Готовый перевод Врата в Истину [Мир Сфер] / Врата в Истину [Мир Сфер]: Глава 2 — Дыхание бога

Очередное утро. Запах сырого мяса, вызывающий рвотные позывы. Тяжесть в голове, словно после серьёзной пьянки.

— Просыпайся давай.

Чьи-то сильные руки стали толкать мужчину в плечо, а голос неизвестного подозрительно напоминал Брунхильды— такой же грубоватый и дерзкий. 

— Не пил ведь вчера — так чего ведёшь себя, как сваренный труп? Равновесие даже наступить не успело. 

Данзан с трудом открыл глаза, но тут же прищурился из-за яркого света. Шатёр был открыт. Над южанином возвышалась фигура подруги и, судя по силуэту, одежды на ней было не больше, чем скромности в характере.

— Почему так рано?.. 

Облизнувшись от мерзкого привкуса желчи во рту, капитан уселся. Рука его ушла под ногу и вытащила нож в чехле, который неприятно давил на голень. 

— Ты выглядишь так, словно что-то случилось.

Внимание мужчины привлёк странный вид девушки: слегка согнутая, неровная поза. Кисти напряжены, на губе еле заметный след, кровоподтек. Напарница будто бы хорошенько её прикусила или с кем-то подралась. 

— Случилось-случилось, но об этом потом. Давай сначала помогу…

Не успел наёмник возразить, как его тут же подхватили за плечо. 

Брунхильда одним движением поставила южанина на ноги, да так резко, что дабы колени не согнулись сами собой, ему пришлось как следует обхватить свою подругу.

— Гх… Ты обещала так не делать, Вражда тебя прокляни,  — рыкнув с раздражением и оттенком боли, Данзан вцепился ногтями в её плечо, но быстро пришёл в себя.

— Да ладно тебе, я ж легонько и любя! — Загоготав, Брунхильда любезно отпустила Данзана.

Сохранив равновесие и привыкнув к стоячему положению, южанин провёл ладонью по подбородку. Этот жест, означающий смирение, был частым для мужчины. Но вместо привычных неухоженных зарослей командир ощутил раздражающую гладкость.

«Никак не примирюсь с этой пустотой. — Смотря в наглый взор напарницы, южанин скривился, а его пальцы различали лишь тоскливую колкость. — Она стала больно вольной за последние месяцы… Приструнить, что ли».

Лицо командира наёмников гладко выбрито, и приспособиться к ощущению, когда ничего не лезет тебе в рот, было нелегко. До сих пор Данзан с содроганием вспоминал тот трагичный момент, когда, воспользовавшись его минутной слабостью в лежбище, Брунхильда бессовестно срезала всё. Такой ловкий рез, тренированный…

— Тебе нужно не воевать, а идти в цирюльники. Инструментики с Яковом подобрала? — На лице вояки появилась язвительная ухмылка.

— Хватит мне об этом постоянно напоминать. В бороде, так-то, заводятся вши, а они, как известно, переносят миазмы и болезни. Я тебя спасла! 

Невинная улыбка расцвела на лице Брунхильде, и она поспешила сама сесть на соломенное лежбище.

— Тогда давай тебя налысо побреем. В волосах вши тоже водятся.

Рука наёмника потянулась к ножу, но девушка быстрее успела его перехватить. Как будто заранее знала, куда пойдёт разговор.

Спустя мгновения оба разразились смехом. Усевшись обратно, Данзан покрепче обхватил подругу. Мерзкий запах сырого мяса отступил.

— Так что случилось? — Командир нахмурился, стал серьёзнее. — Опять проблемы с паснушками или… 

— Нет, не с ними. Несколько рекрутов-идиотов нарушили какой-то приказ. Близнецы их за это чуть на месте не казнили, а теперь до изнеможения всю братию безмозглую гоняют. — В голосе девушки послышались жёсткие нотки. 

— Чтоб их болотная плетелица высекла. Если эти дурни вусмерть устанут к Равновесию, то…

— Штабелями полягут, ага. Мы это уже проходили. Разберись уж, это по твоей части.

Брунхильда помогла Данзану одеться. Её присутствие было как нельзя кстати: шоссы наёмника девушка находила, как заправский сыщик. Если они, конечно, не терялись с концами. И такое порой бывало. 

Снаружи первым делом Данзана встретило лазурное небо. Нежное, покрытое густыми бархатными облаками. Те неторопливо плыли по небосводу, и лишь одно из них сильно выделялось: оранжевая неправильная тёмная туча, быстро мчащаяся впереди всех, словно стараясь выйти из окружения своих братьев. Это было очень редкое явление, предвестник скорого радостного визга городской аристократии. Раз в году в случайном месте с небес опадал латунный хлопок или, как его ещё называли в народе, ржавый хронец. Субстанция, по словам ревнителей, даруемая самим Единством. Впрочем, интерпретаций и объяснений его появления было множество. Суть же одна — сбор этого редкого материала мог обогатить любого, ведь именно из него шились самые дорогие наряды. 

— Уже скоро… 

Внутри Данзана застыло чувство неприятного ожидания.

Бледно-жёлтое светило на небе застыло. Оно не двигалось и слегка пульсировало, знаменуя быстрое наступление Равновесия. Через какие-то несколько дней отряду снова придётся столкнуться с маленькой катастрофой, а значит, землянки делать придётся в скорости. К тому же близится начало самого спокойного сезона. После исступления температура начнёт выравниваться, знаменуя самый благоприятный для крестьян период — тешен. И, словно чувствуя надвигающуюся угрозу, птицы целыми стаями огибали горы и улетали в сторону. Именно их заметил мужчина, подняв голову.

Степная трава плотным высоким ковром устилала каштановую землю. Она была ярко-зелёной, с редкими белыми проблесками тамрамского пустотника. Её трепало в разные стороны: восходящий ветер клонил полотно к горам, и затем потоки спускались, возвращая травинки в начальное положение. Впрочем, не одной травой степь тамрамская едина. Издали, на западе от лагеря, виднелись большие кусты и редкие деревья. В отличие от земляного покрова, они были большие, величественные: высокие кроны берёз плакальщиц красиво свисали, разветвлялись десятками ветвей. Листья её были пламенно-жёлтыми, покрытыми особым пигментом, который поможет дереву перенести сильные перепады температур.

На секунду, огибая шатёр и направляясь в сторону площадки для тренировок, Данзан увидел в траве чью-то пушистую мясистую задницу и вздрогнул. 

«Неужто паснушка?..» 

Наёмник с подозрением и опаской пригляделся. Нередко эти загадочные маленькие животные перебегают из рыжих степей на север, принося неудачу. Тем не менее его опасения не оправдались. Зверёк поднял голову. 

«Нет. Хорёк».

Тренировочная площадка находилась по правую сторону от шатра, принадлежавшего Данзану и являющегося центром стоянки. Можно было даже с уверенностью сказать, что огороженная палками и верёвкой земля была вне лагеря. 

— Ещё! Я не вижу отдачи, сопляки! Что, думаете, можете сачковать? 

Тэсса стояла с мечом в руках. Озлобленное лицо девушки выдавало в ней не легкомысленную мечницу, а кровожадную бестию, вот-вот готовую сорваться. Рой находился неподалёку. Пусть он и не гневался так открыто, но его пристальный взгляд  следил за каждым движением дюжины новобранцев.

Юнцы от шестнадцати до двадцати лет упорно копали яму. Вид разрытой земли удивил Данзана, ведь рекруты должны были тренироваться бою, а не перекапывать площадку. 

«Неужели близнецы…»

— Стоять. Прекратили могильную яму рыть. — Тяжёлый голос командира остановил рекрутов во мгновение. Встав между близнецами, наёмник тут же продолжил: — Что происходит? Близнецы, кто нарушил приказ? 

— Эти трое!.. — начала Тесса, но брат прервал свою взбаламученную и озлобленную сестру, продолжив сам:

— Трое в центре построения выпили, несмотря на запрет.

Рой указал в сторону рекрутов, которые копали впереди всех, буквально находясь в центре ямы.

— Собирались тренироваться пьяными и думали, что никто не увидит.

— Д-да ничего такого, мы по о-одному кувшинчику, и то разбавленного! — Один из новичков, самый высокий, попытался оправдаться.

Лицо Данзана будто посерело. Кулаки сжались сами собой, напряглись до предела, а взгляд, если бы мог, прожёг бы всех виновников насквозь. 

— Ко мне. Все трое.

— Н-но…

Несмотря на явное нежелание юнцов идти к своему командиру, у них не было выбора. Стоящие по бокам от главы близнецы с мечами наперевес как бы намекали: «Убьём, если не подчинитесь». 

— Дайте нам объясниться!

— Объяснитесь после.

В следующую же секунду как один из мальцов приблизился к Данзану на расстояние полутора метров, командир сделал резкий шаг вперед: мышцы на его правой руке натянулись, как пружины. Рука зашла сбоку и мощно, грубо впилась прямо в живот бедняги. Тот согнулся в три погибели, глаза были готовы выпрыгнуть из орбит, а лицо мальчишки стало красным, как кровь Вражды. Он тут же упал на колени, и всё, что могло быть в его животе, вышло без лишних просьб. 

Остальных виновников командир наёмников щадить тоже не стал. Рывок за рывком, и одного удара его железного кулака хватило, чтобы бедняг вырвало. 

— Скажете Тунумне сделать его любимый отвар. Пусть проблюются получше, а затем воды похлебают. Остальные, слушайте сюда. — Протерев кулаки, командир громко щёлкнул пальцами. — Пить в Равновесие нельзя, ибо сдохнете. Близнецы эту яму вырыли, ибо такова добрая традиция для новичков. Каждый, кто дохнет, отправляется в яму и следом её поджигают. Горит, кстати, хорошо. — На лице Данзана появилась ехидная ухмылка. — А потом мы полдня слушаем рыдания сопляков по сгинувшим.

Рукой наёмник махнул рекрутам расходиться и отдохнуть, ибо вскоре придётся снова работать. Два раза повторять им не нужно было. Близнецы, конечно, довольны не были, что показательная порка отменилась. 

— Запомните. Они сейчас яму копают и тратят силы в пустую. Нам еще таскать вещи, пересобирать лагерь и делать землянки. У нас на носу задание, терять сразу всех не хочу. И эти трое… 

На секунду Данзан помрачнел и почувствовал знакомый запах 

— Я видел и понимаю, почему рекруты пьют перед исступлением. Встретить Равновесие лицом к лицу страшно. В обычной ситуации — выпороть или отрезать пару пальцев, отправить в деревню. Но людей у нас не хватает. Думайте, прежде чем гнать. И да…

Сделав небольшую паузу, мужчина внимательно взглянул на Тессу, которая до сих пор была на взводе. Брат её быстро успокоился, но девчонка… 

— Устройте между собой небольшой спарринг. Вы давно не соревновались. Раз так много энергии, то потратьте её на пользу.

— Есть! — На лице дуэлянтки появилось счастливое выражение, а вот Рой явно не хотел вступать в бой с сестрой-бестией.

Что бы ни произошло дальше, разобравшись с ситуацией, командир начал осматривать лагерь. Новобранцы отправились к своим шалашам, что стояли полукругом в отношении главного шатра. Они были созданы из шкур, натянутых на ветки. Их жилища пусть и были плотно укрыты, но выглядели грубо и неказисто. Они сильно контрастировали с местом для сна командира наёмников. Шатёр его был более качественным, сделанным из холщи и пропитанным специальным масляным раствором. Дорогая вещь, но благодаря ей ткань почти не портится. 

Поодаль от центра лагеря, к северу, расположились купец и ремесленник. Несмотря на возможность жить в более комфортных условиях, их палатки выглядели обычно и совершенно не выделялись: натянутая добротная ткань в несколько слоёв на толстые ветки. Эти двое будто сговорились не привлекать внимание. Данзан понимал, почему — если на лагерь нападут бандиты, их не станут грабить первыми.

— Мне кажется, они единственные, кому эта гордячка импонирует по-настоящему. 

На самом юге располагались две телеги, набитые снаряжением, провизией — вещами, нужными в пути. Там же сейчас стоял и скот: две тягловые лошади и два мула. Привязанные к вбитому в землю колу, они умиротворённо пили воду из больших бочек. Пить им нужно было много, а вот есть — нет: во время исступлений почти все животные впадали в короткую спячку. Наполненный желудок в свою очередь заставлял их организм работать. Бережно Брунхильда заботилась о животинках: вычёсывала, мыла, покрывала суллюдиной — маслом из корня ложного ландыша. Девушка относилась к скоту с трепетом, словно к своим кровным детям, и это удивляло многих.

 Животные были приспособленнее людей, когда дело касается температуры: они обычно прятались в норы, рвали траву или обмазывались маслами, которые могли найти в дикой природе. Однако на привязи многого не сыщешь, да и одомашненные, эти скотины вряд ли бы выжили, отправь их просто в поле. Так что приходилось кому-то заниматься заботой о них. Сначала это был Тунумна, но с недавних пор Брунхильда открыла в себе такой интерес, забрав у энкида часть его работы.

«Сначала, пожалуй, загляну к Жигагу…» — С этими мыслями командир направился к северной палатке, что находилась правее купцовой. 

— Когда-ныбудь стяшки мои будуть ровне.

Сидя на пеньковой подушке, ремесленник усердно пытался попасть в шов жёлтого кафтана. Он даже не сразу заметил, как Данзан преодолел порог его жилища.

— Жигаг, как успехи? 

Постучав по деревянной опоре палатки, наёмник подошел ближе и сел рядом. Ему до сих пор было невдомёк, почему у коренного бледнолицего зобаданца был столь странный акцент. Данный народ заселял центральные южные области Фальдема — тихие низины и горные клещи. Язык их весьма прост и незамысловат. Выходцам из тех земель обычно не составляет труда привыкнуть к чужому говору. Жигаг в тамрамских землях очень давно, так что своей неспособностью говорить подобно остальным ремесленник вводил многих в ступор. 

— А? А! ДунДанзан! Я пощти закончиль. Кафтан, конешно, тот ещо, новый брать нада, но до поры жыть будет. — Радостно взмахнув им, мужчина чуть не попал своему командиру в глаз крупной  иглой. 

На кафтане виднелись следы упорной работы: сделанная из кости одного из Ватахских чудовищ, на ней так или иначе оставались следы от упорной кройки плотных тканей. Жигаг был трудолюбивым мужиком — за это Данзан его уважал.

Встретились они впервые на севере Раталаса. Это было вскоре после убийства аристократа, который пошёл по бандитской дорожке. Тогда Жигаг и двух слов нормально связать не мог, но на удивление им удалось найти общий язык. Ремесленнику нужна практика и материалы, еда и компания. Это всё, что интересовало странного зобаданца.

— Хорошо. Но я здесь не за этим. Нужно чего из инструментов? 

Широко расставив ноги и уперев руки в колени, командир ощутил легкий прилив ностальгии. Когда-то давно, в глубоких степях он отчитывался перед отцом о потерянной кобылке. Тот сидел именно так, как расселся наёмник сейчас.

— Тощна, нужно́-нужно́.

Кивнув наёмнику, Жигаг быстро вытащил из кармана небольшой свёрток — пергамент. Он был молочного оттенка, и Данзан уверен, что лучше никому не знать, как именно такие создают. 

— М-м-м. — Когда свёрток попал в руки, командир тут же его раскрыл. — Значит хочешь заняться сапожничеством? Подсоблю. Будет кожа — возьмём, а нет — контракт выполним на чудовище, получишь что-то получше обычных лоскутов.

С уверенной улыбкой кивнув, мужчина передал Жигагу свёрток обратно. По ясному, радостному виду последнего, зобаданец явно был доволен ответом командира. 

Посидев и поговорив ещё какое-то время с ремесленником, Данзан вышел и снова оглядел лагерь. Кажется, рекрутов уже запрягли, и они во всю работали: снимали полотна со своих шалашей, копали ямы для землянок, таскали воду и заготовленные брёвна. Ряд бочек стоял неподалёку от главного шатра. Раньше использовали брагу, но после эпопеи с ведьмой и потерей троллиного глаза, Данзану удалось выпросить у той рецепт водицы побезопаснее: ряд трав, немного специй и выходит то, что можно пить даже после Равновесия. Были после торгов с ней и другие подарки, но большую часть из них командир ненавидел, ведь они давали преимущества в сражении, но большой ценой.

— Да, всё уже готово, управляющий! — Голос интенданта прозвучал резво и нетерпеливо.

В сравнении с Жигагом, Яков, торговец и по совместительству их интендант, будто ждал Данзана: отреагировал даже до того, как тот успел войти в палатку. Следующим по лагерному осмотру был именно он, так как без Якова вся их братия долго бы не просуществовала. 

Встретились они на ярмарке. Всё началось с обычного задания, которое должно было принести Данзану просто денежную прибыль — найти реликвию семьи торговца, передать и забыть. Кто знал, что по итогу того задания он обретёт интенданта?

— Ты как всегда, Яков. — Кивнув ему, командир, не усаживаясь, подошёл ближе и забрал крупную шкатулку из руки торговца, резную и роскошную. 

Она скрывала кое-что очень ценное, на что намекала дороговизна её вида: росписи, аккуратная резьба. Раскрыв ларец, мужчина увидел внутри большой свисток размером с три кулака.

— Да-да, знать бы ещё, зачем нужно было тратить три серебряных пузана на… это. Не похоже на манок. Какой-то странный боевой рог. Выглядит, как глупая аристократическая игрушка. — В голосе Якова послышалась привычная ему остринка. 

Он всегда во всём сомневался и только ему это было позволительно. В конце концов этот хитрый шелл выжил в торговом ремесле именно благодаря уму.

— Эта вещь спасёт нас в будущем. Так что, считай, необходимое вложение.

— А трата на одёжку для Брунхильды тоже необходимое вложение? — Прищурив один глаз, Яков прямо бурил собеседника взглядом.

— Конечно. Думаешь, идти к аристократу мы будем в одежде грязных оборванцев? Деньги нам сулят хорошие. А ещё дороже — репутация от потенциальной работёнки. Такие траты в долгосрочной перспективе — мелочь. 

— Но именно благодаря мелочи собирается денежный сундук. — Яков лишь покачал головой. Но, судя по тому, что спорить торговец не стал, хоть частично, но он был согласен со сказанным Данзаном. — Ладно, перейдем-ка к делу. Закупить нужно много всего, управляющий. Начиная от провизии, заканчивая взятками гильдии «Боевые Мастера». Но что-то нужно сократить. Мы либо хорошо укомплектованный отряд и жалование в этом полугодии будет короче и скуднее, либо придётся ужать расходы. 

— А разве наших запасов не хватит, чтобы просуществовать как минимум год спокойно?

Наёмник указал в сторону крупного ларца, что лежал позади Якова. Там были все их сбережения. Латунные, серебряные, золотые монеты. Водились даже электрумовые, хотя кроме сделок с церковью, их почти никуда не денешь. При том хранились не в головешках, небольших монетах, используемых повсеместно. Они были номиналом пузанов — монетах побольше и стоимостью, как пять мелких. 

— Хватит. Но если разбазаривать, то ваша группа быстро развалится. Вы движетесь быстро и ярко. А я много раз видал, как годовой запас сгорал за месяц от роста потребностей и амбиций

— Добро. — Данзан одобрительно кивнул. — Тогда уменьшим пока резерв, и если вдруг что-то пойдёт не так — из своего кармана выдам жалование.

Обсуждение расходов продолжилось ещё какое-то время, но затем их разговор перешёл на более бытовой уровень. Яков был хорошим мужиком, пусть и брезгливым. Лягушек, например, он боялся, как огня.

— …И вот, значит, открываю я палатку ночью, чтобы дела сральные сделать, а тут она как полетит! — По коже хитрого шелла пошли мурашки.

— Это дело недолгое, перетерпи. Они беснуются, ибо скоро начнётся сам знаешь что. Потом всё уляжется. 

— Да ну их, — Покачав головой, торговец достал из кармана пастилу, купленную еще несколько недель назад. — Эта мерзость скользкая и глазастая. У неё души нет. Я говорю: если что-то и было создано Враждой, то точно лягушки. Эти твари хуже зверей-демонов. 

— Для человека, который так ненавидит земноводных, ты на редкость любишь войвров. Самому странным не кажется?.. — Ухмыльнувшись, Данзан протянул руку в сторону пастилы в ладони Якова, оторвал небольшой кусок и отправил в рот.

— Конечно же, всё дело в их очаровании и экзотичной еде. — Яков хитро подмигнул. — Ну и как маленькая приятная деталь — в их товарах, которые городские раскупают за баснословные деньги, ха-ха-ха! — Гогот торговца был тихим и сиплым, кто-то даже называл его жутким.

В конце разговора они обменялись крепкими рукопожатиями. 

У Данзана осталось последнее место, требующее проверки. На северо-востоке лагеря, если идти в сторону гор, то вскоре можно увидеть очень узкую палатку, в которой едва мог поместиться даже один человек. Именно в ней жил Тунумна. Неподалеку он расположил как котлы с готовящейся едой, так и сушилки для мяса. Энкид, правда, пребывал не в палатке, а усердно и виртуозно рубил дрова, стоя неподалёку от костра. Вид у повара был понурый: взгляд тяжелый, двигался он непривычно резко — нервно, ещё и хмурился через каждый удар. Тунумна явно был не в духе.

Приютить у себя энкида уже считалось странным, изгнанника — неприемлемым. А подпустить же к себе «неприкасаемого» казалось и вовсе абсурдным, не говоря уже о том, чтобы пригласить его к своему котлу. В народе их часто звали «гнилые нелюди» — и было, за что: пахло от них соответствующе. Как и с другими такими степняками, Данзан встретил впервые Тунумну именно на плахе.

Тот день был особенно мерзким. Тучи, усталость, погибли несколько действительно хороших ребят. Смердящий запах сырого мяса сводил наёмника с ума. Он тогда ещё не привык к нему так, как сейчас. Голова пульсировала, глотку и дыхание перекрывало. Местами в особо плохие часы дышать было действительно тяжко. Несколько раз Данзан был на грани того, чтобы прервать свои мелочные, как ему кажется сейчас, страдания. Но что-то внутри него сломалось, когда он увидел на плахе энкида, молившего богов и судьбу о помощи. Не для себя, но для жены, дабы родня приняла её обратно, чтобы грех его не сломал жизнь родному ему энкиду. Наёмник потерял отличную боевую команду. Они были знакомы ему очень давно, пережили разные трудности, и Данзан мог без сомнений подставить им свою спину. Потеря таких боевых братьев была тяжелой. И тут он увидел Тунумну — непреклонного, не беспокоящегося о собственной жизни, но тревожащегося за жизнь близких. Командир наёмников имел авторитет среди стражи. Без труда он узнал, за что вешают этого беднягу. И он спас его. Запах неприкасаемого наёмник тогда не учуял — мясо его перебивало, оттого и неприязни почти не было. Но что более важно — энкид напомнил командиру о наличии другого выхода. Тогда, когда жизнь Данзана пошла под откос.

— Почему тут? Еда не готова, брат. — Голос повара звучал, как грубая кузнечная чеканка. В нём не было далёкого, режущего слух акцента: энкид быстро улавливал и схватывал особенности речи местных. Только вот самих знаний о языке и словах ему не хватало.

— Проверить, как идут дела, брат. — Тон и речь Данзана стали более вольными, панибратскими. Либо это было данью уважения традициям энкидов, либо им с Тунумной было проще так говорить и понимать друг друга, но командир привык общаться именно подобным образом. 

Подойдя ближе и увидя понурое выражение товарища, наёмник уже в этот момент прекрасно понимал, почему неприкасаемый в таком дурном положении духа. Увидеть смерть сородича, пусть даже и не знакомого лично, для него тяжело. Это людское общество привыкло к смерти, она преследует их неустанно. А энкиды в кланах борются за семью до конца, даже если обиженные не из их племени. Данзан об этом знал и уважал традиции товарища, но порой это раздражало.

— Хорошо дела. Лучше, чем у брата. У него кровь в голову ушла. Больше нет брата. 

Покачав головой, неприкасаемый с силой ударил топором по бревнышку. То отлетело в сторону и чуть не задело командира.

— Ну нет и нет, не наше это дело, — ответил ему командир.

— Знаю. Не виню, но не понимаю. Почему? Почему тогда спас меня? — В голосе энкида послышалась непривычная для него неуверенность. 

Обычно Тунумна всегда знал, что делает, но здесь…

— Я взял тебя, ибо мне нужен помощник. Тот энкид был изгнанником и без кисти он бесполезен. Сам знаешь, что солдат и наёмник, потерявший конечность, заканчивает свой путь. Спасать его себе дороже.

Ещё пара фраз осталась на языке наёмника, но он обратил внимание на тот самый котёл, в котором что-то кипело. Пахло из него сладковато и приятно. Запах заглушал вонь, которая исходила от неприкасаемого. 

— Это еда? — спросил мужчина, готовясь взять деревянную ложку, лежавшую прямо на котле.

— Нет. Это отвар, чтобы выпускать из живота миазмы. Для людей новых, Рой просил.

После его слов наёмник сразу отдёрнул руку от ложки, едва не зачерпнув того, чего не следовало. 

— Но ведь найти повара несложно. А я проблемный. 

— Хватит вести себя, как баба. Тунумна! — Данзан подшёл ближе к товарищу и крепко похлопал его по спине. — Ты превосходный повар, руки у тебя золотые. А отвар твой вообще бодрящий. Меньше думай о таких глупостях. Нам скоро равновесие пережидать.

— Справедливо. — Тунумна кивнул, с силой вогнав топор в пень.

Где-то вдали послышались крики и мольба провинившихся рекрутов. Кто-то молил отпустить их, кто-то раскаивался, говорил, что всё понял и больше не будет. Данзан, пока весь лагерь собирался поесть у общего котла, наблюдал за тем, как Брунхильда с удовольствием пичкает мальцов настоем, отойдя к повозкам. Бедняги и их желудки надолго запомнят, что пить перед Равновесием нельзя. Вокруг костра собрались почти все: рекруты, Тесса, Рой, Данзан, Жигаг, Эха, Тунумна. Новички с трудом терпели запах неприкасаемого, но уселись послушно, не говорили ни слова. Остальные свыклись и уже не реагировали. На самом деле, когда Данзан представил нового товарища-повара отряду, недовольны были почти все. Даже подраться пришлось, но всё обошлось малой кровью: пара синяков и разбитых носов.

— Слушай, Тунумна. А как ты к овсу относишься? Самое дешёвое зерно, как никак. Сможешь сготовить овёс так, чтобы мы даже не заметили его присутствия? — Рой ухмыльнулся во весь рот, жуя похлёбку и закусывая свежеиспечённой лепёшкой.

— Рой, мне жаль тебя огорчать. Но что лепёшка, что похлёбка из овса и сделаны. — Тесса похлопала брата по плечу. В выражении его лица показалось искреннее недоумение. 

Ребята засмеялись.

— Рой, наш дорогой. Где мясо? — В голосе Эха промелькнуло легкое подозрение.

— А-а-а… Оно… ну… В пути. Кабан будет. Потом… — Юноша отговаривался, неловко улыбаясь и теребя лепёшку в руках.

— Значит, время впустую потратил — ещё и своих бросил работать.

Данзан слегка наклонился, сидя на пеньке, прищурился, выставил правую ногу вперёд. Поза мужчины стала наглой, угрожающей. С лица Роя стекла капля пота.

— Значит, работать будешь после еды за четверых. На тебе копка и доставка брёвен. Побегаешь у меня сегодня. 

Парнишка побледнел и лишь стыдливо кивнул.

Болтовня продолжалась ещё какое-то время. К ней даже присоединились несколько рекрутов. У всех была своя история. Глупая, страшная, трагичная или пустяковая — за костром это не имело никакого значения. Когда вы собраны вокруг котла, рядом товарищи и твои боевые братья, всё в мире становится неважным.

И вновь началась работа. Эха читал молитвы, Тунумна подготавливал настои. Тесса и Жигаг плели основу из веток, листьев и травы для будущих укрытий. Данзан вместе с Роем таскал брёвна и командовал рекрутами. Брунхильда волочила камни и подготавливала места для животных. Работы было много: выкопать место под землянки, сделать основу и обмазать её купленой морской глиной. 

Любая мелочь делалась на совесть. Если в поселениях исступления переживались проще, а распитие алкоголя было делом безопасным, то в дикой природе всё совсем наоборот. Умереть от ошибки, столкнувшись с межсезонной катастрофой — проще простого, и каждый здесь это понимал. Бочки закапывались в землю, закрывались плотной тканью. Тщательно проверялись все места землянок на предмет дыр. Брёвна уходили в основу укрытий. К тому же нужно было также разгрузить всё из повозок и завести телеги поглубже в речушку, что была метров в пятистах от лагеря. 

Лица всех были напряжены до предела, многие были готовы сдаться, но каждый выдержал это испытание. Ведь самое сложное было только впереди. 

— Эх, Данзан. Знал бы ты, как я хочу выпить. — После этих слов Эха облизнул высохшие губы и как следует прокашлялся. — Староват я стал для всего этого. Неправедник угрожает Адептам, а Король с другого континента обратился чудовищем и напал на Фальдем. Хочу назад, когда всё было спокойно.

— Ты выглядишь в разы моложе меня, Эха. Не бухти. — Командир наёмников устало хрустнул шеей и всмотрелся в сторону речки. 

С высоты холма даже и не заметишь, что повозки, полностью погрузили в воду. Пропитанные маслом, они смогут продержаться два дня, до того, как начнут гнить.

— И когда ты стал таким ворчливым? 

Священник вытащил из кармана своего балахона небольшой амулет в виде хорошо сохранившегося когтя огромного зверя — гигантского чешуйчатого кабана. Старый трофей, добытый ещё в начале пути наёмниками. Он до сих пор служит ценным напоминанием, что нельзя недооценивать чудовищ. Много тогда полегло охотников. Наверняка коллекционерам можно было продать эту безделушку подороже, но Эха предпочел сделать его основой для чёток.

— Когда понял, что терпеть не могу, как готовят тушеные овощи к концу шарха.

Переглянувшись, старые друзья задорно похлопали друг друга по плечам.

— Что будем делать дальше, Данзан? — Священник стал серьёзнне. 

Его пропитанный балахон сильно потускнел — когда-то он был ярче улыбки довольной Брунхильды.

— О чём ты? К аристократу отправимся, задание выполним и… 

Не успел командир закончить фразу, как старый товарищ его прервал:

— Я не об этом. Что будем делать с твоим сыном? Он ведь так до сих пор и не объявился с тех пор.

— А что с ним делать? Он сделал свой выбор, я — свой. Искать его не моя обязанность.

— Ты отец! Неужели совсем не интересно, куда делся Яндан?! — Эха вспылил. Лицо исказилось в тусклой гримасе отчаяния. На нём появились заметные морщины. — Я дал слово на том полу, что помогу тебе его найти. Ты сам знаешь, что забрать обещание назад не в моих силах и принципах.

— Я знаю, но пока не до него. — Голос Данзана стал сухим, эмоции будто угасли, как и интерес к разговору. — У нас важное задание на носу. Мальчишка сам ослушался моего приказа, Ушёл своевольно и безответственно. Захочет — вернётся.

— Дуралей ты. Я в последнее время думаю, что Железным Черепом тебя прозвали когда-то не за стальную выучку, а за тугую головёшку. — Выдохнув, Эха обхватил Данзана за плечи. 

Командир наёмников и не думал прерывать его. Наверное, только своему старому приятелю он мог позволить говорить всё, что тому вздумается. Даже жене такого не было дозволено. 

— Впрочем, сейчас я тебя переубедить не смогу. Ты лучше скажи мне вот что: почему на меня, такого красавца, не клюют девицы? 

— Может, потому, что ты быстрее напиваешься, чем успеваешь кого-то привлечь? 

Данзан и Эха заметно расслабились, на лицах обоих были спокойные улыбки.

— Бред какой-то. Я уже подумываю бросить это всё и уйти обратно к Умайе. 

— А ты ещё говорил, будто не можешь забрать своё слово… — Прервашись, наёмник с удивлением посмотрел на Эха. — Подожди. Чего?..

Наступила неловкая пауза, после которой Данзан засмеялся, что есть мочи. Вдали послышался голос Брунхильды, кричавший спускаться и продолжать работать. 

День подходил к концу.

http://tl.rulate.ru/book/94774/3195569