Готовый перевод Harry Potter: Brute force will never go out of style / Гарри Поттер: Грубая сила никогда не выйдет из моды: Глава 3: Мак и Сакура

Она вновь прикрыла веки, сжимая зубы в разочаровании.

Кажется, Гермиона была настолько занята жалостью к себе в этом кукольном спектакле, что не заметила проблему размером с василиска. Англия хотела этой войны. И это решилось не вчера и не неделю назад, а задолго до сегодняшнего дня.

Вопрос: когда именно она упустила фальстарт?

И как ей это узнать?

Надо написать Гарри. И Рону. И Невиллу с Луной. Маловероятно, что она в курсе, но ее отец все еще владел газетой, хотя после того, как его душевное здоровье пошатнул Азкабан, газета приобрела исключительно развлекательный формат.

Ей нужен был Драко. По сути, без Малфоя у нее было радио, вещающее на всех волнах, и магловский телевизор, который, очевидно, ничем ей не поможет. То есть у нее не было ровным счетом ничего. Никакой информации. Но Драко обещал прийти только через пару часов.

Архив сегодня не работал, да и вряд ли, если она заявится на работу в субботу, к ней не возникнет ни единого вопроса.

Гермиона прерывисто вздохнула и зарылась руками в волосы. Если бы прямо сейчас ее попросили охарактеризовать то, что она чувствует одним словом, то Грейнджер, раздираемая сомнениями между паникой и беспомощностью, все же сказала бы — беспомощность.

Та беспомощность, которая заставляет тебя осознать, что ты всего лишь щепка в бурном потоке мутной воды. Беспомощность, от которой ты бьешь кулаками по стене, понимая, что никогда не сможешь расколоть бетон. Беспомощность, оставляющая неприятное послевкусие заранее проигранной борьбы.

Руки дрожали, почерк, которым когда-то она неимоверно гордилась, выглядел как нечто, второпях написанное восьмилетним ребенком.

Гермиона взяла в ладонь письмо и, сделав очередной глоток виски, принялась шагать по комнате, перечитывая его на ходу.

Годрик, надеюсь Рон поймет, что это я, а не одна из его племянниц, выпрашивающая автограф, чтобы в очередной раз продать его на каком-то подпольном рынке для дошкольников. Хотя, возможно, она просто обменивала их на автографы других участников войны, кого-то более интересного, ну там Минервы МакГонагалл или кентавра Бэйна.

Рон был чудесным другом, но не в те моменты, когда гиперболизировал свою значимость во Второй магической войне, рассказывая об этом снова и снова. Честно говоря, в такие моменты он просто бесил и напоминал Гилдероя Локхарта еще до того, как последний сошел с ума. Хотя...

Невилл и Луна вряд ли знали больше нее, им она писала для собственного успокоения. Хотелось понимать, что она не одна. Не одна борется с мыслью о том, что все происходящее — кошмарный сон. Не одна пытается не сойти с ума среди утренних новостей.

А письмо Гарри было самым коротким. Ощущение, что Гермиона просто продублировала туда список вопросов из своих заметок. Что происходит? Вы начали войну? Вы сошли с ума? Ты об этом знал? Ты в этом участвовал? Что вы собираетесь делать?

Вопросы не отличались хоть какой-то конструктивностью, но она выпила уже одну треть бутылки и все еще не остыла — ей было просто необходимо вылить куда-нибудь эмоции. Ставя точку после собственной подписи, Грейнджер неожиданно осенило.

Святая Цирцея!

У нее же была полугодовая подшивка Пророка в подвале. Впервые за столько лет работы в Отделе Тайн Гермиона была готова поощрить Дженкинса за его бредовые теории заговора, что заставили захламить ее дом макулатурой.

Не сказать, что она была в диком восторге от того, что неделю назад этот неадекватный приперся к ее порогу с грудой бумаг и начал рассуждать о том, что в Пророке появляются конфиденциальные сведения. Сведения, которые не должны были выходить за стены их отдела. Сведения, которые, по его мнению, являлись невероятно значимыми, а сам факт их распространения — подрывом доверия к Министерству. Идиот считал, что их прослушивают.

Кто знал, что подшивки газеты, которые он просил просмотреть, станут ее лучшим шансом на данный момент.

Спускаясь босыми ногами по отдающему холодом камню подвальной лестницы, Гермиона подумала, что ее положение в какой-то мере было даже унизительным. Ведь сейчас для обретения знаний Грейнджер нужен был не только ее мозг, но и другие люди.

Пара слов, и коробки уже плывут вверх в самый центр ее гостиной. Семь. Их было ровно семь. Да, это, определенно, займет ее на какое-то время.

***

Малфой появился из зеленоватого пламени камина, как джин из подожженного абсента, ровно в семь вечера и, оглядев помещение, присвистнул совершенно неподобающим для аристократа образом.

— Я смотрю, ты не теряла времени.

— И тебе добрый вечер, Драко.

— К сожалению, он отнюдь не добрый.

Гермиона оторвалась от вырезок, что хотела распределить на темно-красные кирпичи, и подняла на него вопросительный взгляд. В глазах еще плескались остатки веры.

— Все плохо, — отрезал он, бросая на журнальный столик несколько иностранных газет.

Обложки пестрели колдографиями первой убитой английскими войсками семьи. Роудсы. Гермиона запомнит эту фамилию, как начало дороги прямиком в Ад.

Глаза моментально налились слезами, но она упрямо пыталась их сдержать, всматриваясь в годовые кольца на деревянной столешнице. И все равно, от прикосновения пальцев, осторожно сжавших плечо, плотина рухнула. Страх, терзавший ее весь день, сейчас выливался прямиком на бежевый свитер.

Драко сел рядом на ворсистый ковер и притянул ее к себе, чтобы она уткнулась в его грудь. Он всегда так делал. Всегда ее поддерживал, даже когда она того не стоила. Он был хорошим другом. Нет, лучшим другом. Тем, с кем было комфортно молчать часами, сидя в соседних креслах, тем, кто не старался усмирить ее безумие, а поддерживал его, тем, кто всегда говорил ей правду, пусть и приправленную тонной сарказма.

Они просидели в таком положении почти час. Потребовался целый час, чтобы ее судорожные всхлипы превратились в размеренное дыхание, не отдающее нотками бескрайнего отчаяния. Целый час, чтобы поверить и принять реальность фактов, лежащих у нее на столе.

Чуть отстранившись от Малфоя, она принялась растирать покрасневшие глаза, в попытке сфокусировать взгляд на мокром от слез пятне на его футболке.

— Мерлин. Прости, я не хотела впадать в истерику.

— Не переживай. Моя цель на сегодня — успокоить всех женщин, которые мне дороги. — Драко мягко улыбнулся и откинул голову на угол дивана. — На очереди еще Паркинсон. К ней я иду сразу после тебя.

— Как ты умудряешься держаться? — Грейнджер покачала головой, будто была не уверена, что это вообще возможно. Скривившись в болезненной гримасе от продолжительного сидения на полу, она вытянула ноги и пробормотала: — Кажется, я не способна спокойно воспринимать даже прогноз погоды в данный момент.

— У меня жена и ребенок. Если я начну сейчас паниковать, то на ком будет держаться моя семья? — В его горькой ухмылке и приподнятых плечах она прочла нечто вроде риторического вопроса. — Мне уже давно не восемнадцать, Гермиона, я — их опора. А иначе зачем я вообще им нужен?

Гермиона застыла в очаровательной задумчивости, рассматривая его так тщательно, словно пыталась вернуться назад во времени и вспомнить, каким он был. Изменения в нем не были для нее столь яркими спустя столько лет непрерывной дружбы. Скорее плавными, шаг за шагом, по кусочкам отбрасывая юношеский максимализм и шлифуя характер. Это сравнимо с тем, как собственные дети растут у тебя на глазах, и ты не замечаешь глобальных перемен в чертах лица, в характере и привычках, потому что видишь их каждый божий день.

— Так что ты нашла? — Драко прервал ее затянувшиеся раздумья, кивнув в сторону стены, ставшей похожей на произведение современного макулатурного искусства.

— Ничего существенного. Нападение на Брайтхиллов три недели назад. Маглорожденные, отец, мать и два сына. Все мертвы. Как я поняла из Пророка, отец занимался поиском темномагических артефактов и нашел...

Драко согласно кивнул, подтянул к себе ноги и, складывая на них руки в замок, продолжил ее мысль:

— ...у Роудсов. Да, Брайтхиллы стали спусковым крючком для активных действий с нашей стороны.

— За крайние пару месяцев было несколько статей о повышенной активности за границей людей «с меткой», — на этом Гермиона поморщилась, всем своим видом показывая ненависть к данному штампу, — но они просто утонули в потоке всего остального. Я не заметила их в первый раз. Мелким шрифтом, где-то на последних страницах.

— Обычное дело, не из ряда вон выходящее. Такие сообщения постоянно всплывали в новостной ленте в течение последних лет. Странно, если бы кто-то из нас воспринял эту угрозу всерьез.

— Странно... — Поджав губы в негодовании, она почти выплюнула последнюю фразу. — Оказывается, что тут все надо было воспринимать всерьез.

— Гермиона... — Он понимал из каких глубин ее души прорастала эта неистовая злость. — Ты не могла знать. Мы не могли знать. Если зацикливаться на всей информации, что проходит мимо, можно сойти с ума.

Она согнула шею и попыталась размять накопившуюся усталость, ослабить груз души, отдающий в третий позвонок.

— Я знаю. Знаю. Но я... должна была быть внимательней.

Малфой посмотрел на нее с немым укором, считая эти оттенки самобичевания откровенной глупостью. Но понимая, что ее упрямство не даст ни малейшего шанса на переубеждение, вернулся к изначальной теме разговора.

— Было что-то еще интересное?

— Пара сомнительных комментариев политической верхушки, вливание дополнительных средств в ВВС, да, в общем, и все. — Гермиона развела руками, подводя неутешительный итог нескольких часов поисков информации по газетным передовицам. — А, еще на прошлой неделе кого-то задержали за шпионаж. Ему светит двенадцать лет при ускоренном процессе слушания. И, в принципе, больше ничего стоящего не было.

— Я пришлю тебе завтра подшивку «Черного зеркала». Ну или просто зайди в редакцию.

Скептицизмом в ее взгляде можно было бы заполнить целую ванную, а остатки перелить в графин.

— Что я там могу увидеть, чего не видела до этого? Выпуски твоей газеты в отличие от Пророка я читаю целиком.

— Не надо смотреть на текст. Смотри между строк. В Англии много чего было за последние годы, возможно, мы что-то упускаем.

Гермиона поджала губы, но мысленно согласилась. В его идее содержалось разумное зерно.

— Мне надо достать «Эдинбургский вестник».

Решительность во взгляде — кажется, она только что нащупала пласт, по которому можно идти дальше.

— Ты же понимаешь, что все подобные шаги сейчас будут жестко отслеживаться?

Гермиона вздернула бровь. Он знал, что она скажет. Для этого ей не нужно было произносить ни звука. Он просто знал ее. Поэтому закатив глаза к потолку, произнес:

— Хорошо. Я попробую.

Был еще один вопрос, но почему-то она мялась, не решаясь задать его уже час. Наверное, потому что понимала, что, возможно, ей сейчас хуже всех.

— Как Астория?

Драко опустил на нее пропитанный болезненностью взгляд.

— Тяжело. Она паникует.

Это было понятно. Дафна вышла замуж за шотландца, вступив в семью Монтгомери, почти сразу после войны. Он был лишь отдаленно связан с Пожирателями, не принимая активного участия в прошедшей войне. Но они точно были в списках, хотя бы потому что в семейной ветви теперь числилась фамилия Малфой.

— Дафна в Глазго?

— Нет, в поместье близ Абердина.

— Это далеко.

— Дело не в расстоянии.

Резкий стук по стеклу заставил их дернуться и перевести взгляды на коричневую раму.

— Ты ждешь письмо?

Утвердительный кивок, и, опираясь на столик, она поднимается на ноги.

— От Гарри.

— Ты написала Поттеру?

— Я написала всем.

Прохладный порыв ветра скользнул в комнату, и конверт упал на подоконник. Белоснежная сова, томящаяся в ожидании угощения, порой до жути напоминала Буклю, если бы не темные пестрины по бокам.

— Не сегодня, прости. — Уже не в первый раз врожденная вежливость подталкивала ее к тому, чтобы извиняться перед теми, кому это отнюдь не нужно. — Лети. — Впрочем ее хорошее воспитание не было оценено по достоинству, и, недоуменно склонив голову, птица еще пару секунд топталась на подоконнике. Но, не дождавшись угощения, деловито расправила крылья, напоследок одарив ее сердитым взглядом. Фыркнув, Гермиона с громким стуком захлопнула за ней форточку.

— И что они говорят? — Вернулся в разговор Малфой.

— Невилл с Луной где-то ищут морщерогих кизляков, их вообще происходящее мало интересует. А Рон написал что-то невнятное про то, что семья сейчас главное, и надо за нее держаться. Я в общем-то не особо поняла смысл.

Грейнджер кухонным ножом наконец вскрыла письмо и нетерпеливо развернула бумагу.

«Все в порядке».

Три слова. На все ее многочисленные вопросы он ответил тремя словами. Злость вскипела в венах, как кофе при ста градусах.

Она прикрыла глаза, сковывая ярость внутри радужек с янтарными вкраплениями. Хорошо, что Драко не заметил, как на долю секунды, они изменили свой цвет.

Нет, Гарри, ты не отделаешься от меня тремя словами.

http://tl.rulate.ru/book/81275/2509749