Готовый перевод A Mistaken Marriage Match: Record of Washed Grievances / Брак по ошибке: хроника старых обид.: ГЛАВА 10. САМОУБИЙСТВО ВО ИЗБЕЖАНИЕ НАКАЗАНИЯ.

ГЛАВА 10. САМОУБИЙСТВО ВО ИЗБЕЖАНИЕ НАКАЗАНИЯ.

На следующий день.

Правительственная приемная Инь Тянь.

В светлом просторном вестибюле в самом центре висела вывеска с надписью «Чжэн да Гуан мин»(* «справедливый и благородный»). Иероглифы были вырезаны на зеленом нефрите, который контрастировал с красной деревянной рамой. Контрастными в сравнении с темно-красной рамой были и несколько крупных словно струящихся золотых иероглифов, который сверкали и искрились. Это выглядело ослепительно.

Два ряда судебных приставов, одетых в темно-красные одежды, которые, казалось, сами по себе излучали силу, стояли слева и справа, их руки держались за длинную палку. Они имели довольно внушительный вид (*судебные приставы феодального Ямена или феодального правительственного учреждения - это не совсем чиновники, а скорее приспешники чиновника, ответственного за это правительственное учреждение; они выполняют такие задачи, как исполнение наказания и сопровождение осужденных, в также осуществляют охрану во время судебного разбирательства и тому подобное).

Жители деревни, которым было разрешено присутствовать на суде, могли стоять только в самом конце вестибюля. Они практически стояли снаружи вестибюля, но даже в такой ситуации они стояли там в полной тишине. Тела всех жителей деревни были выпрямлены настолько, насколько это было возможно, а головы опущены как можно ниже; они даже не осмеливались громко дышать.

Кроме одного человека...

Взгляд Лу Си Яня скользнул по нему. Он скрестил руки на груди. Когда он пересек комнату и сел на порог, он прислонился к дверному косяку, и одинокий вид его спины придал его образу оттенок неуправляемости и властности, совершенно не вязавшийся с интерьером вестибюля правительственной приемной. Его поношенная шляпа закрывала большую часть лица, и хотя выражения его лица было не видно, Лу Си Янь мог догадаться, что в данный момент его лицо определенно было наполнено гневом.

Думая об этом, Лу Си Янь чувствовал себя очень счастливым без всякой причины.

Он был в восторге, в то время как кое-кто другой был переполнен гневом.

Час Ву (*11.00 -13.00) - это около полудня, верно? Эти идиоты вообще не сомкнули глаз прошлой ночью. Она не знала, чего они мечутся, но как только этим утром наступил рассвет, как только на небе только появились первые проблески зари, они потащили ее к входу в правительственную приёмную Инь Тянь и ждали с тех пор, приветствуя солнце!!!

Одежда, которую она носила, была грубой и толстой, так что ее спина давно промокла от пота. Шляпа была так плотно надета, что воздух не проникал внутрь, поэтому лоб и лицо у нее тоже были мокрые от пота. Недовольство Чжо Цин стало еще больше, когда она посмотрела на свежего Лу Си Яня, который сидел за столом чиновника.

Лу Си Янь сегодня отличался от вчерашнего Лу Си Яня. На голове у него была заколка из белого нефрита с пурпурными и золотыми узорами, он был одет в темно-красное сверкающее золотом чанпао. Наполовину наклоненный - наполовину присевший золотой Цилинь (*мифологическое существо) был вышит на передней части его одежды, его глаза были яркими, и он, казалось, принял позу ожидания начала действий после получения власти. На черном шелковом парчовом поясе висела круглая подвеска из зеленого нефрита. На его лице, как всегда, играла неизменная легкая улыбка, но даже в этом случае никто не осмеливался действовать опрометчиво в его присутствии.

«Этот ваш подчиненный выражает свое почтение премьер-министру Лу. Помощник министра юстиции У Чжи Ган согнулся в поклоне, в то время как его сердце было встревожено и испугано одновременно.

Хотя и Министерство назначений, и Министерство юстиции находятся под надзором премьер-министра Лу, за повторное рассмотрение дел обычно отвечает отдел по делам преступников и тюрем, и абсолютно никто и никогда не видит премьер-министра Лу в правительственной приемной префектуры. Как же мог не испугаться мелкий чиновник четвертого ранга!

Лу Си Янь сел на стул рядом, слегка поднял руку, затем слабо улыбнулся и ответил: «Оставьте формальности.»

У Чжи Ган медленно выпрямился, но, несмотря ни на что, он никогда не осмелился бы сесть. Здесь присутствовал премьер-министр Лу, так как же он посмеет сесть на место хозяина (*место самого высокого ранга). Стоя у стола для вынесения приговора, У Чжи Ган почтительно спросил: «Премьер-министр Лу, причина, по которой вы пришли сегодня, заключается в том, что…»

Лу Си Янь расслабленно улыбнулся: «Несколько сотен жителей деревни Ню Цзя объединились, чтобы представить петицию, объявляющую дело Линь Бо Кана о краже и подмене армейского провианта несправедливостью. Каково ваше мнение по этому поводу?»

Лу Си Янь спросил его очень небрежно, но лицо У Чжи Гана побелело. Одна его рука была сжата в кулак, а другая прикрыта ладонью, и он поспешно ответил: «Я уверен, что премьер-министр Лу понимает, что это дело имеет как свидетельские показания, так и материальные доказательства, и Линь Бо Кан уже признал себя виновным, нет абсолютно никаких шансов, что это дело было раскрыто неправильно!»

«И нет никаких шансов, что это дело было раскрыто неправильно? - Лу Си Янь посмотрел на замужнюю женщину, стоящую в противоположном конце вестибюля и спросил: «Госпожа Линь, у вас есть что сказать на это?»

Чжо Цин чуть подняла глаза и осмотрелась вокруг. Она увидела замужнюю женщину лет пятидесяти, которая стояла на коленях на полу. Хотя ее голос слегка дрожал, ответ был чрезвычайно громким и ясным: «Отвечаю премьер-министру Дарену. Эта замужняя простолюдинка пришла навестить своего мужа восемнадцатого числа этого месяца, то есть на третий день после того, как правительственная канцелярия осудила моего мужа. Мой муж сказал, что он не крал и не подменял армейскую провизию, и что с ним поступили несправедливо!»

Голос женщины едва затих, но У Чжи Ган, не сумев сдержаться, настойчиво ответил: «Какой абсурд! Все это написано черным по белому, на исповеди даже есть его личная подпись. Как это можно принять во внимание? Только потому, что он сказал, что он был обижен, мы должны были поверить, что он действительно был обижен! Частный советник (*секретарь чиновника), поторопитесь и принесите досье премьер-министру Лу, чтобы он взглянул на него!»

«Да, да, да,» - человек, который все это время робко стоял рядом, немедленно бросился внутрь соседнего зала. Вскоре он выбежал, держа в руках сложенный предмет.

У Чжи Ган поспешно взял папку и почтительно протянул ее обеими руками: «Премьер-министр Лу, в это папке материалы этого дела. И свидетельские показания, и вещественные доказательства находятся здесь, так что это не позволит ему отрицать свои преступления!»

Чжо Цин наполовину прислонилась к косяку, ее ясные глаза искоса смотрели на Лу Си Яня в ожидании его ответа.

Он даже нашел жену Линь Бо Кана и вызвал ее сюда, так что, должно быть, уже ознакомился с материалами этого дела. Прошла всего одна ночь, что еще он сделал?! Этот человек молод, но он уже достиг самого высокого положения, которое может занять чиновник; у него определенно есть основания для этого.

Как и ожидалось, Лу Си Янь не взял папку, а придал лицу озабоченный вид и вздохнул: «Один из вас утверждает, что дело было разобрано по справедливости, а другой продолжает снова и снова повторять, что произошла несправедливость. Раз уж дело обстоит так, давайте просто приведем осужденного сюда. Этот чиновник хочет лично навести о нем справки.»

У Чжи Ган замер, но не осмелился ничего сказать. Затем, понизив голос, сказал двум судебным приставам, стоявшим рядом: «Вы двое, поторопитесь и приведите осужденного Линь Бо Кана сюда, в вестибюль.»

«Да,» - приставы пошли исполнять приказ.

Оказалось, они ушли более чем на полчаса. Чжо Цин смутно чувствовала, что сейчас произойдет что-то плохое. Однако цвет лица Лу Си Яня был таким же, как и всегда, он ни в малейшей степени не волновался, одна рука лежала на сиденье и время от времени постукивала по нему. А вот у У Чжи Гана, который подобострастно стоял рядом с ним, на лбу выступил тонкий слой пота, но, стоя рядом с Лу Си Янем, он не осмеливался ничего предпринимать.

После долгого отсутствия два пристава наконец вернулись. У Чжи Ган ругал их вполголоса: «Почему так долго?» Увидев, что они никого нет привели, он поспешно спросил:» «Где он?»

Оба тяжело и тревожно дышали. Один из них взволнованно ответил: «Отвечаю Дарену. Линь Бо Кан Хэ... он сегодня утром совершил самоубийство, чтобы избежать наказания!»

Покончил с собой, чтобы избежать наказания?!

Чжо Цин втайне обратила внимание на выражение лица У Чжи Гана.

После того, как он услышал новость, он едва не пошатнулся, цвет его лица изменился с белого на зеленый, как будто он получил большой шок, и это не было похоже на фальшивую реакцию. Лу Си Янь не произнес ни слова, но его брови едва заметно сошлись к переносице. Возможно, он тоже не ожидал, что неожиданно подсудимый умрет!

Неужели это действительно самоубийство; Чжо Цин подсознательно отрицала эту идею, потому что это выглядело слишком идеальным!

«Наш благодетель мертв?!» - жители деревни, стоявшие снаружи, широко раскрыли глаза. Они не могли поверить в это и хотели попасть внутрь, но премьер-министр Лу присутствовал здесь, поэтому они не осмеливались действовать опрометчиво и могли только беспомощно волноваться.

«Мой муж...» - услышав это, госпожа Линь тут же повалилась на пол, как подкошенная, и, опустив голову, отчаянно зарыдала.

И вдруг, как будто ей вдруг что-то пришло в голову, госпожа Линь вскочила, указала на У Чжи Гана и закричала: «Моего мужа обвинили несправедливо, невозможно, чтобы он покончил с собой. Должно быть, это ваши люди убили моего мужа!»

Госпожа Линь в безумном порыве бросилась к У Чжи Гану, но была блокирована с двух сторон длинными палками судебных приставов. Она продолжала кричать, но приставы были неумолимы.

У Чжи Ган пришел в себя и взволнованно, раздраженно и громко выкрикнул: «Да замолчите же, невоспитанные женщины и дети не должны реветь в суде! Вытащите ее отсюда!»

У Чжи Ган внимательно посмотрел на Лу Си Яня, опасаясь, что тот рассердится. К счастью, премьер-министр Лу стоял с таким видом, как будто задумался. Он словно не заметил обвинений этой строптивой.

«Отпустите меня!» - госпожа Линь отчаянно сопротивлялась, но в конце концов она не могла победить этих двух больших взрослых мужчин. Один судебный пристав справа и один слева подняли ее и выволокли наружу.

«Подождите.»

Как раз в тот момент, когда госпожу Линь собирались вышвырнуть на улицу, раздался холодный и безразличный голос: «Зачем так спешить кого-то прогонять, самоубийство это или убийство, мы узнаем, когда увидим труп.»

http://tl.rulate.ru/book/43036/1111173