Готовый перевод Joy of Life / Радость жизни: Глава 23. Часть 1. Молодость во дворце и за его пределами

Осенью пятого года правления под девизом «годы торжества» во дворце молодой евнух Хун Чжу быстро семенил в сторону дома прямо за западными боковыми воротами. Ссутулившись, он сжимал в руках толстую стопку докладных записок. Его сравнительно небольшие стопы быстро касались чуть влажной земли, и в этих торопливых шагах не было ни капли нерешительности. Он приподнял подол своей бледно-голубой одежды, чтобы она не мешала идти, а его правая рука в это время прижимала сверху стопку докладных записок. Его широкий рукав надёжно укрыл их. Больше всего он боялся, что из низких свинцовых туч на небе польётся дождь и намочит эти документы.

Перешагнув порог, по установленным правилам он подошёл к учётной книге перед евнухами в комнате. Вздохнув с облегчением, Хун Чжу осторожно оставил в ней свою подпись и передал принесённые документы.

Императорский секретариат — это главный политический стержень государства Цин. Раньше его роль была не столь важна, как сейчас, потому что первый министр возглавлял шесть министерств. Все докладные записки сначала проходили через него и только потом попадали на стол к императору. А теперь, когда бывший первый министр Линь Жофу печально вернулся в родные края, императорский секретариат сразу занял ведущую роль. Император добавил в его состав ещё несколько опытных чиновников и расположил его рядом со дворцом прямо за боковыми воротами, чтобы удобнее было сообщаться.

Нынче в секретариате заведовал важными делами императорского двора дасюэши Шу и ещё несколько опытных чиновников.

С площади перед дворцом донёсся порыв прохладного осеннего ветра, Хун Чжу потёр руки, вздохнул и спокойно встал за дверями, ожидая, когда чиновники вернут документы. Ему сейчас нельзя было уйти, поэтому он послушно стоял за дверями, навострив уши и прислушиваясь к происходящему внутри.

Проходившие мимо время от времени чиновники очень вежливо кивали в его сторону головой, здороваясь. Хун Чжу хорошо знал своё место и сразу же со скромной улыбкой кланялся им. Никому и в голову не приходило считать странным то, что он стоял за дверями временного зала секретариата, потому что все знали, какие обязанности выполняет этот молодой евнух.

Иногда присылаемые из дворца прислуживать в секретариате молодые евнухи, видя его, с большой почтительностью кланялись и приглашали в боковую комнату погреться. Хун Чжу не выказывал так уж много вежливости, с важным видом кивал им, но продолжал стоять и сторожить у дверей.

В этом году ему исполнилось всего шестнадцать лет, и во дворце у него появился кое-какой статус среди слуг потому, что он каждый день работал в самых важных кругах. Ну и ключевым стало то, что у него фамилия Хун, поэтому во дворце всегда ходили слухи, что он родственник старого евнуха Хуна.

Хун Чжу потрогал воспалившийся прыщик слева под губой и начал сердиться. Последние несколько дней Контрольная палата слишком уж часто стала проводить аресты, а чиновники, соответственно, строчили гору документов и непрерывно возмущались в секретариате. Ему приходилось по несколько раз на дню бегать из дворца сюда и обратно. Он был так занят, что даже по нужде некогда сходить, а внутренний жар в итоге аж проступил прыщами. Про себя он решил, что как только вернётся во дворец, то обязательно забежит на кухню, чтобы выпить чашку холодного чая.

Обсуждения за дверями велись не так уж громко, но он всё равно мог отчётливо слышать их слова.

***

— Это работа Контрольной палаты. Император направил эти докладные записки обратно к нам, что он хочет этим сказать?

— Возможно… — в подхватившем обсуждение голосе читалось немало сомнений, — император чувствует, что последние операции преемника Фаня немного уж чересчур?

Один из сановников рассерженно ответил:

— Какой там немного чересчур? Этот Фань Сянь очевидно пользуется служебным положением, чтобы устранять несогласных! Всего за десять дней он успел заключить под стражу пятерых крупных чиновников, глубокой ночью врываясь в их усадьбы. Разве это похоже на императорскую Контрольную палату, это всё его бандиты!

И только один человек оказался не согласен с общим мнением обсуждающих:

— Преемник Фань не скрывает своих действий. После того, как тех пятерых арестовали, на следующий день их преступления были подробно описаны в объявлении, которое повесили на стене рядом с Ревизионной палатой. Народу столицы теперь всё прекрасно известно и понятно. По-моему, это слова господина Яня слишком уж чересчур. Первый отдел Контрольной палаты расследует дела аппарата управления государством, какое это имеет отношение к устранению несогласных? По-моему… те пятеро сановников вели дела не как положено, поэтому и оказались наказанными.

Старый чиновник по фамилии Янь вспылил:

— Говорите, не устраняет несогласных? Тогда почему после того, как в прошлый раз Цензорат выдвинул обвинения, Контрольная палата сразу активизировалась?

Тот человек холодно усмехнулся:

— Если это ответный удар, то почему тогда молодой господин Фань ничего не предпринял против Цензората?

— Это потому, что император мудр, он строго запрещает Контрольной палате возбуждать дела против Цензората.

Холодный смех того человека стал только сильнее:

— Тогда осмелюсь спросить у министра Яня, какое отношение к цензорам из Цензората имеет приказ по астрономии и календарю? Если Фань Сянь хотел отомстить, то почему расследовал дела этого приказа?

Министр чинов Янь сразу замолк. Он долго думал, а потом холодно ответил:

— Как бы там ни было, в любом случае нельзя позволять Контрольной палате расширять масштабы деятельности. Если они и дальше продолжат в том же духе арестовывать сановников, то так скоро всех переловят.

Тот человек насмешливо возразил:

— Господин министр, можете не волноваться, сановников третьего ранга и выше Контрольная палата не имеет права трогать.

Смысл этих слов скрывал в себе яд, намекая на то, что министр чинов сам не без греха, поэтому так гневается на расследования Контрольной палаты. Только полномочия Контрольной палаты ограничены, больших шишек третьего ранга и выше они обвинять не могут.

Взбешённый возглас министра Яня тут же достиг ушей молодого евнуха Хун Чжу, стоявшего за дверью:

— Какая ересь! Неужели вы готовы спокойно смотреть, как Контрольная палата возвышается?

Человек, начавший разговор, попытался примерить их и мягко сказал:

— Господин Янь, не гневайтесь, Сяо Цинь, не говори больше ничего. Контрольная палата может только проводить расследования, у них нет специального разрешения, они не могут выносить решения по делу. Что же до тех сановников… — Он прочистил горло. — Виноваты они или нет, это пусть сначала скажет Ревизионная палата. Только намерения императора крайне ясны, он хочет услышать наше мнение, вот и всё.

Человек, названный Сяо Цинем, поспешил первым высказаться:

— Дела Палаты должен решать сам император, я как подданный не осмелюсь судить.

Министр Янь снова рассерженно сказал:

— Я думаю, этот ветер долго не продержится, если позволить Фань Сяню и дальше безобразничать, неужели господа сослуживцы хотят, чтобы при дворе нашей Цин… появится ещё один Чэнь Пинпин?

***

Карауливший под дверью Хун Чжу, приподнявшись на цыпочки, сосредоточенно вслушивался в разговор внутри. Его губы чуть изогнулись в усмешке, и он подумал: «Неужто вы, гражданские чиновники, можете судить об отношениях между императором и главой Чэнем?»

Как раз в это время он увидел, как член Тайного совета Цинь Хэн распахнул дверь и вышел, широко ухмыляясь. Он торопливо шагнул вперёд и заискивающе спросил:

— Господин Цинь, я спешу вернуться во дворец. Когда будет возможно забрать документы?

Цинь Хэну в этом году исполнялось тридцать. Он был родным сыном генерала Циня, главы Тайного совета, и служил в командном чине в армии Цин в прошлогодней войне с Северной Ци. С его послужным списком он не имел права обсуждать дела в императорском секретариате, однако старый генерал Цинь с того случая, когда чиновников наказали батогами, сказался больным и не появлялся при дворе, поэтому император специально приказал Цинь Хэну явиться в секретариат на обсуждение. Это можно было считать покровительством семье Цинь, а также свидетельством того, что в государстве Цин по-прежнему придают большое значение военным заслугам.

Когда глава Тайного совета, старый генерал Цинь не явился ко двору под предлогом болезни, сановники вначале подумали, что он не смог вынести высокомерного поведения преемника главы Контрольной палаты, Фань Сяня. Однако Хун Чжу, услышав сегодня, как Цинь Хэн всячески поддерживает Фань Сяня, усомнился в этом.

Цинь Хэн, взглянув на молодого евнуха, сказал с улыбкой:

— Пусть шумят. В итоге никто не посмеет пойти против решения императора. А ты не стой тут и не подслушивай. Будь у тебя хоть вся смелость в мире, ты не посмеешь кому-то в шутку рассказать об этом, так зачем утруждаться.

Хун Чжу покорно улыбнулся. Глядя, как этот популярный военный, опора армии, исчезает в дверях уборной, он непонимающе покачал головой.

Недолгое время спустя обсуждение, или, вернее сказать, свара, в императорском секретариате наконец прекратилась благодаря вмешательству дасюэши Шу. Сановники тактично изложили своё мнение в докладе, попросив императора проявить осмотрительность в этом вопросе, ведь пятеро уволенных чиновников хоть и были в невысоком ранге, но все они — почтенные жители столицы. Понимая, что сами могут оказаться на их месте, сановники не хотели видеть, как Контрольная палата так запросто отстраняет их от должности.

Итак, Хун Чжу снова схватил эти документы, подоткнул свою голубую дворцовую униформу за пояс, документы прикрыл рукавом, привстал на цыпочки, выгнул спину и побежал ко дворцу.

От временной резиденции секретариата до императорского кабинета во дворце он постоянно находился под открытым небом, на глазах у всех и под защитой императорской стражи, поэтому никто не смог бы повредить эти важнейшие в государстве Цин документы. Хун Чжу бежал очень довольным, по пути милые дворцовые служанки приветствовали его нежными голосами, но ему некогда было обращать на них внимание, и угодливые взгляды молодых евнухов он тоже игнорировал.

Добежав до дверей императорского кабинета, Хун Чжу немного успокоил дыхание, почтительно вошёл и бережно положил документы под стол.

Император, который хмуро проглядывал доклады с юга, выбрал один и прочёл, отчего только ещё напряжённее нахмурил брови. Его тонкие губы внезапно зашевелились, и он холодно произнёс:

— Какая серость! Шу У только и знает, что хиханьки-хаханьки, Янь Синшу, разве что, проявил некоторую смелость… Хм, мальчик из семьи Цинь неплох.

Разве смел Хун Чжу слушать громоподобные речи самого императора? Он неслышно стоял в стороне, страшно нервничая в душе.

Император махнул рукой.

У Хун Чжу словно гора с плеч свалилась. Он вышел из императорского кабинета, и на этом сегодняшние его дела, можно считать, были окончены. Он немного попетлял по каменным дорожкам и подошёл к боковому входу дворца Тайцзы. Там, в пристройке несколько евнухов щёлкали дынные семечки, а увидев его, быстро пригласили сесть и с улыбкой спросили:

— Ну что, было сегодня что-то интересное?

Хун Чжу высокомерно ответил:

— Я же просто целыми днями слушаю, как ссорятся старые сановники, что там может быть нового?

Евнухи тут же кинулись льстить:

— Вы, евнух Хун, каждый день ходите туда-сюда между императорским кабинетом и секретариатом, все важные события нашей Великой Цин происходят у вас перед глазами, естественно, для вас там нет ничего нового.

Ещё кто-то добавил в шутку:

— Так что можно сказать, что все уязвимые места Великой Цин хранятся у евнуха Хуна за пазухой.

Как бы ни гордился Хун Чжу, бдительности он всё же не ослаблял, поэтому тут же строго и сурово ответил:

— Что за чушь? Я всего лишь слуга!

Евнухи расхохотались.

— Кроме императора, все чиновники и знать в государстве Цин — слуги… Евнух Хун, вы разве не знаете, что ваше имя теперь прославилось. Даже когда я вышел из дворца купить ткани, и люди слышали, что я с вами в хороших отношениях, то начинали смотреть на меня с уважением. Все говорят, что в столице следующим после господина Фаня из поместья министра вспоминают о вас, евнух Хун.

Хун Чжу поднял руку и пригладил растрепавшиеся волосы на лбу. Он улыбнулся, но ничего не сказал: хотя он понимал, что не ровня прославленному на всю Поднебесную молодому господину Фаню, но людям всегда нравится лесть, особенно когда их ставят в один ряд с такими личностями, в душе всегда просыпается самодовольство.

http://tl.rulate.ru/book/96718/5277060