Готовый перевод Звёздные войны: Белые ночи / Звёздные войны: Белые ночи: Глава 26

Пока шла работа, Мол подостыл в своих чувствах достаточно, чтобы заметить, что Дуку что-то тревожило.

— Что-то не так, мастер?

— Есть одна вещь, о которой я хотел бы с тобой поговорить. Это касается связей. Скажи, твои прежние мастера что-то говорили тебе о Силовых связях между учителем и учеником?

Мол прислушался к мерному жужжанию машинки, погружаясь в воспоминания. Это была не самая приятная тема в его жизни.

Несмотря на то, что в то время он был еще мал и плохо помнил происходящее, этот конкретный момент он помнил очень хорошо. В прошлый раз его не спрашивали. Он не хотел, но бывшему Мастеру было все равно. Он просто взял его Силой. Болезненное проникновение прямо в самое незащищенное нутро его мыслей, самую нежную сердцевину, которая только могла выжить в суровом детстве брата ночи, разорвало его разум. Бывший Мастер вывернул его наизнанку, вытащил информацию о тогда еще только Саваже, о любимых играх, о секретном месте, в котором он прятал свои находки, о тех самых объятьях Матери. Он вытащил все это и осквернил, заставив Мола ненавидеть себя за эту слабость, выжигая из него любое тепло, превращая его в огонь ярости и тление ненависти.

Вместо любви внутри остался только страх, натянутый на прочном канате из его нервов. Он ощущал это, будто поводок из колючей проволоки вокруг своей головы. Он тянулся куда-то за пределы него самого.

Со временем нервы зажили, боль перестала тянуть постоянно. Было больно только тогда, когда бывший Мастер был недоволен им. Тогда этот поводок натягивался, заставляя голову Мола раскалываться от боли.

Впервые Мол ощутил себя свободным от этой связи там, в храме на Малакоре. Связь еще пульсировала некоторое время, пока он не решился бежать. Но перед тем, как пойти к своим братьям, Мол совершил поистине суицидальный ритуал, о котором не любил вспоминать.

Честно говоря, он делал все наобум, не представляя даже, что и как. Но лучше бы он умер, чем пойти к братьям с этим поводком в его голове.

Все произошло точно также, но в обратном порядке. Чтобы освободиться от чужого контроля Молу пришлось вырвать не только ком нервов и колючую проволоку, но и все приятные и теплые воспоминания, которые они оплетали.

Все до единого, составлявшие его ядро, он вырвал из себя с корнем. Он чуть не умер от боли и скорби тогда. Едва нашел в себе силы, чтобы добраться до братьев, потому что ему было все равно. В его жизни не осталось ничего хорошего. На месте, где раньше ютилось добро, теперь была лишь кровоточащая рана, полная боли.

Саваж в каком-то смысле спас его. Он рассказал Молу о Ферале. Мол «вспомнил» его, хотя никогда и не знал. Саваж дал ему смысл существования, напомнил, зачем Мол сделал все это, напомнил о любви и семье.

Поэтому братья и семья были для Мола не просто словами или обязательствами. Это было для него всем. Смыслом всего. Только их близость напоминала ему о том, от какой жизни он решил убежать.

— Это больно, — ответил Мол спустя долгие блуждания в своем разуме. Он старательно обходил стороной еще не зажившие до конца шрамы внутри его головы.

Дуку аж замер.

— Если это не обязательно, я бы хотел обойтись без этого, — честно сказал он, — мастер. Но… если это необходимо…

Дуку вздохнул и отложил инструмент в сторону. Мол с удивлением наблюдал за тем, как его руки судорожно обхватили колени.

— Скажи, Мол, — он пожевал губу, прежде чем продолжить, — если я обещаю тебе, что это не больно, ты бы позволил целителю проверить твой разум?

Короткая дрожь прошла по телу забрака. Мол мысленно выругался за то, что не смог сдержать себя.

— Я бы… — Мол замолчал.

— Прошу, ответь честно. Я не стану ругать тебя или наказывать тебя, какой бы ответ ни услышал. Мне просто нужно знать.

Мол сглотнул:

— Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь смотрел в мой разум, — на грани слышимости прошептал он. Костяшки на руках Дуку побелели от видимых усилий.

— Целитель не прочтет ни единой мысли без твоего на то разрешения. Он… как бы… осмотрит его, как врач осматривает тело на предмет повреждений. Он не будет делать тебе больно и уж точно не полезет туда, куда ты не позволишь.

— Это все-таки обязательно, да? — поджал губу Мол.

Дуку вздохнул, склоняя голову:

— Нет, Мол, конечно нет. Я… я просто хочу, чтобы ты понимал… неправильно зажившая ментальная рана может быть хуже неправильно сращенных костей. И сейчас, пока ты молод, у тебя есть возможность вылечиться практически без последствий. Чем старше ты будешь — тем сложнее тебе будет.

Мол судорожно вздохнул. Во всяком случае, Дуку правда спрашивал.

— Я могу подумать?

— Конечно, падаван, — кивнул Дуку, — сколько угодно.

Мол немного расслабился. Особенно после того, как Дуку вернулся к работе машинкой. Больше они не разговаривали.

***

— Ты знала об этом? — поинтересовался у Аяны Глурр.

— О том, что у мальчика проблемы с разумом? Предполагала, — пожала плечами наутоланка. — В конце концов у него слишком много реакций происходят из инстинктов. Когда он потерялся в городе. Или после инцидента с Бруком Чаном. Я думала что это результат воспитания, но повреждение разума это вполне подходящая причина.

— Думаешь что-то с этим делать?

— А почему я должна? — вскинула бровь Аяна.

— Потому что мальчик-зверь внутри него явно лелеет свой обрубок и никого к нему не подпустит.

— И что по вашему я могу сделать?

— Ты его мастер, — пожал плечами Глурр.

— А вы — мой. Так что, поделитесь мудростью, о великий, раз уж вы так настоятельно меня наставляете.

— Этот юноша, — задумчиво пожевал губу Глурр, — Кеноби. Он, кажется, тоже не так давно потерял сформированную связь.

— Ой, бросьте, что за связь там была, — отмахнулась Аяна.

— Юный Мол был свидетелем лишь своей катастрофы, — развел руками Глурр. — Возможно параллель от доверенного лица станет для него примером того, что и это может стать лучше, чем было.

— Мол не алчен, — мотнула головой Аяна. — Он не хочет лучше.

— Нет, — подтвердил Глурр, — но он хочет стать быстрее, выше и сильнее. Не ради себя, ради своих обожаемых братьев.

— В таком случае ему нужен пример не Кеноби, а кого-нибудь из учеников целителей или архивистов.

— Как звали ту приятную девочку мон-кала?

— Бэнт Эйрин, — скривилась Аяна. — Вы специально?

— Я не буду жить вечно, — невзначай напомнил Глурр.

— Я все еще отказываюсь принимать на себя ваши обязанности.

— Конечно нет, юная Аяна. Ты еще молода. Но когда-нибудь — непременно.

— Тешьте себя, мастер, — отмахнулась она и вышла.

http://tl.rulate.ru/book/79829/2415942