Готовый перевод A Pale Hope Rises / Восстание блёклых надежд: Глава 7

Было уже за полдень, когда Арагорн сделал паузу. Они отправились в путь сразу после рассвета, и большая часть утра прошла в смехе, пока хоббиты пытались обучить Элиона основам общего языка. Их попытки оказались бы напрасными, если бы Фродо не смог немного говорить по-эльфийски, переводя Элиону и давая ему достаточно контекста, чтобы понять, что пытаются сделать хоббиты.

Но даже когда "урок" продвигался более чем бессистемно, Элион заметил, что Арагорн гораздо более напряжен, чем вчера, и в его движениях появилась срочность, которой ему не хватало в предыдущий день. Он молчал, пока они шли, его глаза постоянно сканировали окружающие их деревья, то опускаясь на землю, то снова поднимаясь, словно он ждал засады.

К полудню даже хоббиты уловили настроение рейнджера, и разговоры и занятия затихли по мере того, как росло их беспокойство. Неосознанно хоббиты шли все ближе друг к другу, все их позы были настороженными и напряженными. Они поднялись на гребень, и Элион вдруг понял, почему все они так напряжены. На горизонте они были совершенно беззащитны, их могли увидеть на многие мили вокруг. В лесу их подстерегала засада, а на открытом месте, кто бы ни напал на них или преследовал, они легко могли бы их найти и преследовать.

Арагорн остановился перед самой вершиной, обшаривая глазами окрестности, но через мгновение его черты лица успокоились, хотя челюсть была напряжена, и он повел их через хребет и вниз по другой стороне.

Никто не разговаривал, пока они торопливо спускались с хребта к развалинам сторожевой башни - похоже, никто не хотел задерживаться на открытом месте. Элион видел, как хоббиты с опаской поглядывали на развалины, но их лица были замкнуты, поскольку сторожевая башня оставалась мрачной и суровой: что бы они ни искали, этого, очевидно, не было. Время от времени Элион слышал, как хоббиты шепотом произносят имя Гэндальфа, и догадывался, что волшебник имеет какое-то отношение к тому, что или кого они ищут.

Здесь была опасность. Элион чувствовал и видел ее в том, как шел Арагорн, в тишине, видел ее в их выражениях, которые были ему слишком хорошо знакомы. Он дрожал, ему не хотелось снова драться, он знал, насколько беспомощен, и, как ребенок, был бы скорее помехой в бою, чем подспорьем. Он не думал, что справится, если Арагорн или кто-нибудь из хоббитов пострадает, пытаясь защитить его.

Когда они наконец добрались до сторожевой башни, на лице Арагорна проступило выражение смирения, когда он осмотрел окрестности и окинул взглядом просторы голых холмов. Здесь они были уязвимы, но нигде не было лучшего укрытия, до которого они смогли бы добраться до наступления ночи, а Элион по горькому опыту знал, что в темноте слишком легко подвергнуться нападению и быть застигнутым врасплох.

В голосе Арагорна явно слышалась неохота, когда он говорил с хоббитами, прежде чем они двинулись от развалин к укрытой лощине прямо под ними. Это даст им больше укрытия ночью, и они смогут отступить к руинам, если на них нападут. Когда он опустил Элиона на землю, в его глазах появилось мрачное выражение, и Элиону стоило больших усилий не запутаться руками в плаще, чтобы не дать ему уйти, потому что он уже видел этот взгляд раньше. Так смотрели бойцы, когда знали, что идут в бой.

Арагорн с минуту тихо разговаривал с Фродо, потом повернулся к Элиону, присел перед ним и положил руку на щеку ребенка: "Я пойду разведаю местность, малыш, - тихо сказал он ему, - вернусь ближе к вечеру".

Элион смотрел на него расширенными изумрудными глазами с мольбой, он знал, что ему чего-то недоговаривают. Он видел это по челюсти рейнджера и слышал в его голосе, но он также знал, что, что бы это ни было, они не собираются ему говорить. На мгновение он замешкался, понимая, что ничего не может сказать или сделать, чтобы остановить рейнджера, и что, возможно, будет еще опаснее, если он не пойдет, но в конце концов он проговорил: "Просто вернись".

Он увидел шок в глазах мужчины, прежде чем Арагорн протянул руку и крепко обнял его. "Я вернусь, Элион, - пробормотал он, - я обещаю". Но он не мог этого обещать, никто не мог, и когда Арагорн встал и направился в сгущающиеся сумерки, его пугала эта неопределенность.

Сумерки сменялись сумерками, а Арагорн все не возвращался. Элион остался на том месте, где его первоначально поставил рейнджер, и напряженно всматривался в темноту в поисках хоть какого-нибудь признака высокой фигуры. Опасность была налицо, он видел ее в глазах Арагорна, когда тот уходил, но не знал, насколько она велика и что происходит. Это делало почти невозможным рациональное осмысление ситуации, и по мере того как тьма разрасталась, его страхи становились все сильнее и сильнее: а вдруг, а вдруг, а вдруг...

Внезапный крик Фродо вывел его из состояния страха, и он подпрыгнул, резко обернувшись, чтобы увидеть, как хоббит разжигает костер ногой и наставляет других хоббитов. Он не заметил запаха готовящейся еды и даже не обратил внимания на остывшую тарелку с едой, которую поставили рядом с ним.

Другие хоббиты, особенно Пиппин и Мерри, спорили, но Элион чувствовал, как по его позвоночнику пробегает дрожь. Он знал, что здесь они беззащитны, и кем бы ни были хоббиты, он не считал их бойцами, а если бы кто-то или что-то искало их, то свет костра был бы виден за много миль, служил бы маяком и привлек бы того, кто преследовал их, прямо сюда.

Он снова повернулся, чтобы поискать Арагорна, и сердце его забилось, когда он увидел приближающуюся высокую фигуру в черном, но почти сразу же это ощущение исчезло, когда он понял, что это не Арагорн, а несколько человек, и все они идут к ним, держа перед каждым сверкающие мечи.

Внутри него поднялся холодный страх. Враг был здесь, Арагорн был где-то в диких землях, но если враг был здесь, то Элион знал, что, скорее всего, его нет в живых. Он жестоко подавил панику и горе, позволив инстинктам, отточенным за годы борьбы с Волдемортом, взять верх. В этот момент он забыл, что снова стал ребенком, забыл, что ранен и босиком, без палочки или какого-либо другого оружия, по сути, беспомощен.

Он быстро отступил вверх по склону, не сводя глаз с угрозы, которая скользила к ним со всех сторон, стремясь укрыться в руинах, и он знал, что хоббиты следуют за ним: короткие мечи и сковородки были неловко зажаты в их руках, но решимость в их глазах говорила Элиону, что хоббиты будут сражаться всем, что у них есть. Одна эта мысль вселяла в него надежду: решимость может победить знание и силу, если бы это было не так, три первых курса никогда бы не смогли предотвратить воскрешение Волдеморта.

Шок от столкновения с каменной стеной обрушил на него реальность. Они были в меньшинстве, и одна лишь решимость не могла длиться вечно против опытных противников, особенно если у хоббитов не было опыта обращения с оружием, которое они носили, или, как в случае с Сэмом, никакого оружия, кроме сковородки. А он был ребенком, без оружия и без палочки. Его магия была налицо, но без палочки он не надеялся ее направить.

Элион тяжело сглотнул, ужас скрутил его нутро, когда первая из фигур проскользнула через отверстие, холодное отчаяние окружило их, наполнив руины своим присутствием. Он задрожал, не в силах ничего сделать, кроме как прижаться к стене, пока фигуры скользили ближе, их мечи взметнулись вниз по смертоносной дуге.

Лязг металла о металл вернул Элиона к битве, когда он увидел, как первая фигура почти с презрением отправила Пиппина в полет в стену. Бездумно вернувшись к битвам, в которых он участвовал, он вскинул правую руку, словно палочку, и выкрикнул первое пришедшее на ум заклинание. Звук упавшего на пол меча потряс его до глубины души, когда он понял, что заклинание сработало, но это не замедлило сказаться на фигуре: в следующую секунду меч снова оказался в его руке, и он продолжил наступать на хоббитов, и в первую очередь на Фродо.

Элион почувствовал, как его охватывает ужас, но в то же время странное чувство восторга. Он не был беззащитен, не был обузой и мог отблагодарить их за доброту, защитив их. Его магия работала, теперь оставалось только найти заклинание, которое подействует на них.

http://tl.rulate.ru/book/103154/3587787