Готовый перевод After Rebirth, the True Eldest Daughter Starts Brewing Tea / После перерождения настоящее сокровище прикинулась простушкой: Часть 12

Любой мог услышать, что это слабое оправдание, поэтому Ли Сен смягчил тон и сказал: «Тогда иди».

Ли Чжичжи не взглянула на Ли Синчжи и тихо вышла.

Наблюдая, как её стройная фигура исчезает за дверью, с каким-то необъяснимым чувством Ли Синчжи вспомнил, что она только что назвала его «старшим баричем», и, конечно же, она больше не называла его «старшим братом».

Глава 7

После ежегодных дней весенних поминок [Цинмин] погода начала проясняться.

Если скрупулёзно подсчитать, то Ли Чжичжи находилась в столице уже более десяти дней. В эти дни, за исключением первого дня, у неё почти не было возможности выйти из дома. Дело не в том, что Ли Сен слишком контролировал её, а в том, что ей приходилось учиться каждый день.

Ли Сен чрезвычайно озабочен собственной репутацией. Для него абсолютно невозможно признаться посторонним, что у него есть дочь, которая не знает ни одного иероглифа. Семья Ли не бедна и пригласить домашнего учителя для индивидуального обучения Ли Чжичжи не составляет труда. Однако потребуется два или три года, чтобы обучится на более-менее достойном уровне. Вот тогда уже можно было бы договориться и о выгодном браке. Кроме того, когда девушка выходит замуж, чтобы с ней не случилось позже, всё это уже отразилось бы на репутации семьи мужа, а к особняку Ли это не имело бы никакого отношения.

Ли Чжичжи знала о тонких мыслишках Ли Сен, но она не хотела, чтобы другие делали с ней то, что им захочет, и это сходило бы им с рук до конца её жизни. Она уже не стала бы хорошо воспитанной и послушной дочерью.

…

В этот день, когда настало время обеда, Ли Чжичжи, как обычно, пошла в столовую.

Ли Сен и Ли Синчжи уже были там. Отец и сын разговаривали. Когда они увидели приближающуюся Ли Чжичжи, они прекратили свой разговор.

Ли Чжичжи нежным голосом позвала: «Папа».

Ли Сен был очень доволен её недавним поведением, его улыбка стала немного теплее, и он пригласил: «Садись».

Ли Чжичжи послушно села рядом с Ли Синчжи.

Вскоре после этого она услышала, как кто-то вошёл снаружи. Она оглянулась и обнаружила, что это были барыня Ли и Ли Сувань. Они мило разговаривали друг с другом.

Ли Сувань мягко улыбалась и выглядела счастливой. Когда она увидела Ли Синчжи и Ли Сен, её глаза загорелись, и она быстро позвала: «Старший брат! Папа!»

За последние два дня здоровье Ли Сувань постепенно улучшалось, и никто в особняке Ли не упоминал о слухах про конфликт гороскопов, как будто ничего и не было. Это могло быть из-за вмешательства Ли Сен, а может быть и по другим причинам, история об этом умалчивает.

Как только девочка избавилась от своего болезненного вида, всё её тело выглядело намного энергичнее, а брови и глаза стали живее. Надо заметить, что внешне Ли Сувань была хороша собой, а её красивые брови и абрикосовые глаза легко могли вызвать неосознанную симпатию у других людей.

Она посмотрела на Ли Чжичжи, не выказывая внутреннего отвращения, поджала губки и, улыбнувшись, позвала: «Младшая сестра Чжи».

Ли Чжичжи тоже улыбнулась, её глаза были слегка прищурены, как полумесяц, и сияли, когда она говорила: «Наконец-то болезнь старшей сестры Вань излечена. Эти дни я очень беспокоилась о своей старшей сестре».

Ли Сувань совсем не поверила в это, но ей пришлось притворяться растроганной, наблюдая, как Ли Чжичжи «заботливо» приглашает её присесть за стол, и мастерски командуя прислугой по сервировке этого места стола ещё одним набором тарелок и палочек для еды. Было ощущение, что девочка прожила в этом доме как хозяйка более десяти лет, а не только что вернулась сюда из глухой провинции.

Осознание этого заставило сердце Ли Сувань запаниковать. Её кулаки, скрытые рукавами, медленно сжались так крепко, что ногти почти порвали её плоть.

Она наблюдала, как Ли Чжичжи сидит на месте, которое изначально принадлежало ей, суетливо пододвигая тарелку с тофу и луком-шалотом, и мягким тоном говоря: «Болезнь моей старшей сестры только что отступила, поэтому лучше съесть несколько лёгких блюд».

Ли Сен был очень доволен сценой, кивнул и улыбнулся: «Чжичжи очень внимательна».

Ли Сувань только чувствовала, что еда, которую она ела, была похожа на раскалённый уголь, вызывая спазмы её внутренних органов.

Но Ли Чжичжи всё ещё продолжала подливать масла в огонь, в какой-то момент её глаза слегка расширились, и она подозрительно спросила: «Почему ты не ешь, старшая сестра? Тебе не нравятся эти блюда?»

Все не сговариваясь повернулись, и Ли Синчжи увидел, что Ли Сувань почти не притронулась к еде своими палочками, поэтому он тут же сказал: «Что малышка Вань хотела бы съесть? Я прикажу кухне приготовить это».

Ли Сен непроизвольно нахмурился. Это было предвестником его неудовольствия.

Как могла Ли Сувань не заметить этого? Она тут же подавила негодование в своём сердце и тихо сказала: «Нет, мне это очень нравится».

«На здоровье», - снова сказала Ли Чжичжи.

Она прищурила в улыбке пару своих персиковых глаз и добавила: «Всё, что старшая сестра хочет съесть, я могу приготовить это для старшей сестры».

Ли Сувань онемела. Она бы не осмелилась принять это, потому что боялась, что Ли Чжичжи чем-нибудь отравит её.

Она быстро схватила палочки для еды, едва удерживая улыбку на своём лице, и сказала: «Мне действительно это не нужно. Мне очень нравятся эти блюда».

Ли Сувань не чувствовала вкуса съеденной ею еды, но Ли Чжичжи была в хорошем настроении, съев две миски риса. Ли Сувань наблюдала за этим, тайком проклиная в душе, чтобы та подавилась до смерти. Конечно же, это деревенская грязнуля похожа на реинкарнацию изголодавшегося призрака любящего пожрать.

После трапезы прислуга подала всем чай.

Ли Сен, как обычно, спросил о домашних заданиях Ли Синчжи, а затем проверил и домашнее задание у Ли Чжичжи. За последние несколько дней все в особняке уже привыкли к этому.

Только Ли Сувань почувствовала укол ревности, когда услышала об этом. Она выросла в особняке Ли с младенчества, и ей было девять лет, когда она начала учиться. Однако Ли Сен никогда не спрашивал её о её домашних заданиях, не говоря уже о тщательной личной проверке. Подробном отношение раньше было исключительно только к Ли Синчжи.

Думая об этом, Ли Сувань снова почувствовала тревогу в своём сердце, и чем больше она слушала, тем неуютнее ей становилось.

Как нарочно, Ли Чжичжи всё ещё скромничала и застенчиво произнесла: «Дочь глуповата, потребовалась целая ночь, чтобы выучить этот стих. Сегодня, когда учитель спросил меня, я чуть не допустила ошибку…»

Ли Сувань саркастически подумала про себя, что на запоминание правильной интонации и ритма уйдёт ещё одна ночь, и это было действительно глупо, но неожиданно услышала, как Ли Сен утешил Ли Чжичжи: «У тебя было мало времени на учебу, так что уже хорошо иметь возможность запомнить всё это».

Сердце Ли Сувань дрогнуло, её тревога была похожа на маленькую кошачью лапку, царапающую её сердце: как это могло быть так? Может ли эта деревенская грязнуля понравиться папе?

Это полностью отличается от ожиданий Ли Сувань!

Тем временем Ли Сен всё ещё наставлял Ли Чжичжи, чтобы она внимательно слушала своего учителя.

Ли Чжичжи послушно кивала. Вдруг она взглянула на Ли Сувань и невинным голоском спросила: «Теперь, когда старшая сестра Вань поправилась, она тоже будет заниматься вместе со мной?»

Ли Сен на мгновение растерялся, прежде чем сухо объяснить: «Малышка Вань не учится дома».

Ли Сувань остро почувствовала неуверенность в его словах и внезапно кое-что поняла. Она не смогла удержаться от смешка и нарочно спросила: «Папа, почему ты не позволяешь младшей сестре Чжи также ходить в школу, как и я?»

Конечно же, улыбка на лице Ли Сен тут же исчезла, и он сказал: «Чжичжи ещё не подходит для того, чтобы ходить в школу. Она новичок в столице, и ей здесь всё незнакомо. Ей лучше пока учиться дома».

Естественно, что не это было реальной причиной его отказа. Главная причина была в том, что Ли Сен не мог рисковать своей репутацией. Когда Ли Чжичжи пойдёт учиться в школу, её реальная личность раскроется. Выясниться, что истинная барышня интеллигентной семьи Ли – малограмотна, как простолюдинка, разве это не посмешище?

Хотя Ли Чжичжи умна, однако её знания далеки от стандартов Ли Сен, поэтому Ли Сен всё ещё не хочет, чтобы она показывалась в столичном знатном обществе.

Ли Сувань догадалась о беспокойствах Ли Сен и внутренне вздохнула с облегчением.

Однако в этот момент барыня Ли, которая до сих пор молчала, вдруг заговорила: «Я думаю, она может ходить в школу вместе с малышкой Вань».

Как только прозвучали эти слова, не только Ли Сувань изменилась в лице, но даже Ли Сен был ошеломлён.

Барыня Ли осторожно поставила чашку с чаем на стол и мягким голосом объяснила: «Муж мой, подумай об этом, мы живём в столице государства, у ног Сына Неба, и ей всё равно придётся выходить в общество и знакомиться с людьми. Разве она может оставаться в особняке до конца своей жизни? Лучше дать ей возможность адаптироваться как можно раньше, не говоря уже о том, что малышка Вань также пойдёт в школу вместе с ней и обо всём позаботиться».

Лицо Ли Сувань побледнело, и она открыла рот, но в конце концов ничего не возразила. Она лишь неохотно приподняла уголки губ и сухо сказала: «Да, да, мама права».

http://tl.rulate.ru/book/98936/3360341