Готовый перевод Delenda Est / Деленда Эст: Глава 30 Погоня за призраком

Гермиона протянула руку и взяла порт-ключ кубик Рубика, который Беллатриса Блэк не успела забрать у Джинни Уизли после нападения на Малфой-мэнор. Яркая молодая магглорожденная лишь пожала плечами, увидев, как профессора Дамблдор и Флитвик поморщились от её неосторожности.

— Если Джинни смогла носить его с собой без проблем, — сказала Гермиона, приступая к осмотру куба. — То я сомневаюсь, что на нем есть какие-либо проклятия, которые могли бы среагировать на прикосновения, особенно здесь, в Хогвартсе.

— Да, похоже, с вами всё в порядке, — заметил Флитвик, расположившись на одном из стульев в кабинете профессора Дамблдора. — Похоже, что это точно такой же порт-ключ, который вы предложили сделать, не так ли?

Гермиона кивнула и достала свою палочку, наложив заглушающее чары на порт-ключ.

— Это не позволит ему перенести меня куда-нибудь, если я случайно произнесу кодовое слово, — тихо сказала она. Затем она начала поворачивать кубик в различные комбинации, одновременно накладывая диагностические чары, анализируя очевидный прототип для своего проекта по чарам, который она предложила Флитвику всего несколько недель назад.

Затем, под пристальными взглядами преподавателей, Гермиона положила свою палочку на стол Дамблдора и начала крутить и вертеть кубик обеими руками, методично складывая кубик в изначальный вариант. Наконец, почти незаметно ухмыльнувшись, Гермиона вернула каждую из шести граней куба в исходное одноцветное состояние и положила кубик на стол Дамблдора, после чего забрала свою палочку. Выполнив несколько последних диагностических чар на кубе, она позволила себе небольшую улыбку.

— Что-то интересное? — спросил Дамблдор, наклонившись вперед и переводя взгляд с Гермионы на кубик.

— Заклинания на кубике Рубика довольно грубые, — заявила она.

— Мы это заметили, — тихо предложил Флитвик.

Гермиона кивнула.

— Конечно, заметили, — признала она. — Однако вы, вероятно, думаете, что заклинание грубые, потому что это прототип, только что созданный на чертежной доске, и что создатель возился с ним, пытаясь улучшить.

Она положила порт-ключ на стол Дамблдора.

— Я бы предположила, что он грубый либо потому, что кто-то хотел иметь многоцелевой порт-ключ и по-быстрому сделал его из этого кубика, либо потому, что кто-то имел опыт работы с многоцелевым порт-ключом из кубика Рубика и попытался сделать грубую имитацию. Поскольку такой ключ не продается, я бы предположил, что дело в первом.

— Понятно, — сказал Дамблдор, взглянув на порт-ключ.

— Почему вы так уверены, что это либо быстрое решение проблемы, либо грубая имитация? — спросил Флитвик.

Гермиона жестом указала на куб, всё ещё лежащий в решенном виде на столе.

— Во-первых, на куб наложены только те чары, которые строго необходимы для его функционирования. В свете современных достижений в области арифмантики путешествие с помощью этого порт-ключа выглядело бы крайне неудобным. Тот, кто его сделал, мало знал о арифмантике и уж точно не профессионал в этом.

— Более того, — продолжила она, — в моем более развитом варианте порт-ключа, разрешение кубика Рубика до этого одноцветного, решенного состояния обеспечивает базовый, корневой доступ к его многоуровневой схеме чар, давая пользователю довольно тонкий контроль над функциями порт-ключа. В этом порт-ключе чары не наслаиваются друг на друга, а располагаются рядом друг с другом. Это наводит меня на мысль, что человек, изготовивший этот порт-ключ, не получает никакого удовольствия от решения головоломок кубика Рубика. Таким образом, этот человек, вероятно, не обладает аналитическим умом. Этот волшебник или ведьма были не в своей тарелке когда создавали его.

— Следовательно, в то время как предложенный мной кубик можно полностью перепрограммировать, функции этого кубика жестко фиксированы. Например, я обнаружила не более дюжины запрограммированных направлений. Аналогично, системы безопасности, которые я предлагаю для моего кубика, в значительной степени зависят от дедукции и тонкости, в то время как системы безопасности на этом кубе выглядят как простые парольные системы, которые функционируют на основе некоторых вещей. Идея для его создания была оригинальной, но автор явно спешил, — заключила Гермиона.

— Как бы то ни было, — размышлял Флитвик, — это всё равно может быть работой как минимум мастера чар.

— Да, — ответила Гермиона, — за исключением моего последнего замечания. Создатель куба должен был использовать заклинание, основанное на теореме альтернативных измерений, чтобы позволить нескольким запрограммированным протоколам назначения использовать общий источник заклинаний порт-ключа как нечто само собой разумеющееся.

Флитвик нахмурился и посмотрел на куб прищуренными глазами.

— Куб не работает таким образом?

Гермиона покачала головой.

— Похоже, чтобы запрограммированное место назначения активировалось, основные чары этого места назначения должны превозмочь другие чары, с которыми они обычно конфликтуют. Создатель наложил заклинания для этого с гораздо большей силой, чем использовал для других заклинаний на порт-ключе — видимо, именно с этой целью. Это было умно, но неуклюже.

Дамблдор, казалось, был впечатлен умозаключениями Гермионы.

— Отличная работа, мисс Грейнджер, — сказал он, сверкнув глазами в такт его словам, давая Гермионе как признание, которого она так часто жаждала, так и уверенность в значимости её собственных исследований. — Смею предположить, что вам не стоит бояться, что ваши идеи будут бесполезными. Я думаю, вы сможете создать свой прототип, гораздо более совершенный, чем этот.

Ярко улыбнувшись, Гермиона поблагодарила своих профессоров за то, что они привлекли её к участию в их совете, извинилась и встала, когда грохот движущейся каменной лестницы, знаком что возвестил о прибытии Аластора Муди и Лили Поттер. Пока Грозный Глаз по привычке хмурился, Лили кивнула сначала Флитвику, который последовал примеру Гермионы и тоже встал, чтобы уйти, а затем самой блестящей магглорожденной ведьме. Увидев широкую улыбку на лице своей псевдопротеже, Лили подняла брови и риторически спросила Гермиону:

— Значит, я полагаю, это означает, что ты все-таки сможешь продолжить свой проект по чарам? — Гермиона, сияя кивнула и спустилась по каменной лестнице вместе со своим профессором по чарам.

Оставшись наедине с Аластором и Лили, Дамблдор позволил блеску исчезнуть из своих глаз. Он устало встал из-за стола, обменялся приветствиями с ведьмой и волшебником, а затем подошел к шкафу, в котором хранился его Омут Памяти. Достав его из шкафа, он сказал:

— Я уже просматривал свои воспоминания о Гарри Эшворте.

— Вы что-то нашли? — с надеждой спросила Лили.

— Боюсь, очень мало, — вздохнул Дамблдор, возвращаясь к столу, на который он положил Омут. — Большинство воспоминаний, которые я просмотрел, содержали информацию, о которой я уже давно знал. Единственное, что меня действительно заинтересовало, это то, что он, вскользь, сказал в тот день, когда Эшворт покидал Хогвартс.

— О? — я спросил Муди с искренним удивлением. Будучи доверенным лицом у Дамблдора в те годы, когда Эшворт преподавал в Хогвартсе, Муди полагал, что знает об Эшворте всё, что знал Дамблдор.

— Я сказал мистеру Эшворту, что однажды он сможет вернуться и преподавать в Хогвартсе, — сказал Дамблдор Муди и Лили. — В ответ он сказал, что Защита от тёмных искусств — его самая сильная область.

Лили задумчиво поджала губы.

— Ну, я не могу сказать, что он был блестящим профессором зелий.

— Действительно, — признал Дамблдор. — Прежде чем мы просмотрим ваши воспоминания об Эшворте, я попросил Северуса предоставить мне одно из его воспоминаний. Думаю, оно покажется вам интересным.

Профессор Дамблдор жестом предложил им войти в Омут Памяти, и он последовал за ним. Они увидели разговор Гарри Эшворта с Северусом Снейпом в ту ночь, когда тот пытался помочь Нарциссе сбежать из Хогвартса. В нем Эшворт сурово объяснял Снейпу где он не прав, говоря ему, что он никогда не станет одним из чистокровных и что Пожиратели смерти могут сделать много страшных вещей. Вскоре они вышли из воспоминаний.

— Такую сторону Эшворта я никогда не видел, — тихо сказал Муди.

Лили вкратце объяснила ситуацию, как она её помнила, и подвела итог своей беседе с Эшвортом в тот вечер.

— Он был весьма недоволен, — заключила Лили.

Дамблдор сел в свое кресло.

— Это ценное воспоминание. Оно немного раскрывает то, что скрывалось за маской Гарри Эшворта. Просматривая свои воспоминания, я почти никогда не видел, чтобы Эшворт выражал необработанные, несдерживаемые эмоции. Он, ни в коем случае, не был актером, но из него получился бы отличный игрок в покер.

— В покер? — спросил Муди, в голосе которого звучали и недоумение, и подозрение.

— Забудьте, что я это сказал, — сказал Дамблдор. — Дело в том, что в этот момент Эшворт показал, что он безоговорочно выступает против Лорда Волдеморта. Это обнадеживает.

— Это имеет значение только, если Гарри Эшворт жив, — заметила Лили. — Насколько нам известно, мы имеем дело с Беллатрисой. Независимо от того, насколько она добра — а мы знаем, что из себя представляет Беллатриса — она всегда будет только на своей стороне.

— Но она также полностью предана Гарри Эшворту, — возразил Дамблдор.

Молча выслушав его, Муди наконец заговорил.

— Кто-нибудь из вас заметил, что Эшворт имеет поразительное сходство с Джеймсом?

Лили Рефлекторно открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем остановилась, когда в её сознании материализовалась внешность Гарри Эшворта.

— Наверное, сходство есть, — сказала она, впервые осознав, насколько сильно её бывший профессор похож на её мужа.

— Ну, все чистокровные в какой-то степени родственники, — проговорил Дамблдор, и достал пару пустых флаконов, — Возможно, он даже связан с Поттерами. Теперь, если вы двое будете так любезны поместить сюда свои воспоминания об Эшворте, мы можем продолжить.

***

Беллатриса бросилась в сторону от оглушающего и попала прямо в отталкивающие чары. Это подбросило её в воздух, и она столкнулась с землей. Теплота возле носа подсказала ей, что у неё идет кровь.

Поскольку от всех заклинаний Гарри редко удавалось уклониться, Беллатрикс часто приходилось выбирать, какой из них она сможет выдержать и продолжать сражаться. Поэтому она предпочла боль, а не потерю сознания и конец дуэли. Она ненавидела короткие дуэли, почти так же, как и легкие.

Поэтому, хотя Беллатриса была неизменно благодарна Гарри за его умения и все больше убеждалась в мудрости, проявленной ею, когда она решила сделать его своим мужем, Беллатрису также периодически раздражала доблесть Гарри, поскольку это означало, что она очень редко выигрывала их дуэли. На самом деле, только после того, как Беллатриса заставила Гарри перестать сдерживаться во время тренировочных дуэлей, она поняла, насколько он действительно грозен. Репертуар заклинаний Гарри оставался несколько ограниченным, чем у неё, но он учился применять новые заклинания очень и очень быстро. Если на освоение заклинаний проекции образа и огня феникса, которые она заставила выучить, у него ушло некоторое время и усилия, то Беллатриса ещё не научилась применять ни одно из тех, что сказал Гарри. В отличие от неё, его обучаемость, была чрезмерно быстрой. Более того, скорость его рефлексов соперничала со скоростью, с которой он овладевал заклинаниями. Его способность резко менять направление, вращаясь и уворачиваясь от её заклинаний, напомнила Беллатрисе игрока в квиддич. Добавьте к этому его огромную силу, и Беллатриса обнаружила, что скрестила палочки с величайшим дуэлянтом, с которым ей когда-либо приходилось сталкиваться. Но для того, чтобы заставить его перестать быть с ней покладистым, потребовалось немало усилий.

Поначалу, когда Беллатриса и Гарри возобновили тренировочные дуэли после продолжительного выздоровления мужа, каждое заклинание Гарри казалось ей настолько слабым, что Беллатриса опасалась, что травма, которую Гарри получил, чтобы переместить их обоих во времени, навсегда повредила его магическое ядро. Однако, наблюдая за тем, как Гарри применяет сложные и истощающие заклинания, Беллатриса быстро поняла, что Гарри действительно вернулся к своей полной магической силе — если не сказать больше, после выздоровления он казался ещё более сильным, чем был до травмы, — что заставило жену Гарри всё больше и больше раздражаться из-за того, что её муж поддается ей.

Поначалу, когда Белла старалась разозлить его, чтобы он перестал сдерживаться, то постигала только неудачу. Беллатрикс начала бросать в мужа кухонную раковину во время их дуэлей. Гарри подпрыгивал, уклонялся, защищался и исчезал в давно заброшенном ангаре, который Беллатрикс купила и закрыла специально для тренировок с мужем.

Тем не менее, Гарри продолжал поддаваться. Заметив, что замкнутость Гарри, казалось, усиливалась после нескольких вечеров занятий любовью, Беллатрикс даже подумывала о том, чтобы воздержаться от физической близости, чтобы Гарри расстроился и разозлился, но в конце концов вынуждена была признаться себе, что, несмотря на все протесты, она наслаждается их сексуальной жизнью не меньше, чем Гарри.

Поэтому Беллатриса Блэк решила сменить тактику. Под конец очередной дуэли с Гарри, Беллатрикс намеренно шагнула на пути одного из оглушающих заклятий Гарри. Хотя заклинание было едва ли сильнее легкого ветерка, Беллатриса закричала и упала на пол. Гарри бросился к жене. Когда он присел рядом с ней и перевернул её на спину, чтобы оценить степень травмы, Беллатрикс со всей силы ударила Гарри по лицу. Он от шока потерял дар речи, но Беллатриса — нет.

— Итак, — начала Беллатриса, ее голос был одновременно холодным и злым, — как ты думаешь, что бы сделали со мной мерзкие люди, составляющие ядро Пожирателей смерти Риддла, если бы они вывели меня из строя во время дуэли? Что бы сделал Родольфус — человек, кого я отвергла ради тебя? Что бы сделал его брат Рабастан? Что бы сделал любой Пожиратель Смерти с Лили Поттер или Молли Уизли?

Беллатриса сделала короткую паузу, заставив Гарри осознать всю тяжесть её слов.

— Твое ошибочное нежелание относиться ко мне как к равной на этом маленьком поле боя, — продолжала она, вставая на ноги и жестом указывая на пространство ангара, — может однажды стать причиной моей смерти или даже подвергнуть меня чему-то, что хуже, чем смерть, от рук самого Риддла. Если ты любишь меня, — она снова сделала короткую паузу и страстно поцеловала Гарри в губы, после чего добавила, — а я верю, что любишь, то перестань относиться ко мне, как к какому-то чёртовому цветку. Как ты сам сказал, я самая могущественная ведьма, с которой ты когда-либо сталкивался на поле боя. Начни относиться ко мне соответственно.

На протяжении всего монолога Беллатрисы и даже её поцелуя лицо Гарри оставалось бесстрастным, словно он всё ещё был ошеломлен. Коротко взглянув в фиалковые глаза своей жены, Гарри повернулся и медленно пошел обратно к своей части ангара. Внезапно повернувшись лицом к Беллатрисе, Гарри бесшумно взмахнул палочкой, мгновенно наполнив ангар ослепительно ярким светом.

Ослепленная, Беллатрикс вспомнила о дуэльных инстинктах, безжалостно вбитых в её рефлексы во время тренировок с дядей Орионом. Повернув туловище влево, чтобы уклониться от последующего заклинания, которое Гарри наверняка направит в её сторону, Беллатрикс, тем не менее, крутанулась на месте и упала на пол от мощнейшего оглушающего заклинания, который едва задел её плечо, но она все равно влетела в противоположную стену ангара.

Ожидая, что Гарри бросит заклинание в то место, где она приземлилась, Беллатрикс перекатилась вправо, когда заклинания Гарри ударили в пол рядом с ней, быстро присела, прежде чем без слов выпустить оглушительный звуковой импульс из кончика своей палочки. Используя шум для маскировки своей аппарации, Беллатрикс, всё еще пытаясь смыть пятна, заполнившие её глаза, исчезла, и появилась за спиной Гарри, и быстро взмахнула своей палочкой, чтобы бросить в Гарри огненный шар. Она уже почти закончила заклинание, когда услышала крик мужа «Expelliarmus!» Почувствовав, как палочка вылетела из её рук, и, как ее резко отбросило назад, она потеряла сознание от удара об пол.

Теплый, насыщенный аромат фиалковых букетов наполнил ноздри Беллатрисы, когда она медленно приходила в себя. Медленно открыв глаза, она увидела лицо своего возлюбленного, выражение его лица было страдальческим, хотя он тепло улыбался своей жене. Гарри сидел, скрестив ноги, на полу возле головы Беллатрисы, положив её голову себе на колени и поглаживая её длинные эбеновые локоны, накручивая пряди волос на пальцы правой руки, а левой осторожно прижимаясь к её лбу. Когда Гарри помог Беллатрисе сесть, нежно поцеловав её влажные губы, Беллатриса заметила, что пол ангара полностью усыпан фиолетовыми лепестками.

— Ты была права, Беллатрикс, — мягко сказал Гарри, — я был эгоистом. Мне больно причинять тебе боль, но, избавляя себя от этой боли, я подвергал тебя большему риску, — Он сделал паузу, почти незаметно ухмыляясь. — Я буду уважать твои желания и постараюсь надрать тебе задницу каждый раз, когда мы будем дуэлировать, — Гарри крепко обнял Беллатрису, прижавшись к ней правой щекой и прижимая её грудь к своей груди, и заговорил еще более мягко ей на ухо. — Но то, как я буду лечить раны, которые я могу нанести, зависит только от меня.

С того дня Гарри всегда яростно сражался с Беллатрисой, как будто она была такой же опытной и сильной ведьмой, какой он её помнил. Но, к счастью, несмотря на её наставления не сдерживаться, Гарри никогда не использовал против неё, по своей сути, смертельные заклинания, хотя она использовала их против него. В каком-то извращенном смысле Беллатриса наслаждалась тем, что бросала в Гарри самые ужасные заклинания, на которые только была способна, потому что знала, что он отразит их — она помогала ему лучше защищаться от них. И потому что это доставляло ей горько-сладкое удовольствие от того, что она могла делать то, чего Гарри не мог, хотя и по собственному желанию.

Чтобы ещё больше сгладить свое разочарование, Беллатрикс также оправдывала свои постоянные поражения мыслью о том, что, хотя Гарри был гораздо лучшим дуэлянтом, она была отнюдь не хуже. В конце концов, из разговоров с ним о будущем она знала, что потенциально способна сражаться с ним почти на равных. Он также сказал, что она самая могущественная ведьма, которую он когда-либо знал. Это означало, что, если она только сможет дойти до того самого уровня, когда её шансы победить Гарри в дуэли будут близки к пятидесяти пяти процентам, она сможет считать, что реализовала свой потенциал и стала лучше любой другой ведьмы. Но как насчет волшебников? Гарри никогда не рассказывал ей о том, насколько она превосходит других волшебников, которых он знал.

Вытеснив эти мимолетные мысли из головы и вернувшись в настоящее, Беллатрикс откатилась от места столкновения с полом и поднялась на ноги так быстро, как только могла, не обращая внимания на боль в носу и кровь, неуклонно стекающую по лицу. Гарри стоял в стандартной дуэльной позе, уже готовясь произнести очередное заклинание, но Беллатриса знала, что кровь на её лице заставляет его колебаться. Понимая, что теперь, когда она ранена, он может решить закончить дуэль, Беллатриса взмахнула палочкой, чтобы предотвратить это. Если бы он был занят защитой, то вряд ли смог бы закончить дуэль. Из её палочки вырвался поток маленьких фиолетовых сфер с черными искрами энергии и обрушился на Гарри, вращаясь вокруг него почти как торнадо.

Беллатриса знала, что Гарри знаком с этим заклинанием, но ей нравилось наблюдать, как он справляется с ним. Гарри закрутился, его палочка была направлена от него. Как только острие палочки прошло полный круг вокруг Гарри, оставив вокруг него оранжевый пузырь, он втянул палочку и направил её вниз, к земле. Желтый огонь заклинания создал ударную волну, которая взорвалась и вытолкнула оранжевый щит наружу. Расширяющийся щит встретился с фиолетовыми шарами, и Гарри был охвачен взрывом желтого, оранжевого и фиолетового света.

Беллатриса выпустила полдюжины заклинаний в облако и услышала, как они отскочили от другого щитового заклинания. Затем она прицелилась в землю и крикнула «Reducto!» Земля, на которой стоял Гарри, взорвалась.

Внезапно Беллатрикс почувствовала, как чья-то рука обхватила её туловище, поймала её палочку и прижала к земле. Острие палочки Гарри ткнулось ей в шею, и она услышала его шепот: «Stupefy».

Когда Беллатриса очнулась, она, как обычно, лежала на земле среди моря фиалок. Прикоснувшись к её лицу, Беллатриса поняла, что Гарри убрал кровь из её носа и исправил перелом. Тем не менее, Гарри пристально смотрел ей в глаза, на его лице было написано беспокойство.

— Я в порядке, — с разочарованием в голосе сказала Беллатриса.

— Я знаю, Белла, — улыбаясь сказал Гарри, — Просто мне трудно дуэлировать с тобой, когда у тебя идет кровь.

Беллатрикс села.

— Мы можем продолжить.

— Мы могли бы, — признал Гарри, — но я думаю, что на сегодня хватит.

Беллатриса подозревала, что он имел в виду, что с неё хватит. Она поняла, что Гарри ненавидит видеть её уставшей или раненой.

— Может быть, ты потренируешься с огнем феникса, — с надеждой предложила Беллатрикс. — Возможно, это самое полезное заклинание, которое ты знаешь.

— Да, — признал Гарри, — но оно довольно утомительное.

— Ты сказал, что теперь, когда ты можешь делать это без необходимости использовать проекцию образа, чтобы видеть, куда ты направляешь, стало легче, — сказала Беллатриса.

— Верно, — сказал Гарри.

Вместо того чтобы попытаться возразить ему, Беллатриса сделала выжидательное выражение лица и уставилась на Гарри. В конце концов, он сдался. Эшворт поднял свою палочку, закрыл глаза и в порыве пламени исчез. Беллатриса несколько мгновений сидела в одиночестве в их ангаре. В конце концов, ещё одна вспышка пламени возвестила о возвращении Гарри в нескольких футах от Беллатрисы.

Гарри подошел и сел рядом с ней.

— Ну, думаю, хватит. Я устал.

— Есть ли шанс, что ты сможешь взять меня с собой, когда будешь использовать огонь феникса? — спросила Беллатриса, когда они несколько минут сидели молча.

— Я не знаю, — ответил Гарри. — Может быть, нам придется как-нибудь попробовать.

***

— Дело не в том, что наших усилий недостаточно, директор, — горячо возразил Руфус Скримджер. — В последние месяцы нападения Сами-Знаете-Кого участились. Поскольку население так тонко распределено по Британии, каждый вызов, на который прибываем, отнимает всё больше и больше времени. Это, в сочетании с политикой, согласно которой Министерство постоянно охраняется минимальным количеством авроров во все смены, означает, что у нас нет ресурсов, чтобы реагировать на каждое нападение.

— Люди умирают и, подвергаются террору, — рявкнул директор Крауч, хлопнув кулаком по столу для совещаний, который стоял в комнате рядом с его кабинетом в Департаменте магического правопорядка Министерства. — Если мы не сможем их защитить, они обратятся к Сам-Знаешь-Кому.

Скримджер поднялся на ноги.

— Что вы хотите, чтобы мы сделали? — гневно ответил он.

Фрэнк Лонгботтом, капитан авроров, глубоко вздохнул, раздумывая, стоит ли ему вмешиваться в дискуссию. По сути, ему нечего было сказать, но ситуация требовала спокойствия. Корпус авроров не мог позволить себе потерю единства. Однако в этот самый момент канцелярия министра приняла решение за Фрэнка: в комнату вошел министерский чиновник и, прочистив горло, привлек внимание всех присутствующих.

— Да, Уэзерби? — рявкнул директор Крауч, глядя на Перси Уизли.

— Министр желает поговорить с капитаном Лонгботтомом, — довольно жестко объявил Перси.

— Отлично, — прорычал Крауч, полуутвердительно махнув рукой в сторону любимого внука министра и главного мальчика на побегушках.

Скрывая ухмылку, Фрэнк поднялся. Кивнув своим коллегам-капитанам авроров, он вышел из конференц-зала вслед за Перси Уизли, пока Крауч продолжал кричать на руководителей Корпуса авроров. Он видел, как преступники отвечали аврорам с меньшим презрением, чем это делал Крауч, обращаясь к Перси. Крауч обращался с большинством людей одинаково, но ему доставляло удовольствие издеваться над Уизли.

Фрэнк был благодарен за возможность избежать еженедельного инструктажа, но подозревал, что его ждет кое-что похуже. Министр Прюэтт редко хвалил своих подчиненных, и, по опыту Фрэнка, никогда не вызывал подчиненных в свой личный кабинет ради простых любезностей. Мысленно готовясь к встрече с министром, Фрэнк вошел в беззвучный коридор холодных, темных мраморных залов, в которых располагался кабинет министра, почти не обращая внимания на одновременную потерю своего провожатого. Учитывая соображения безопасности, единственными людьми, которым теперь разрешалось находиться на этом этаже, помимо министра Прюэтта, были его ближайшие помощники и советники, а также элитная группа телохранителей-авроров.

Поэтому, прежде чем попасть в приемную, Фрэнку пришлось пройти два отдельных контроля безопасности, после чего ему было велено принести магическую клятву, что он действительно Фрэнк Лонгботтом, что он всегда был Фрэнком Лонгботтомом и что он не желает зла Дэвиану Прюэтту. Наконец, положив на стойку приемной свою основную личную палочку и вторую запасную палочку, которую он носил как действующий аврор, Фрэнк Лонгботтом вошел в кабинет министра.

Министр Прюэтт сидел за своим столом — очевидно, он был занят, так как писал и просматривал несколько объемистых рулонов пергамента — в окружении двух авроров, стоявших с поднятыми палочками. Кингсли Шеклболт стоял справа от министра, а Амелия Боунс — слева. По рассеянному жесту министра Фрэнк занял место перед столом и скрестил ноги, стараясь, чтобы его движения казались спокойными. Ни Боунс, ни Шеклболт не былы нервными, но в прошлом посетители министра нередко получали травмы от ретивых телохранителей.

Сидя в тишине по желанию министра, Фрэнк трезво смотрел на множество портретов, украшающих стены кабинета Прюэтта. Некоторые из портретов были довольно большими, в то время как другие — миниатюрными. На некоторых портретах были изображены исторические личности. Но большинство портретов изображали ведьм и волшебников, погибших от рук Волан-де-Морта и его Пожирателей смерти. Многие портреты висели в тишине, неподвижно, неживые образы волшебников в самом расцвете сил, убитых неожиданно и нелепо.

Учитывая нездоровую популярность магической фотографии, Фрэнк был уверен, что снимки большинства из этих молодых магов можно найти в семейных фотоальбомах и альбомах друзей. На самом деле, по негласному соглашению, члены Ордена, дружившие друг с другом, часто фотографировали друг друга, молчаливо признавая смертельную опасность, которой подвергали себя члены Ордена. (Фрэнк заметил, что его магглорожденная подруга Лили Портер грустно и мрачно вздыхала всякий раз, когда новый член Ордена прибывал на светский раут с новенькой волшебной камерой, тихо шепча про себя что-то).

Фрэнк был уверен, что министр Прюэтт мог бы получить копии магических фотографий для большинства из этих мертвых магов, но факт остается фактом, что министр предпочел вместо этого окружить себя немыми, неподвижными свидетелями войны, которую он вел в течение двух десятилетий, хотя и со скудным успехом, — против Волдеморта. Привыкший к ожившим портретам, распространенным в мире волшебников, Фрэнк и сам находил застывшие портреты наводящими тоску, и ни один из них не был более впечатляющим, чем портрет покойного министра Блэка. Блэк был самым большим из застывших портретов и висел на стене за столом Прюэтта. Изо дня в день, размышлял Фрэнк, министр Блэк печально взирал на министра, молча глядя на него вместе со всеми остальными в их собственных безмолвных портретах. Возможно, они заставляли министра идти дальше? Кто знает.

Звук, с которым министр прочистил горло от явного нетерпения, вернул Фрэнка в настоящее.

— Лонгботтом? — скривился Прюэтт.

— Что? Простите. Я задумался, — поспешно сказал Фрэнк, глядя на Боунс и Шеклболта, которые выглядели так, словно размышляли, мог ли Пожиратель смерти наложить на Фрэнка Империус и каким-то образом провести его через контрольные пункты. Убедившись, что его руки расслаблены, а ладони на виду, Фрэнк прочистил горло. — Что я могу сделать для вас, министр? — спросил он.

— Расскажите мне, что вы делали вчера днем в комнате с досье, — спросил Прюэтт, пристально смотря на Фрэнка.

— В комнате с досье? — спросил Фрэнк, заставив свой голос звучать слегка растерянно — именно так, как он репетировал ранее.

— Да, — нетерпеливо сказал министр Прюэтт. — Вы были там вчера.

— Ну, да, — сказал Фрэнк, разглядывая стол Прюэтта. На нем лежала знакомая папка. — Я часто бываю там. Это обычная часть любого расследования.

— Расследования личности Гарри Эшворта? — рявкнул Прюэтт.

— Ну, нет, — сказал Фрэнк, уставившись на досье Эшворта, которое лежало точно в центре стола. — Дело в том, что, когда человек просматривает эти файлы, он знакомится с людьми из них. Я увидел фамилию Эшворт, не узнал её и быстро взглянул, чтобы узнать, кто он такой. Теперь я знаю.

— Кого вы искали, когда случайно заметили досье Гарри Эшворта? — спросил министр.

Именно здесь Муди, Поттер и Блэк разошлись во мнениях относительно того, как лучше поступить в случае допроса Лонгботтома. Если визит Фрэнка был обычным, он не должен был ничего помнить. То, что он смог назвать имя из файла, в который заглянул лишь на мгновение, было бы подозрительно. С другой стороны, попытка притвориться, что он ничего не помнит, была бы тем, что сделал бы менее умный аврор. И все же, чем меньше деталей он вспомнит, тем короче будет его допрос.

— Я не помню, — пожав плечами, сказал Лонгботтом. — Кроме того, какое отношение к делу имеет какой-то австралиец, умерший двадцать лет назад? — намеренно называя Эшворта австралийцем, спросил он, чтобы создать впечатление, что он недостаточно внимательно изучил досье, чтобы прочесть его заявление о том, что удостоверение личности Гарри Эшворта было поддельным, но, как ни странно, Министерство выдало ему новые, настоящие документы.

— Он не был австралийцем, — прорычал Прюэтт, — Мерлина ради, у него даже не было австралийского акцента.

— Ну ладно, — сказал Фрэнк. Он тоже это знал. Профессор Дамблдор и другие члены Ордена поместили все имеющиеся у них воспоминания о Гарри Эшворте в омут. В течение последних дней они внимательно изучали каждое воспоминание, фиксируя все факты о волшебнике, которые могли бы им помочь.

Несколько мгновений стояла тишина, пока дверь не открылась, чтобы впустить аврора, который пришел сменить Амелию Боунс. Прюэтт в задумчивости уставился на свой стол и рассеянно жестикулировал, пробормотав что Боунс и Лонгботтом могут идти. После быстрой и беспрепятственной смены караула Фрэнк и Амелия вместе покинули кабинет и молча шли до входа в лифт.

— Итак, Фрэнк, — спросила Амелия, когда двери лифта закрылись, — Гарри Эшворт жив?

— Это то, что хотел узнать министр? — ответил Фрэнк.

— Да, — ответила Амелия. — Но мне тоже интересно.

Фрэнк пожал плечами.

— Это было просто одно досье, которое привлекло мое внимание, — запротестовал он.

Недоверчиво приподняв правую бровь, Амелия одарила Фрэнка своим печально известным взглядом.

— Лонгботтом.

— Министр хочет, чтобы Эшворт был жив или мертв? — спросил Фрэнк.

— Фрэнк. Лонгботтом.

Фрэнк вздохнул.

— Я не знаю, жив Гарри Эшворт или мёртв. И это правда. И я не знаком ни с кем, кто знает ответ на этот вопрос.

Амелия теперь смотрела на Фрэнка сузившимися глазами.

— Кто-то в вашем маленьком Ордене, должно быть, думает, что он жив.

Фрэнк пожал плечами.

— Министр хочет, чтобы Эшворт был жив или мертв? — с искренним любопытством, спросил он. Орден не поручал ему выяснять этот лакомый кусочек информации, даже когда они рассматривали возможность того, что просмотр досье Эшворта вызовет тревогу.

Лифт с лязгом остановился, и дверь открылась. Амелия посмотрела на Фрэнка, хотя выражение её лица менялось от подозрительного до беспристрастного.

— Ему сойдет и то, и другое, — сказала она, прежде чем сойти и пойти по коридору.

***

Беллатриса заставляла себя сохранять ухмылку на лице, пока Минерва МакГонагалл вела её через Хогвартс к кабинету профессора Дамблдора. Время от времени Белла различала голоса студентов, которые либо остались в Хогвартсе на каникулы, либо вернулись в школу раньше, хотя их и не было видно. Казалось, МакГонагалл намеренно вела Беллатрису к кабинету директора по извилистому маршруту, чтобы она не вступала в контакт ни с кем из учеников. Беллатриса понимала, что профессор поступает мудро. «Не думала, что в ней есть хоть капля Слизерина», — с весельем подумала Беллатрикс.

Вскоре, когда они подошли к знаменитому входу в кабинет директора, МакГонагалл произнесла пароль.

— «Кислые хлопья».

Беллатриса вскинула брови, прежде чем двинуться вверх по движущейся лестнице. С некоторым удивлением отметив, что заместитель директора не сопровождала её, Белла сбросила ухмылку с лица, приняв свою базовую беспристрастную маску. Они с Гарри договорились, что им не нужно ни о чем просить Дамблдора — почти ни о чем. Внимательное изучение дневника Тома Риддла выявило одну вещь, в которой они нуждались, чтобы двигаться дальше. Но если повезет, она сможет уйти со встречи с Дамблдором, оставив ему мысль, что оказала услугу, а не с мыслью, что она пришла к нему за помощью. В любом случае, Гарри и Беллатриса умели играть в недотрог.

Прибыв на верхнюю площадку лестницы, Беллатрикс прошла через дверь в кабинет Дамблдора и обнаружила, что директор сидит за своим столом и рассматривает её через свои очки

— Миссис Блэк, — вежливо сказал он, приглашая её присесть перед его столом.

— Директор Дамблдор, — спокойно ответила Беллатриса, садясь и устремляя умозрительный взгляд в чашу с лимонным щербетом, прежде чем перевести глаза на стол. Кроме неё, на рабочем столе Дамблдора не было ничего, кроме знакомого кубика Рубика. «Без сомнения тот самый, что я забыла отобрать у той рыжеволосой шлюхи».

Несколько мгновений Дамблдор и Беллатриса молча наблюдали друг за другом — каждый из самозваных мастеров-стратегов ждал, когда другой уступит и начнет разговор. Беллатрикс жеманно улыбнулась и откинулась в кресле. Она не сломается. В конце концов, у него было больше вопросов, чем у неё.

— Давненько мы не пересекались, — тактично сказал Дамблдор, позволив Беллатрисе одержать маленькую победу.

Беллатрикс пожала плечами.

— Наверное, да.

— Не думаю, что вы захотите объяснить, где были, — сказал Дамблдор, косвенно задавая вопрос.

На губах Беллатрисы появилась небольшая улыбка, когда она вспомнила свой разговор с Муди.

— Годы пролетели как в тумане, — сказала она.

Дамблдор внутренне вздохнул, а затем продолжил разговор пытаясь сделать ещё одну тактическую перестановку.

— Я совершенно уверен, что, если вы сосредоточитесь — сурово сказал Дамблдор, изгнав из своих глаз все следы дедовского блеска, — вы сможете дать мне лучший ответ.

Беллатрикс уставилась в пространство.

— Я вижу чайные чашки… большие чайные чашки… движущиеся по кругу… всегда движутся. И я слышу что-то о… э-э… маленьком мире.

Дамблдор снова внутренне вздохнул, пораженный абсурдностью и неясностью её упоминания.

— По какой-то причине я не могу представить вас живущей среди магглов, миссис Блэк.

— Это было волшебное место, — мечтательно произнесла Беллатриса, а в её фиалковых глазах плясали злобные смешинки.

Разочарованный тем, что оказался в очередном тупике, директор поджал губы и взял в руки кубик Рубика.

— Раз уж вы не хотите говорить где были, может быть, вы просветите меня насчет этого маленького артефакта?

Беллатрикс посмотрела на него и пожала плечами.

— Это порт-ключ. Что ещё вы хотите знать?

— Порт-ключ, который можно использовать повторно, чтобы посетить несколько мест назначения? — уточнил Дамблдор.

— Полагаю, да, — непринужденно, признала Беллатрикс.

— Если позволите спросить, — поинтересовался Дамблдор, вновь прибегая к вежливости, — откуда у вас это?

— Гарри купил кучу в каком-то маггловском магазине игрушек — вероятно, сразу после того, как вы его уволили. Он наложил на них какие-то заклинания, и с тех пор они валяются без дела, — объяснила Беллатриса. — Этот, конечно, можете оставить себе, — скептически добавила она, не спеша возвращать себе предмет, на который Орден мог наложить свои собственные хитроумные чары.

— Спасибо, — тактично ответил Дамблдор.

— Не за что, — сказала Беллатриса с эквивалентным великодушием. — Если это всё, что вы хотели, то мне, наверное, пора идти.

— Я бы предпочел, чтобы вы остались, — попросил Дамблдор. — Я хотел бы обсудить три темы, а именно: дневник Тома Риддла, Тайную комнату Слизерина и загадку самого Гарри Эшворта.

— Я не вижу необходимости обсуждать что-либо из этого, — легкомысленно ответила Беллатриса.

— Я прошу вас просветить меня, — ответил Дамблдор с почти ледяной вежливостью и невысказанным «иначе», хотя его голубые глаза безуспешно пытались заглянуть в фиолетовые глаза Беллатрисы.

— Очень хорошо, — ответила Беллатриса, не видя никакой пользы от дальнейшего провоцирования директора. — В знак доброй воли я расскажу вам всё, что вы хотите знать о дневнике и Тайной комнате. Однако я ограничу свои комментарии относительно Гарри Эшворта.

— Правильно ли я понимаю, что вы и Гарри Эшворт вошли в Тайную комнату и убили василиска? — изображая терпение, спросил Дамблдор.

— Да, — отрывисто ответила Беллатриса.

— Как вы смогли открыть её? — продолжал Дамблдор.

— А как вы смогли открыть её во время последнего учебного семестра? — ответила Беллатриса.

Профессор Дамблдор сделал медленный, глубокий вдох.

— Я воспользовался тем, что вы сделали для того, чтобы вам было легче войти. Но очевидно, что существовали и другие оригинальные механизмы для ограничения доступа. Пожалуйста, отнеситесь ко мне с пониманием, миссис Блэк.

Затем Беллатрикс просто ответила.

— Гарри Эшворт был змееустом, — признала она, приступая к точному, хотя и краткому, пересказу основных событий.

Профессор Дамблдор внимательно слушал, изредка кивая в знак уважения к основным моментам её рассказа.

— Итак, мистер Эшворт также знал, что дневник существует и может быть использован для открытия Комнаты.

— Да, — осторожно ответила Беллатриса, сделав небольшую паузу, чтобы правильно подобрать слова. — Он знал, что это лишь вопрос времени, когда дневник принесет неприятности.

— Как он узнал о существовании дневника?

Беллатрикс снова сделала паузу.

— На этот конкретный вопрос, — ответила Беллатриса, — я не могу ответить.

— Вы сказали Розе Поттер и Лео Блэку, что Лорд Волдеморт сделает почти всё, чтобы вернуть дневник, — переспросил Дамблдор.

— Да.

— Почему?

— Я пыталась запугать их, — призналась Беллатриса.

— Вы меня не поняли, — нахмурившись, сказал Дамблдор. — Я хочу знать, почему дневник так ценен для Волдеморта.

Беллатриса расплылась в насмешливой ухмылке.

— А вы бы хотели, чтобы кто-то читал ваш дневник?

Дамблдор сделал паузу, превозмогая внутреннее разочарование.

— Тогда в этом и есть ценность дневника? — вежливо возразил Дамблдор.

Беллатрикс опустила ухмылку — молча ругая свою склонность к бессмысленным насмешкам — и покачала головой.

— Вовсе нет. Насколько мне известно, Риддл никогда не вел такого рода дневников.

— Тогда что же это?

— Дневник — это крестраж, — объяснила Беллатрикс с внезапной, обезоруживающей откровенностью. — Вы можете понять, почему я готова заплатить пятьдесят тысяч галеонов за него.

Дамблдор наклонился вперед, глаза его расширились от удивления.

— Дневник — это крестраж? То есть темный магический предмет, в который Волдеморт вложил часть своей души?

— Так и есть, директор.

Дамблдор сделал паузу.

— Миссис Блэк, — сказал он серьезно, — я должен настоять на том, чтобы вы отдали мне этот дневник.

Беллатриса поборола желание посмотреть Дамблдору в глаза, вспомнив слухи, ходившие среди слизеринцев, о том, что директор школы владеет легилименцией. Вместо этого, глубоко вздохнув, она приготовилась к сложному обмену мнениями.

— Боюсь, что я вынуждена отказаться.

— Миссис Блэк, — настойчиво возразил Дамблдор, — это война — война, которую начал ваш отец. Он погиб в борьбе с Волдемортом. Ваш отказ отдать дневник мешает. Если Волдеморт разделил его душу, нам придется предпринять определенные действия, и ваш отказ от сотрудничества помешает нам.

Упоминание смерти её отца разгневал Беллатрису, заставив её сесть прямо, с прямой спиной и гордым видом. Сдерживая свои эмоции, как истинная слизеринка, Беллатрикс сохраняла самообладание, мысленно анализируя слова Дамблдора и готовя ответ.

— Вы полагаете, что вы единственный человек, способный предпринять ответственные действия по отношению к этому дневнику, — сказала она. — Меня воспитывали с пониманием к Тёмным искусствам, директор. Возможно, вы знаете больше фактов, но мое врожденное понимание вполне может превзойти ваше. Даже Гарри прибегал к моему опыту, когда мы исследовали возможность того, что Тёмный Лорд создал крестражи.

— Подождите — крестражи? — пораженно спросил Дамблдор.

— Да, — выдохнула Беллатриса, раздраженная тем, что директор прервал её рассуждения. — Том Риддл создал множество крестражей. Наша охота за крестражами Риддла привела нас в дом его отца-маггла в ту роковую ночь много лет назад. Мы с Гарри пытались достать ещё один из его крестражей.

— Вам это удалось? — быстро спросил Дамблдор, снова прерывая Беллатрису, так как он отбросил все тактические притворства.

— Нет, но я думаю, что можно предположить, что он был уничтожен во время схватки с помощью заклинаний, в то время, когда Риддл прибыл защищать свои интересы, — ответила Беллатриса, сделав небольшую паузу, прежде чем продолжить с откровенной прямотой. — Как видите, мы с Гарри работали над этим задолго до того, как вы узнали, что это может стать проблемой. На самом деле, мы с Гарри работали против Тома Риддла ещё до того, как вы поняли, что ваш бывший ученик стал Тёмным Лордом, — Она снова сделала паузу, теперь уже для эффекта. — Мы продолжали это делать даже после того, как вы выгнали Гарри из Хогвартса. Поэтому вам не следует забирать у меня эту возможность. Вместо этого вы должны предложить мне помощь. Крестраж Риддла находится у меня, директор, и вам не удастся его забрать.

— Миссис Блэк, мы говорим об общем благе. Если вы действительно стремитесь улучшить общую ситуацию против Волдеморта, вы должны быть готовы быть более открытой.

— Я и так открыта. И я предлагаю вам возможность оказать помощь делу, — возразила Беллатриса.

Дамблдор с минуту изучал Беллатрису, прежде чем наконец ответить.

— Очень хорошо, миссис Блэк. Что вам от меня нужно?

— Мне нужен Питер Петтигрю, — заявила Беллатриса. — Он связан с дневником, и я не хочу действовать без доступа к нему.

Дамблдор нахмурился.

— Конечно, дневник можно уничтожить и без Питера.

Беллатрикс закатила глаза.

— Уничтожить дневник — хорошая идея, хотя и неверная. Мне нужен Питер, чтобы я могла использовать другие возможные способы применения дневника против Риддла.

— У меня нет Питера Петтигрю, чтобы передать вам его, — ответил Дамблдор.

— У вас есть ресурсы, чтобы найти его.

— Ресурсы, используемые для борьбы с Волдемортом.

— Возможно, вам следует оставить борьбу за власть, и направить свои ресурсы на решение проблемы в корне, — вставая и собираясь уйти, ответила Беллатриса.

— Мы ещё не закончили обсуждение этого вопроса, миссис Блэк, — сурово сказал Дамблдор.

— Вообще-то, я думаю, что закончили, — прямо заявила Беллатриса, направляясь к двери. — Если у вас появятся важные сведения о Петтигрю, дайте мне знать. У меня могут быть свои ресурсы, чтобы помочь поймать его.

Прежде чем она дошла до двери, Дамблдор задал последний вопрос.

— Говорит ли вам о чем-нибудь выражение «Дочь звезд», миссис Блэк?

Когда Беллатриса открыла дверь и приготовилась уходить, она обернулась и нахмурилась.

— Умное прощальное оскорбление, директор?

— Вовсе нет, — поспешно ответил Дамблдор. — Просто мысль.

***

Амелия Боунс была старшим дежурным аврором в Министерстве, когда несколько её товарищей прибыли в офис магического правопорядка с пятью заключенными Пожирателями смерти и растерянной жертвой. Осмотрев место происшествия, когда авроры начали выполнять действия по регистрации заключенных и предъявлению обвинений, Амелия обратилась к лейтенанту авроров.

— Вы должны были отвести её в больницу Святого Мунго, — сказала Амелия, жестом указывая на жертву. Жертва — женщина лет 30-40 с темно-рыжими волосами — нашла стул и опустилась на него. Непроизвольная дрожь, сотрясавшая её тело, была верным признаком того, что она подверглась Круциатусу.

— Странный случай, — ответил лейтенант, не обращая на Амелию никакого внимания, поскольку следил за своими подчиненными, чтобы они соблюдали надлежащие процедуры при регистрации заключенных. — Нам нужны её показания, и она вызвалась сделать это как можно скорее. Возможно, вам будет интересно принять заявление лично. Аврор Тонкс может дать вам больше подробностей.

Амелию немного раздражало, что ответственность за дачу показаний и выполнение дополнительной бумажной работы возложена на нее нижестоящим офицером, но она была согласна ускорить процесс, насколько это возможно для жертвы.

— Не могли бы вы пройти со мной в мой кабинет, — сказала Амелия, стараясь придать своему голосу сочувствие.

Жертва не ответила прямо, но согласилась, когда Тонкс молча предложила помощь, чтобы пойти в кабинет Амелии. Вскоре жертва, Тонкс и Амелия сидели в кабинете Боунс, спокойно поглощая закуски, которые Амелия нашла в одном из своих ящиков.

Амелия установила перо, которое автоматически расшифровывало интервью.

— Назовите для протокола, свое имя, пожалуйста, — начала Амелия.

— Сабина Леншерр, — представившись, ответила ведьма.

— Род занятий? — подавляя зевок, спросила Амелия.

По какой-то причине это вызвало у жертвы паузу, но Тонкс заговорила.

— Она работает с магглами, но раньше занималась подделкой документов.

— Это делал мой отец, — быстро сказала Сабина, принимая от Тонкс салфетку и вытирая глаза.

— Понятно, — сказала Амелия, задаваясь вопросом, будет ли она обязана расследовать деятельность Сабины в будущем.

— Пожалуйста, расскажите мне, что произошло, — приказала Амелия, оглядываясь, чтобы убедиться, что перо записывало допрос.

Сабина была растеряна, но с помощью Тонкс всё же рассказала что произошло. Группа Пожирателей смерти вторглась в дом. Они напали на неё и пытали, пока её дети прятались наверху.

— Дети? — спросила Амелия. — Где они сейчас?

— За ними присматривает сосед, — сказала Тонкс.

— А что насчет отца?

Тонкс пожала плечами, когда Сабина всхлипнула.

— Не похоже, чтобы он был жив.

— Верно, — сказала Амелия, пытаясь заставить Сабину сосредоточиться. — Так это все? Они напали на тебя, а потом пришли авроры и остановили их?

— Они допрашивали её, — сказала Тонкс.

Амелия нахмурилась.

— Они пытались получить поддельные документы или что-то в этом роде?

— Нет, — сказала Сабина, покачав головой и слегка икнув. — Они спрашивали о прошлом.

— Можно подробнее? — спросила Амелия.

— Меня не могут обвинить, так как это произошло более десяти лет назад, верно? — взяв себя в руки, спросила Сабина.

— Верно, — сухо сказала Амелия, видя, что предыдущее утверждение Сабины о том, что документы подделывал только её отец, было неверным.

— Примерно двадцать или около того лет назад мы с отцом составили поддельное удостоверение личности для человека по имени Гарри Эшворт, — призналась Сабина.

Амелия приподнялась в кресле.

— Гарри Эшворт? Вы хотите сказать, что Пожиратели смерти, предположительно под командованием Сами-Знаете-Кого, допрашивали вас с целью узнать о Гарри Эшворте?

— Да, — кивнув в подтверждение, сказала Сабина. — Я хотела занести свои показания в протокол, чтобы у Пожирателей смерти не было причин задавать мне дополнительные вопросы или пытаться помешать мне сообщить то, что я знаю.

— Занесение твоего заявления в протокол не говорит Пожирателям смерти о том, что они хотят знать, — напомнила Сабине Амелия.

— Вы предполагаете, что у Пожирателей смерти нет доступа к документам Министерства, мэм.

— Тогда расскажи мне, что ты знаешь о Гарри Эшворте, — приказала Амелия, отмахнувшись от намека Сабины на то, что в Министерстве есть шпионы Пожирателей смерти.

Сабина пожала плечами.

— На самом деле я знаю не так уж много. Он обратился к нам с отцом примерно на Рождество в 1975 году. Ему нужна была полная идентификация личности — он сказал, что потерял свою старую.

— Потерял свою личность?

Сабина снова пожала плечами.

— Он утверждал, что не скрывается от закона. И сказал, что просто потерял свою личность.

— Тогда продолжайте, — приказала Амелия, рассеянно гадая, как Эшворт мог «потерять свою личность».

— Он заплатил десять тысяч за полный пакет документов, — сказала Сабина.

— Понятно, — сказала Амелия. — Наличными?

— Да, наличными.

— Как он нашел вас? — спросила Амелия.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, — сказала Амелия, — что люди, оказывающие услуги такого рода, являются частью сообщества. Предположительно, этот Эшворт нашел вас через кого-то.

— Верно, — признала Сабина. — Обычно я не раскрываю такие вещи, но сейчас это не имеет значения. Его направила к нам Беллатриса Блэк.

— Беллатриса Блэк? — повторила Амелия, на её лице появилось удивленное выражение.

— В этом есть смысл, — вмешалась Тонкс. — Эшворт был довольно тесно связан с Блэками и Малфоями вплоть до того момента, когда Малфой и министр Блэк были убиты.

— Я знала об этом, — сказала Амелия, — но разве Беллатриса Блэк не была подростком в то время? Когда она узнала о вас, чтобы могла направить какого-то случайного волшебника к фальсификаторам документов?

И Тонкс, и Амелия посмотрели на Сабину в поисках ответа. Сабина была готова ответить.

— Мой отец и я вели много дел с Сигнусом Блэком.

— Покойным министром Блэком? — спросила Амелия с легким удивлением. — Какого рода дела?

Сабина пожала плечами.

— Блэк занимался бизнесом в сфере недвижимости, за исключением того, что он имел дело с маглами.

— Зачем ему понадобились фальсификаторы для работы с недвижимостью? — спросила Амелия.

— Потому что он продавал магглам магически созданную недвижимость, — объяснила Сабина. — Он заходил в новые дома — те, где было множество квартир — и магическим образом надстраивал несколько этажей. Затем он продавал эти квартиры. Мы с отцом занимались подделкой документов, которые исправляли все соответствующие маггловские записи, чтобы отразить дополнительную собственность и этажи. Это не похоже на платформу 9 ¾, за исключением того, что у магглов есть доступ. Это никому не повредило.

— И как его дочь была связана со всем этим? — спросила Амелия, глубоко нахмурившись.

— Обычно она была с отцом на работе. Бывали дни, когда она управляла делами и взаимодействовала с маггловскими клиентами, подавала документы в маггловское правительство, и даже взаимодействовала с моим отцом и мной, — объяснила Сабина.

— Я не уверена, что могу в это поверить, — ответила Амелия. — Сигнус Блэк был не из тех, кто комфортно взаимодействует с маглами.

— Это был единственный способ, которым Сигнус мог зарабатывать на жизнь, — ответила Сабина. — Я не говорю, что Блэки любили магглов. Я говорю, что они делали свой бизнес на магглах.

— Понятно, — рассеянно сказала Амелия. — Может быть, вы можете рассказать мне что-нибудь еще о сегодняшнем инциденте или, возможно, даже о Гарри Эшворте?

***

Отчет о беседе Сабины с мадам Боунс обеспечил Тонкс место во внутреннем круге Ордена — по крайней мере, на одну встречу. Дамблдор, Джеймс, Лили, Сириус, Муди, Артур, Молли и некоторые другие слушали с восторженным вниманием, когда Тонкс закончила:

— А потом мадам Боунс поручила мне сопровождать Сабину в больницу Святого Мунго.

— Как необычно, — прокомментировал Дамблдор. — Когда я встретился с миссис Блэк, она сказала, что провела последнее годы среди магглов. Судя по вашему рассказу, похоже, что миссис Блэк действительно могла бы жить среди магглов без особых проблем.

— И похоже, что у неё был способ зарабатывать деньги, — заметил Джеймс.

— Теоретически, она имела доступ ко всему состоянию Блэков, — напомнила Лили всем присутствующим.

— Если это так, то, похоже, мы бы увидели больше денег Блэков, которые перемещаются по миру, — предположила Молли.

— Это хорошая мысль, — признала Лили. — Беллатриса, которую я знала, определенно тратила бы кучи золота в изобилии, хотя и с оглядкой на прибыль.

— И есть не так уж много мест, где можно потратить золото волшебников, — добавил Сириус.

— Действительно, — согласился Дамблдор, взяв разговор в свои руки. — Главная цель этого собрания — обсудить Беллатрису Блэк и наше будущее взаимодействие с ней.

— А как же Гарри Эшворт? — спросила Лили.

Дамблдор с сожалением пожал плечами.

— Мы не нашли никакой важной информации о нем, которую мы уже не знали.

— Теперь мы знаем, кто подделал его документы, — возразила Лили. — Нам также напомнили, что его вторая фамилия была Эванс.

Сириус закатил глаза.

— Избавь меня от теории о давно потерянном родственнике.

— Я думаю, что это странное совпадение, — сказала Лили, глядя на Сириуса. — И ещё тот факт, что он удивительно похож на Джеймса.

— Эванс — не такая уж редкая фамилия, — сказал Артур Уизли, наконец-то приняв участие в разговоре впервые с момента его начала.

— Кроме того, — сказал Джеймс, — если он как-то связан со мной, вряд ли он будет носить фамилию Эванс.

— Это, конечно, новая информация, — вклиниваясь, сказал Дамблдор. — Но она не очень-то нам поможет. Я могу заверить вас, что мы с Аластором предпринимаем шаги для дальнейшего расследования дела Гарри Эшворта. Однако, честно говоря, я должен сказать вам, что, по моему мнению, Эшворт, скорее всего, мертв, — Он поднял руку, чтобы предотвратить возражения Лили. — Я объясню свои доводы в другой раз. Сегодня мы должны решить, что делать с Беллатрисой Блэк.

Члены Ордена смотрели на Дамблдора с вопросами на лицах, но миссис Уизли заговорила первой.

— Мы что-то должны с ней делать?

— Да, — сказал Дамблдор. — Судя по всему, Гарри Эшворт и Беллатриса работали вместе, чтобы бороться против Волдеморта. Они сделали важные открытия. Мне стыдно признать, что они добились гораздо большего прогресса в борьбе с Волдемортом, чем мы во всех наших сражениях с его последователями.

— Что вы имеете в виду? — спросила Лили.

— Сейчас не время для этого, — сказал Дамблдор. — Достаточно сказать, что Беллатриса Блэк захватила чрезвычайно важный предмет, принадлежащий Волдеморту. Но отказалась передать его мне для принятия надлежащих мер.

— Вы хотите сказать, что нам придется выкрасть его у нее? — спросил Джеймс.

Дамблдор покачал головой.

— Я не думаю, что такое предприятие будет даже в малой степени успешным. Нет, нам придется втереться ей в доверие и надеяться, что благодаря нашей дружбе её удастся убедить поступить правильно.

— Мы можем просто попросить её вступить в Орден, — мрачно сказал Муди.

Сириус покачал головой.

— Нет, это был бы очень плохой подход. Если мы попросим её что-то сделать, мы будем ей обязаны.

— Понятно, — сказала Лили. — Значит, мы будем просто друзьями, пока не сможем заставить ее отдать нам эту вещь и сотрудничать с нами. Возможно, она даже попросит о возможности вступить в Орден.

— В этом и заключается моя идея, — сказал Дамблдор.

Сириус снова покачал головой.

— Вы неправильно полагаете, что она способна чувствовать такие вещи, как вина и дружба.

***— Ни в коем случае. Я не собираюсь проситься в Орден, — заявила Беллатрикс Гарри, осторожно разворачивая одну из своих последних покупок с Косого Переулка. — В конце концов, они поймут, что у меня есть преимущество. Когда они попросят меня присоединиться, я изящно соглашусь после того, как они примут мои условия.

— Ты ведь понимаешь, что вся суть в том, чтобы выиграть войну, — сказал Гарри, наблюдая, как Беллатриса ставит на один из столов довольно длинный и широкий, хотя и плоский, чемодан. — А не утверждать господство над остальной армией.

— Без компетентного и надлежащего руководства не будет армии, и тем более — победы, — открывая чемодан, легкомысленно ответила Беллатриса.

— И, конечно же, ты присоединишься к Ордену и расскажешь им, как лучше вести эту войну, — несколько беззлобно сказал Гарри, придвигаясь ближе, чтобы посмотреть, что в нем находиться.

Беллатрикс посмотрела на Гарри ровным взглядом.

— Только после того, как они проявят должное уважение к нашим знаниям и способностям.

Гарри спрятал улыбку, заглянув в открытый чемодан и увидев там, казалось, пару сотен палочек, хотя и коротких, разных размеров и из разных пород дерева.

— Я думал, что у нас уже в изобилии дешевые палочки, — заметил он.

— Они не предназначены для использования в качестве обычных палочек, — сообщила ему Беллатрикс. — Это, высококлассный набор инструментов для профессионалов, которые производят или ремонтируют высокочувствительные магические предметы.

— Пожалуйста, скажи мне, что на нашем банковском счету ещё есть деньги, — вздохнул Гарри.

Беллатрикс закатила глаза и кивнула головой.

— У меня для тебя тоже кое-что есть, — сказала она, кивнув в сторону другого чемодана, лежащего на соседнем столе.

Гарри подошел и открыл его, чтобы обнаружить несколько доспехов для волшебника, сделанных из кожи василиска. Это не совсем боевые одеяния, поскольку было ясно, что с доспехами нужно носить обычную одежду.

— Это пригодится во всех тех битвах, в которых я буду участвовать, — сказал Гарри.

— Это для твоих глупых маленьких вылазок, — полусерьезно огрызнулась Беллатрикс, продолжая любоваться своим набором инструментов. — Может быть, это сохранит тебе жизнь.

— Спасибо, Белла, — искренне сказал Гарри, примеривая различные доспехи, начиная с сапог и переходя к специальной паре дуэльных перчаток.

— Ты идешь куда-нибудь сегодня вечером? — спросила она.

— Да, — ответил Гарри, продолжая надевать доспехи и решив, что наденет их сегодня. — Либо я использую свою связь с Томом, чтобы найти его и «преследовать» его. Я бы предпочел просто найти Пожирателей Смерти и терроризировать их, потому что они с меньшей вероятностью узнают мои методы и будут искать меня.

— Хорошая мысль, — признала Беллатриса.

— Тебе, наверное, не стоит ждать меня, — сказал ей Гарри. — Если мне не повезет, я буду просто продолжать в том же духе.

Беллатрикс издала какой-то невнятный звук, соглашаясь с советом Гарри, пока он спускался по лестнице на главный этаж их дома. Он прошел в их спальню и достал темный плащ с капюшоном, после чего вышел в мрачную манчестерскую ночь и аппарировал в Косой Переулок.

Гарри появился в неосвещенном уголке Косого Переулка возле банка гоблинов. Как всегда бывало вечером или ночью, улица была полностью лишена жизни. Несколько мгновений Гарри стоял неподвижно, убеждаясь, что все так тихо. Затем он крепко сжал свою палочку и произнес заклинание проекции образа. Посреди улицы, примерно в пятнадцати футах от того места, где стоял Гарри, появился его образ. Он в точности напоминала Гарри, за исключением того, что лицо и руки Гарри были полупрозрачными, как у призрака. Другим отличием было то, что «призрачный Гарри» не держал в руках палочку.

Призрачный образ Гарри начал медленно идти по улице, глядя перед собой, его руки время от времени тянулись вперед, словно для того, чтобы схватить что-то, находящееся вне поля зрения. А сам Гарри, шел рядом, восхищаясь тем, насколько более устрашающим выглядит его так называемый призрак, облаченный в доспехи Беллатрисы и его собственной темной мантией с капюшоном.

***

Игорь Каркаров с опаской оглядывал улицу на Косом Переулке, пока они с Пием Толстоватым вели группу Пожирателей смерти к магазину шуток Уизли. Близнецы Уизли были чистокровными, но их магазин шуток слишком долго держался на тонкой грани неповиновения Тёмному Лорду. Хотя Волдеморт не хотел убивать чистокровных без крайней необходимости, с этой лавкой нужно было разобраться.

— Поторопитесь, — пробормотал Пий, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что Пожиратели смерти под их с Каркаровым совместным командованием всё ещё следуют за ними. Толстоватый стремился стать политиком, но в условиях жесткой политики министра Прюэтта ему не удалось закрепиться в бюрократии. Однако его семья занимала место в Визенгамоте. Это была мелочь, особенно при режиме Прюэтта, но он не хотел потерять влияние или даже само место, попавшись на поджоге магазина в Косом Переулке.

— Я тоже не хотел приходить, — тихо пробормотал Каркаров, чтобы не услышали другие Пожиратели смерти.

— Ты стремишься войти в ближний круг Тёмного Лорда, — прошептала Пий. — Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. А теперь вперед.

Они как раз подходили к перекрестку, который должен был привести их к магазину, когда один из Пожирателей смерти, следовавший за Каркаровым и Толстоватым, что-то заметил.

— Эй, что это?

Каркаров повернул голову в сторону улицы и прищурился. По улице к ним уверенным шагом шла фигура в темном плаще.

— Кто это? — спросил он.

— Это слишком далеко, идиот, — сказал Пий. — Скорее всего, это еще один Пожиратель смерти. Если бы это был кто-то другой, он бы уже убежал.

Группа Пожирателей смерти остановилась и смотрела, как фигура идет к ним, сохраняя ровный темп. В конце концов, она подошла достаточно близко, чтобы они смогли различить её черты. Толстоватый, который присутствовал при столкновении призрака Гарри Эшворта с лордом Волдемортом, первым опознал фигуру.

— Это призрак Эшворта! — тихо прошипел он. — Давайте уйдем отсюда, и, может быть, он нас не заметит.

Каркаров покачал головой.

— Призрак не может причинить вред людям. Кроме того, если мы убежим от него, Темный Лорд накажет нас.

В конце концов, спор Пия и Каркарова оказался бессмысленным. Один из Пожирателей смерти, которого они вели, решил попытать удачу, и послал оглушающее заклинание в призрака. Луч света прошел сквозь призрачную фигуру Эшворта. Призрак перестал идти и обратил свой взгляд на группу Пожирателей смерти. В течение мгновения Пожиратели смерти и призрак смотрели друг на друга, прежде чем глаза призрака внезапно вспыхнули зловещим огнем.

***

Гарри подавил смех, когда Пожиратели смерти дружно издали возгласы удивления и крики ужаса. Он ещё даже не успел ничего им сделать. Сосредоточившись на поддержании призрачного облика, Гарри переместил свое невидимое физическое тело и достал одну из своих запасных палочек. Судорожно взмахнув ей, он послал в группу Пожирателей смерти отталкивающее заклинание, которое сбило большинство из них на землю. Для пущей убедительности он наложил на них сотрясающее землю заклинание, которое оказалось для Гарри разочарованием — сотрясения земли были едва заметны, но оно послужило дополнительным психологическим потрясением для Пожирателей смерти.

Некоторые из более быстрых Пожирателей смерти успели достать свои палочки и стали стрелять заклинаниями по призраку. Гарри перестроился, чтобы не оказаться по ту сторону заклинаний. Заняв нужное положение, Гарри переключил свое внимание на контроль над призраком.

Пожиратели смерти с ужасом наблюдали, как призрак Гарри Эшворта поднял обе руки и опустил их вниз, словно нанося удар. Гарри произнес тихую молитву о том, чтобы его запасная палочка выдержала, а затем вызвал полдюжины молний, которые ударили быстро, но не задели никого из Пожирателей смерти. Затем Гарри наложил несколько небольших огненных чар, чтобы создать впечатление, будто молния подпалила землю или что-то ещё.

Пока Пожиратели смерти разбегались, пытаясь избежать огня или удара молнии, Гарри применил несколько оглушающих заклинаний и вывел из строя двух Пожирателей смерти. Затем он сосредоточился на своей проекции образа и заставил её снова поднять руки. Пожиратели смерти, которым удалось подняться на ноги, бежали, а Гарри — на его губах играла кривая улыбка — направил свою палочку в небо и произнес заклинание, которое он однажды слышал на Кубке мира по квиддичу перед четвертым курсом Хогвартса.

— Morsmorde!

Когда Тёмная метка поднялась в небо, Гарри вызвал еще пару молний, отменил заклинание проекции изображения и аппарировал прочь.

***

Когда Гарри вернулся домой, в квартире было темно. Он остановился у холодильника, чтобы быстро перекусить, а затем направился в спальню. Беллатриса лежала на кровати, и очевидно, спала. Она сбросила покрывало, оставив кожу, не прикрытую ночной рубашкой, открытой прохладному воздуху дома. Гарри покачал головой, снова удивляясь, как кто-то может выносить такой холод.

Он переоделся в пижаму и забрался в постель как можно осторожнее, чтобы не разбудить Беллу. Однако, устроившись поудобнее, он понял, что либо разбудил её, либо она не спала, потому что она повернулась и обхватила его руками, нежно прижимаясь к мужу.

http://tl.rulate.ru/book/86646/2825037