Готовый перевод Семена магии - 1 / Семена магии - 1: Глава 9

Глава 9

Апрель. Закончились школьные хлопоты и можно отдохнуть от заучиваний длинных текстов и решений сложных математических задач. Все подобные заботы задвинуты до осени и можно заняться любимым делом — ничегонеделанием.

Но Эразм не дал парню лениться и загрузил его не только работой по дому, но занятиями на стрельбище. Они часто с Ильвой ходили далеко в лес и тренировались в создании огненных шаров, экспериментировали со сносом невысоких холмов и созданием небольших расселин в земле. Иными словами, они пытались управлять стихиями огня и земли.

В свободное время Евпл убегал на Волхов, наблюдал, как с лодок ловят сетями рыбу, да и сам рыбачил удочками — поставит несколько в ряд и ходит от одной к другой. В один из таких дней, он заметил, в воде что-то сверкающее в солнечных лучах. Нагнулся. Серебряная монета странной чеканки! Все думы о рыбалке улетучились. Парень стал бродить вдоль кромки воды, а взгляд как бы сам устремлялся то туда и сюда, останавливаясь на очередном денежном кругляше. Пару раз Евплу приходилось даже ковырять землю, чтобы добраться до лежащей под поверхностью монеты. Что это — результат улучшенного в последние годы зрения или сама земля подсказывает, где надо поднимать желанную находку? Надо бы рассказать опекуну.

— Это восточные монеты, — посмотрев на находку, сказал Эразм. — До того, как наши земли стали имперскими, местные купцы вели бойкую торговлю с восточными городами. Вероятно, древние разбойники напали на корабль одного из таких купцов. И эти монеты — возможное свидетельство дележа добычи на берегу.

— А если это клад?

— В наших северных землях денежных кладов мало находят. Серебряных же монет в них находят и того меньше. Искать подобные находки лучше в провинциях, близких к южным морям. Там, где раньше всех придумали деньги, и где было больше войн.

— Получается, что мы живём на плохой земле? — сделал вывод Евпл. — Здесь нет крупных городов, здесь холодно, здесь даже золотых денег почти нет.

Эразм рассмеялся от такой почти детской простоты:

— В одних местах человеку жить комфортно, а в других — нет. Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Вот окончишь школу, и мы начнём думать, как поехать в тёплые края.

— Почему мы не можем уехать туда прямо сейчас? Школу я могу закончить и там.

— Потому, что переезд займёт много времени. К тому же нас там никто не ждёт, и мы даже не представляем, где именно нам будет лучше жить. Вот учи лучше географию и историю, и это может помочь с предстоящим выбором места будущего жилья.

Подумав, Эразм добавил с лёгкой улыбкой:

— Этим летом ничего тебе не мешает найти пару кладов. Чем больше денег откопаешь, тем в лучшее место мы сможем уехать.

Окрылённый этими словами, Евпл направился к дому, где проживал его друг Иван. Парень похвастался найденной восточной монетой, чем вызвал неоднозначные эмоции у купеческого сына. Проговорив об известных найденных кладах, Иван решил показать своему другу золотую пряжку, когда-то найденную дядей. Так Евпл оказался в той части дома, куда ранее его не приглашали. Хозяева были где-то в городе, и никто не препятствовал парню осмотреть некоторые комнаты. Его поразили странного вида светильники и коробочки на косяках дверей. Когда же Евпл решил спросить о них Ивана, то тот замялся и предложил прогуляться по улицам. Они бродили около часа, а потом расстались.

О странных вещах парень решил поговорить с опекуном.

— Я не знаю, что ты там увидел. Но если судить на основании твоих слов, то это предметы, используемые иудеями. Я слышал об этой религии и её многочисленных сектах. Их приверженцы верят только в одного бога и противопоставляют его нашим богам. В Империи к этим людям относились обычно плохо. Одно время их было много в Иудее, Сирии, Египте, Анатолии, но после нескольких войн Империи с фарсами, численность этих всех иудеев сократилась, и многие разбежались. Видимо, Калабановы являются потомками таких беженцев или же были обращены здесь из местного населения.

— Как их называют?

— Они имеют разные названия и зачастую невозможно понять, это их самоназвания или нет. Себя они часто называют иудеями, ессеями, терапевтами. Я когда-то читал пару книг о них, но уже многое забыл.

— Они опасны? — забеспокоился Евпл.

— Пока они не участвуют в жизни полиса и живут своими замкнутыми общинами, — нет, не опасны. Главное требование, высказанное им — не смущали жителей Империи своей философией. Что же касается тебя, то это ещё один повод не ходить более в тот дом. Общайся со своим другом в другом месте. И тебе лучше не говорить о том, что ты узнал с кем-то ещё, даже с Ильвой.

— Почему?

— Потому что тогда, рано или поздно, Калабановы будут иметь дело с чиновниками и для них это может плохо закончиться. И если это произойдет, то пусть не мы будем причиной обрушившихся несчастий. У них и сейчас много проблем из-за их веры.

— Какие проблемы?

— Если ты не знаешь, лечение, осуществляемое асклепиадами, подразумевает жертвы богу Асклепию. Поэтому, сектанты не могут обращаться к ним за помощью, поскольку для них это равносильно отказу от веры.

— Так ведь могут обратиться к лекарям, — заметил Евпл.

— Лекари лечат лишь отварами и мазями, — ответил Эразм. — Да и далеко не все лекари хороши в своём деле. Большинство лишь могут завязать раны и снять жар во время простуды. Аппендикс, к примеру, они не вырежут, просто не умеют.

— И как иудеи выживают?

— Ты думаешь, что я знаю всё обо всех? — грустно усмехнулся опекун. — Я знаю лишь часть малую часть из написанного в книгах. Что касается лечения у сектантов, то у них, наверное, есть свои врачи, но не думаю, что таковых много. И умирая от аппендицита, они умирают за принципы своей веры. Хотя, надо заметить, от аппендицита умирают все, кто не может заплатить асклепиадам.

Евпл уже собирался уходить, но Альберус остановил его:

— Мне сегодня ночью приснился сон, в котором я тебя лечу. Давай не будем ждать, когда я забуду увиденное во сне, и поэкспериментируем?

— Что мы будем делать?

— Ты снимешь рубаху, я положу на тебя руки и буду пытаться соединить свои чувства и твои. Это не должно быть сложнее, чем внушение мыслей, но ты должен расслабиться и не пытаться мне помешать. Просто лежи с закрытыми глазами, сильно не шевелись и ничего не говори. Запомни, это важно.

Парень сделал так, как сказал опекун, лёг на кровать, а тот сел справа, положив левую руку на его лоб, а правую на его сердце. Эразм стал слушать биение сердца Евпла, а потом биение своего сердца. Потом он стал мысленно соединять оба сознания.

Прошло четверть часа, и руки Альберуса стали нагреваться. Почувствовав единение, мужчина чуть приоткрыл глаза и посмотрел на тело парня, где в разных местах слабо засияли узлы, соединяясь в единую светящуюся оболочку. Каждый такой узел состоял из почти белых светящихся нитей, в некоторых из них виднелись жёлтые, красные или почти чёрные вкрапления. Отдельное внимание привлекли два узла, имеющие различные цвета. Видимо, туда и попали осколки, и теперь они — хранилища силы. От этих узлов по телу расходились разноцветные нити. Узел, находившийся в правой ключице, имел более толстые нити и они более насыщенными. А наибольшее их скопление наблюдалось в правой руке. Второй узел в левом боку был заметно меньше, и сеть нитей от него в левую руку (и, тем более, по всему телу) была заметна значительно слабее.

Эразм чуть было шумно не выдохнул, но сдержался — концентрацию нельзя было терять. Осмотрев узлы в районе почек, он заметил в одном из них тёмную нить. Положив правую руку на это место, опекун начал давать поражённому месту мысленную команду заменять чёрные участки светлыми. Потребовалось более получаса, пока нить полностью не засветилась, как надо.

Эразм закрыл глаза и после небольшого отдыха шумно выдохнул и взглянул на Евпла.

— Можешь потихоньку встать.

— Мне было немного больно, а теперь я очень хочу сходить помочиться и поесть.

— Одевайся и иди.

Когда парень вернулся, Альберус уже позвал Ильву и обоим рассказал то, что делал.

— У тебя, вероятно, были камни в почках. — сказал он Евплу. — А я предупреждал тебя не увлекаться копчёной и солёной рыбой.

— Ильва тоже любит есть её, — в свою защиту ответил парень.

— Я и Ильву проверю, — болезни организма запускать нельзя. — Но сейчас мне надо отдохнуть до завтра.

На следующий день женщина тоже подверглась осмотру. И не зря — солёная рыба и мясо оставляют неприятные вещи в организме. Что же до хранилищ силы, то у женщины, ожидаемо, был лишь один такой и его размер был небольшой. Он так же был больше соединён с правой рукой, чем с левой. После процедуры Альберус позвал Ильву для серьёзного разговора.

— С тех пор, как ты приняла силу, я не могу относиться к тебе, как к рабыне. Было бы правильнее тебя освободить. — начал он. — И я думаю, что у тебя нет причин оставаться в своём нынешнем положении.

— Я надеюсь, хозяин, что ты, освободив меня, разрешишь мне и далее жить в одном доме с тобой?

— Да, мне не хотелось бы, чтобы ты ушла.

Поскольку имперские законы уже давно благоприятствовали освобождению рабов, соблюсти все юридические формальности было не трудно. Ильва избавилась от своего рабского ошейника и осталась жить в доме бывшего хозяина.

Собрав вечером Ильву и Евпла, Эразм обратился к ним со странным вопросом:

— Когда вы втягиваете в себя нити от «костров» и полусфер, то почему вы делаете это только правой рукой?

— Ты так делаешь, вот и я повторяю за тобой, — ответила Ильва.

— Когда я вас осматривал, то заметил, что у Ильвы, как и у меня, наверное, имеется одно хранилище силы, а у Евпла их два. Если Ильва будет втягивать в себя силу через левую руку, то она лишь усилит силовые каналы этой руки до хранилища. Если же Евпл повторит то же самое, то он, наверняка, будет усиливать своё второе хранилище силы, которые сейчас очень слабое. Оно слабее, чем у подобное хранилище у Ильвы.

Все молчали.

— Два хранилища силы, имеющиеся у Евпла, развиты различно. Тот, что связан с правой рукой, больше связанного с левой. Если ты будешь принимать силу и через левую руку, это хранилище увеличится, — обратился он к парню. — Возможно, что когда-то ты будешь значительно сильнее нас обоих. Подумай над моими словами…

Вскоре Евпл встретился со своим другом Иваном и не удержавшись, рассказал ему про лечение. Тот удивился, задумался, а потом сказал:

— Мой отец приехал два дня назад в город.

— Значит, тебе сейчас будет веселее, чем раньше.

— Нам не до веселья. У отца побаливает бок. Вероятно, причина та же, что и у тебя.

— Если твой отец хочет, то опекун может попробовать его вылечить.

— Я спрошу, — коротко ответил Иван и вернулся в дом.

Примерно через полчаса он вышел и спросил:

— Эразм сейчас дома?

— Да, он отдыхал всё утро и вряд ли куда собирался идти после обеда.

— Мой отец хочет зайти и поговорить с твоим опекуном.

Через полчаса они уже входили в дом Альберуса. Увидев Андрея Калабанова, он удивился.

— Я готов помочь, — сказал Эразм после объяснения причины прихода. — Надо понимать, что я не знаю, каким будет результат, но постараюсь приложить все свои силы.

Отослав парней погулять, мужчины и Ильва поднялись в дом. Прошло более двух часов, пока к мальчикам не вышла северянка и не сказала, что всё прошло удачно, но всем надо отдохнуть до вечера. Пока же они могут поесть и заняться чем-нибудь вне дома…

— В следующий раз лечить попробует Ильва, — поделился своим решением Эразм. — Если всё получится, и будут другие больные, то она будет заниматься женщинами.

— Ты думаешь, что будут и другие? — спросил Евпл.

— Будут, конечно, и не обязательно больные. Если эти иудеи — разумные люди, то они не будут ждать обострений, а будут просить, чтобы их обследовали на всякий случай. Потому, что если болезнь случится, то они могут помощи и не дождаться.

— Ты хочешь сказать, что не надо ждать времени, когда заболеешь, а надо заранее производить осмотр? — удивилась Ильва. — Так никто не делает же.

— Я читал в трудах какого-то врача, что надо лечить болезнь ещё до появления её симптомов.

Альберус как в воду глядел. Прошла седмица и в дом пришёл Андрей Калабанов. Он принёс колбасы и вино, а затем спросил:

— Ты давно догадался?

— Недавно, — ответил Эразм, понимая о чём именно собеседник спрашивает.

— Если к тебе придёт два-три человека, ты можешь посмотреть их?

— Да, я могу попробовать.

— Если будет необходимо лечение, то его оплатят деньгами или другим способом. Каждый труд должен быть вознаграждён.

За этими «двумя-тремя человеками» позже пришли ещё, а потом ещё… Эразм даже не подозревал, сколько в Велгороде иудеев. Что касается вознаграждения, то Альберус был больше рад возможности улучшить способности, но и от оплаты не отказывался. Он часто привлекал Евпла в качестве помощника, но не более. Горожане просто не поймут, если пятнадцатилетний школьник будет их лечить. Потом работа появилась и у Ильвы. Работы было даже больше, чем у Эразма, чему северянка не удивилась. Женщины часто работают на износ, да и многочисленные беременности не делают организм более здоровым.

Иногда они принимали посетителей у себя в доме, но чаще приходили сами. Соседи могли бы удивиться, что к Эразму, ранее не очень гостеприимному человеку, стали часто приходить люди. Да и самим иудеем так было удобнее и спокойнее — ну пришёл человек разок-другой в гости, поели-попили-посидели за разговорами… Что в этом такого особенного? В городе у всех много разных знакомых.

Постепенно новость о новых врачах, лечащих просто прикосновением рук, разошлась по многим семействам. Большинство, конечно же, недоверчиво качали головами, но особо храбрые (или те, кого болезни уже припёрли к стене) начали обращаться к странной парочке. Чтобы не было возможных проблем с асклепиадами, Эразм вначале настойчиво советовал обратиться к потомкам Асклепия, и лишь в случае отказа брался за новых пациентов. В некоторых случаях Альберус и Ильва помочь не могли. Сказывалось отсутствие практики, да и специфичных знаний.

Ближе к концу года наиболее распространённые заболевания лечились за час-два, хотя особо запущенные случаи требовали значительно бóльшего времени или, даже, дней. Как уже упоминалось, особой прибыли эта врачебная деятельность не приносила, но давала определённую известность, а, следовательно, и связи.

Евплу отблески данной известности неожиданно стали приносить даже вред. Его однокашники, которые до этого уже почти смирились с тем, что учатся бок о бок с бывшим крестьянином, неприятно возбудились. Им казалось, что парень возгордился, и стали опять вредить, хоть и не так активно, как раньше. Ну, Евпл как-нибудь да переживёт подобное, не впервой. Пережить полтора года учёбы — и всё уйдёт в прошлое…

Что же случилось с купленным чуть ли не год назад кварцем? Эразм пару раз ходил весной смотреть на него, но внешне он не изменился, а потом о камне просто все забыли из-за внезапной врачебной деятельности. Вот так и получилось, что спустя лишь год Альберус нашёл время внимательно исследовать его.

Кварц внешне оставался полупрозрачным. Ни его вес, ни его геометрия тоже не изменились. Но Эразм почувствовал, что от камня прямо-таки разит силой. И что с ней делать? Мужчина попробовал отнестись к кварцу, как к пациентам, обратившимся к нему за помощью, а для этого надо попытаться коснуться своим сознанием с содержимым камня.

Это оказалось даже легче, чем думалось. Кварц предстал большим кувшином, наполненным стихией. Надо лишь взять её, как бы выпить… и Эразм попробовал. Ожидая, что он может потерять сознание, мужчина сел, но никаких отрицательных последствий не произошло. Наоборот, он почувствовал нечто, похожее на то, как во время сытной трапезы наступает приятное насыщение. Альберус не стал забирать себе всю силу, а позвал Ильву и Евпла, описав им то, что надо сделать.

После они сидели за столом, удивлённо поглядывая то на кварц, то на друг друга, и прислушиваясь к своим ощущениям. Первым молчание нарушил Евпл:

— Так мы получаем значительно больше силы и без неприятных покалываний во всём теле. Надо купить ещё таких камней и разложить во всех «кострах» и полусферах.

— А придя через полгода обнаружить, что их кто-то подобрал, — резонно заметил Эразм.

— Если не класть на землю, а закопать, — предложила Ильва.

— Можно попробовать, — ответил Альберус. — Хотя что из этого получится и неизвестно. Вот только придётся хорошенько поискать такие камни на торгу.

Решили не откладывать всё на долгое время. Искали кварц на рынке долго и нашли у какого-то торговца дорогим оружием небольшой камень. Эразм поторговался для виду и все трое пошли к ближайшему красному «костру». Выкопав ямку под ним, поместили туда камень и закопали. Решили, что придут через пару седмиц.

Половина месяца пролетела незаметно. Всем троим было интересно посмотреть на результат. Каково же было их изумление, когда никакого красного пламени они не увидели. Они стояли и беспомощно смотрели то на землю, то на друг друга. Кварц в земле нашёлся, но стихии в нём не было. Всё было зря. Хуже того, они потеряли место силы, и не было ответа на главный вопрос: «Почему?»

— Когда случаются неприятности или несчастья, всегда можно представить ситуацию, что может быть и хуже, — прервал очень долгое молчание Эразм. — Если бы мы смогли купить больше камней и закопали бы их ещё в двух ближайших местах, но потеряли бы те места силы. Жаль, что мы потеряли красное «пламя», но подобные места встречаются не так редко, как радужная и светлая полусферы.

Хотя эти слова были так себе ободрением, но они отвлекли немного от самобичевания. Случилось то, что случилось и этого уже не исправить.

— Мы можем положить недавно купленный кварц прямо в снег, где полусфера. Вряд ли кто заметит, а весной заберём, — стал предлагать идеи Евпл.

— Так и сделаем, — согласился Эразм. — Положим в светло-серебристую.

— Почему в неё?

— Потому что такая есть неподалёку, а до других двух радужных довольно далеко. Если же и со светлой случится неприятность, то будет не так жалко…

Неприятность не произошла. Весной, когда снег начал таять, все трое пришли на поляну в лесу и подняли кварц. Сфера как сияла, так и продолжала сиять…

А потом пришли они. Их было пятеро. Они зашли в дом Эразма и тот сразу понял, что будут неприятности. Асклепиады шутить не любили и всех, кто покушался на их привилегии, могли ожидать страшные кары.

— Ты — Эразм Альберус, который присвоил себе права и привилегии потомков бога Асклепия? — начал один из них, вероятно, старший.

— Да, я Эразм Альберус. Но я не покушался на то, что принадлежит вам.

— Но ты лечишь людей, а врачевать в Империи могут лишь асклепиады.

— Я не лечу людей так, как это делаете вы. Я не разрезаю им внутренности и не удаляю поражённые органы. Я не мажу их мазями и не даю им отвары, хотя и могу, поскольку я учился этому у признанных лекарей.

— Что же ты делаешь? — не унимался старший.

— Я просто возлагаю руки на больных и, если богам угодно, те люди выздоравливают. Но перед этим я всегда посылаю этих больных к асклепиадам или лекарям. Если они отказываются идти к официальным врачевателям, то я пытаюсь им помочь.

— Хорошо, — продолжил старший после паузы. — Ты должен сейчас пойти с нами в храм Асклепия и показать, как ты помогаешь больным людям. Тогда мы и вынесем своё решение о том, допустима ли твоя деятельность. Мы не можем позволить, чтобы разного рода шарлатаны наносили вред гражданам Империи.

Спорить было бессмысленно, и Эразм последовал за незваными гостями. В храме их уже ждали. К Альберусу подвели к месту, где лежал измождённый старик. Проведя необходимую процедуру слияния, Эразм увидел в теле больного множество червоточин. Их было так много, что он даже встал и посмотрел на стоящих рядом асклепиадов.

— Всё тело этого человека больно. Я даже не знаю, сколько времени понадобится, чтобы исцелить хотя бы половину его болезней. На это понадобится много дней, возможно, даже пара седмиц.

Асклепиады переглянулись, и по их лицам Эразм понял, что его подвели не к первому попавшемуся больному. Всё было подстроено заранее, и это сильно напрягало.

— Если ты восстановишь подвижность обеих его рук, очистишь его почки и печень, этого будет достаточно для вынесения нашего решения о твоей врачебной деятельности. Если же не сможешь это сделать, то мы, в лучшем случае, огласим о твоей врачебной несостоятельности во всех концах Велгорода. Выбор за тобой.

— Хорошо, я попробую выполнить твои условия, — ответил Альберус. — Но на это может понадобиться три-четыре дня.

— У тебя есть это время. Мы будем наблюдать за твоими действиями.

И Эразм начал лечение. Трудности представляли не столько больные органы старика, сколько присутствие асклепиадов. Это сильно нервировало и мешало. Первым делом, он сконцентрировался на самом трудном — печени. Значительная её часть представляла одну большую червоточину. Можно было с уверенностью сказать, что у старика печень просто отсутствовала. На её исцеление ушло всё дневное время, и лишь поздно вечером данный этап лечения был закончен. Альберусу пришлось просидеть в храме ещё пару часов, прежде он смог попросить вызвать извозчика, который и отвёз его домой.

Во второй день объектом пристального внимания были выбраны почки. С подобными болезнями целитель встречался часто, поэтому особых трудностей не было. Сложность представлял лишь безнадёжная запущенность болезни. Эразм, как и прежде, стал волей своего разума выдавливать черноту из почки, увеличивая, таким образом, свечение данного органа. Закончив с одной, Альберус решил отдохнуть, и лишь затем принялся за вторую почку. Ему не хотелось и сегодня показать своё полное изнеможение после окончания процедуры целительства.

Напоследок Эразм занялся руками старика. Это было необычным делом и целитель решил заняться многочисленными мышцами, связками и костями по отдельности, раз нет понимания, в чём корень причины неподвижности верхних конечностей. На каждую руку ушло примерно по шесть часов работы, плюс время для двух перерывов.

— Я вынужден признать, что положительные изменения в теле больного видны без всякого сомнения, — подытожил старший асклепиад. — Мы понаблюдаем за ним ещё в течении седмицы и вынесем свой вердикт о твоих действиях, Альберус.

Седмица тянулась медленно. Нервничая, Эразм старался поменьше общаться с людьми. Он не знал, какой вердикт вынесут могущественные асклепиады. Напрямую навредить его семье они вряд ли смогут, но повлиять на местную власть и негативно настроить народ — запросто. С такими лучше плохо дружить, чем хорошо враждовать. Иначе же придётся покинуть полис, а к этому Эразм пока был не готов. Да и в других городах рано или поздно узнают, и тогда искать новое место?

Седмица прошла, и Эразм с тяжёлым сердцем пришёл в храм Асклепия. Через полчаса его подвели к знакомому старшему асклепиаду. Тот увлёк Альберуса в сторону и начал говорить:

— Мы долго совещались о тебе. Мнения разделились. Большинство асклепиадов было против твоего целительства в Велгороде… Но перед окончательным голосованием мне удалось найти более благожелательный для всех вариант: мы позволяем тебе быть целителем, — в том смысле, как это ты понимаешь, — но со следующими оговорками. Во-первых, ты будешь назначать плату в полтора раза превышающую ту, которую берут асклепиады за подобное лечение. Если асклепиады не производят врачевание какого-либо органа, или не могут его вылечить, то ты свободен в выборе платы. Во-вторых, третья часть получаемых от целительства денег будет отдаваться в этот храм.

Эразм уже хотел ответить, но собеседник продолжил:

— Возможно, ты думаешь, что упомянутая треть — очень много. Но ты не знаешь о том, что изначально речь шла о половине. Мне удалось донести мысль, что хотя ты всё равно и будешь получать за своё целительство больше, но рано или поздно начнёшь думать, что мы берём у тебя слишком много. Если же ты будешь заниматься и лекарством, то наш храм не претендует на получаемые от этой деятельности, деньги.

Старший асклепиад сделал паузу, во время которой изучал лицо Альберуса.

— Ты не сможешь целительствовать бесплатно. Мы рано или поздно об этом узнаем, и последствия будут очень нежелательными для тебя. Но если где-то далеко за пределами Велгорода тебе случайно попадётся человек, и он будет нуждаться в неотложной помощи, а оплатить не сможет — то ты свободен лечить как захочется и на каких тебе будет угодно условиях.

После очередной паузы асклепиад закончил:

— Постой тут немного, хорошенько подумай и дай свой ответ. Я понимаю, что не все наши условия могут показаться справедливыми. Но они все-таки более благоприятны для тебя, чем полное несогласие с проводимым тобой… ну как ты его называешь… целительством. Хотя мы и собираемся жестко контролировать тебя, но, так же, иногда будем направлять к тебе больных, которых по разным причинам не сможем лечить в этом храме.

И асклепиад отошёл по своим делам. Эразм же стал размышлять над этим предложением, а, скорее, требованием. Да, ограничений много. Но ему не запрещают делать то, что он хочет. К тому же и доход от целительства будет несколько выше. Правда, не все смогут теперь позволить себе обратиться к нему за помощью… Интересна оговорка о целительстве случайных встречных за пределами города. Понятно, что цель этих требований — как можно больше сохранить поток людей к самим асклепиадам. Но и оставлять безнадёжно больных без помощи они тоже не хотят, и будут направлять к нему. В любом случае, он находится не в том состоянии, чтобы начинать вражду и ему следует соглашаться.

Приняв решение и постояв, для виду, ещё немного, Альберус отправился искать старшего асклепиада, которому и дал своё согласие. Тот благожелательно отправил теперь уже официально признанного им целителя к казначею храма для получения дополнительных инструкций. Эразм понимал, что плохой мир лучше доброй ссоры. Особенно, в немаленьком торговом городе.

http://tl.rulate.ru/book/93409/3106381