Готовый перевод The One Who Stayed / Владыка: Тот, Кто Остался: Том 4 Глава 32

Ялдабаоф наблюдал, как раб-дварф корчится на столе. Один из его призывов был занят тем, что пришивал его к захваченному кваготу. Вопли и крики этой парочки слились воедино, словно музыкальный хор.

— Глупцы. Глупцы. Глупцы. Глупцы, — сказал он, глядя на них, пока они изо всех сил пытались сопротивляться, дёргая ремни, которые их крепко держали. — Ваш лучший шанс остаться в живых - это сохранять спокойствие и двигаться как можно меньше, по крайней мере, на это указывают мои прошлые эксперименты. Ваши расы так мало изменились за тысячи лет, с тех пор как я был здесь в последний раз, — он фыркнул, у пленного квагота ещё осталась какая-то воля к борьбе, и он укусил его за руку. Ялдабаоф позволил себя укусить и рассмеялся, когда зубы зверолюда разлетелись вдребезги.

Квагот взвыл от причинённой самому себе боли, и потянулся к дварфу, который, в свою очередь, потянулся к нему.

— Жалкие зверюшки… — любопытно, что единственное, что их объединяло - это то, что они оба сейчас звали своих родителей. Безбородый дварф плакал, а квагот - нет, но если бы он мог, то непременно бы это сделал.

Пара была соединена бёдрами в самом буквальном смысле, и с большой осторожностью их вены были сплетены вместе с помощью магии.

«Интересно, выживут ли они?» — размышлял он и оставил их на попечение призывных существ.

Он подошёл к другому столу, где дварфу была пришита рука квагота, а кваготу - дварфская. Эта пара, однако, не кричала. Они были погружены в глубокий сон заклинанием, чтобы посмотреть, как сознательная боль повлияет на ход операции.

Кваготов в его распоряжении было много, а вот дварфов – не очень. Захват тех, кто был отправлен в набеги на поселения, а также защитников и жителей поселений, оказался плодотворным.

«Если бы только я не двигался с такой медлительностью! Конечно, мой хозяин не будет недоволен, но… достаточно ли у меня…» — он не смог закончить мысль.

Вместо этого он вообразил, как его повелитель говорит ему слова, которых он так боялся, и проклял свой гениальный разум, позволивший ему представить это так живо и правдоподобно. «Демиург, почему так мало… Я думал, ты жаждешь проявить себя… если это лучшее, на что ты способен, то...»

Ялдабаоф задавил эту порочную ужасную мысль, ударив кулаком по каменному столу с такой силой, что его отколовшийся кусок разлетелся вдребезги, столкнувшийся с каменным полом горы. Через дыру в потолке скоро прольётся дневной свет. Вытащить квагота на солнце оказалось уникальным видом пытки.

Уникальность заключалась в том, что если их не заставлять смотреть прямо на свет в течение длительного времени, они почти мгновенно приходили в норму.

Поэтому, чтобы сэкономить ману, он воспользовался этим способом.

— Где моя армия?! Где объект, содержащий моё бесконечное воинство?! — вчера он весь день кричал это одному кваготу за другим.

Каждый из них выл, когда свет обжигал и ослеплял глаза кваготов.

Каждый из них сознавался в своём невежестве, которого он и ожидал.

Позади него ковылял потрёпанный, весь в синяках и крови дварф, делая заметки. У него не хватало частей вдоль всей половины тела. Половина его головы была обрита налысо, все зубы с правой стороны челюсти отсутствовали, у него не было одного глаза, одна ноздря была вырезана, три пальца правой руки, три пальца правой ноги.

Оставшимися пальцами правой руки он держал блокнот, а левой писал на бумаге, пока демон диктовал ему.

— Полудварф, — обратился к нему Ялдабаоф, и дварф кивнул головой так быстро, как только мог.

— Господин? — спросил полудварф.

— Если я буду пытать твоих пленных товарищей, получу ли я иные ответы, чем те, что я получил кваготской мерзости? — спросил Ялдабаоф.

— Нет, господин. Никто из нас не знает истории, о которой вы говорите… Клянусь, — ответил полудварф, и когда огромный демон с ярким, охваченным пламенем телом повернулся к нему лицом, полудварф в бессильной покорности упёрся лбом в каменный пол.

Ялдабаоф хмыкнул. Полудварф сдержал вздох, любое проявление облегчения было бы поводом для наказания, холодный камень окропил тёплый пот, когда страх вытекал из его тела солёными каплями.

— Я был заперт в этом предмете, по меньшей мере десять тысяч лет… это единственное объяснение тому, что звёзды на небе находятся не на своих местах… — прошипел он, и дварф ахнул от заявления, которое на самом деле не было адресовано ему.

— Это… возможно, что я мог быть забыт после стольких лет. Так где же… — Ялдабаоф протянул руку и поднял полудварфа с пола за волосы, он держал брыкающегося, бьющегося, визжащего дварфа на уровне глаз. Он вперил свои горящие глаза в переполненное страхом лицо дварфа. — Где бы ты спрятал то, что не должно попасть никому в руки… или где это можно потерять, чтобы никто его случайно не нашёл?! — полудварф вскрикнул, блокнот со стуком упал на землю, он поднял руку и начал выдёргивать волосы из своей головы, пока выпал из хватки демона.

«Наконец-то я умру… больше никакой боли... больше никакой боли…» — со спокойным оптимизмом сказал себе полудварф и, закрыв глаза, сменил своё положение так, чтобы рухнуть вниз головой на каменную поверхность, где его ожидало сладкое вечное забвение.

Только для того, чтобы приземлиться… и обнаружить, что он жив.

Он открыл глаза, когда почувствовал, как твёрдая, горящая поверхность поглотила его тело. Ялдабаоф поймал его во время падения.

— Где?! — взревел Ялдабаоф и встряхнул дварфа.

Его голова дёргалась с такой силой, что он даже не смог как следует разглядеть лицо демона, который держал его.

— Великий Разлом! — завопил полудварф. — Всё, что падает туда, никогда не возвращается обратно! Никто не знает, что находится на дне, если он не у нас, или у кваготов, или у драконов, если он находиться где-то под горой, то только там! — крикнул полудварф, надрывая глотку, когда пальцы сомкнулись вокруг него, и жар начал усиливаться.

Затем он резко прекратился, хватка ослабла, и его опустили на землю почти нежно, массивная голова демона нахмурила брови и спросила.

— Что такое «Великий Разлом»?

Полудварф начал лепетать, объясняя то немногое, что он знал о глубокой пропасти. Он точно знал, что пока он говорит, боли не будет. И поэтому он говорил, говорил всё, что угодно, абсолютно всё. Каждая легенда, каждая история, то немногое, что было известно о каждой экспедиции, вплоть до мельчайших подробностей.

Всё, что угодно.

«Всё… что угодно… лишь бы не было больше боли…» — сказал себе полугном и бормотал дальше, и дальше, и дальше…

http://tl.rulate.ru/book/63718/2552834