Готовый перевод The One Who Stayed / Владыка: Тот, Кто Остался: Том 2 Глава 5

Демиург стоял со сложенными за спиной руками, возвышаясь над склонившейся принцессой Реннер, слушая, что она говорит. Когда она закончила объяснять произошедшее и то, что она намеревалась сделать, чтобы спровоцировать своего глупого старшего брата, Демиург не мог не признать находчивость девушки, стоящей перед ним.

Это была достаточная причина, чтобы обнадёжить Золотую Принцессу.

— Да, прекрасно, прекрасная работа. И не волнуйся, мы, демоны, очень щепетильны в вопросе контрактов, мы склонны к обману, но не тогда, когда дана клятва. Ты и твой «щенок» будете в безопасности, когда мой Хозяин будет править.

Она чувствовала адский жар, исходящий от стоящего перед ней монстра.

«Кто его хозяин вообще такой, если ему служат такие как он?» — спрашивала себя Реннер, но не могла найти ответа, а те, которые были, звучали слишком ужасающе.

— Однако меня беспокоит одна вещь. Почему именно ты подавала чай, а не одна из ваших служанок? Разве это не нормально, что для человеческой знати подобную работу выполняют слуги или рабы? — спросил Демиург. Почувствовав, что всё в порядке, принцесса подняла голову, чтобы встретиться с его внимательным лицом.

— Не тогда, когда ты хочешь, чтобы информация хранилась в тайне. Все знают, что служанкам нельзя доверять, а поскольку я женщина… ну, конечно же, мой глупый старший брат думает, что «я» должна играть эту роль, — презрение, сорвавшееся с её губ, красноречиво говорило о том, что она думает об этой договоренности. Но, по крайней мере, это было полезно.

— Отлично, продолжай пока подталкивать идиота к идиотизму, а когда прибудет мой хозяин, проследи, чтобы фракция знати действовала... в своём привычном стиле, — Демиург издал жестокий, издевательский смех, к которому присоединился хрустальный тембр Золотой Принцессы.

Их связывало общее презрение к мелочной зависти идиотов и неумех, и это придало принцессе смелости задать вопрос.

— Будет ли мне позволено заранее встретиться с вашим хозяином? Признаюсь, мне любопытно самой увидеть величие такой подавляющей силы.

Лицо Демиурга стало серьезным, даже грозным, и его смех утих.

— Преуспевай, и ты встретишься с ним в качестве своей первой награды, — он поднял руку из-за спины и выставил указательный палец. — Это может показаться не наградой, но после того, как ты падешь ниц перед его славой, у тебя не останется другого желания, кроме как встретиться с ним снова, когда он уйдет.

— Тогда я надеюсь на свой успех, господин Демиург, — Реннер усмехнулась, и архидьявол снова призвал врата и исчез, сделав два шага в пустоту.

Реннер только поднялась на ноги, как в широкие белые двойные двери её комнаты постучали.

— Войдите, — сказала она, и зачарованные замки распахнулись, впуская посетителя. Зная, кто идёт, она почувствовала себя ещё более непринуждённо.

Вошел красивый золотоволосый юноша в самом расцвете сил, её щенок, её Клаим, её телохранитель, её всё, подошел и опустился на колени. Он преклонил колено перед Реннер, склонив голову, и его доспехи из мифрила и орихалка слегка звякнули от его движения. Ему было пятнадцать лет, и он всегда смотрел на неё с такой любовью и преданностью, что она ненавидела, когда он склонял голову.

— Подними голову, — приказала она, как и положено принцессе, и он повиновался.

— Вы хотели ещё раз проверить город, принцесса? — спросил он её, положив руку на рукоять меча, пристёгнутого к его боку.

— Да, мой Клаим, да. Ты защитишь меня, не так ли? — спросила она с невинными голубыми глазами.

«Неважно, какой ценой!» — воскликнул он в своём сознании, теряясь в бесконечных голубых омутах. Но вслух он ответил:

— Конечно, моя госпожа, — он изо всех сил старался не выдать голосом свой влюблённый восторг, но он посчитал должным высказать замечание.

— Госпожа, я знаю, что вы любите оказывать людям посильную помощь, но я всё же должен предложить взять ещё одного телохранителя, не секрет, что прекращение вами работорговли разозлило Восемь Пальцев, и появляться на публике с одним лишь мной в качестве охраны может быть опасно, — снова сказал ей Клаим.

И она снова отмахнулась от его предложения.

— Я понимаю, но я принимаю этот риск, — ответила Реннер. — Тебе просто придётся лучше постараться, — она одарила его едва заметной улыбкой, которая взволновала его до глубины души, и вопрос был закрыт.

Не прошло и часа, как бело-золотая карета, достаточно большая, чтобы с комфортом вместить восемь человек, но сейчас в ней сидело только двое, выехала в самое сердце Ре-Эстиза.

Напротив них стоял сундук, набитый медными монетами и талонами на хлеб. На это уходила большая часть дневного жалованья принцессы Реннер, и Клаим любил её за это.

Её маршрут был почти всегда один и тот же, и она останавливалась в одном и том же месте, по какому бы пути ни шла. Клаим хорошо знал это место, место, где она остановилась, когда нашла его.

Он выглянул из маленького окошка кареты, и на него, как всегда, нахлынули воспоминания.

«Моя принцесса нашла меня там, маленького беспризорника, практически младенца, умирающего несчастной смертью на холоде, в сырости, без заботы, без любви, даже некому было меня оплакивать. Пока ангел рядом со мной не повернулся ко мне лицом», — его вылечили, накормили, выкупали, привели в порядок, научили читать и писать, одели и позволили остаться в качестве компаньона и слуги. Жизнь Клаима теперь обрела цель.

Он погрузился в эти мысли, а Принцесса высунулась из кареты и стала бросать монеты в собравшуюся в ожидании толпу.

Грязные, немытые, мерзкие, дурно пахнущие, чумазые, уродливые, грубые, невежественные, убогие, брошенные и безнадёжные. Клаим знал, что в высшем обществе не было сказано ни одного доброго слова ни об одном из тех, на кого принцесса обратила свой взор. Многие из тех, кто хоть что-то понимал, предпочитали игнорировать эту часть населения, а таких было большинство. Пока не прекратилась работорговля, они были основной частью тех, кого продавали, они были основной частью преступности, и они были основной частью крестьян, которых хватали и бросали на замену населению любой убитой деревни.

Запах, который они источали, обрушился на него, как океанская волна посреди шторма, и не могло быть, чтобы чистая и благоухающая красавица Реннер тоже его не почувствовала. Но она не насмехалась над ними и не высмеивала их.

Она бросала монеты тем, кто стоял сзади, и бережно передавала их тем, кто был впереди.

Клаим знал свой долг и держался рядом с принцессой, лакей, который придерживал дверь открытой и ехал рядом с каретой, тоже был вооружен, на его поясе висел длинный меч, а под парадной одеждой он носил кожаные доспехи.

Как обычно, это оказалось совершенно излишним. Сгорбленная старуха, которой, вероятно, не было и тридцати, протягивала скрюченную и изуродованную руку, за её изодранный тёмный плащ цеплялись двое маленьких детей, которые с благоговением смотрели вверх на ангела, давшего их матери деньги.

«Интересно, жив ли их отец? Интересно, она вообще знает, кто их отец? На самом деле это мог быть кто угодно, проституция процветала, она использовала крестьянок в расцвете сил и превращала их в изжеванную шелуху их прежних «я». И это если им везло, если они оставались добровольными и независимыми».

Бордели Восьми Пальцев были адскими местами, на них редко устраивали облавы, им открыто покровительствовали, и они грубо нарушали закон.

Старуха молчала, Клаим наблюдал за её лицом и задавался вопросом, может ли она вообще говорить, по её щекам бежали слезы, и это говорило о многом. Принцесса добавила к нескольким монетам, которые дала ей, талон на хлеб, и женщина поклонилась так быстро, как только могла, и её дети вместе с ней, прежде чем кто-то другой занял её место.

Раздача хлеба были одной из немногих идей, которые были приняты дворянством как способ снизить уровень преступности. Хлебные талоны можно было обменять на бесплатный приготовленный хлеб, почти испортившуюся еду, и это оказалось полезным способом для торговцев с почти просроченными запасами очистить полки, продавая их короне для раздачи массам. Преступность, соответственно, снизилась, но численность населения также возросла, поскольку всё меньше людей умирало от голода.

Последующие попытки найти для них работу блокировались дворянами. Это Реннер признала, когда к ней обратился с просьбой сброд.

— Я даю вам то, что они дают мне, если бы я могла дать вам работу, я бы дала, но… — и каждый раз она срывалась на плач перед собравшимися.

Её горькие и сладкие слезы по поводу их бедственного положения и её постоянные визиты в самые бедные районы города сделали её чрезвычайно популярной и не раз становились поводом для шуток между знатью… когда Клаима не было рядом.

Они провели там всего час, и когда всё было кончено, Реннер протянула пустой сундук, чтобы показать, что её время истекло. Толпа начала расходиться, лакей закрыл дверь, Реннер села рядом со своим телохранителем, и карета тронулась.

Она чувствовала на себе его любящий взгляд, хотя и притворялась, что не замечает его.

«Клаим! Да! Смотри на меня так, мой Клаим! Мой! Мой драгоценный Клаим!» — каждый раз, когда она так делала, он смотрел на неё с такой любящей преданностью, с такой абсолютной невинностью, что ей приходилось уходить в свои мысли, что не потерять рассудок от страстного желания полностью им обладать.

И всё же она сдерживала желания своего разума, которые бушевали, как дикие лошади, пока не осталась одна в своей комнате во дворце, и могла только смотреть на безумное лицо в зеркале, пока дневные мечты и желания снова не были полностью усмирены.

**********

Люпус Регина стояла над сопротивляющейся Ниньей, положив руки на бёдра. Маленькая шатенка сопротивлялась, потому что Люпус Регина поставила ногу ей на задницу и прижала её к земле.

— То, что ты заклинательница, не означает, что это оправдание иметь слабое тело, — со смехом проговорила она, пока шатенка не перестала сопротивляться.

Только тогда Люпус Регина подняла ногу… лишь для того, чтобы резко ударить девушку по ягодицам, заставив её несколько раз кувыркнуться и приземлиться на спину.

— Зачем. Ты. Сделала. Это. Люпу. Я… я сдалась, — спросила Нинья, раскинув руки. Её дыхание было прерывистым, тяжелым, отчаянно затруднённым от напряжения.

— Как ты думаешь, что происходит, когда ты сдаёшься? — Люпус Регина скрестила руки и подошла к девушке. — Сдача даёт победителю право делать с тобой всё, что он захочет. Что победитель захочет сделать с девушкой, объяснять не нужно. Или ты об этом забыла? — жестокая правда ударила по Нинье, как молот.

— В-Верно, я больше не забуду, но я заклинатель, я не знаю, как драться без магии! — пробормотала Нинья, не вставая.

— Сначала ты научишься принимать удары, потом научишься избегать ударов, а потом научишься бить в ответ лучше, чем твой соперник, — сказала Люпус Регина, по очереди показав три пальца, сжав их в кулак, а затем опустилась на колени и вбила сомкнутый кулак в нескольких сантиметрах от головы Ниньи.

Земля под ударом содрогнулась, как от землетрясения, и Нинья почувствовала, как ледяное дыхание смерти пробежало по её телу.

«Этот удар превратил бы моё лицо в кашу», — милая улыбка на красивом смуглом лице казалась ещё более угрожающей, чем когда-либо, так как клирик наглядно донесла до неё истинность её уроков.

Остальные наблюдали за происходящим неподалеку: Брита вместе с Питером помогала в обучении владению мечом, а Лукрут и гоблины помогали новичкам. Но всё прекратилось, когда Люпу потребовала провести тренировку с маленькой заклинательницей.

Нинья чувствовала на себе чужие взгляды, но её слух обратился к совету авантюриста адамантового ранга.

«Значит, вот каково это - учиться у лучших… и подумать только, что я когда-то представляла, что могу стать сильной …» — подумала Нинья, отчаиваясь от своего ограниченного прогресса.

— Я понимаю. Я буду усерднее тренировать своё тело, — Нинья закрыла глаза, чтобы не видеть её красивое, но жестокое лицо, и дала слово. Она почувствовала лёгкое прикосновение ладони к своей щеке, когда её погладила рука, способная расколоть землю.

— Умница, не подведи меня, начинай каждый день с пробежки двух километров и часовой тренировки уворотов, а когда я вернусь, если ты сможешь избежать моей руки на своей заднице, я тебя похвалю, — сказала Люпу и встала, заложив руки за голову, она огляделась вокруг. — Кто-нибудь ещё хочет попробовать сразиться с этой милой авантюристкой? — она хихикнула, когда желающих не нашлось, и развернулась на каблуках, чтобы уйти с улыбкой кошки, наевшейся сметаны.

Её целью была Энри Эммотт, маленькая распутница только что вымылась, но острый нюх Люпус Регины мог уловить, что от её тела всё ещё исходил запах секса, как будто она лишь только недавно перестала валяться в простынях.

«Энфри больше похож на мужчину, чем я ожидала, раз ему хватает сил поспевать за этой маленькой кошечкой в течке», — Люпус Регину не могла не забавлять вся эта ситуация, но у неё была другая причина подойти к женщине, и это была просьба самой Энри.

На деревенской площади, где стояли столы для Энри и её маленького совета, были только Энри и господин Маре, который в этот момент помогал ей с разделом земли.

— С-смотри, если т-ты сделаешь вот так, то вы получите гораздо больше е-еды — он указывал на свой рисунок, который он сделал на бумаге.

Энри и близко не поняла, как это должно работать, даже Люпу могла сказать, что светловолосая крестьянка была сбита с толку, но трудно было не одобрить, когда девушка почесала затылок и ответила Маре:

— Я не понимаю, как, но если Лорд Аинз так говорит, значит, это правильно.

Это явно понравилось Маре, который одарил её своей обычной нервной улыбкой.

— В-верно! — он радостно быстро закивал головой.

Люпус Регина наблюдала за тем, как они переговариваются между собой, Энри, казалось, чувствовала себя необычайно комфортно с маленьким мальчиком, её рука часто ложилась на его плечо или руку. Её теплота по отношению к нему казалась естественной и искренней, и Маре, казалось, совсем не возражал против этого.

Боевой горничной не пришлось долго ждать, через минуту или две после того, как она подошла к старосте деревни, Энри тепло сказала:

— Спасибо, господин Маре, я искренне благодарна за ваш совет. Мы сделаем всё так, как вы говорите, и тогда, возможно, сможем отплатить лорду Аинзу за его доброту. Но… не могли бы вы сообщить ему о моих опасениях за будущее, ну, насчёт новых жителей деревни?

— Д-да, конечно, — сказал Маре, а затем наклонил голову в сторону Люпус Регины, прежде чем расстаться с Энри.

Люпус Регина подошла к ней.

— Вы двое хорошо ладите, — сказала она дружелюбно.

— Конечно, он работает на лорда Аинза, поэтому он всегда прав, и я должна относиться к нему как к почетному гостю. Оскорбить его было бы равносильно оскорблению нашего спасителя, а это неприемлемо, — сказала Энри с железной уверенностью, от которой Люпус Регина приподняла рыжую бровь.

Она мысленно одобрила её речь и продолжила.

— Ты хотела меня видеть? — спросила Люпус Регина.

— Да, спасибо, Люпу, — Энри опустила голову. — Я хочу просить помощи у сэра Момона… снова. Наша деревня и так бедна из-за долга перед лордом Аинзом, но… я дам ему всё, что он попросит, если он сможет помочь.

— С чем? — спросила Люпу, не опуская бровь.

Энри рассказала о событиях, связанных с убийством и беглыми жителями деревни, которые произошли во время отсутствия Люпу, а когда она закончила, Энри полностью объяснила, чего она хочет.

— Рано или поздно их обнаружат, я знаю, что некоторые жители деревни просто надеются, что никто не заметит. Но я знаю, что мы не можем скрывать их вечно. Когда это случится, лорд, вероятно, пошлёт людей за ними, и тогда у нас будут неприятности за их «укрывательство».

— И, чего ты хочешь? — спросила Люпу, её желтые глаза буравили расстроенную главу деревни.

— Вы едете в столицу… чтобы получить награду, верно? Попросите... попросите нас. Попросите деревню Карне, если адамантовый авантюрист станет лордом, возможно, на произошедшее закроют глаза, чтобы избежать конфликта с другим благородным. Никому нет дела до того, что с нами будет, поэтому никому не будет дела, если нас всех убьют… — Энри вскочила так резко, что стул, на котором она сидела, отлетел назад и ненадолго поднял пыль в воздухе, она обошла стол и опустилась на оба колена перед Люпус Региной, склонив голову.

Затем она уперлась лбом в пыльный пол.

— Они без сомнений убьют нас, чтобы отомстить за убитого сына лорда. Но они, вероятно, не захотят вступать в конфликт с другим лордом из-за третьего сына мелкого дворянина. Особенно с лордом, который пользуется благосклонностью короля и королевского воина-капитана. Попросите эту деревню, станьте нашим лордом, и мы будем хорошими слугами. Мы всё ещё должны отплатить лорду Аинзу, но я уверена, что такой великий человек, как лорд Момон, поймет, почему мы должны так сделать. Я знаю, что мы того не стоим, но, пожалуйста! — слова Энри хлынули, как бушующие речные воды со скалы, отчаянно срываясь с её губ.

— Пожалуйста! — повторила Энри, её глаза не поднимались выше сапог Люпус Регины. — Просите лордства над Карне, и мы будем лучшими слугами, о которых только может мечтать господин!

— Почему бы не попросить этого парня, «Лорда Аинза»? Он же вам, вроде бы, уже помогал, и разве посланник не говорил, что он тоже приглашен в столицу? — Люпус Регина изо всех сил старалась не расхохотаться над всей этой ситуацией, но ей удалось лишь частично, её голос звучал нерешительно, словно приз в виде «Карне» стоил меньше, чем герой заслуживал.

— Он невероятно богат, и он уже так много сделал для нас, так же, если он попросит место, которое он спас, это может выставить его в плохом свете, так что… я не могу просить об этом. Пожалуйста… это должен быть сэр Момон, я знаю, что мы того не стоим, знаю. Но если это поможет… Я могу отплатить… не только как фермер, — Энри покраснела от смущения, благодарная за то, что ей оставили возможность поговорить наедине с клириком адамантового ранга.

Люпус Регина надолго задумалась над серьёзностью предложения Энри и не смогла удержаться.

— О, божеее! Ты в таком отчаянии, что домогаешься меня! О, неееет, кто-нибудь…! — Люпу сцепила ладони вместе и прижала их к щеке, откинув голову и хлопая глазами, словно дама в беде.

Мгновением ранее Энри чувствовала, что вот-вот расплачется, её любовь к Энфри была такой, что пожертвовать собой, даже ради него и даже ради деревни, было равносильно предательству. Но когда Люпу драматично и насмешливо перевернула всё с ног на голову и начала смеяться, желание плакать улетучилось.

Смех Люпу был похож на пение птиц, авантюристка была одета в зелено-чёрную юбку с разрезом, обнажавшую её мощную ногу при каждом шаге, это было красиво и даже как-то практично, что заставляло могучую авантюристку казаться ещё более великой, чем она уже была. Но когда женщина схватила себя за живот и согнулась пополам от смеха, Энри только и смогла, что встать, упереть руки в бока и выглядеть очень, очень смущенной, прежде чем начать смеяться вместе с ней.

— Чёрт возьми, Люпу! Я говорила серьёзно! — она наклонилась вперед, чтобы посмотреть в лицо насмехавшейся над ней женщине, и Люпус Регина наконец вытерла слёзы смеха со своих ярко-жёлтых глаз и выпрямилась.

— Я знаю, и поэтому это так смешно, не волнуйся, извращенка. Я передам твою просьбу Момону, думаю, он итак над подобным размышлял, и я оставлю твои извращённые предложения о сексе втроём между нами, — подмигнула Люпу, и пылающее лицо Энри покраснело ещё сильнее.

— Сексе втроём?! — Энри сказала это гораздо громче, чем собиралась, и десятки любопытных лиц повернулись к ней.

Она огляделась по сторонам, смущение увеличилось во сто крат и она выкрикнула:

— Чёрт возьми, Люпу! — и бросилась к себе домой, ставив позади себя смеющуюся Люпус Регину.

http://tl.rulate.ru/book/63718/2101989