мир его праху.

Воодушевленно тянет мужчина, разглядывая в оконном стекле свое новое лицо (не то чтобы он знал, как выглядело его «старое» лицо). Стоит отдать должное - он чертовски рад произошедшему. Он не знал, кто он и откуда. Не знал, почему оказался в той комнате. Смерть молодого графа подарила ему освобождение и свободную жизнь. Теперь он Филипп Грейс, недавно нареченный титулом графа, хозяин имения Клинтон, виконт Обсесский, глава округа Обсесс, что вблизи равнины Хан. Если память не подводит Филиппа, местечко это небогатое, выживающее лишь за счет торговли с границей и выращивания редких лекарственных трав. Оно почти в центре их маленького и тихого Эйншинского Королевства, и не видело и следа зверей вот уже десятилетие.

Когда мысль ускользнула от уставшего разума мужчины, он оторвал взгляд от окна и вновь обратил внимание на книгу в руках. «История магии, Тайлер Грейс». Филиппу не интересны автобиографии, но автор был прапрадедом этого тела, а значит, и его тоже. Стоит проявить уважение к предкам.

Магия казалась Филиппу волшебным чудом, но сколько бы он не пробовал, у него не получалось почувствовать ману ни в себе, ни вокруг себя. У его тела не было магического таланта, и этот факт разрывал Филиппу сердце сильнее, чем поврежденные нервы его хромую ногу. Прочесав свои воспоминания и несколько книжек, мужчине удалось собрать вокруг себя немного маны, но этот слабый порыв не стоял даже у границы того, чем обладал прежний Филипп Грейс, маг среднего уровня. Что ж, опыт ему поможет.

Прежде чем лично углубиться в знания о магии, мужчина винил неизвестного автора книги в том, что тот обходит стороной столь интересную тему. Теперь же, узнав реальное положение дел, проблема казалась в самом обществе. Магия не была развита. Появившись сравнительно недавно, какое-то столетие или два назад, сейчас переживала период стагнации.

Первоначальный энтузиазм исчез, а магия, по сравнению с привычным техническим прогрессом, оказалась непрактичной. Зачем тратить силы, время и ресурсы на одну короткую передачу сообщения, если появился телеграф? Зачем специально нанимать человека с магическим даром, если можно купить недавно изобретенную лампочку? Почти все состоятельные люди провели электричество и больше не испытывают огромных проблем в жизни. Магия лишь немного полезна для тех, кто ее изучает, но таких людей крайне мало. Она стала чем-то вроде полезного аксессуара для богатых господ и тех, кто был магически одарен.

Семья Грейс оказалась исключением из этого правила. Род Грейс не был достаточно богат для магических безделушек, и талантливых наследников тоже не имелось. С тех пор, как старший Грейс, отец Филиппа и Терезы, человек, который основал учение алхимии, пропал, семья и вовсе стала переживать свой упадок. Тем не менее, если говорить о магии, семья Грейс была наиболее просвещенной в силу того, что являлась потомком человека, заложившего основы магии. Тайлер Грейс, бывший обычным пастухом и пробивший себе путь с самых низов, стал родоначальником магической жизни, а за вклад в развитие человечества получил свой территориальный надел и наследуемый титул графа.

Филипп в раздражении закрыл книгу. В «Истории…» не было ничего из того, что он еще не знал, но восхваление Тайлером самого себя могло свести с ума любого здравомыслящего человека. Возможно, ему не стоит об этом думать, но Филипп уверен, что его дорогой предок даже не умел читать, и восхвалять его как «благородного и образованного» выше его сил.

После небольших магических практик в библиотеке тело Филиппа чувствовало себя таким же разбитым и уставшим, как несколько недель назад после первых удачных приемов обезболивающего. Устало развалившись в кресле, он посвятил себя отдыху, вслушиваясь в доносившуюся на первом этаже суету.

Солнце давно клонилось к закату, но никто из слуг не пришел позвать его к ужину. Обычно этим занималась Корнелия. После его ранения сварливая тетушка взяла на себя всю заботу о жизни молодого человека и стала появляться перед ним так часто, что Филиппу некомфортно без ее нравоучений.

Не задернутое шторой окно библиотеки темнело со скоростью, видимой невооруженным глазом. От долгого взгляда на закат Филипп расслабился и незаметно для себя задремал. Не прошло и десятка минут, когда нехорошее предчувствие вырвало его из объятий сна.

День почти завершился, а не выздоровевшего графа заботливые слуги не позвали к ужину. В очередной раз в голове невольно мелькнула мысль о том, что его встреча со Зверем не такая уж и случайность.

Не так давно в имении еще можно было услышать торопливые приглушенные шаги горничных, снующих по коридорам, но теперь Филиппа окружала лишь тревожная тишина.

С трудом передвигая ногами по длинному коридору, молодой граф не мог подавить тревогу в сердце. Звонкий стук трости по деревянному полу эхом отдавался в беснующемся сердце.

- Корнелия? – голос звучал твердо, скрывая беспокойство молодого Графа, но шаги невольно замедлились. – Амалия? Кто-нибудь?

Ответа не последовало, и Филиппу не осталось выбора, кроме как спуститься на первый этаж. Лестница была грозным противником для его больного тела, и пара минут отдыха в библиотеке восстановила только его магические силы, а не физическое истощение. Спуск по жалким тринадцати ступеням казался бесконечно долгим, но уже у самого пола Филипп услышал приглушенные голоса. Несколько мужчин тихо переговаривались, направляясь в его сторону.

Молодой граф не был знаком со всеми слугами поместья, но он уверен, что от прислуги не несет кровью на десятки метров вперед. Филипп замер, ожидая приближающихся гостей. На узкой лестнице некуда бежать, а подъем отнимет у него только больше сил – скрываться ему негде. Он попытался успокоить тяжелое дыхание и настроиться на разговор с неизвестными, но от нарастающей тревоги руки подрагивали. Невольно собирая ману вокруг себя, Филипп старался сконцентрироваться.

Его наряженные руки с силой стиснули рукоятку трости, от чего ту со скрипом повело по ступени. Услышав шум, мужчины замолчали, но их шаги зазвучали быстрее, и вскоре Филипп увидел их. Трое незнакомцев, одетых в привычную его взгляду рабочую одежду, не выглядели добродушными. На лице того, что шел впереди, вспыхнуло облегчение, стоило ему увидеть Филиппа, а остальные не скрывали своего нетерпения.

- Прошу прощения, милорд, - в приглушенном мраке сумерек блеснуло холодное лезвие, когда мужчина бросился вперед.

- Я пожил слишком мало, - гневно прошипел в ответ Филипп, поднимая трость вместо оружия. Сконцентрированную на руке ману от резкого движения бросило в сторону. Один из нападающих, задетый порывом энергии, с криком упал на пол, зажимая рукой окровавленный живот.

Возвратив равновесие и отступив на ступень выше, Филипп, пользуясь возникшей заминкой удивленных убийц, вновь собрал вокруг руки ману. Второй удар, уже осознанный, пришелся на бросившегося к нему мужчину с ножом. Одно сконцентрированное движение маны широкой дугой пересекло грудь нападавшего и отсекло ему голову. Молодой граф вновь ощутил себя хозяином положения.

Стоны раненого успокаивали тревогу Филиппа, вдохновляя на несколько саркастичных выпадов, но оставшийся мужчина, в момент опасности отскочивший в сторону, достал из одежды револьвер.

- Возможно, между нами возникло недоразумение, - тихий голос Филиппа не скрывал его усталого дыхания, сил для очередного удара недоставало. Мысль выкроить время, чтобы суметь сосредоточиться, промчалась мимолетно, испарившись, когда послышался лязг возведенного курка. Руки нападающего не дрогнули от сомнений, но действия человека перед ним, скрытого в сумраке заходящего солнца, испугали неудачного убийцу. Спокойствие дома нарушил выстрел, и молодой Граф счастливо выдохнул, когда пуля вонзилась в лестницу позади него. Разлетевшиеся щепки оцарапали его руку, но Филипп не почувствовал этого, поспешив отправить удар скопленной маной неуверенно отступающему мужчине.

Раненый согнулся на полу не в силах пошевелиться, и лишь изредка от него можно было услышать тихие стоны. Филипп не задержался на лестнице. Переведя дыхание, он осторожно обошел разлившуюся по ковру кровь, но при незажженных лампах сделать это было тяжело. Немного подумав, Граф не стал забирать у трупа револьвер, посчитав лишним грузом. Стрелять он не умел в любом случае. Нож казался для него более полезным, но трогать грязное оружие не хотелось. Сама мысль нагнуться за вещами отдавала болью в недавно переломанных костях.

Вновь собрав в себе остатки маны, Филипп отправился дальше по коридору, готовый к любому нападению. Толп врагов видно не было. Как и ни единого человека из прислуги. Комнаты пустовали, а тишина придавала поместью зловещий вид. Филипп шел по запаху крови, опутывающему коридор, его трость бесшумно скользила по толстому ковру парадной.

Когда вонь сгустилась до самой отвратительной точки, молодой граф смог разобрать приглушенные рыдания. Там, рядом с кухней, где после собственного ужина, перед ужином своего господина собирались слуги, сплетничая о дворянах. Слабый женский голос неразборчиво бормотал священные слова молитвы, пока тихий мужской пытался что-то доказать. Филипп медленно подошел к разделяющей их двери и постарался прислушаться.

- Мы этого не хотели, но эти люди стали сопротивляться. С тобой такого не случится, не нужно бояться. Мы лишь заберем жизнь этой твари. Оправданные жертвы будут благословлены в следующей жизни, а мы сможем получить прощение.

В небольшую щель Филипп видел, как мужчина склонился над одной из горничных. Сгорбленная, дрожащая в ужасе фигура напоминала вечно робкую Амалию, но граф не уверен. Незнакомец снова что-то тихо пробормотал, от чего девушка зашлась оглушительным плачем. В светлой от горящих ламп комнате показался силуэт топора и без раздумий Филипп выпустил в сторону мужчины выброс маны.

Грубая магия, едва доходящая до уровня среднего мага. Как будто ребенок пытается примириться с собственными конечностями. Нападающие и вовсе не ожидали, что молодой апатичный граф посмеет дать им отпор.

Когда безглавое тело со шлепком упало на пол, Филипп смог рассмотреть сжавшуюся на полу девушку. Это действительно была Амалия. Бледная горничная с заплаканным лицом крепко вцепилась в круглый предмет и беспрерывно молилась, даже не заметив, как убийца замолчал.

Осмотревшись вокруг и не заметив больше никого, Филипп осторожно подходит к горничной. В отличие от пустого коридора, здесь можно было увидеть чьи-то тела, лишь переведя взгляд. Не особо знакомый с собственными слугами Филипп все же мог разобрать несколько привычных глазу фигур. Окровавленные трупы разбросаны по всей комнате, словно смерть застала их в мгновения побега. Амалия не приходила в себя, продолжая бессмысленно шептать слова молитвы над тем, что недавно было ее начальницей. Со всей своей симпатией к Корнелии, Филипп не хотел подходить близко, но Амалия не отзывалась.

- Мисс Амалия, - молодой Граф настойчиво тянет горничную вверх. От неожиданности девушка вздрагивает, роняя в кровь небольшой амулет. – Здесь есть кто-нибудь еще?

Амалия прерывает молитву, но не отвечает на вопрос, в отчаянии и страхе уставившись на графа.

- Амалия, - снова тихо зовет ее Филипп, теряя последние крупицы терпения. – Сколько людей проникло в дом?

- Вы живы… - на границе слышимости тянет горничная, глотая несдерживаемые слезы. Ее платье в темных пятнах, и Граф рад, что тусклый свет ламп не позволяет разглядеть кровь на собственном пиджаке.

- Я в порядке, - Филипп порядком раздражен, но девушка снова принимается просить прощения и защиты у своего Бога. Для подобных сцен Филиппу недостает эмпатии. – Амалия, возьми себя в руки, у нас нет времени на это. Амалия, ты знаешь, религию можно назвать прообразом магии. Ее далеким предком. Как известно, мой предок для формирования основных концепций маны изучил десятки религий различных народов, в частности их божественные чудеса. Можно сказать, что именно из старых представлений о вмешательстве Богов в наш мир и произошло открытие новой сущности – маны. В силу того, что существование маны – факт, а возможность рефлекторного ее использования даже среди не-магов в критические моменты уже доказана, то твои молитвы имеют смысл.

С каждым словом Филипп злился все больше, стараясь не показывать этого на лице. Слушая его, девушка замолчала и невольно прекратила рыдания. Она внимательно с ужасом смотрела на своего господина. Он стоял в кухне посреди трупов и рассуждал о связи магии и религии, полностью соответствуя слухам о собственном сумасшествии.

Всхлипнув несколько раз, девушка не смогла сдержать нервную икоту. Ее била дрожь, и Филипп замолчал, заметив это.

- Амалия, - снова позвал девушку молодой Граф, накидывая на нее свой пиджак. – Все хорошо. Ты в порядке. Я в порядке. Остальное со временем забудется. Расскажи мне, что произошло? Здесь есть еще кто-то?

- Четверо, - Амалии тяжело давались слова, будто она до сих пор не могла осознать произошедшее. – Они пришли, когда мы начали готовиться к ужину. Почти вся прислуга собралась здесь. С ними разговаривала мисс Корнелия. Я… я не знаю, о чем. Он был главным, остальные трое пошли на второй этаж. Вы…

- Все нормально, но вам, мисс Амалия, лучше не приближаться к лестнице некоторое время. Если вам лучше, найдите Томаса и передайте, чтобы как можно скорее отправился в поместье. Пусть расскажет виконту Маусу о… обо всем.

Филипп понятия не имел, кто такой Томас, и тем более – жив ли он, но в ответ Амалия кивнула без прежней рассеянности. Допросить главаря больше не представляется возможным, но у лестницы оставался раненый.

Филипп не торопится возвращаться. Он решает для начала обойти дом на случай, если кто-то еще остался, а Амалия от испуга что-то напутала. Несмотря на трагедию в имении, граф не мог сдержать свое распираемое от гордости сердце. Такое удачное использование магии! Пусть в будущем ему и будет стыдно за свои небрежные и вульгарные приемы, но до этого времени еще нужно дожить.

Пустые коридоры не порождали эха, но жизнь, казалось, ушла из них навсегда. Если верить памяти Филиппа Грейса, имение стало таким с уходом Терезы. Та привносила беспорядок везде, где бы ни оказалась. В дальних комнатах у задней двери граф обнаружил еще несколько тел, других нападавших не было. Редкие выжавшие слуги в испуге сновали между комнатами. Раненый у лестницы лежал в луже крови и признаков жизни не подавал, Филипп разочаровано прищелкнул языком и вернулся в холл. Граф не успел перевести дыхания, как послышался властный голос.

- Что здесь произошло? – в дверях показался разгневанный мужчина. Мокрые от дождя бакенбарды делали его похожим на брошенного пса, и Филипп не мог сдержать смех.

http://tl.rulate.ru/book/95401/3233909