Готовый перевод A Legion for Westeros / Легион для Вестероса: Chapter 21

Джоффри (IV)

Хулиганы Предателя Старка пришли, пока он нарушал свой пост, который состоял из черствого хлеба и протухшего гороха с несколькими проблесками ветчины.

"Вставай, ублюдок!" - скомандовал главный грубиян, когда очередное волчье отродье загремело простым на вид скелетным ключом в ржавом, дьявольски сложном замке двери его камеры. Ему следовало бы знать, ведь однажды он откусил кусок проволоки, спрятанный в утренних помоях - у принца и дома Ланнистеров все еще оставались союзники в Красном замке, будь ты проклят Старк! -и потратил бесчисленное множество часов, пытаясь привести его в действие. Джоффри узнал этот тон и быстро повиновался, не желая получить еще одну порку от тяжелых сапог тюремщика. Он уже не замечал, как грязные камыши прилипли к остаткам его королевской охотничьей одежды.

Металлические засовы распахнулись, и внутрь ввалилось полдюжины мужчин.

Он попятился назад, внезапно испугавшись.

"Раздевайся", - приказал мужчина.

"Ханх?" растерянно ответил Джоффри, прижавшись спиной к задней стенке темной, сырой камеры.

"Раздевайся, маленький засранец!"

Он скрестил руки на груди, вцепившись в рукава в ответ; в защиту от любого унижения, которое собирались на него обрушить.

"Ведра", - прорычал грубиян.

Двое других шагнули вперед, поднимая что-то.

Вуш. Вуш.

Вода залила пленного принца. Он сделал резкий, испуганный вдох и набрал полный рот воды. "Что?!" - прошептал он.

"Разденьте его!"

Сильные руки схватили Джоффри, отбросив его назад к шершавому камню. Он моргнул, чтобы очистить глаза от влаги. Он услышал, как рвется ткань, и почувствовал несколько острых укусов. Последние остатки его баратеоновской зелени упали на пол.

"Хватай его за шею!" - громыхнул тюремщик.

Руки снова задушили его с такой силой, что он не мог пошевелиться. Затем его глаза расширились. Сквозь туман проступил улыбающийся человек, держащий в руках жестокий клинок размером с ладонь.

Не бойся, это быстро закончится", - сладкий голос пытался успокоить его из темноты.

Его кишечник опорожнился, рыхлый и жидкий, как горох.

"Черт!" - ругались те, кто был рядом с ним. "Дерьмо!" - смеялось большинство остальных.

Счастливый безумец с ножом лишь покачивал головой вверх-вниз. Лезвие двигалось к его шее, затем продолжало подниматься. Джоффри зажмурил глаза, зажмурившись. Тяжесть на мгновение прижалась к его виску. Что-то мягкое упало ему на плечо. Он открыл одно веко;

локоны, его золотые локоны. Он вздохнул с облегчением: Чужак не пришел за ним.

Подонки заметили его реакцию и от души посмеялись над унижением лучшего из них.

"Сегодня ты поедешь на лодке. Капитан сказал, что не возьмет пассажиров с паразитами", - прошипел главный грубиян, как только увидел, что снова держит взгляд принца.

'Ты - паразит, чудовище'. ' Так и есть, мой драгоценный. ' Вскоре они потянули его за шею, заставляя опустить подбородок. Бритье продолжалось, цирюльник тихонько напевал себе под нос какую-то веселую частушку, останавливаясь лишь для того, чтобы слегка хихикнуть каждый раз, когда задевал Джоффри.

Наконец лезвие остановилось. Мозолистая рука провела по коротко, но неровно остриженной коже головы. "Подними его руки, чтобы я мог достать несколько узелочков в его ямках", - позвал безумец, а затем быстро наклонился и злобно прошептал: "Помочись на меня, когда я доберусь до твоего члена и шкуры, и я сделаю тебя евнухом".

Он дрожал и дергался при каждом небольшом надрезе внизу, но сдерживал свой мочевой пузырь.

Безумец отступил назад и осмотрел свою работу. "Не очень-то красиво", - заявил он.

"Сойдет", - рявкнул тюремщик. "Вот." Несколько кусочков серебра пролетели по воздуху и упали в камыши. Парикмахер возился в грязи рукой и ножом, пока не услышал: "А-ха".

"Ведро!"

Он закричал, зная, что будет дальше, остальные уклонились в сторону, когда его накрыла еще одна водяная вспышка. Они издевательски смеялись.

'Я убью вас всех'. Ланнистер всегда платит свои долги. ' Что-то еще пролетело по воздуху вскоре после содержимого ведра. "Новая одежда, ублюдок". Они упали, разбросанные по отвратительной камере. Дверь с громким лязгом захлопнулась. "Ты следующий старик", - крикнул грубиян своему единственному компаньону в этом крыле темницы.

Хорошо, - подумал Джоффри, и мысль о том, что этот болтливый старый дурак лишится своей длинной густой бороды, вызвала на его лице улыбку. Пока другие страдали рядом с ним, его уныние уменьшалось. Мысль о Стене пугала его, но даже там он знал одного, кто поддержит его, поможет ему, всегда. Он надеялся, что такое забытое богами место, как Стена, по крайней мере, даст ему возможность причинить страдания слабым и глупым. 'Я выживу', - пообещал он.

Выживу. "Двигайся быстрее, старик!"

"Не отставай, Пицель", - огрызнулся он, с удовольствием присоединяясь к издевательствам. Он отказывался признать, как страшно ему было подниматься из подземелья, чтобы узнать, кто может целенаправленно ждать во Внешнем дворе, чтобы стать свидетелем его позора. Издевательства над другими всегда помогали ему скрыть собственную неполноценность.

Бывший Великий Мейстер застонал. "Иду, иду, мой принц".

Тридцать с лишним дней отняли у бывшего ланнистерского лизоблюда Малого Совета все силы; или, возможно, бритье снежной бороды, которая висела у него до пояса (надо признать, что пояс был натянут высоко над обширным, обвисшим брюхом), сломило его, или та энергия, которую еще хранил его свободный каркас.

По крайней мере, этот дурак все еще казался достаточно послушным; более чем послушным, он почти с нетерпением ждал этого путешествия ради простого удовольствия иметь кого-то нового, с кем можно поговорить. Никаких больше бессмысленных монологов о том, как благороден был его отец, когда впервые стал королем, или о том, как Эйерис долго впадал в безумие и как тяжело его могущественный дед, будучи Десницей, боролся за то, чтобы удержать государственного дракона в воздухе, или о коротком правлении Джейхейриса после катастрофы в Саммерхолле - "tut, или о мудром Эйегоне, который изгнал своего собственного бастарда, дядюшку-бастарда, Кровавого Ворона, на Стену ради блага Семи Королевств - "Принял ли он свою судьбу лежа? Нет, мой принц, не смирился. Перед тем как исчезнуть, он стал лордом-командующим Ночного Дозора. Возможно, из его жизненного потока можно извлечь какие-то самородки мудрости", - рассуждал он своим хриплым, раздражающим, задыхающимся от возраста голосом.

Джоффри достиг уровня земли, намного опередив хромого Пицеля. Он уходил, но однажды он вернется и займет свое место, а не будет поглощен снегом и деревьями за Стеной, как этот заплесневелый одноглазый ублюдок Таргариен. Он станет королем. Королем-львом, а не оленем из дома, который отверг его. Он ненавидел своего отца за то, что тот соблазнился этим... "Джоффри", - позвал его ледяной, злой голос.

Пошатываясь, он остановился. Что он здесь делает?! Перед ним уже не было гипса, который наложил на него дядя. "Почему ты не мог убить его, дядя Джейме?" - ныл он.

' Терпение. Служить Ночному Дозору почетно, благородно, независимо от того, насколько высокого или низкого происхождения человек. 'Не благодаря тебе'. "Тысячи лет Черные Братья защищали королевство".

'От хмырей и ворчунов, скорее'. "Это тяжелый долг - не брать жен, не владеть землями, не рожать детей, не завоевывать славу и не носить короны", - сказал предатель со зверски очевидным смыслом. "А еще есть опасность, никогда не забывай об этом, Джоффри. Мой брат Бенджен служит первым рейнджером, и до меня дошли слухи, что он уехал на перекладных около шести месяцев назад и до сих пор не вернулся".

Может быть, он замерз насмерть или упал со Стены от скуки? Образ диких, невежественных, грязных одичалых, выскребающих каменными орудиями репу из замерзших участков грязи, мало способствовал трепету его сердца.

"Мой родной сын Джон Сноу..." 'Он настоящий бастард!' "... принес свои обеты только в прошлом месяце. Мне будет приятно, если на Стене наши два дома станут братьями".

'Никогда!' Предатель тяжело вздохнул. "Хотя сейчас для тебя это, без сомнения, всего лишь слова. Я надеюсь, что однажды ты вспомнишь их со смыслом. Ибо ты станешь частью чего-то гораздо большего, чем каждый из нас".

Огонь, что горит против холода, свет, что приносит рассвет, рог, что будит спящих, щит, что охраняет царства людей", - произнес он.

Я посвящаю свою жизнь и честь Ночному Дозору, на эту ночь и на все грядущие ночи". Джоффри не удержался от ухмылки: он уже знал всю клятву наизусть, и это была одна из миллионов фраз, которые Пицель повторял ему в камере снова и снова, снова и снова.

"Лорд Десница", - жестко произнес старый дурак, наконец-то добравшись до верха лестницы.

"Мейстер Пицель, доброго вам пути. Да хранят вас Старые Боги. И вас, Джоффри".

Разочарование, гнев, наконец, вскипели в его самообладании. "Мочись на себя, Старк, и мочись на своих Старых Богов. Когда я... ай!" - закричал он, боль вспыхнула в его ухе.

' Глупое дитя, терпение. Разве я тебя ничему не научил? ' "Хватит с тебя, ублюдок. Относись к своим благородным ставленникам с уважением", - прорычал главный грубиян, снова подняв кулак в грозном предупреждении.

"Мир, мой принц", - мягко сказал Пицель.

Предатель отступил в тень, махнув рукой тюремщикам, чтобы они довели свою драгоценную ношу до конца.

Проклятые новые игрушечные продавцы его отца - их появление было предзнаменованием, предвещавшим его гибель, он знал это наверняка - образовали блок вокруг довольно большой повозки. Между короткими, одетыми в юбки, уродливыми чужеземцами был промежуток, а в середине его стоял кто-то еще более уродливый, одетый в лохмотья скорее серого, чем черного цвета. "Я Йорен, присяжный брат Дозора, если кто из вас забыл", - сказал он сквозь густую, матовую черную бороду." Я должен отвести тебя и остальных новобранцев, которых я вытащил из тюрем и сточных канав этой дыры, обратно на Стену. Переступите через меня или бегите, и я привезу ваши трупы, чтобы показать лорду-командующему. Он медведь и съест почти все. А теперь залезайте в повозку, нам нужно успеть на лодку до прилива". Закончив свою речь, он повернулся к ним спиной и поплелся, почти как Бес, к передку, где на крыльце сидел упряжник и держал вожжи четырех почти мертвых кляч.

Джоффри подошел к задней стороне и остановился. В вьюке уже сидели трое пассажиров. У одного не было носа, только дыра на лице, где его отрезали, другой был страшно толстым, с язвами на щеке, последний выглядел почти нормальным, моложе, с кривым носом и кривой ухмылкой. Все трое были обриты почти налысо, как Джоффри и Пицель. Он сглотнул, вдруг очень испугавшись, что залезет к ним.

Младший из троих приветственно поднял руку, отчего цепи и кандалы зазвенели. "Прекрасный мальчик, - позвал он дружелюбным голосом, - добро пожаловать".

Толстяк открыл рот и зашипел, как какая-то огромная белая ящерица. Когда Джоффри испуганно отпрянул назад, он широко раскрыл рот, показав остро заточенные зубы и обрубок языка, которым он зашевелил. "Прекрати", - прохрипел он.

"Он просто хочет подружиться", - ответил тот, что без носа. Даже сидящему Джоффри было видно, какой он толстый и мощный, с огромными руками, волосатыми руками. Почему цирюльник не побрил их? Как цирюльник осмелился подойти достаточно близко, чтобы побрить этого? Он надеялся, что цепи были толстыми, очень толстыми.

"А, привет", - сказал Пицель с сомнением. "Кто у нас тут?"

спросил он нерешительно.

"Человек должен просить прощения. Человек не выбирает себе товарищей в черных камерах", - провозгласил он с сухим весельем.

"Эти двое не отличаются вежливостью. Вас зовут Пицель и Жоффрей, не так ли?"

"Да", - медленно произнес мейстер.

Джоффри только кивнул головой, удивляясь, откуда в Семи Преисподних преступник знает его имя. По телу пробежал холодок: возможно, Старк и не предполагал, что он доберется до Стены живым. Впервые за долгое время он пожалел, что с ним нет Гончей.

"Человеку должно быть стыдно за компанию, которую он составляет, забирайся, пока тебя не начали бить за это. Там есть табуретка, не так ли? Мы не причиним тебе вреда, пока что, не так ли, друзья мои?" Тот, с измученным ртом, снова зашипел, но больше от разочарования, чем от агрессии.

"Да будут прокляты боги! Поторопитесь, или я привяжу вас, жалкие людишки, к спине и прикажу повозке тащить вас вниз, в варф", - прокричал чернокожий брат.

' Когда вы играете в игру престолов, вы побеждаете или умираете. Перелезай и пользуйся тем, кем должен, мое золотое дитя". Несочетаемая пара - юноша и девушка - взобралась на борт и села так далеко от мерзкой троицы, как только позволяли скамьи, встроенные в борта корабля. Медленно тот, что без носа, вытянул толстую, мускулистую руку так далеко, как только мог дотянуться. Джоффри увидел, как пот выступил на его бритом затылке, а цепи чуть ли не скрипели от напряжения. Кончики его пальцев приблизились не более чем на ярд. Наконец людоед расслабился, опустив хобот на бок.

"Невоспитанного товарища этого человека по неволе зовут Рорж", - и он махнул рукой в сторону безносого. "А другого зовут Битер. Увы, Битер не умеет говорить и не умеет писать, но зубы у него острые, поэтому человек называет его Битером, и тот одобрительно улыбается. Разве вас не очаровывает его имя?"

"Ты - Лорати", - утверждал Пицель.

Юноша пожал плечами. "Когда-то из Вольного города. Скоро стану жителем Стены. Этот человек имеет честь быть Якеном Х'гаром. Возможно, когда-нибудь мальчик сможет стать другом мужчины", - предположил он с явной иронией. Битер шипел от удовольствия. Носовое отверстие Роржа отвратительно сморщилось, когда он улыбнулся.

Джоффри вздрогнул. Поездка в доки была долгой и тряской; все это время он был готов в любой момент броситься в объятия ближайшего римлянина, если цепи на узниках черной камеры окажутся не такими уж неумолимыми.

Все тридцать с лишним человек находились в трюме до тех пор, пока берег не стал лишь далекой дымкой на фоне заходящего солнца.

Затем их всех подняли на палубу, чтобы доказать, что сбежать невозможно, напоили теплым супом, который уже загустел до консистенции камня, и заставили слушать Йорена, который, несмотря на то, что у него было больше вшей, чем у кого-либо, кого Джоффри когда-либо видел за свои двенадцать лет, совершенно точно не был обязан брить волосы или бороду. К счастью, Йорен был не из тех, кто произносит длинные речи, а Рорж, Битер и Якен все еще были скованы одной цепью.

"Дозору нужны хорошие люди, - сказал им Йорен, - но вам придется справляться. Бежать некуда, так что даже не думайте об этом, иначе вы станете кормом для рыб. Не крадите друг у друга, вы теперь вроде как братья".

Джоффри оглядел поношенных юнцов, среди которых он оказался, чтобы избежать Пицеля. "Они мне не братья", - с отвращением подумал он. Никто не сказал ему, где Томмен или Мирцелла.

Откровенно говоря, ему было все равно. Хотя мысль о младшем брате и его кошках на Стене время от времени вызывала у него злобное веселье.

"Эй, придурок, - сказала маленькая водосточная трубка с зелеными руками, подталкивая его. "Ты собираешься доесть это".

Он посмотрел вниз на свою наполовину доеденную миску супа. "Держи", - сказал он с улыбкой, а затем бросил ее в лицо нахальному увальню.

"Эй!", - удивленно воскликнул мальчик-сирота.

"Никогда больше не трогай меня", - прорычал он, после чего последовал сильный удар правой в лицо.

"Борись!" "Драка!" "Борись!" - начали быстро скандировать несколько человек.

Удар левой в худой живот мальчишки повалил негодяя на палубу, но тут кто-то подсек ноги Джоффри, и он тоже рухнул.

Он подумал, что это мог быть мальчик-пекарь или тот, кого называли Тарбером. Он ударил локтем, зацепив что-то. Он услышал хруст. Руки схватили его, подняли и встряхнули.

"Если вы должны драться как братья, то я позабочусь о том, чтобы вас наказали как моряков", - прокричал уродливый Йорен. "Капитан, будьте добры, позовите своего кота-одиннадцатилетнего. Кто-нибудь, разденьте его".

"Пощадите, пощадите", - взмолился Пицель.

Второй раз за этот день желающие руки когтями срывали с него одежду.

"Посмотрите на него", - кричали зеленые руки. "Держу пари, он сейчас заплачет. Ты хочешь плакать, Комочек?"

"Он сейчас обмочит штаны", - крикнул мальчик-пирожок.

Я не буду плакать, - подумал он. Я не буду этого делать. Я Ланнистер из Кастерли Рок, наш знак - лев, а львы не плачут". "Ты должен быть храбрым", - успокоил его сладкий голос из того темного места.

СНАП!

Огонь брызнул ему в спину. Странный гортанный звук огласил воздух.

Слизь брызнула у него из носа.

"Хахахахахахахахахаха! Он хорошо обоссался!"

СНАП!

Огонь становился все сильнее, пока он ничего не вспомнил.

24 декабря.

Почему ты проснулся здесь?" - обвиняла она его.

Он лежал в своей постели, мягкой, теплой, удобной постели. Он мечтательно смотрел на балдахин из мирришского шелка. Его дядя, Бес, подарил его ему на именины почти два года назад. Тогда он почти не придал этому значения, не сомневаясь, что это очередное бессмысленное послание от мерзкого получеловека, который всегда зарывался головой либо в вино, либо в книгу. Но в последний день его именин, прямо перед той ужасной, роковой поездкой на Север, изгибы и взгляды морских нимф, резвящихся в пенистых волнах, стали вызывать у него... Рука его поползла ниже под одеяло к... 'Перестань смотреть на эту мерзость, ты не твой отец', - шипела на него мать. Возьми трон и властвуй". Он редко мог противиться этому настойчивому, требовательному тону, поэтому, застонав от дискомфорта, он выскользнул из роскошного отвлекающего одеяния, чтобы встать во весь рост в своем лучшем одеянии.

'Идеальный образ короля', - одобрительно промурлыкала она. А теперь пойдем со мной, - ласково сказала она, осторожно взяв его руку в свои когтистые лапы. То, что она больше не была пронзена мечами и не истекала багровой кровью, принесло Джоффри облегчение, хотя тот факт, что она теперь была ходячей и говорящей львицей, показался ему несколько тревожным.

Двери и коридоры холда Мейгора мелькали то в одном, то в другом месте, серые или тускло-коричневые и таинственно лишенные жизни. Где-то глубоко внутри него зародилось чувство неотложной необходимости: куда-то его звали, куда-то он должен был попасть. Он пошел быстрее.

Камень, дерево и свет факелов двигались и изгибались быстрее. В один момент барьер становился толстым и прочным, в другой - исчезал по его царственному приказу, и все это для того, чтобы ускорить его выход. "Такой сильный, такой могущественный, настоящий Ланнистер", - промурлыкала она ему на ухо.

На страже у входа в Холдфаст стоял его дядя Джейме, гордый, в полном боевом блеске - золотые доспехи, белый плащ и сверкающая сталь.

'Ваша милость, на пару слов, если позволите', - сказал он со сладкой снисходительностью, почтительно поклонившись.

'Тише, тише, брат', - сказала прекрасная львица, нежно проведя когтем по губам Джейме. 'Есть еще предатели, которых нужно осудить, еще больше костей, которые нужно добавить в ров', - негромко приговаривала она.

Ммммфербл, - пробурчал его дядя, не имея больше губ на своем удивленном лице, чтобы говорить.

Толстая дубовая дверь, окованная железом, отворилась, и мать потянула его за руки на мост, ведущий на открытое пространство. "Твой дядя говорит хорошо, но он не годится в наставники такому великому королю, как ты, Джоффри", - сказала она ему низким голосом. Затем она указала свободной лапой на шипы, удушающие тела под ними. 'Еще предатели'. Он рассмеялся, увидев, что и леди Аррен, и ее ужасно надоедливый, слабый, хилый сын Роберт пронзены острым железом. Он глубоко вдохнул, пытаясь уловить яркую вонь крови, мочи и дерьма; прекрасный запах смерти. Его ноздри затрепетали. Холодный соленый ветерок наполнил его чувства. Он моргнул. Красная пещера неожиданно посветлела; серая дымка, висевшая на краю его сознания, исчезла. Мир вдруг стал более реальным. На его спине выступил нервный пот, отчего рубашка неудобно прилипла к спине. Он нерешительно сошел с моста и вернулся на землю.

Приди, - прошептал низкий, сухой, пыльный голос из ниоткуда, отовсюду.

Приди, Джоффри, Железный трон ждет тебя, мой милый мальчик", - побуждала она, в ее голосе слышались нервные нотки.

Вороны каркнули. Он приостановился и медленно повернул голову, чтобы осмотреться.

Сюда, - позвала мать, потянув его в сторону змеевидных ступеней.

Его взгляд пронесся мимо башни Белого меча и продолжил движение вдоль стены, пока не упал на башню Ладьи. Ему не нравилось это место, слишком много воспоминаний о долгих, утомительных уроках с Великим Мейстером. И все же... все же.

Идем. Зачем ты туда смотришь, Джофф? Там живет только старый заплесневелый Пицель.

Ему нечего тебе предложить", - огрызнулась она. Ее лапа сильно впилась ему в руку, когти проткнули тунику, укололи кожу и заставили капли крови набухнуть. Он едва заметил. Он посмотрел на небо.

Воздух наполнился взрывом, и огромная черная птица выпорхнула из вороньего входа. Джоффри завороженно наблюдал за взмахами темных крыльев.

'Уходи, уходи!' - прорычала львица.

Жгучая боль резко пронзила его спину. Он открыл глаза, из уголков которых потекли слезы. "Уходи! Уходи!" - закричал он.

"Все будет хорошо, мой принц. Просто меняем повязки, нельзя допустить, чтобы от вашего плохого обращения началась коррупция. Нет, не должны", - успокаивал Пицель своим покладистым голосом, полным ложного понимания.

Джоффри жалобно застонал. Рваные раны были мучительны.

"Готово. Ты можешь сесть, мой мальчик? У меня есть для тебя немного макового молока".

Он хрюкнул, осознав, что лежит лицом вниз на тонком одеяле, расстеленном на грубой деревянной палубе в мрачной, набитой грузом каюте или трюме корабля. Он подтянул под себя руку и локоть и приподнялся. Край какой-то грязной чашки коснулся его губ. Он жадно глотал, пока не исчезло небольшое количество опиата.

Джоффри Уотерс хныкнул один раз и опустил голову обратно в кошмарные глубины.

27 декабря.

Он шел медленно и осторожно, пока бурное море наклоняло "Веселого мейстера" вверх и вниз, раскачивало его из стороны в сторону. Он обнаружил, что ему нравится плохая погода. Матросы сновали вокруг, слишком занятые, чтобы обращать на него внимание, пока он держался подальше от них. Его "братья", слишком занятые тем, что выблевывали свои проклятые кишки внизу, не проявляли никакого интереса к его издевательствам. Пицель, слишком напуганный, чтобы ходить по опасной палубе, не мог утешить его, предлагая еще один набор слабых соломинок, из которых можно построить фантазию, в которой он, и эгоистичное продолжение Пицеля, вернется с триумфом в Королевскую Гавань. Набирающий ход корабль дал Джоффри возможность отвлечься от насущных проблем, и, к счастью, его желудок оказался железным.

Палуба сдвинулась, и он оступился, приземлившись, сильно ударившись всем телом.

Он едва заметно поморщился. Боль от порки почти не беспокоила его сейчас, да он и не подавал виду, когда Йорен был где-то рядом. Когда он только полностью очнулся от пыток, уродливый, скрюченный, сгорбленный бродячий ворон злобно кричал на него о том, что он "уважает" своих "братьев", даже если вся эта жалкая компания была убийцами, насильниками, ворами и жалкими сиротами из зияющего ануса Блошиного Дна. Потом это отвратительное существо обвинило его в том, что он лечит не более чем царапину. Он предоставил Пицелю отстаивать серьезность своих ран, благо потерянный пес на коленях хотя бы на это годился. Так он смог избежать бесконечной работы по чистке и ремонту, которой Йорен занимал "новобранцев". Ну, кроме Пицеля, который тратил свое время на лечение мелких недугов экипажа, и, конечно, прикованной троицы демонов: Якена, Битера и Роржа.

' Так умно. Когда погода стала более благоприятной, он понял, что ему придется присоединиться к мелким пацанам в их работе. Гнев наполнял его при одной мысли об этом.

Они все называли его "комочек". 'Писсбой'. 'Уотерс-уотерс'. И еще хуже, намного, намного хуже. 'Они пожалеют об этом, - поклялся он. Ни один из них не умел держать меч иначе, чем свой член".

Новобранцев месяцами тренировали в группах под руководством какого-то беззубого мастера-оружейника, прежде чем разрешить им произнести клятву, по крайней мере, так описывал это Пицель. Тогда он отомстит.

Несчастные случаи, смертельные несчастные случаи, были не редкостью при тренировках с живой сталью. Он был Ланнистером, он знал, как обращаться с клинком. Сначала они, потом ублюдок Старк, а когда он освободится, да, все остальные.

'Вдоводел, так меня будут называть'. ' Так храбро. Чайка, ищущая отдыха от штормового ветра, хлопая голыми крыльями, приземлилась на лонжерон, или яр, или гик грот-мачты - он не знал подходящего термина; "Я не его дядя Станнис, ради богов". Птица села почти прямо над его головой. Он настороженно посмотрел на нее, не желая, чтобы она нагадила на него.

Птица смотрела на него тремя глазами.

Он удивленно моргнул. Над ним сидела не чайка, а огромный трехглазый ворон. Третий глаз был полон ужасного знания. Он задрожал, когда его душа сжалась и спряталась.

' Nooooooooooooo! ' - закричала львица, увидев незваного гостя.

Треск!

Простыня, поддерживающая парус, порвалась, с ослаблением натяжения трос защелкал взад и вперед.

Ворон расправил крылья и взмыл в воздух. 'Следуй за ним', - призвал ворон. И простая, измученная непогодой чайка улетела в пасмурное, продуваемое всеми ветрами небо.

Джоффри бросился к перилам и выпустил кишки. Встречный ветер подхватил желчную грязь и разбрызгал ее по лицу, волосам и груди.

29 декабря.

День баньяна", - называли его моряки. Никакого мяса. Никаких костров для приготовления чего-либо горячего. Дешевые ублюдки. Неудивительно, что его дядя, корабельный мастер, всегда был вечно кислым. "Я бы тоже так думал, не имея ничего, кроме этих чертовых твердых бисквитов, безвкусного вяленого мяса, мучнистых овощных лепешек и сушеных фруктов, которые можно есть раз в семь дней". Он беспокоился, что на Стене его ждет такая же унылая пища, хотя, конечно, по крайней мере, горячая, учитывая вечный снег, лед и холод.

Иногда смерть казалась не такой уж плохой по сравнению с этим.

Он едва дернулся на ее зов, вместо этого Джоффри отпил из своего кубка, опустошив его до дна. По крайней мере, Йорен не позволял им ограничивать количество этой мочи, которую они называли пивом, которое можно пить. Это были только крепкие спиртные напитки, которые скупой корабельный кошелек выдавал наперстками. Но даже несмотря на это, его горло и живот жаждали еще слабенького пива. Он прислушался, оценивая количество активности и движения под палубой между ним и пивной бочкой. Удовлетворенный, он вылез из ниши, которую нашел в нагромождении грузов, где можно было безопасно укрыться.

Он шагнул за угол.

"Чего уставился, писака", - подозрительно рявкнул потрепанный вор Геррен, инстинктивно опуская руку к тонкой железке на поясе. Йорен позволил негодяю оставить свой нож, который тот с извращенным удовольствием метнул в Джоффри, когда никто не смотрел. На самом деле, несколько незадачливых новобранцев все еще хранили оружие, которое принесли с собой: Праэд с худшим из когда-либо выкованных мечей, Катджек с молотом каменщика, Косс с луком.

"Да, отвалите от Воды", - засмеялся Ломми из небольшой толпы мышей, собравшихся вокруг их главной крысы.

"Да ладно, мы пришли кидаться", - пожаловался Тарбер Горячему Пирогу. "Я чувствую себя счастливчиком. Дай мне кости". Неохотно сирота-пекарь протянул кубики, и Тарбер быстро опустил их в свою чашку и начал ими греметь. Мальчики и Джеррен расступились, чтобы дать ему место. Джоффри не мог пройти мимо, не столкнувшись с этими мерзавцами. В его сердце росла жажда твердой стали, чтобы сначала ослепить рыцарей своим мастерством, а потом уничтожить их... болезненно... в горло, живот и пах. Такая бойня вызвала бы в нем такую сильную жажду, которую не смогло бы утолить даже настоящее пиво или лучшее пиво Арбора. Он облизал губы.

Терпение, - прошептала мать с хныканьем вместо рева.

За последние несколько дней она снова превратилась в саму себя, но уже в состарившуюся копию себя; это была корона: седая, согбенная, почти сжавшаяся в комок, совсем не привлекательная, совершенно лишенная властного присутствия его воспоминаний.

"Хорошо", - пробормотал он. К сожалению, у него было только два других пути: подняться на палубу, что в данный момент было запрещено, поскольку команда занималась спусканием парусов на ночь, или пройти мимо прикованных убийц. Он не мог решить, кто из них страшнее - безносый или тот, что с острыми зубами.

Гончая никогда не пугала тебя. Почему эти должны? ' - прохрипела она.

"Заткнись", - пожаловался он. Джоффри вернулся в свое убежище и уселся в могильной темноте, позволяя медленному движению корабля погрузить его в полусонный транс. Скрип корабельных бревен, стук костей, бормотание проклятий или крики азарта игроков - все это и бесконечные видения мести и триумфа медленно, очень, очень медленно заполняли его время.

Что-то промелькнуло в темноте над ним.

' Кошачьи лапы, сброд на совете Cyvasse, подчиненные. Это ваши единственные инструменты. Используй их", - приказал ему из тени древний, задыхающийся от пыли голос.

"Я ненавижу их", - прошептал он.

Не слушай его, мой драгоценный мальчик, - умоляла она так тихо, что он едва слышал ее.

Он проигнорировал ее. После порки это давалось ему все легче и легче. Новый голос интриговал своей жестокой честностью и силой. Три глаза на фоне черноты казались жутковатыми зелеными, как ламинария, которую он иногда видел ночью, светящейся в темном, темном море.

' And they you. Ненависть сильна. Манипулируй ею. ' "Как?"

' Помоги себе сам. ' "Ханх?" - пробормотал он, чувствуя замешательство. Ветер, должно быть, переменился, потому что корабль накренился. Курганы груза громко скрипели, прижимаясь в новых направлениях к толстому, волокнистому кабелю, удерживающему их на месте. Он потер лицо, губы были сухими и потрескавшимися, а подбородок мокрым от слюны. Джоффри не помнил, как заснул.

"Семеро!" - вскричал Ломми. "Плати".

Хулиганы все еще играли в кости, так что он не мог долго дремать. Он выпрямил спину, прижавшись к огромной груди.

Его рука коснулась чего-то на земле. Он пошарил вокруг.

О. Это была его кружка. Он облизал губы, понимая, как сильно он проголодался.

На мгновение он задумался. На этот раз жажда взяла верх над страхом. Он выполз из крошечного укромного уголка, держа в руках кружку, встал и отвернулся от игры, глядя в сторону альтернативного пути.

"Парень, - дружелюбно позвал наименее уродливый из троих. "Человеку не помешало бы еще раз попробовать пива. Человек испытывает жажду, нося эти тяжелые браслеты". Лорати поднял пустую кружку, его железные кандалы звякнули. Часть волос мужчины, похоже, уже отросла, во мраке они казались черными. "Мальчик мог бы найти себе друга".

"Мне не нужны друзья", - огрызнулся Джоффри.

"Безносый", - с жестокой насмешкой сказал Безносый.

Вдалеке закричала чайка или другое летающее существо.

"Тогда с кем же разговаривает мальчик, когда он так одинок?" - осведомился чужеземец, хотя улыбка не сходила с его лица.

Глаза Джоффри расширились от удивления. Его пронзила дрожь, а в животе что-то перевернулось. "Никто", - промолвил он.

' Да. ' Беги, мой драгоценный мальчик. "Человек в черных камерах не выбирает, с кем ему разговаривать", - продолжал он свою странную речь, которая была такой же кривой, как и его нос.

Лысый открыл рот и зашипел своим чахлым языком в знак согласия.

"Если бы мальчик вернулся с пивом, он мог бы найти, с кем поговорить, а не с "никем", - предложил он, заманчиво покачивая цистерной.

"Пива, прыщ. Сейчас же!" - грозно потребовал тот, кого звали Рорж.

' Manipulate. ' Джоффри ухмыльнулся и шагнул вперед, чтобы забрать кружку у Якена.

Безносый протянул свою кружку. Джоффри приостановился, оценивая расстояние, затем подошел и выхватил пустой сосуд из рук Роржа. "Мальчик храбр, Якен одобряет". Он снова скользнул в сторону и повторил то же самое с Битером, который наградил его острой, как бритва, улыбкой.

Он быстро прошел в основное помещение, где собрались его "братья", и подошел к бочке, которую "охраняли" Мерч и Праед.

"Почему так много кружек?" потребовал Мерч. Легкие Праэда напряглись, чтобы подчеркнуть вопрос. Судя по тому, как кашлял и хрипел старый дряхлый торговец, Джоффри не удивился бы, если бы тот в последний раз принял монету от вечно хрипящего легкими лорда Росби.

"Для пленников, они не могут сами прийти за деньгами", - спокойно сказал он, указывая болванам на очевидное.

Мерч удивленно моргнул.

"Это..." кашель, кашель "это плохие..." вдох, хрип "новости, парень".

Он просто пожал плечами в ответ, хотя и подумал: "Я должен надеяться". Он поставил четыре кружки и наполнил две из них. Эти две он поднял и повернулся в ту сторону, откуда пришел.

"Но их тут трое". сказал Мерч.

"Да", - согласился Джоффри, даже не оглянувшись на гуляк.

Вернувшись, Якен быстро объявил: "Мальчику не хватает ума".

Первая кружка досталась Битеру, который похотливо улыбнулся и тут же начал прихлебывать.

Джоффри остановился на полпути между Роржем и лорати. "У меня было только две руки", - заявил он без малейшей печали. Он поставил последнюю кружку, как указку, между двумя прикованными людьми.

"Дай мне пива, ублюдок", - прорычал Рорж.

Джоффри намеренно вылил немного слабой мочи на палубу.

"Как ты меня назвал?" - спросил он со злобным весельем.

Безносый рванулся вперед, его приземистое, толстое тело со всей силы надавило. Руки из ствола дерева натягивали цепи, заставляя железо лязгать и греметь. Огромные руки схватили его мучителя.

На долю секунды Джоффри показалось, что бешеное чудовище схватит его, но потом стало ясно, что ему не хватает полфута. Закричав от ярости, Рорж отшатнулся назад и снова бросился на него. Деревянные брусья, к которым были прикручены цепи, застонали от давления. Огромные бледные руки вцепились в него, кровь капала с запястий, где натянутые цепи глубоко врезались в плоть.

Теперь Джоффри благоразумно отступил назад, и его тело пронзила волнующая дрожь владычества. "И для тебя", - весело объявил он, передавая последнюю кружку пива Якену.

"Мальчик должен быть осторожен с игрой, в которую он играет", - предостерег Лорати. "Даже если ты играешь ни с кем". "Когда играешь в игру престолов, ты выигрываешь или умираешь, неважно, первый это ход или последний", - подумал он.

Снова вдалеке закричала крачка, баклан или буревестник в знак благодарности.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/89541/2863263