Готовый перевод The One Who Stayed / Владыка: Тот, Кто Остался: Том 5 Глава 22

Нейа лежала на своей соломенной подстилке, пока не заснула, она лежала на ней и после того, как проснулась и начало вставать солнце. Она так и продолжала лежать, а минуты шли и превращались в часы. До сих пор за ней никто не вернулся, никто не дал ей еды, никто не дал ей воды. Её родители не пришли за ней, и это было, по крайней мере, несколько прискорбно.

«Я бы хотела увидеть их снова, но всё, что нужно, было уже сказано, перерезать мне горло, чтобы избавить меня от страданий, будет последней услугой, которую они могут мне оказать», — Нейа перевернулась на спину и прикрыла глаза рукой, загораживая весь свет в и без того тусклой камере.

Снаружи слышался шум и крики, но она не могла сказать, что это было, к шуму добавился ещё и грохот, и прошло ещё несколько часов, прежде чем к ней ворвалась взъерошенная Ремедиос Кастодио.

— Пора, предательница, — сказала шатенка с выражением глубочайшего презрения, вздёрнув подбородок, в её пристальном взгляде не было и намёка на человеческую теплоту или сочувствие.

Нейа перевернулась на бок и встала, пока Ремедиос возилась со связкой железных ключей.

— Что ж, теперь я знаю, как выглядит зло, я это запомню, и не забуду, даже когда попаду в следующий мир, — она сложила руки за спиной и встала, расставив ноги на ширине плеч.

— Зло? Вот тут ты ошибаешься. Я - «добро». Ты позволяешь жить врагам человечества. Кто ты в таком случае, если не зло? — с ледяной ненавистью спросила Ремедиос.

Уверенный, непоколебимый взгляд Нейи не дрогнул, и впервые за всю свою жизнь юная лучница вложила в этот взгляд всю свою мстительную злобу и насладилась тем, как командир паладинов вздрогнула.

Дверь распахнулась с такой силой, что сорвалась с петель и с треском ударилась о каменную стену, после чего с грохотом упала на пол.

— По крайней мере, ты не можешь лишить меня за это жалованья, сучка, — Нейа рассмеялась, глядя на раздражённую и красную от гнева Ремедиос, и пошла к двери.

Сумасбродная идиотка держала свой меч у спины Нейи, но в этом не было необходимости. Оруженосец Ордена Паладин шла так, словно вышла на прогулку после службы в храме, на площади была огромная толпа, а вокруг неё, как и прежде, сгрудились закованные в тяжёлые доспехи стражи Ордена Паладинов.

Она с безразличием наблюдала за окружающим её видом, каждый шаг казался ей путешествием назад во времени, от её первых шагов и объятий матери и отца, которые, как она теперь знала, любили её вне всякого сомнения, до сегодняшних дней.

Каждый момент её жизни, казалось, был заново пережит, как хороший, так и плохой. Барабаны солдат, бившие в такт её шагам, пока её запястья снова не были закреплены на стойке, только усиливали момент.

Вице-командир Густав Монтанис стукнул молотком и взглянул на маленького оруженосца.

— Прежде чем вы услышите приговор, у вас есть какие-нибудь слова для суда этой страны?

— У меня есть слова… если позволите, хотя они не для суда, — Нейа произнесла эту просьбу из вежливости, и Густав кивнул ей.

— Продолжайте, — ответил он.

— Мама. Папа. Возможно, вы не были идеальными родителями, но вы воспитали меня так, чтобы я делала всё, что в моих силах, и так я и поступила. Я делала то, что считала правильным. Я защищала слабых, кем бы они ни были. Я отдала свою жизнь за своего первого друга, и притом, какого друга. Так что я не сожалею о том, что сделала, и никогда не буду сожалеть об этом, даже сейчас. Но мне жаль, что я покинула вас таким образом, — сказала Нейа и наблюдала, как судебный писарь записывает её последние слова.

Вице-командир посмотрел на неё так, словно она сошла с ума.

— Кто-то сообщил вам приговор?

Нейа рассмеялась ему в лицо, она подняла на него глаза, откинула назад голову и рассмеялась, словно истеричная дура, которая услышала шутку про член.

— Это Святое Королевство Роблов! Обвинительный вердикт был предрешён заранее! — Нейа сплюнула на землю.

Ото всюду, где её можно было услышать, раздался гул.

— Эм… каков ваш приговор? — Густав покраснел, соперничая с Ремедиос, но чтобы он ни хотел ответить, он решил промолчать, пока дворянин, возглавляющий жюри, вставал.

— По обвинению в государственной измене мы признаём подсудимую, Нейю Бараху, виновной. По обвинению в коллаборационизме мы признаем подсудимую, также виновной, — дворянин молча сел.

Вице-командир смотрел на них как на сумасшедших, его взгляд вперился в каждого присяжного.

«Не было представлено ни одного доказательства, что она брала у кого-либо деньги или сокровища, предлагала какую-либо информацию или брала что-либо за свою помощь. Как они признали её виновной в коллаборационизме?..» — он напрягся, пока самодовольно выглядевшие дворяне и солдаты играли с содержимым своих карманов или кошельков, слегка нервно жестикулируя, словно ожидая, что он будет открыто оспаривать их вердикт.

Его охватило страшное подозрение. Он почувствовал, что глаза оруженосца вопросительно смотрят на него. Она как будто говорила: «Видишь, что я тебе говорила?»

Это был удар под дых и вместе со знающей улыбкой его командира, глядевшей на него из-за спины подсудимой, его круг подозрений, который днём ранее был шириной с каньон, теперь сузился в одну единственную точку.

«Не говори мне, что…» — подумал он с ужасом.

Молоток в его руке приобрёл тяжесть скалы, пальцы на деревянной рукояти словно горели, душа велела ему бросить его, отпустить.

«Поставь их решение под сомнение… потребуй расследования... но кого королева назначит вести это расследование?.. Того, кто за этим стоит».

Только разочарование и горечь давали ему силы держаться, но жалость, которую он видел в злых глазах женщины, чья жизнь находилась в его руках, он знал без сомнения:

«Это будет преследовать меня до самой смерти», — он поднял молоток и ударил им.

— Подсудимая приговаривается к наказанию колом и клинками, которое будет приведено в исполнение на закате через час на стене!

«Наивный дурак», — подумала Нейя с великодушием, которое застало врасплох даже её саму. — «Меня осудили в тот момент, когда люди взглянули на меня, меня осудили вдвое, когда я объяснилась, и втрое, когда мне не посчастливилось иметь Ремедиос Кастодио в качестве начальника. Но мои страдания скоро закончатся, а его? Его страдания только начинаются».

Толпа была угрюма, ни радостных возгласов, ни криков триумфа, ни мстительных призывов, только угрюмость и молчаливое согласие.

Кол был воздвигнут, а Нейя наблюдала за происходящим далеко внизу, вид, который позволит ей взглянуть на далёкие земли полулюдей.

«Интересно, каково там? Должно быть, там трудно выжить, все они постоянно враждуют друг с другом, выжившие, с которыми я говорила, всегда рассказывали о жестоких войнах. Интересно…» — Нейа едва заметила, как её отцепили и заставили идти под взглядом всей крепости к лестнице. — «Кто-нибудь из тех, кого я пощадила, всё ещё жив?»

«Я хоть для кого-то что-то изменила?» — отсутствие ответа на этот вопрос оставило её в сомнениях, но она утешала себя тем, что эта тайна недолго будет её мучить: зазвонил колокол, призывая всех отсутствующих прийти и посмотреть на смерть предательницы.

Кол был в два раза выше Нейи и толще её талии. Меч Ремедиос у её спины угрожал ей расправой, и, идя вдоль стены, Нейа увидела далеко внизу бежавшего юношу со связкой старых ржавых клинков, зажатых под мышкой. Даже отсюда, Нейа могла видеть рыжие пятна на старом и неухоженном металле.

Позади Ремедиос шли шесть паладинов, их алебарды были у её горла, их лица были скрыты тяжёлыми шлемами, сталь их доспехов сверкала в медленно убывающем свете солнца. Они были бы более впечатляющими, если бы не вздрагивали всякий раз, когда она смотрела на них.

Наручники с её запястий были сняты, кончик меча Ремедиос плотнее прижался к её телу, откуда-то снизу до её ушей доносились вопли.

«Мама, папа… Я же говорила вам, что вы не должны приходить на это смотреть», — Нейа почувствовала, как у неё в груди зарождается печаль, когда её руки резко дёрнули назад и снова закрепили за деревянным столбом.

Она взглянула на Ремедиос.

— Могу я попросить тебя кое о чём? — со спокойствием сказала Нейа.

Командир Ордена паладинов стояла перед ней и смотрела на Нейю с подозрением в своих не обременённых интеллектом глазах.

— О чём, предательница?

— Когда ты вонзишь в меня ржавые мечи, сделай это быстро, прибей меня к столбу через сердце, — попросила Нейа, вопли становились всё громче, всё ближе.

— Ты боишься? — усмехнулась Ремедиос.

Нейа покачала головой.

— Нет. Там внизу мои родители, я не хочу, чтобы они это слушали.

Ремедиос на мгновение опешила. Она даже сделала шаг назад и осмотрела её по-новому, прежде чем снова покачать головой.

— Ты боишься боли. Но тебе это не поможет, ты будешь кричать.

— О, я уверена, что буду кричать. Все кричат, когда ты вонзаешь им меч в живот. Но я не буду бояться. Я просто не хочу, чтобы они страдали из-за моего выбора. Пожалуйста. Я в любом случае умру, я прошу лишь об этом, за все годы моей службы, — взмолилась Нейа.

Ремедиос, казалось, задумалась, пока молодой паж, пыхтя и пытаясь отдышаться, не подошёл к ней и не протянул первый ржавый клинок.

Вопли её родителей превратились в крики гнева, снизу Нейа могла слышать звуки боя.

Она подняла меч, саблю, острие которой всё ещё было на месте, но остальная часть… безобразная, почти разрушенная, Ремедиос без слов ответила на мольбу Нейи.

Она отвела саблю назад, а затем вонзила её в живот Нейи.

Нейа издала леденящий кровь крик, который эхом пронёсся над землями полулюдей. Вдалеке на небе показалась точка. Земли полулюдей были прекрасны, суровы и с множеством холмов, которые, казалось, простирались далеко за горизонт. Меч в её теле пригвоздил её к столбу.

Её зрение расплылось, но она увидела, как Ремедиос взяла другой клинок у пажа, мальчика, чьё лицо стало белым, как простыня, пока он наблюдал за работой Командира.

Это был короткий меч, толстый, жестокий и ржавый, насколько это возможно. Ремедиос воткнула его рядом с другим клинком, и агонизирующие вопли Нейи грозили пронестись по всему миру.

— Отпустите её, ублюдки! — Нейа услышала крик своего отца, его яростных глаз, так похожих на её собственные, было достаточно, чтобы вселить страх в тех, кто преграждал ему путь, и она услышала звук обнажаемого меча её матери.

Крики Нейи нельзя было описать словами.

«Уйдите! Уходите! Вы уже не можете мне помочь!» — ей хотелось закричать, но из её рта выходили лишь струйки крови, которые стекали по её лицу, капали на тряпьё, которое считалось её одеждой, стекали по босым ногам и скапливались лужей на сером камне стены.

Она пыталась оглянуться, пыталась сосредоточиться, пыталась бороться, но лишь чувствовала, как края лезвий вонзаются в её органы всё глубже. Она вспомнила, что слышала об этом раньше, о том, что люди используют воткнутое в них оружие, чтобы открыть новые раны, чтобы быстрее умереть и прекратить свои страдания.

Однако всё, что она хотела сделать, это предупредить родителей, чтобы они остановились.

Всё это было до тех пор, пока далёкая точка не стала различимой. Тогда Нейа сделала нечто неожиданное.

Она выпрямилась, как могла, и начала смеяться.

— Оласирд'арк, сукин ты сын… — пробормотала она, несмотря на раны, глядя, как он становится всё ближе и ближе.

Другие тоже его заметили, она почувствовала возникшее в воздухе напряжение: летящий дракон был грациозен, прекрасен и ужасен. Его хлёсткий синий хвост, его кожаные крылья, массивная пасть и внушительное тело. Рёв расколол воздух и остановил все мысли о насилии.

Какой бы ни была Ремедиос, Нейа никогда не считала эту женщину трусихой, но мальчик-паж сразу же бросился бежать, за ним побежали охранявшие её солдаты, бросив свои алебарды и устремившись к ступеням, несколько человек сорвались с края стены и с криком упали вниз.

Но Ремедиос не побежала, она зарычала, выхватила свой святой меч и, когда дракон приблизился, издала боевой клич.

— За Святую Королеву и за наше Королевство! — выкрикнула она, но когти дракона, вонзившиеся в землю, не дали ей времени ни на возглас, ни на удар, и она отправилась в далёкий полёт. На мгновение в памяти Нейи всплыло воспоминание о той ночи, когда она видела, как Оласирд'арк рухнул на землю.

Она увидела, как его пасть опускается вниз, камни стены разбиваются, словно песчинки, сбитые огромной океанской волной, и его ужасная пасть смыкается вокруг неё.

«Меня в итоге съели? Неожиданно… его дыхание… оно очень холодное…» — подумала она, капая своей кровью ему на язык.

Его пасть перекрыла Нейе обзор, поэтому всё, что она могла делать, это ожидать, чем всё закончится.

http://tl.rulate.ru/book/63718/2685287