Готовый перевод Семена магии - 1 / Семена магии - 1: Глава 3

Глава 3

— Поклясться водами Стикса?! — Евпл широко раскрыл глаза от изумления. — Это очень сильная клятва, даже боги не могут нарушить её.

— Именно поэтому ты её и дашь мне, — без тени сомнения ответил Эразм.

— Х-х-хорошо, — немного запинаясь, ответил мальчик. — Перед всеми богами я клянусь водами Стикса, что без разрешения Эразма Альберуса никому и никогда не скажу об этом месте, о том, что мы видим свечение и притягиваем от неё силу. Если я нарушу эту клятву, то тогда пусть моя душа никогда не сможет переплыть через воды Стикса и найти упокоение в мире мёртвых. Пусть моя душа вечно скитается без надежды обрести покой и наказывается богами.

— Я принимаю эту клятву, — подтвердил Эразм. — Я передумал идти сейчас в деревню. Давай присядем где-нибудь поблизости, и я расскажу тебе то, что ты сможешь понять.

Они пошли к перелеску и расположились в тени.

— Слушай и не перебивай. Когда я закончу, ты можешь задать свои вопросы, — сказал мужчина. — Это случилось более десяти лет назад. Мой отец был одним из хранителей в велгородской библиотеке, а я был его помощником. В одну из ночей какой-то камень (я не уверен, что это был именно камень) пробил крышу моего дома в Велгороде. Мы спали в одной комнате: я, моя жена и наш мальчик. Так вот, от удара было много осколков и щепок, которые разлетелись по комнате. Меньше всего пострадала моя жена — в неё вонзилось вроде бы всего несколько щепок, а вот я и сынишка пострадали больше. Было много крови, и жена кое-как нас перевязала. Мы несколько дней лежали без сил, а моя супруга нас выхаживала и раны вскоре успешно зарубцевались.

Мужчина замолк ненадолго и продолжил рассказ.

— Через несколько месяцев я стал замечать, что сын начал часто упоминать о поисках кладов, которые находятся там, где радуга касается земли. Я не придавал этому значения, ибо и мне в детстве рассказывали подобные байки. В один из дней сынишка попросил у меня лопату, чтобы откопать клад. Я подумал, что это хороший повод закончить всю эту несмолкаемую детскую трескотню и пошёл за ним посмотреть, как он оконфузится. Сын пошёл в сторону Волхова, где находится пристань. Обычно мы не пускали его туда, поскольку там много лиходеев, крыс и прочих неприятностей. Он привёл меня на задворки какого-то полуразрушенного склада (сказал, что со старшими пацанами туда недавно залезали поживиться брошенным товаром) и я обомлел — рядом со стеной на голой земле горел как бы костёр, — невысокое, переливающееся оттенками красного цвета, пламя.

Пока я стоял и раздумывал, что это такое, сынишка подошёл этому пламени с намерением начать копать. Мне привиделось, как один из языков костра стал тянуться к сыну. Потом ещё один и ещё один. Я крикнул сынишке, чтобы он отошёл, но тот не обращал внимания и просто стоял и смотрел на пламя, а потом начал падать. Тогда я подбежал, схватил его и оттащил подальше, но сын уже не подавал признаков жизни. Я отнёс его на руках к асклепиаду, но тот лишь смог сказать, что ребёнок мёртв.

Эразм сглотнул и замолчал. Было видно, что ему трудно вспоминать события, пусть и прошедшие так давно.

— А что потом? — спросил Евпл.

— Жена не смогла принять смерть сына и покинула этот мир. Я… я как-то жил. Лет пять назад случайно оказался рядом с речным портом и решил посмотреть то место. Красный огонь горел на том же месте. Я подошёл и долго смотрел на него, а потом ко мне потянулась «нить» и соединилась с моей рукой. Что произошло, ты уже понял. Я испугался и убежал, а потом долго размышлял о произошедшем. Так я понял, что нельзя сразу принимать много «нитей». Если бы я оттащил своего сына раньше, то он, наверное, остался бы жив… Потом снова пришёл туда и опять получил силу. Так я приходил ещё несколько дней. На пятый день не увидел ни одной нити. Ни на шестой, ни на седьмой, и после этого уже не приходил. Через седмицу я стал замечать, что зрение стало острее, а руки крепче, сильнее.

— Ты больше не приходи на то место?

— Я пришёл через месяц. Языки от красноватого пламени стали снова тянуться ко мне, и я втягивал их уже по два за день, а через несколько дней «языки-нити» опять пропали. Думаю, что пламя не может давать их постоянно, и нужен отдых. Ну как плодовое дерево не даёт фрукты круглый год, а только в определённое время.

— Значит, и от этого сияния мы будем получать силу два или три дня? — спросил мальчик.

— Думаю, что так и будет.

— А почему тот «костёр» был красным, а этот разноцветный?

— Я видел около полудюжины «костров» и только одну полусферу, похожую на эту. Все «костры» имели высокое, мне до пояса, одноцветное пламя, а полусферы — многоцветные, невысокие, зато более широкие. Я не знаю в чём различие, но оно, наверняка, есть. Теперь нас двое и мы, наверное, поймём это быстрее, если только боги не сговорятся помешать.

— Мы? — удивился Евпл.

— Мы, — кивнул Эразм. — Я заберу тебя в Велгород.

Мальчик уже устал удивляться, но вопрос явственно читался у него на лице.

— Я предложу твоему отцу деньги и думаю, что он согласится.

— У меня нет отца. Я сирота.

— Сирота? — протянул Эразм. — Вот как?! Хм… а у кого ты живёшь?

— У дяди и тёти. Дядя — далёкий родственник моего отца.

— Становится всё интереснее и интереснее, — настала очередь удивляться мужчине.

Он замолк. Мальчик тоже молчал. Приближался вечер. По лицу Эразма пробежала усмешка.

— Вставай, — произнёс он ободряя парнишку. — Нас ждут великие дела…

Евпл никогда не был в доме Калабановых. Это был двухэтажный дом, очень отличавшийся от обычных местных изб. В средней по размеру комнате сидело трое: сам мальчик, Эразм и купец. Мужчины уже час как беседовали о Николае и его родственниках.

— Странно, что отца Евпла никто никогда не видел в этой деревне, — отхлёбывая пиво из кружки, произнёс мнимый травник.

— Если у него с Николаем общий предок, то ничего удивительного. Такое бывает, что дети двоюродных-троюродных братьев проживают в разных местах. Они даже могут проживать в разных провинциях, — размышлял Андрей.

— Может быть, может быть… — задумалcя Эразм. — Значит, Николай ни разу на людях не называл Евпла сыном?

— Я такого не слышал, — ответил купец. — Да и кому в деревне до этого дело? Вот если кто у соседа курицу стащит — об этом будут говорить несколько месяцев. А кто как детей в своей семье называет, никому интереса нет.

— Значит, Николай скуповат?

— Все крестьяне скуповаты. За вовремя не отданную драхму могут и зуб выбить.

— Если я предложу ему передать мне опекунство над Евплом и простимулирую это кошельком, тот наверняка согласится, — задал долго вынашиваемый вопрос Эразм.

— Вполне возможно.

— А как староста деревни относится к Николаю?

— Скорее, с безразличием. А причём тут староста? — спросил Калабанов.

— Я попрошу старосту быть свидетелем при передачи прав опекунства. Ну и еще парочку свидетелей надо пригласить, чтобы потом Николай на попятную не пошёл.

— Неплохо придумано, — одобрил купец. — Хотел бы я на это взглянуть.

На следующий день Эразм вошёл в избу к Николаю. Тот уже отобедал и пребывал в неплохом расположении духа. Альберус положил перед ним одну драхму и два обола.

— Я принёс плату за два дня, в течении которых Евпл помогал мне. Но я пришёл не только для этого.

Крестьянин безмолвно ожидал продолжения.

— Я предлагаю тебе три мины, и мы идём к старосте, и ты подтверждаешь, что я опекун Евпла.

Николай ошалело посмотрел на говорившего, но не произнёс ни слова. Эразм выложил на стол монеты. Пауза затянулась.

— Я люблю этого мальчика как своего родного сына, — начал торговаться крестьянин.

— Я не претендую на эту любовь, — принял игру Эразм. — Я хочу быть лишь опекуном.

Николай закашлял, но быстро взял себя в руки.

— Без него в хозяйство развалится, и мы пойдём по миру, — зашёл он с другой стороны.

— Ты хочешь сказать, что всё хозяйство, всё благополучие твоей семьи лежит на плечах тринадцатилетнего подростка?

Николай смутился.

— Я даю тебе достаточно денег, чтобы твоё хозяйство начало процветать, — пошёл в атаку Эразм. — Если ты мудрый глава семьи, то ты с умом воспользуешься этими деньгами. Евпл всё равно через семь лет станет совершеннолетним и может уйти от тебя куда захочет. На эти деньги ты можешь купить себе хорошую корову и раба. На них ты разбогатеешь быстрее, чем используя труд этого мальчика.

— Я хочу купить лошадь и раба, а для этого трёх мин будет мало, — продолжил торговаться крестьянин.

— Я думаю, этих денег будет вполне достаточно, — ухмыльнулся Эразм. — К тому же официально ты не имеешь никаких прав на мальчонку. Или я ошибаюсь?

Николай чуть задохнулся от изумления.

— Все соседи знают, что он сын моего брата, — выкрикнул он.

— Они знают это на основании твоих слов, — невозмутимо сказал заранее подготовленную фразу Эразм. — Но твоего, якобы, брата никто никогда в глаза не видел. Даже если отец Евпла и вправду твой брат, то каким документом ты это подтвердишь? Где свидетельство, что ты его наследник и опекун мальчика?

Крестьянин покраснел от возмущения, но промолчал.

— А, может, отец Евпла тебе и не брат? Может, нет никакого родства, а на деле просто украл свободного человека, чтобы он работал на тебя?

Лицо Николая стало пунцовым, и он лишь с шумом глотал воздух ртом.

— Я тебе предлагаю два варианта дальнейших событий: или ты свидетельствуешь перед старостой деревни, что я теперь являюсь опекуном Евпла, или я иду к префекту и объявлю тебя вором, который украл свободного человека. Выбирай.

На Николая было страшно смотреть. Потом он обмяк и протянул руку к деньгам.

Через два часа Эразм Альберус убирал в свой мешок свидетельство о признании опекунства, а Евпл стоял рядом с мешком за плечами. Все, кроме Николая, выглядели явно довольными…

Велгород. Некоторое время спустя.

— Заходи Евпл, не бойся, теперь ты будешь жить здесь.

— А я и не боюсь, — сказал мальчик. — Просто непривычно входить в такой большой дом. Он больше избы, в которой я жил.

— Не намного больше, просто выше, — с благожелательной улыбкой произнёс Эразм.

Прошло две седмицы после того, как он покинул Поддубье, уводя с собой опекаемого мальчика. По пути он не терял возможности продолжить свои поиски визуального явления источников силы. Ему посчастливилось лишь однажды, когда остановившись в одном трактире, он обнаружил разыскиваемое место прямо в птичнике. Это была полусфера бело-серебристого цвета. Эразм пока не смог разобраться, почему у найденных «костров» и полусфер разные цвета. Вполне возможно, что существуют и другие, но до них он просто не добрался.

Пареньку была выделена целая комната, и он был этим ошарашен. В избе Николая он спал под лавкой, а здесь у него была даже кровать. Своя кровать! Конечно, богатые горожане только бы скривились при виде этой домашней мебели, но для бывшего крестьянского мальчика она показалась поистине царским ложем.

— Я завтра схожу, поговорю о продолжении твоего обучения в местной школе второй ступени. Тебе обязательно надо получить полное образование. В том, что кто-то закончил первую ступень, нет ничего удивительного. и об этом в Велгороде даже упоминать неприлично.

— А меня возьмут? — с сомнением спросил мальчик.

— Вот это я завтра и выясню, — после некоторого раздумья произнёс Эразм. — Конечно, я бы мог сам дать тебе все, или почти все, необходимые знания. Но это не совсем то, что от тебя будут ожидать другие люди. Если бы мы жили в твоей деревне, то ты, возможно, мог бы и стать одним из самых учёных крестьян.

Мужчина засмеялся.

— Это звучит забавно — учёный крестьянин, — продолжил смеяться он. — Вероятно, если бы подобное было повсеместно распространено, то наша империя была бы самой великой. К сожалению, это никому не нужно. От крестьян ждут двух вещей: чтобы они снабжали продовольствием и их сыновья служили в армии. Но и то, что мы имеем сейчас, уже является необычайным для других государств — почти всеобщее начальное образование для мальчиков. Переплюнуть это может лишь всеобщее начальное образования и для девочек.

— Образование для девочек? — удивился Евпл.

— Почему бы и нет, — ответил опекун. — В нашей истории было несколько женщин-учёных. Например, Арета Киренская или Аригнота и Дамо, дочери Пифагора.

— Я впервые слышу об этом.

— Ты ещё прочитаешь не только о них, но и о других не менее великих женщинах, к сожалению, почти забытых в наше время. Некоторые из них успешно преподавали нескольким десяткам мужчин, мечтавшим послушать их лекции.

Поздно вечером Евпл лёг спать и долго ворочался в новой кровати. Он думал о том, что начался новый этап его жизни, о котором он даже не мечтал месяц назад. Потом он вспомнил о Василисте и немного всплакнул… и уснул.

— Послушай и постарайся запомнить, — начал разговор Эразм утром. — В деревне ты всех называл дядьками-тётками и дедами-бабками. Но теперь ты живёшь в городе. Здесь почти все не являются родственниками друг другу. Поэтому ко всем незнакомым взрослым людям (кроме рабов, конечно же) ты обращаться по имени-отчеству. Например: уважаемый Фёдор Карлович или уважаемая Клеопатра Кузьминична. Если вдруг ты будешь разговаривать с богатыми людьми или чиновником, то добавляй обращение почтенный и почтенная. Если же когда случайно к тебе обратится очень богатый человек, что вряд ли, то обращайся к нему только как достопочтенный. Если будешь сомневаться, кто перед тобой, то лучше перекланяться, чем недокланяться. Первым со взрослыми людьми старайся разговор не начинать. Военных называй отважными. Понял?

— Понял, — ответил озадаченный Евпл.

— Хорошо, сейчас я пойду записывать тебя в школу, а ты никуда из дому не выходи.

Вернулся Эразм расстроенным.

— Мест в школе нет, — с грустью поведал он. — Из тех, кто закончил первую ступень, все решили поступать на вторую. Это правильно, конечно, но для нас… для тебя, это плохая новость.

— Значит, я не буду учиться? — спросил мальчик.

Он так и не решил для себя, хочет ли продолжить обучение или нет. С одной стороны, учёба особенно приятных эмоций не давала. С другой стороны, было некоторое понимание, что школа второй ступени может помочь ему в будущей жизни. Вот только в чём помочь? Ответа он не знал. Но раз многие люди в городе хотят дать своим сыновьям лучшее образование, то смысл есть. Ну не может же такое большое количество людей ошибаться!

— Есть ещё один вариант, — начал Эразм. — Относительно близко, если пройти мимо кладбища и миновать вал Окольного города, то чуть дальше будет ещё одна школа. Правда, там учатся дети богатых горожан и чиновников. Обычные люди туда детей почти не отдают, ибо дороговато.

— Дорого? — с грустью спросил Евпл.

— Не очень, — не совсем уверенно ответил мужчина. — Раза в два больше, чем в ту, куда я хотел записать тебя изначально.

— Может, есть ещё какая-нибудь школа?

— Есть, конечно, но идти туда намного дальше.

— Мне не привыкать ходить, — с гордостью заявил мальчик. — До школы я ходил три мили, а это больше часа.

Эразм немного подумал и сказал:

— Собирайся, сходим в эту школу. Тебя покажем, послушаем, что нам скажут. Не возьмут, пойдёшь в другую, но более часа ходить всё равно не придётся. Пойми, без учёбы хорошей жизни у тебя не будет. Просто люди не будут тебя воспринимать нормально, если узнают, что ты только первую ступень закончил, да ещё в деревенской глубинке.

— Хорошо, — согласился мальчик. — Пойдём меня показывать.

Дорога до школы для относительно богатых детей заняла полчаса. Заведующий школы оказался на месте и без энтузиазма рассматривал свидетельство Евпла об окончании первой ступени.

— Свободные места в школе есть, — прервав раздумья, сказал он. — Скажу без обиняков… учеников из бывших крестьянских детей у нас нет. Даже если я никому не скажу, что твой подопечный, уважаемый Альберус, учился в деревенской школе, то рано или поздно это всё равно станет явным.

— Как это может повлиять на учёбу мальчика, уважаемый? — озабоченно спросил Эразм.

— Сложно сказать однозначно, — ответил заведующий. — Если ты будешь дополнительно помогать ему с учёбой, то, возможно, в конце пятого класса его оценки будут не ниже оценок большинства многих учеников. Но проблема может быть в другом. Ученики могут не принять его и различными способами начнут портить ему жизнь. Надеюсь, мне не надо объяснять подробнее?

— Я понял, — подумав, сказал Эразм. — Я буду помогать ему учиться, моих знаний должно хватить. Что же касается отношений учеников к нему, то я тоже постараюсь решить эту возможную проблему.

— Ну и хорошо, — с облегчением подытожил заведующий. — Тогда будем считать, что мальчик принят в школу.

Вернувшись домой Альберус сказал:

— Завтра сходим к Волхову, и я покажу тебе то самое место у пристани.

— А почему не сегодня? — спросил Евпл.

— Потому что сегодня у расскажу тебе то, чем ты будешь заниматься этим летом вплоть до начала занятий, — серьёзно заявил Эразм. — Я покажу тебе некоторые гимнастические упражнения, и ты будешь заниматься ими каждое утро. Особых физических сил они тебе не прибавят, но всё же ты будешь несколько сильнее и более гибким.

— Я сильный, — заявил мальчик.

— Нет предела для совершенства, — осадил его мужчина. — Работа в деревне, конечно, дала тебе некоторую физическую силу. Но эта сила малопригодна для того, чтобы защищаться в уличных драках.

— Я дрался много раз!

— Да, дрался. Но ты увидишь, что те драки, в которые тебя вовлекут твои будущие соученики, отличается от обычной деревенской потасковки. Поэтому, дополнительно к тому, что ты будешь заниматься гимнастикой, тебе придётся участвовать и в уличных драках. Ведь не будешь же ты сидеть в этом доме целыми днями. А как только ты выйдешь один из него, то неприятности сразу найдут тебя сами. Так что побеспокойся как можно скорее найти себе тут друзей-приятелей.

— Хорошо, — без особого энтузиазма согласился Евпл.

На следующее утро мальчик начал изучать гимнастические упражнения. Они не показались чем-то серьёзным. Бестолковые взмахивания руками, приседания с камнями в руках и прочее вызвали бы смех у деревенских жителей. Евплу было даже неловко делать подобные движение, но внимательный взгляд опекуна заставлял его продолжать упражнения.

Наскоро поев простой завтрак, Эразм сказал:

— Собирайся, пойдём на онипол.

— Куда? — недоумённо взглянул мальчик.

— На онипол. Так в Велгороде называют торг, большой рынок, находящийся на другом берегу Волхова. Тебе надо привыкать к местным названиям.

Дорога до Торговой стороны заняла около часа. Хотя торговля там велась постоянно, сегодня был особый день, который в других городах называют рыночным. С раннего утра туда валил разодетый народ. Многие ходили в этот день не столько, чтобы купить нечто важное, сколько показать себя перед знакомыми.

Чего только не продавали и не перепродавали в этом месте! В Велгород везли купцы товары не только из соседних провинций. Из восточных провинций привозили меха. Из Западных и Срединных провинций: предметы роскоши, оружие, вино, пиво, соль, металл, янтарь, стекло, морскую рыбу. Из южных земель: ткани, пшеницу, вино, оружие, рабов. В срединные провинции велгородцы продавали меха, мёд, воск. Купцы между собой зачастую даже не использовали деньги, а производили товарообмен, что было необычной практикой для рынков других городов.

По торгу можно было ходить несколько часов, но Эразм вёл Евлпа не к лавкам и лоткам, а к дальним складам. Когда они зашли за одно из таких строений, то мальчик увидел то, о чём ему опекун месяц назад: завораживающее красноватое пламя с переливающимися языками.

Вдруг за спиной послышались шаги. Из переулка вышли трое мужчин неприятной наружности. К опекуну Евпла приблизился один из них, а двое прикрывали проход от возможных случайных свидетелей.

— Не хочет ли уважаемый господин пожертвовать деньги несчастным голодным людям, которым негде жить?

— Я не дам вам ничего, — ответил Эразм, задвигая мальчика себе за спину.

— Подумай хорошенько и сделай правильный выбор. Иначе не только твоё здоровье ухудшится, но и может произойти неприятность с мальцом.

Эразм видел, что ничего не может поделать с этими тремя разбойниками. Они находились в глухом переулке, и вряд ли кто услышит, если он начнёт кричать. Да и вряд ли лиходеи будут просто стоять и ждать прихода ненужных им свидетелей. Альберус пристально посмотрел в глаза мужчине и мысленно говорил: «Уйди! Уйди отсюда!» Разбойник стоял и молчал. «Уйди! Уйди отсюда!» — продолжал думать Эразм. Ему вдруг показалось, что разбойник немного качнулся назад. Потом грабитель сделал шаг назад, не отрывая свой взор от глаз Эразма… постоял и снова сделал шаг назад… развернулся и сказал: «Идём отсюда. У него нет денег. Быстро уходим!» И затолкал подельников в переулок.

Эразм стоял и не верил в происходящее. Евпл взял его за руку.

— Почему они ушли? — спросил мальчик.

— Не знаю, — тихо ответил опекун. — Я мысленно говорил ему, чтобы он ушёл отсюда. Но я не думал, что это так и произойдёт. Об этом надо хорошо подумать. Надо уйти отсюда поскорее.

— А как же «нити»?

— Сюда могут прийти другие лиходеи, и второго подобного чуда может и не случиться. Уходим!

И они быстро вышли из переулка.

— Мы вернёмся сюда позже, — пообещал Эразм. — Пойдём туда, где люди.

Идя по торгу, мужчина подумал, что надо перекусить. Это поможет быстрее успокоиться, да и Евпл наверняка проголодался. Эразм купил пару свежих калачей с маком, а мальчику, дополнительно, сахарного петушка на палочке. Они так и шли по рядам, глазея по сторонам, и оказались в углу, где продают рабов. Рабство не было сильно распространено в сельской местности Велгородской провинции, но в городах рабов держали, особенно рабов-ремесленников.

На шее каждого раба была табличка с возрастом и перечнем его умений. В доме Эразма рабов не было, поскольку хозяйство вела его жена. Когда он остался один, то у него как-то мелькала мысль о рабыне-домохозяйке, но долго мысль не задерживалась. Сейчас же он снова не один. Подростку для нормального развития нужна нормальная домашняя еда. да и сам Эразм устал от обычных сухих перекусов.

Обдумав эту новую для себя мысль, мужчина стал внимательно присматриваться к живому товару. Обычно, готовкой занимаются женщины, но и некоторые мужчины тоже могут это делать. Не решив эту дилемму, Эразм решил обратиться непосредственно к ближайшему торговцу.

— Я редко встречал рабов-поваров, а вот многие женщины готовить умеют. К тому же рабыня может делать и другую работу по дому: стирать, гладить, убирать… ублажать, — глаза торговца блеснули. — Найти раба, чтобы он тоже всё это делал, будет сложно. Да и дороже. Рабыня может быть и далеко не молодой, а старый раб — плохой раб, который и готовить вкусно не будет и по хозяйству многого не сделает.

Работорговец показал на несколько женщин среднего возраста.

— Они давно не девушки, но ведь тебе нужна хозяйственная рабыня. Девушки не такие опытные в этом деле. Их для других дел обычно покупают.

— И которые из них умеют готовить и дом в порядке держать?

— Да все умеют! Недорого запрошу.

— Сколько? — спросил Эразм.

— Вот за эту почти молодуху — десять мин. Вон за ту пожилую — пять мин, уважаемый.

— Да ты сдурел, уважаемый! За пять мин можно двух купить, и раба и рабыню, — возмутился Альберус.

— Купить-то можно, вот только что они будут уметь?

— Я почитаю таблички, — ответил Эразм, — И подумаю.

Он посмотрел надписи, но там была лишь обычная информация. Никаких особых умений не было. Другие работорговцы тоже пытались его заманить, но цены заламывали такие, что Эразм лишь неодобрительно качал головой. Внезапно его внимание привлекла одна рабыня неопределённого возраста, на вид северянка. Она сидела на помосте, хотя все остальные рабы стояли. Ближайший торговец сразу подошёл.

— Здравствуй, почтенный! Меня зовут Константин Гуназа, я старший помощник. Тебя заинтересовала эта рабыня? Из северных диких земель она. Их пираты на наших имперских солдат нарвались и все полегли, а их добычу солдаты нам продали, в том числе и нескольких женщин. Всех продали, осталась только эта. Наших языков она не знает. Что тебе ещё о ней рассказать?

— Что она умеет, уважаемый?

— Да кто же знает?! Может у себя дома она умела и многое, но нам об этом не говорит. Была бы молодухой, так купили бы и так. Но не молода она… хотя, может и приглянется кому.

— Сколько хочешь за неё? — спросил Эразм, раздумывая.

— Пять мин. Такую женщину подкормить немного и она будет делать любую работу по дому. Бери её и ни разу не пожалеешь! Посмотри на её крепкое тело — она проживёт ещё много десятилетий и всегда будет полезна для тебя.

Альберус подошёл к рабыне. На её теле были отчётливо видны синяки, ссадины и даже гнойные раны. Мужчина наклонился к ней, как бы рассматривая поближе, а она вдруг подняла к нему лицо и её губы зашевелились.

— Ты её недолго будешь продавать, уважаемый. Болезненная она и без хорошего лечения скоро умрёт, — сказал вернувшийся Эразм. — Так без денег и останешься… в убытке будешь. К тому же она северянка, а они строптивые, хлопот много.

— Тебе просто показалось. Уверяю тебя, что она очень крепкая. Северянки просто не бывают немощными, поскольку такие во фьордах просто не выживают. Так уж и быть, отдам за четыре мины, — снизил цену купец.

— И две мины за неё много.

— Да она же не старуха ещё, — возмутился торгаш, — Она вполне молодая здоровая женщина.

— Была бы старухой, она бы и полсотни драхм не стоила. Посмотри, из её ран гной течёт, — ответил Эразм и пошёл дальше по ряду.

— Клянусь Гермесом, — крикнул ему вдогонку купец. — Отдаю рабыню за три мины, пусть все знают, что я не заламываю цены на свой товар. Я сейчас подберу тебе вторую рабыню, которая тоже будет просто загляденье.

— Не нужна мне вторая рабыня. Я возьму эту за сто пятьдесят драхм или пойду дальше своей дорогой. И свидетельство о продаже за твой счёт, — развернулся Альберус.

— Пусть Зевс Громовержец кинет в меня свою молнию, если я ещё раз буду торговаться с тобой, — завопил работорговец. — По рукам.

Через полчаса Эразм, Евпл шли по мосту на другой берег Волхова, возвращаясь домой. За ними ковыляла рабыня.

— Извини, опекун, — начал мальчик после долгого молчания. — Это не моё дело, но зачем ты купил эту рабыню? Я понимаю, ты хочешь, чтобы она готовила нам харчи и убиралась в избе… в доме. Но как с ней разговаривать, ведь по-человечески она не говорит? Да и больная… и нас заразит.

— Это первый урок для тебя, — не спеша сказал Эразм. — Не суди по человеку по первому впечатлению. И не смотри на людей… и на рабов свысока. Она не больная, а сильно избита и истощена. Её покормить хорошо надо и мазями от ран полечить. По нашему она не говорит… или притворяется, что не говорит. Зато я знаю её язык.

— Ты знаешь язык диких северян? — изумился Евпл.

— Мать моей матери была такой же северянкой, — ответил Эразм. — Она и научила меня своему языку.

— Она же не чтит наших богов, — не унимался мальчик.

— Это меньшая из возможных проблем, — заверил опекун. — Сейчас надо её накормить и очистить от грязи, чтобы не воняла. Вот тебе второй урок: не спеши сразу сделать все дела; сделал одно дело, начинай делать следующее. Иногда, конечно, можно делать несколько дел одновременно, как это умел император Гай Юлий Цезарь, но для этого нужна сноровка, как минимум. У тебя такой сноровки пока нет. Поспешишь — людей насмешишь. Если люди начнут смеяться над тобой, то уважать уже не будут. Это третий урок. Хватит на сегодня уроков.

Когда все трое достигли дома Альберуса, то тот дал рабыне кусок хлеба и воды, а сам поднялся в комнату и открыл сундук. Взял из него женскую одежду и спустился вниз. Та уже поела. Кивнув ей, он пошёл на задний двор, окружённый высоким забором. Там стояла кадка с водой.

— Вымойся целиком, — сказал он по-дански, перед тем как вернуться в дом. — Твою одежду надо сжечь, надень вот эту.

Вода в кадке уже нагрелась на солнце. Рядом в невысокой бадье был щелок. Женщина постояла и медленно начала раздеваться…

Эразм сидел в тереме у окна и думал. Евпл сидел рядом и читал книгу. Рабыня вошла и встала у двери.

— Сядь на лавку, — сказал ей хозяин на её языке. — Кто ты такая, как ты попала к работорговцам?

— Меня зовут И́нгрид-Ильва́, я жила на территории племени гётов, — начала рассказа рабыня. — Вместе с мужчинами из моего поселения я отправилась в поход на восточное побережье. В одном из сражений меня сильно ранили. По пути домой некоторые наши воины решили напасть еще на пару попавшихся деревень. Там оказалось много вражеских воинов. Они перебили большинство наших мужчин. Остальных пленили, а потом продали. Теперь я здесь.

— Почему твоё тело всё в синяках и ранах? Это не следы оружия.

— Я была ранена стрелой. Когда нас пленили солдаты, ранее захваченные нами женщины, решили отомстить и напали на меня. Они не давали мне есть во время нашего пути сюда.

— Они захотели тебе отомстить, понятно.

— Сколько тебе лет?

— Лет тридцать.

— У тебя есть муж, дети?

— Мой муж погиб в этой битве. Дети умерли от болезней.

— Если бы тебя не пленили имперские солдаты, куда бы ты пошла?

— Мне всё равно… мужа нет, детей нет.

— Я дам тебе мазь, чтобы ты смазала свои ссадины. Перевяжи рану на бедре. Спать пока будешь в сенях. В твоих обязанностях будет готовка и ведение хозяйства. Я знаю, что здесь это делается иначе, чем на твоей родине, но ты научишься. Завтра мы сходим за продуктами, и я покажу, что и у кого покупать. Звать тебя я буду И́львой.

http://tl.rulate.ru/book/93409/3106375