Готовый перевод Wait For Me Yesterday in Spring / Жди меня во вчерашней весне: Интерлюдия 1.

Интерлюдия 1.

Вспоминая, я поняла, что мы с Канаэ дружим уже более десяти лет. Я не могла вспомнить, когда именно мы впервые заговорили друг с другом. Я предполагаю, что наша дружба во многом была связана с тем, что моя фамилия (Хошина) шла сразу после его (Фунами) в алфавитном порядке, поэтому мы часто собирались вместе и располагались рядом друг с другом на схеме рассадки в классе. Так что, естественно, со временем нам стало комфортнее разговаривать друг с другом. Также, вероятно, помогло то, что, поскольку в нашей школе было так мало детей, мы практически оставались вместе с одним и тем же классом на протяжении всей начальной и средней школы.

Мне всегда нравилось слушать, что говорит Канаэ. Поскольку он жил в Токио до того, как переехал в Содешиму, он знал много такого, чего не знала я, и рассказывал все эти безумные истории, которые всегда казались мне невероятными — например, о том, как в Токио минимаркеты на каждом углу. Меня зачаровывало всякий раз, когда он говорил об этом, я ловила каждое его слово, не желая упустить ни одной незначительной детали.

Тем не менее, мое первое впечатление о нем было таким, что он был обычным умным ребенком, который к тому же оказался очень хорошим рассказчиком. Только во втором классе мое отношение к нему начало меняться. В то время я была ребенком-интровертом и сварливым пессимистом, к тому же. Заметьте, я практически не изменилась ни в одном из этих аспектов, но тогда у меня практически не было навыков общения, которые стоили бы упоминания— возможно, поэтому все так и сложилось.

Было обеденное время, и я закончила есть. Я перелистывала страницы в своем учебнике, когда один из мальчиков из класса подошел ко мне и ткнул пальцем прямо мне в лицо. Я до сих пор помню его точные слова:

"Эй, ты, почему твоя кожа все время выглядит такой грязной?»

Я не могла сказать ни слова. В то время причиной моих самых тяжких терзаний была моя темная от природы кожа и то, что я не была похожа на других девушек. Я сидела, не в силах подумать о том, как на такое ответить. Я, должно быть, была в шоке, если быть до конца честной. Мальчик заметил это, что только еще больше его приободрило, поэтому он приступил к нанесению добивающего удара:

«И, когда ты в последний раз принимала ванну? Никогда?»

Я почувствовала, как мое лицо стало красным. Что еще хуже, мальчик сказал это достаточно громко, чтобы слова эхом разнеслись по классу, и теперь все вокруг смотрели прямо на меня. Я услышала хихиканье, доносившееся с разных сторон, прерываемое шепотом вроде «Фу, гадость какая» и «Попробуй понюхать ее». Я помню, как слышала, как одна девочка говорила людям, чтобы они прекратили, но большинство детей уже сделали свой выбор не в мою пользу. Между тем, я была так расстроена и огорчена, что все, что я могла, это сидеть, кусая губу и глядя себе под ноги. Как бы я ни старалась оставаться сильной, я не могла блокировать их жестокие слова, и, в конце концов, слезы начали наворачиваться на мои глаза. Когда плотина вот-вот должна была рухнуть, я почувствовал, как кто-то резко схватил меня за руку.

«Давай, пошли», — послышался голос.

Я не могла поверить — это был Канаэ. В то время я никак не ожидала, что он так прыгнет на мою защиту.

«Я сказал, пошли!» умолял он.

В его лице и голосе был намек на гнев, что заставило меня быстро подчиниться. Он вытащил меня из класса, как только я встала на ноги, и, не обращая внимания на насмешки наших одноклассников, быстро потащил меня по коридору. Я до сих пор помню ощущение его руки, сжимавшей мое запястье, когда он вел меня вниз по наружной лестнице, сжимая до боли. Только когда мы достигли лестничной площадки, мы остановились, и он, наконец, отпустил мою руку.

«Ладно, я больше не слышу, как они преследуют нас» сказал он как ни в чем не бывало.

В следующее же мгновение я сдалась и сломалась, и все слезы, которые я сдерживала, хлынули по моим щекам, как водопад. Канаэ был явно сбит с толку и запаниковал, заикаясь, когда он пытался спросить меня, почему я плачу. Между всхлипами и шмыгами я рассказала ему, что именно я чувствую:

«Я ненавижу свое глупое тело. Я ненавижу его»

«Ой, да ладно. Кого волнует, что говорят эти идиоты? Они пытаются заигрывать с тобой, вот и все».

«Но теперь все думают, что я отвратительная и вонючая!»

«Поверь мне: ты не отвратительная и точно не воняешь».

«Ты просто так говоришь! Не лги!» — сказала я, повысив голос так, что Канаэ немного отпрянул. Впрочем, даже это его не остановило. Он покачал головой и попытался меня успокоить.

"Я не вру…"

"Врешь! Ты, наверное, тоже думаешь, что моя кожа грязная, да?! Ты думаешь, я какая-то… какая-то противная девчонка, которая не умеет мыться!»

С этими словами я плюхнулся на пол, зажав голову между коленями и закрыв лицо обеими руками. Когда потекли слезы, на меня нахлынула сильная волна сожаления. Даже тогда я была достаточно разумна, чтобы понять, что Канаэ не лжет, и все же я набросилась на него, и почему? Потому что я не могла понять, почему он был так добр к такой неудачнице, как я. Это замешательство означало, что я не могла принять его доброту за настоящую. Чем больше я думала об этом, тем больше я чувствовала себя виноватой. Я не должна была вымещать свой гнев на одном человеке, который изо всех сил старался спасти меня из этой ситуации. Так что я плакала и плакала, пока не могла больше плакать, и чувство вины не сменилось отвращением к себе. Но затем, когда я снова подняла голову, я увидела, что Канаэ все еще стоит передо мной. Его взгляд встретился с моим. В его глазах я увидела искреннюю заботу обо мне.

«Ты в порядке, Акари?»

"…Ага."

«Слушай, я не силен в этом деле, но…ты взбодрись, ладно?»

"…Хорошо."

Все, на что я была способна, это односложные уклончивые ответы. Канаэ это явно не удовлетворило, потому что он продолжал заикаться и путать слова, отчаянно пытаясь, хотя и тщетно, заставить меня почувствовать себя лучше. В конце концов, после минутного молчания, его лицо просияло, как будто ему пришла в голову блестящая идея.

«Эй, Акари. Дай мне руку на секунду» уверенно сказал он.

"Хм…?"

Я понятия не имела, что он задумал, но протянула правую руку. Он схватил его и, после нерешительной паузы, засунул мои пальцы прямо себе в рот.

«Ик?!» я ахнула, отдергивая руку от удивления. Сначала я была совершенно ошеломлена тем, с какой стати Канаэ вообще может так поступить, но потом он посмотрел мне прямо в глаза, чтобы сказать то, что останется со мной на всю оставшуюся жизнь.

"Видишь? Ты совсем не грязная»— уверенно заявил он. Затем, чуть более застенчивым тоном, он добавил: «…Ну, по крайней мере, я точно не почувствовал вкуса грязи».

У меня отвисла челюсть. Наступила долгая пауза, а потом я начала истерически смеяться. Канаэ посмотрел на меня, как на сумасшедшую, но я ничего не могла с собой поделать. Я слышала, как люди говорят про линолеумные полы «настолько чистые, что с них можно есть», но чтобы на самом деле засунуть чужую руку в рот, просто чтобы доказать, что она не грязная?! Это было настолько абсурдно, я не могла этого вынести! Я смеялась так сильно, что слезы снова потекли из моих глаз — так сильно, что у меня начал болеть живот, и я совершенно забыла, почему мне было грустно до этого. И в следующий миг я поняла, что влюбилась.

http://tl.rulate.ru/book/77601/2346188