Готовый перевод Time-limited Life on the Flower Road of the Grand Duchess / Прекрасная жизнь проклятой герцогини: Глава 1

Изабелла Хельсингтон, старшая дочь и незаконнорожденный ребенок рода Хельсингтон, считалась проклятой куклой. Родословная графа была проклята на протяжении поколения. Необъяснимо и неизменно, первенцы всегда умирали, не дожив до совершеннолетия.

Чтобы избежать этого проклятия, Хельсингтоны наняли женщину скромного происхождения в качестве суррогатной матери. Рождённая от этого союза без любви, Изабелла с самого начала казалась предназначенной для того, чтобы разрушить проклятие.

— Дочь? Проклятие разрушено?

Первенец дома Хельсингтон всегда был сыном, но на этот раз родилась дочь. Были ли надежды семьи оправданы? Несмотря на статус незаконнорожденной, Изабелла смогла вырасти как обычный ребенок знатной семьи. Однако это не продолжалось долго. В десять лет она начала болеть.

— Это проклятое проклятье! Оно так и не исчезло!

Хельсингтоны держали её на расстоянии, словно она была заражена какой-то болезнью. Девять лет она провела под крышей чердака. Теперь ей оставался всего лишь год жизни.

— Изабелла! Как ты сегодня? — спросил с улыбкой её младший брат Иджар, когда они направлялись в столовую.

Ровно на год младше Изабеллы, Иджар Хельсингтон остался здоров и избежал проклятия. У него были все характерные черты семьи — прекрасные золотистые волосы, зелёные глаза и острый ум. Он был единственным, кто встречал Изабеллу с улыбкой.

— О, доброе утро.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? — повторил он.

— У меня немного кружится голова, но...

— Иджар!

Младшая сестра Иона сбежала вниз по лестнице, прервав их разговор. Иджар поднял её на руки, и она хихикнула, обняв его за шею. Её добрая улыбка и детская невинность сделали её настоящим талисманом семьи. Длинные светлые волосы спадали ей до талии, а на лице всегда сияла радость — никто не мог ненавидеть Иону.

— Иджар! Вчера я читала книгу сказок, и она была про страшного монстра!

Они начали спускаться по лестнице, пока Иона болтала. Изабелла тупо смотрела на своих братьев и сестру. Ощущение, что её оставляют за бортом, стало привычным. У неё не осталось сил на то, чтобы продолжить разговор с Иджаром — это было неважно.

— О! Изабелла, — обратилась к ней Иона, когда та, ухватившись за перила, готовилась сделать шаг. Иджар обернулся. Он всегда помнил о ней.

— О чем ты только что говорила?

— О, я...

— Иджар, монстр был как... — вновь прервала её Иона. Иджар с виноватой улыбкой снова обратил внимание на сестру. Когда они уходили, его брат и сестра наклонились друг к другу, словно воры. Сладкий голос Ионы затих вдали. Изабелле надо было ответить, но силы её подводили.

— Ваш суп, леди Изабелла, — произнесла Джоанна, личная служанка Изабеллы, поставив перед ней миску. Ее суп представлял собой лишь жидкий бульон в щербатой посуде, и он сильно отличался от порций Ионы и Иджара. Даже слуги из дома Хельсингтон обходили это блюдо стороной, но Изабелла молча взяла ложку. Даже если бы она заговорила, это ничего не изменило бы. Отказавшись от еды, она лишь навлекла бы на себя строгую критику семьи — проще было съесть это сейчас и потом, возможно, вырвать.

— Надеюсь, тебе понравится, Изабелла, — с улыбкой произнесла графиня Хелсингтон. Весьма похоже, что только Иджар был искренен. Графиня, по причине чувства вины или заботы о своем имидже, общалась с Изабеллой, улыбалась ей и обеспечивала необходимыми вещами, но это было лишь внешнее проявление. За улыбками и словами не было настоящей любви.

Предоставленные ей предметы первой необходимости — комната, еда и одежда — были лишь отбросами. Для Хельсингтонов Изабелла была маслом, плавающим на поверхности воды. Она выделялась, но ни разу не вписывалась в семью, и любые попытки убрать её были бы тщетными.

— Еда тебе не по вкусу, Изабелла? — спросила графиня, нахмурившись, когда та отложила ложку. — Ты так мало ешь. Кажется, у тебя проблемы с пищеварением. Я велела повару сделать суп более водянистым, чтобы помочь.

— Вовсе нет, мама, — ответила Изабелла, хотя графиня ненавидела, когда её называли матерью.

— Ешь, Изабелла.

Улыбка графини утратила тепло, когда она произнесла это холодным тоном.

Изабелла вновь взяла ложку, даже несмотря на отвратительный запах супа, напоминавшего гнилые бобы.

Раньше она злилась и возмущалась из-за несправедливого обращения. Однажды старая няня, служившая семье Хельсингтон много лет, сказала ей, что происходило с проклятыми куклами. Она напоминала, что нужно быть благодарной хотя бы за то, что ей разрешили жить в этом доме. Всех предыдущих детей выбрасывали в поле.

Как только рождался второй здоровый ребенок, первенца всегда оставляли. Им могло быть от пяти до шести лет или они были совсем новорожденными. Что происходило с такими детьми после оставления, можно было лишь догадываться. Их либо съедали дикие звери, либо уводили бандиты, чтобы продать в рабство. Когда Изабелла думала о других детях, которых использовали в качестве жертв проклятия, её собственное горе казалось ей роскошью. Особой удачей было то, что её не бросили, хотя Иджар появился на свет почти сразу после неё. Всё это было заслугой дедушки.

Изабелла горько улыбнулась. Она чуть-чуть не постигла эту участь, но дедушка, будучи графом Хельсингтоном, взял её к себе, ведь она стала первой дочерью за много лет. Он верил, что проклятие снято. Он был так убеждён в этом, что едва не умер от шока, когда Изабелла заболела. Вскоре он скончался, и во всем обвинили её. Значит, можно быть довольной. Желать большего — роскошь. Она утешала себя, принимая свою реальность. Иногда в груди у неё щемило, когда она видела, как родители с любовью смотрят на Иджара и Иону, но это чувство было мимолётным. Она слишком хорошо знала своё место в этом мире. Она была лишь проклятой куклой. Неважно. Всё равно я умру. Она знала, что нет лекарства от её болезни. Она страдала от необъяснимой усталости и кашляла кровью. Даже лучшие лекарства или посещения храма не могли её вылечить.

— Попробуй это, Изабелла.

Услышав милый голос Ионы, Изабелла оторвалась от своих мыслей и подняла глаза. Маленькая девочка с широкой улыбкой положила кусок мяса на тарелку Изабеллы. По одному взгляду было видно, что стейк был высочайшего качества, но Изабелла лишь прикусила губу, не беря вилку. Она не могла есть мясо. В последнее время ее организм стал плохо справляться с пищей, и Иона это знала. Граф Хельсингтон настаивал на том, чтобы семья обедала вместе, независимо от состояния Изабеллы.

Каждый, кто сидел за столом достаточно долго, мог заметить, что есть она может, а что нет. Мясо не трогалось уже два месяца.

- Спасибо, - произнесла она, не желая отвергать вежливость сестры. Она приняла мясо и попыталась спрятать его под салатом как могла.

Острый взгляд графини Хельсингтон упал на ее тарелку.

- Изабелла, это невежливо отвергать чью-то доброту, - произнесла она, вероятно, имея в виду, что не стоит отворачиваться от доброжелательности Ионы. Даже если Иона не хотела навредить, это все равно было актом насилия, ведь Изабелла могла заболеть, если съест мясо. То, как они маскировали свою жестокость под элегантностью и культурой, вызывало у Изабеллы гнев. Но она глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Она не хотела тратить на них свою энергию.

Гнев часто вызывался ожиданиями. За исключением Иджара, Изабелла не ждала ничего хорошего от людей из Дома Хельсингтон. Она не должна была злиться, но...

Изабелла отложила вилку, опасаясь, что может разрыдаться, если останется за столом дольше.

- Пожалуйста, извините меня, - сказала она.

- Не стоит вставать из-за стола, пока остальные еще едят, Изабелла, - заметил граф Хельсингтон, не поднимая головы.

- Я... я плохо себя чувствую.

В воздухе повисла тишина. Звон и стук столовых приборов внезапно прекратился.

- Тебе действительно нужно говорить это за столом? - упрекнула ее графиня Хельсингтон, явно недовольная.

- Мне жаль.

Чем больше бы она возражала, тем дольше оставалась бы за столом. Изабелла опустила голову.

- Правда. Тебе не следует вести себя так, будто ты единственный больной человек на свете.

Правда, она не была единственной больной, но именно ей выпало бремя неизлечимой болезни, связанной с семейным проклятием. Как же это было печально.

Но Изабелла не возмущалась своей судьбой. Хотя ей было грустно от того, что графиня Хельсингтон заставила ее это пережить, она понимала, что это пустая трата эмоций. Поэтому, тихо покинув столовую, она не привлекла никакого внимания.

***

- Ах, леди Изабелла!

Как только дверь столовой закрылась, у нее закружилась голова. Джоанна, которая ждала снаружи, поспешила на помощь.

- Больно, Джоанна, - прошептала она.

Место, где ее держали, пульсировало, словно по нему ударили. Джоанна, заметив выражение боли на ее лице, слегка подтолкнула Изабеллу.

- Боже мой! Мне жаль, леди Изабелла.

Джоанна грубо подняла ее, крепко сжимая.

- Я сказала, что больно, Джоанна.

- Тогда ты сможешь идти сама? - спросила служанка, угрожая отпустить ее. На ее лице отразилось недовольство.

Изабелла прикусила внутреннюю часть рта. Самостоятельно стоять становилось все сложнее. Помощь Джоанны была необходима, если ей хотелось вернуться на чердак, в свое безопасное убежище.

- Пожалуйста, Джоанн, - произнесла она с надеждой.

Джоанна с улыбкой обняла Изабеллу.

***

Некоторое время спустя Изабелла проснулась на своей кровати. Вокруг никого не оказалось. Голова пульсировала. Она хотела позвать Джоанну, но передумала: служанка вряд ли могла бы чем-то помочь с ее раскалывающейся головой. Изабелла глубоко вздохнула, надеясь, что боль вскоре пройдет. Запах плесени и горящего дерева успокаивал ее.

Чердак дома Хельсингтон был маленьким и обшарпанным, с одной лишь скрипучей кроватью, шатким столиком и шкафом со сломанной петлей. Но Изабелле это нравилось. Это было ее единственное убежище. Здесь она могла выражать свою боль, не переживая о других.

Хотя летом на чердаке было невыносимо жарко, а зимой холодно, у этого места были и свои плюсы. Наклонное окно пропускало солнечный свет, который Изабелла любила, ведь он был ей необходим для выживания. После пасмурного дня у нее всегда начались проблемы. Поэтому в сезон дождей она часто прикована к постели.

На чердаке также был камин, а запах и треск горящего дерева успокаивали её. Изабелла чувствовала, как головная боль отступает, когда сосредотачивалась на этом тихом звуке. В этот момент она услышала стук в дверь. Кто это мог быть? Никто никогда не заходит в её комнату. Глаза Изабеллы расширились от удивления.

http://tl.rulate.ru/book/89181/4270380