Готовый перевод Мирт. Истина короля / Мирт. Истина короля: Бей или беги

— Ну кого еще принесло? — ворчливо спросил Джон Ортанс, выбираясь из мастерской.

Выход оказался намертво перегороженным сваленными в кучу листами железа. Ортансу пришлось изогнуться и в два гигантских шага преодолеть препятствие, о котором он успел совершенно позабыть.

Впрочем, стоило ему увидеть гостя, и груда железа вместе с прочими делами отошла на второй план.

— Снова барахлит? — сочувственно спросил он.

Гость кивнул.

Он сидел на диване, скромно сложив руки на груди. Как и все ханьцы, он отличался небольшим ростом и способностью занимать мало места. Ни механическая рука, ни пластина, закрывающая искуственный глаз и половину головы, не могли повлиять на способность казаться незаметным.

Однако Ортанс его замечал. Еще как замечал, ведь именно ему приходилось раз за разом исправлять несовершенства механических протезов.

— Что произошло? — требовательно спросил он, останавливаясь перед ним. — Цзиянь?

— Упал, — кротко ответил Юй Цзиянь, не поднимая глаз.

Ортанс нахмурился. Знал он, как иной раз Цзиянь “падал”. Равно как и отношение лунденбурхцев к ханьским выходцам — знал.

Широко распространялось мнение, что ханьцам не место на священной земле фаэ. Парламент только разжигал ненависть между народами, никак не пытаясь исправить ситуацию. А все потому, что император Хань пытался предоставить убежище королевской семье.

Теперь ненависть распространялась на всех ханьцев — даже тех, кто давно оставил родную землю.

Впрочем, Ортанс был уверен, что история с королевской семьей — всего лишь оправдание для предрассудков, позволяющих ненавидеть кого-то за другие черты лица или цвет кожи. Или акцент, едва заметный во время разговора.

Много ли людям надо…

Ортанс сжал кулаки.

Хотелось вытрясти из Цзияня все приметы и отправиться потолковать по мужски, с глазу на глаз, но не расскажет же.

И как его угораздило подружиться именно с таким гордым, закрытым и немногословным человеком, как Юй Цзиянь?

— И насколько сильно вы упали? — охрипшим от ярости голосом спросил он.

Цзиянь повернул голову, показывая покореженную пластину, заменяющую ему часть лба и щеки. Искусственный глаз закатился под металл, делая лицо Цзияня еще более жутким.

— Пойдемте-ка в мою мастерскую, — выдохнул Ортанс, взяв себя в руки. — Попробуем вас починить.

— Там, кажется, сильно сломалось, — виновато проговорил Цзиянь.

— Сильно — не сильно, разберемся, — проворчал Ортанс. — И за что мне такое горе?

В конце концов, подумал Ортанс глядя, как Цзиянь преодолевает препятствия перед дверью, могло быть и хуже. Цзиянь мог остаться со страшным шрамом и без глаза.

Цзиянь мог просто не выжить.

А мелочи вроде погнутых деталей и механизмов, позволяющих ему видеть и существовать — сущие пустяки. Джон Ортанс справлялся и не с таким.

***

Юй Цзиянь уже сотню раз проклял сегодняшнее решение выйти из дома. Он провел все утро за разбором писем и хотел размяться, прогулявшись вниз по Ризен-стрит до Роуз-парка.

Сразу за порогом его подстерегали едва ли не все лундебурхские приметы, сулившие несчастье. Черная, как ночь, кошка перебежала дорогу и едва не запуталась в ногах — Цзиянь с трудом удержал равновесие. И в следующий момент, не успел он перевести дух, с крыши соседнего дома упал кусок черепицы.

— А еще древняя столица фаэ, — пробормотал Цзиянь, осторожно обходя рассыпавшиеся по булыжной мостовой куски глины.

Теперь он думал, что все это было не случайно.

Верящие в приметы жители Лунденбурха могли перенести встречу или отменить дела только из-за того, что с ними случилась какая-то из примет.

Возможно, вернись он домой и продолжи заниматься делами — ничего страшного с ним не произошло бы. Признаваясь Ортансу в случившемся, он в самом деле слегка приукрасил события — ему не хотелось лишний раз пугать друга. Слишком уж близко к сердцу принимал он все, случающееся с ним.

Цзиянь не прошел и квартала, как из-за поворота показались трое. Судя по виду и потрепанной одежде — рабочие, которых в этом районе города было большинство. В основном они работали на угольных шахтах, а те, кому не хотелось задыхаться в пещерах, считали большой удачей стать водителей кеба или торговой повозки.

Судя по чистым рукам и жилетам — как раз возниц Цзиянь и повстречал. Он хотел проскользнуть мимо них, но трое мужчин шли рядом, перекрывая дорогу, и явно не собирались уступать дорогу невовремя подвернувшемуся прохожему.

— Нет, вы подумайте! Он просто взял и развернул нас — мол, спасибо за интересную беседу, я свяжусь с вами, если сочту необходимым. Ну каков наглец! — говорил один, сминая в пальцах папиросу.

— Согласен, несусветная наглость! — вторил его товарищ.

— Оторвал от дел честных людей! — восклицал третий, пересыпая речь отборными ругательствами. — Тащились, ждали, а все зачем? Чтобы нас вытурили из-за профурсетки!

— И чем только его взяла…

— Известно чем! Юбками да тем, что девицы под юбками прячут, тьфу, ярость одна берет!

— Так у нее ж там штаны!

Троица шла вперед, словно не замечая Цзияня.

Тот, что крутил папиросу, толкнул его в плечо. Цзиянь пошатнулся, но устоял на ногах.

— Простите, мистер… — попытался возмутиться он, и тотчас же твердые пальцы впились ему в плечо.

Цзиянь носил шляпу и длинные волосы, скрывая пластину и искусственный глаз, а механические детали тела прятал под сюртуком и перчатками. Но при такой хватке рабочий не мог не почувствовать металл.

— Хэй, парни! Да он из этих… Из прогрессивных! — крикнул он и захохотал.

— Оставь, Джо! — попытался одернуть его приятель, но тот только отмахнулся.

— Нет, вы гляньте, Рик, Томас! Кто это тут у нас такой металлический! — он толкнул Цзияня к стене.

Цзиянь ударился об стену — живое плечо пронзило болью. Цилиндр упал в грязь, скопившуюся в щербинах между булыжниками.

— Да вы поглядите! — зло обрадовался Джо. — Ханец!

Джо схватил Цзияня за подбородок с силой поднял его лицо. Теперь скрыть металлические пластины на месте шрамов не представлялось возможным.

— Ур-род, — сплюнул Джо. — Вот из-за таких уродов как ты, Бриттские острова скоро пойдут ко дну.

— Джо, послушай, — Рик мягко взял его за локоть, намереваясь отвести в сторону, но Джо грубо оттолкнул его:

— Не желаю ничего слушать! Все из-за таких, как он. И девка тоже — были нормальные девки, а теперь что творится? Где видно, чтобы девки унижали мужчин?

— Он тут при чем?

— Да ты посмотри на него! Уродец цирковой, а расхаживает по нашей — по мужской, по бриттской! — земле фаэ как у себя в уродливой Хань!

— А чо металлический? — вдруг встрял Томас.

Видно было, что и ему не терпелось на ком-то сорвать злость.

Цзиянь не вполне понимал причину такой злобы, но это было и ни к чему. Что бы ни вызвало такого отношения со стороны рабочих, они в любом случае намеревались выплеснуть ее здесь и сейчас — раз подвернулась подходящая жертва.

Память любезно предоставила похожий случай, и голос, уверенно шепчущий на ухо: “Либо бей, либо беги. Третьего не дано.”

Бить Цзиянь не умел и не желал учиться — как бы не требовали обратного обстоятельства. Потому для него никогда не оставалось выбора. Он развернулся и бросился вниз по улице, в надежде, что рабочие не сразу сообразят, что случилось. Он недооценил их ловкость.

— Ты это куда? — Томас схватил его за запястье, скривившись, когда голые пальцы коснулись металла. Перчатка задралась, обнажая металлический корсет. — Мы с тобой не договорили!

— Говорю же, вежливости их еще учить и учить! — рявкнул Джо. — Поприезжали тут, желтомордые… Ууу, морда, бесишь!

— Но не так бесишь, как девчонка, — добавил Томас.

Цзиянь бросил испуганный взгляд поверх их плеч — на третьего, не вмешивающегося пока, рабочего. Кажется, его звали Рик.

Их взгляды пересеклись. Цзиянь молча умолял о помощи — уйми своих товарищей, ну же, никто не хочет проблем… Рик пожал плечами и отвернулся.

— Девчонка свое получит, — пообещал Джо. — Но сначала разберемся с этим.

Первый удар пришелся по металлической скуле. И сразу за ним второй — по живому. Цзиянь тихо выдохнул, прикусив губу от боли. Он не мог бить в ответ — и дело не только в том, что он был слаб. Мысль о том, чтобы причинить боль живому существу, противоречила его натуре.

“Глупец. А если зверь придет тебя убивать?”

Даже когда звери пришли убивать.

Но Цзиянь сомневался, что рабочие в самом деле убили бы его… нарочно. Вот в случайность верил — об этом говорили их упоенные лица в тот момент, когда они били его, нанося хаотические, болезненные удары. Удар коленом в живот лишил воздуха, удар локтем по спине вышиб искры из глаз.

Долго так не протянуть — Цзиянь это понимал, как понимал и то, что шанс на побег упущен. Его держали крепко, зажимали у стены, и вырваться не представлялось возможным.

Томас схватил его за волосы и, оттянув голову, с силой ударил лицом об стену. Металлическая накладка лязгнула, но выдержала. Цзияню не хотелось думать о том, что будет, если им придет в голову содрать с него железные детали. Томас протащил его лицом по стене и откинул на руки к Джо, чье колено пришлось ровно на почки.

— Парни! — сипло крикнул Рик.

Цзиянь не видел вмешавшегося — только трость, взмывшую в небо и опустившуся на голову Джо. Цзиянь воспользовался тем, что хватка ослабла и Джо мешком осел на землю, и бросился вниз по переулку, не разбирая дороги. Вылетевший из-за поворота кеб

задел его и уронил в грязь, протащив за собой. Лошади поднялись на дыбы, но возница, ничего не заметив, ударил их кнутом. Цзиянь пытался понять, что происходит. А вышло то, что фалда сюртука зацепилась за металлическую подножку кэба, и он едва успел выпутаться из сюртука. Инерция закрутила его, и он упал на пыльную землю.

Сюртук развевался как флаг — подножка держала крепко. Дрожа, Цзиянь встал на колени, отдышался и осторожно поднялся на ноги.

— Вот дела, — усмехнулся он. — Дважды чуть не погиб за какие-то полчаса.

Он обернулся.

Никому не было до него дела.

Незнакомец — спаситель! — исчез, рабочие были заняты тем, что привозили в чувство Джо. Цзиянь, прищурившись, разглядел кровь на бритом виске Томаса. По всему видно, что от трости им неплохо досталось.

Цзиянь пошатнулся и пошел вперед, не дожидаясь, пока о нем вспомнят. Лицо саднило, в пояснице неприятно простреливало, но надо было идти. Некогда ощупывать себя и выяснять, не переломали ли ему кости булыжники Ризен-стрит.

С мечтой о безмятежной прогулки среди цветущих розовых кустов пришлось расстаться. Цзиянь не понимал, насколько сильно повреждено тело, но металлическим деталям пришлось однозначно хуже. А во всем Лунденбурхе был только один человек, которому он мог доверить свои протезы.

Джон Ортанс.

Его мастерская находилась в паре кварталов — около получаса неспешным шагом. Цзиянь подумал было, что неплохо бы поймать кэб, но вспомнил как, должно быть, красиво выглядит, разукрашенный сначала тремя рабочими, а потом мостовой. Цилиндр он тоже успел потерять в потасовке, и вид имел совершенно неприличный.

Будучи ханьцем, Цзиянь старался соблюдать приличия вдвойне. Это лундербуржцы позволяли себе отход от традиций — особенно после того, как случился Призыв Просвещений. Но, как говорили элладцы, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

А что дозволено жителям Бриттских островов, с рождения впитывающих силу фаэ и соль земли, то недозволено ханьцам. Особенно таким, как Цзиянь.

Прихрамывая, Цзиянь свернул с Ризен-стрит и направился в сторону мастерской Ортанса.

Только бы он оказался дома.

Только бы не отказался помочь.

***

Джон Ортанс очень удивился бы, скажи ему кто-нибудь, что он может отказать Юй Цзияню хоть в чем-то.

Их дружба, хоть и не была проверена годами и невзгодами, все-таки была довольно крепкой. Потому что нет крепче дружбы, чем та, что связана общими интересами. В интересы Джона Ортанса входило обеспечение полной функциональности механизмов Юй Цзияня. В интересы последнего входила жизнь, за которую тот порой цеплялся с упорством утопающего, то ли разучившегося плавать, то ли никогда не умевшего.

Для Ортанса оставалось загадкой, кто, когда и — главное — по какой причине сделал это с Цзиянем. Правая рука, легкое, бедренная кость, ступня и глаз. Набор механических протезов удивительно тонкой работы…

Юй Цзиянь не говорил о прошлом.

Уходил от любых вопросов, переводил тему, резко замолкал — но никогда не отвечал ни на прямые вопросы друга, ни на очень хитрые, заданные исподволь, словно вы просто так.

Все, что Ортанс знал — это то, что Цзиянь как-то попал в мясорубку, связанную с побегом королевской семьи в Хань. Именно в то время и произошло что-то (Ортанс подозревал взрыв), что искарежило Цзияня, но не убило его. И нашлись умельцы, заделавшие прорехи — вот только кто бы они ни были, они остались в Хане.

И не было человека, кроме Джона Ортанса, кто мог бы теперь помочь Цзияню.

Протезы оказались несовершенными.

Кто бы ни был столь талантливым, чтобы создать их, он явно планировал их как временную меру — до появления более совершенных технологий, или же совершенного лечения. По причине, Ортансу неизвестной, этим планам не суждено было сбыться. И Цзияню приходится жить с тем, что есть.

— Не хотите рассказать, как именно упали? — спросил он, сдвигая на нос очки с регулируемыми линзами — совершенно необходимый в такой тонкой работе инструмент.

Цзиянь опустился в кресло и положил руку на железные подпорки. Ортант принялся раскручивать болты тонкой отверткой.

— Ничего особенного. Просто… Не вовремя решил погулять.

— В этой фаэ забытой стране сложно понять, когда удачный момент, а когда нет, — пробормотал Ортанс и продолжил работу.

Он знал, как его друг ненавидит жаловаться. Признавать слабину. Быть уязвимым. И оттого сложнее становилось помочь ему хоть с чем-то: Цзиянь словно считал, что должен перед всем миром выстоять один.

Или перед какими-нибудь уродами-расистами, считающими, что на Бриттских островах есть место только для потомков фаэ. Хотя уж как-то раньше здесь уживались и с эллинами, и с франками. Чем ханьцы так не угодили?

— Все было бы хорошо, если бы не кэб, — сказал вдруг Цзиянь.

Ортанс дернулся от неожиданности и едва не поцарапал концом отвертки металлическую пластину протеза. Цзиянь умел так молчать, что словно пропадал из пространства, и возникал вновь — неожиданно для собеседника.

— Кэб в самом деле был? — усмехнулся он. — Только кэб?

— Не только, — ответил Цзиянь. — Но если бы не было кэба, я бы остался при сюртуке… И намного более целым.

— Все потому, что эти возницы слишком гоняют, — кивнул Ортанс. — И совсем не сдерживают лошадей. Ничего, рано или поздно кто-нибудь заменит животных машинами. Все к этому идет. Будут ездить паровые кареты, медленно вписываясь в повороты. И никаких несчастных случаев.

— А у карет будут возницы?

— Конечно.

— Тогда несчастные случаи будут, — жестко произнес Цзиянь и снова замолчал.

Ортанс пожал плечами и вернулся к работе.

Протез состоял из нескольких металлических пластин, подвижных, и повторяющих форму руки. Часть их них заходила на пальцы, из-за чего Цзияню тяжело было левой рукой писать или брать что-то со стола. Нервные окончания в его пальцах потеряли чувствительность, поэтому благодаря протезу он мог хоть что-то. И все же хорошо, что это была не правая рука.

Одна из пластин оказалась покорежена — так, словно кто-то проехал по ней копытом. Или колесом. Или даже с силой наступил тяжелым ботинком. Ортанс поцокал языком. Одно дело пересобрать пластины и проверить крепления, и совсем другое — полностью замечать часть чужой технологии. Не то, чтобы ему ни разу не приходилось это делать, но каждый раз сопровождалось проблемами.

Он распрямился и подкрутил линзы очков.

— Сидите и не двигайтесь, — велел он.

Цзиянь не пошевелился. Ортанс отвел прядь смоляных волос с его лица, чтобы рассмотреть пластины на лице. И здесь погнуто, вылетело несколько креплений, и из-под разошедшихся кусков металла проступает обожженная кожа.

Без потерь была только шея. Цзиянь ослабил галстук, чтобы Ортансу проще было проводить осмотр, но механик уже убедился — там все крепко.

— Раздевайтесь. Мне нужно посмотреть, что с грудной клеткой. Крепко вас приложило…

— Поверьте, Джон, это еще ерунда, — невесело усмехнулся Цзиянь, вставая с кресла.

Пуговицы жилета и рубашки он расстегивал одной рукой, не решаясь напрягать травмированную. Вскоре Ортанс рассматривал вмятину на широкой пластине, закрывающей треть грудной клетки, и буквально впаянной в нее: здесь механика креплений была особенно сложной. И, по мнению Ортанса, жестокой. Какую же боль должен был терпеть человек, что прямое соединение металла и живой кожи кажется ему… допустимым?

Цзиянь никогда ему не рассказывал. И Ортанс сомневался, что когда-нибудь узнает ответ.

***

Юй Цзиянь терпеливо ждал, пока Ортанс закончит осмотр.

Ему ничего не оставалось, кроме как надеяться на волшебные руки друга, которым поддавался любой механизм, и на то, что утреннее происшествие не сильно навредило протезам. Он привык ходить с металлом в теле. Привык двигать механической рукой как родной, и смотреть одним глазом, и даже привык к тому, что они все время ломаются. Но заменять детали ему еще не доводилось.

— Боюсь, кое-что надо заменить, — с сожалением сказал Ортанс.

Цзиянь похолодел.

— Да все не так страшно… — начал он.

— Цзиянь! — Ортанс поднял руку. — Друг мой, вы сильно пострадали. Сильнее, чем пытаетесь мне показать. Совершенно зря: вы же не будете пускаться в бесполезную браваду перед доктором? Вот и передо мной не стоит. Я ваш механический доктор.

— И какой диагноз мне поставит мистер доктор? — улыбнулся Цзиянь краешком губ.

— Слишком гордый и вспыльчивый нрав. С этого начинаются почти все проблемы, мистер Цзиянь. Или вернее — хоу Цзиянь?

— Я не был хоу.

— А кем же были?

— Военным, — это был первый раз, когда Цзиянь приоткрыл при нем завесу тайны своего прошлого.

— Так в чем разница?

— Хоу — титул, до которого я не успел дослужиться, вот и все, — пожал плечами Цзиянь. — А теперь ни о каких титулах и званиях и речи не идет, я живу здесь буквально на положении беженца, и вам это известно. Пройдет совсем немного времени и Парламент решит разорвать все отношения с Хань, лишь бы успокоить народ. Признаться, от этих мыслей я падаю духом.

— А вы не падайте. Мне меньше работы будет, — Ортанс с улыбкой потрепал его по плечу, но глаза оставались серьезными.

— Что, без замены никак? — снова сник Цзиянь.

Ортанс покачал головой.

— Металл, из которого сделаны ваши протезы, не рассчитан на… столкновение с кэбами. И на все прочее. Тот, что вас лечил, не думал, что к вас применимо какое-либо физическое воздействие, так? У вас была неприкосновенность?

— Вроде того. Но выбора, скажем так, тоже не было.

— Я мог бы что-то подправить и сам. Из того, что есть в мастерской. Но это кажется мне ошибкой.

— Что? Почему?

Ортанс убрал руки за спину и принялся шагать взад-вперед по мастерской.

— Слишком тонкая, иностранная работа. Если я примусь восстанавливать вас сейчас, я могу напортачить. А этого я хочу меньше всего на свете.

— Вы можете заказать нужные детали.

— Мог бы. Да не могу. Это займет месяцы. Если не растянется на годы. Вы сами знаете, как обострились отношения с Хань. И раньше поставки были редкими, а сейчас я не уверен, что могу официально выйти на своих поставщиков. По крайней мере, не вызывая лишних вопросов.

Цзиянь сжал в кулаке рубашку.

— И что вы предлагаете?

— Есть только один выход. Мы добудем нужные детали. Но для этого мне придется отправиться в не самые приятные районы нашего города.

Цзиянь побледнел.

— О, нет. Только не контрабандисты.

— О, да, — широко улыбнулся Ортанс. — Если кто и может помочь нам быстро и тихо — только они. Контрабандисты в лунденбурхском порту. Навещу их, пожалуй, сегодня же.

— Я отправлюсь с вами!

— Друг мой… Это плохая идея. Очень плохая.

— Вопрос не обсуждается.

Цзиянь отвернулся и принялся застегивать на себе рубашку. Позволить спасать себя, а самому отсиживаться дома — этого он допустить не мог. В конце концов, он не дама в беде, хоть с ним и происходят порой несчастья, он способен за себя постоять.

Это он и намеревался доказать Джону Ортансу.

http://tl.rulate.ru/book/90254/2897320